Читать книгу День Святого Соловья. Иронический детектив - Виктор Иванович Песиголовец - Страница 3

Водитель первого класса Степка Барбацуца по привычке проснулся ни свет, ни заря. Хотя можно было безмятежно поспать, ведь на работу идти не нужно – он взял на три дня отгул, дабы как следует подготовиться к предстоящей в субботу свадьбе. Избранница его – Натали – писаная красавица, между прочим, инженерша и единственная дочь зажиточных родителей – пожелала, чтобы нареченный эти три дня неотлучно находился при ней. Зачем? Она пояснила так: «Женихи за несколько дней до регистрации брака, бывает, настолько теряют голову от счастья, что сбегают». В общем, бабья блажь.

Степка валялся на широком ложе в роскошно обставленной спальне их двухкомнатной квартиры в центре Мурдянска, которую, кстати, оставила его невесте бабушка, вовремя отдав Богу душу. А Натали в это время сидела на пуфике перед трюмо. Она одновременно делала три дела: расчесывала свои пышные белокурые локоны, протирала лицо лосьоном и (уже, наверное, в сотый раз) расписывала порядок посадки гостей за столом на свадьбе.

Так продолжалось довольно долго. Степка уже начал скучать и подумывал, не подремать ли еще, как вдруг зазвонил телефон. Натали подняла трубку и недовольно буркнула:

– Алле! – затем повернулась к жениху: – Тебя!

Он сполз с высокой кровати, сладко потянулся и рявкнул в трубку:

– Слушаю!

– Барбацуца? Не спишь? – послышался густой бас заместителя начальника автопредприятия Дерипаски. – Выручай, брат!

– А че случилось-то, Ефимыч? – разыгрывая раздражение, поинтересовался Степка.

– Нужно срочно оттарабанить в Новозаводск цистерну с вином. Она со вчерашнего дня на территории АТП стоит. Кроме тебя, некому.

– А Колька Крупин? – удивился Барбацуца. – Он же должен был ехать…

– Вчера не получилось отправить. А сегодня Николай что-то прихворал, – пояснил Дерипаска. И уже почти приказным тоном произнес: – Давай, не задерживайся! Вино уже к обеду должно находиться у получателя в Новозаводске.

Степка бросил трубку на рычаг аппарата и, пожав плечами, виновато произнес:

– Нужно везти цистерну в Новозаводск…

– Вот суки! И здесь нашли! – по-змеиному прошипела Натали, с подозрением и недовольством поглядывая на жениха. – Послал бы их на фиг!

– Нельзя! – покачал головой Барбацуца. – Мне же там работать. Да и машину новую обещали…

Его невеста только люто стукнула кулаком о кулак и, что-то мыча, пошлепала на кухню готовить кофе и бутерброды.

Степка ухмыльнулся ей вслед. Он, конечно, мог отбрыкаться, сказал бы, например, что уже принял на грудь, но зачем? Глупо ведь потерять возможность улизнуть на целый день из-под чересчур уютного крылышка будущей женушки.

Барбацуца быстро собрался, быстро похлебал кофейку. Затем, потупив взор, чмокнул Натали в сморщенный от досады носик и выскочил за порог квартиры.

– Смотри, чтобы к шести вечера был дома! – бросила ему вдогонку невеста. – Мои родители придут!

В семь тридцать синий МАЗ с грязно-зеленой цистерной уже несся пустынной трассой, оставив позади мутные огни курортного города Мурдянска.

С неба сыпался мелкий снежок, стелилась под колесами поземка. Небо, как лист холодной стали, тяжело висело над заснеженной пахотой полей и чахлыми всходами озимых. «К вечеру и дороги замести может», – равнодушно подумал Барбацуца, вглядываясь в черно-белый пунктир трассы.

Рядом на сидении грузно развалился Дерипаска и безмятежно посапывал. Его большая седеющая голова качалась из стороны в сторону, как маятник. Степан бросил взгляд на заместителя начальника и невольно улыбнулся: этот симпатичный, добродушный толстячок всю жизнь, наверное, только и занимался тем, что спал да гонял чаи. И чего ему вздумалось тащиться сегодня в Новозаводск, что за нужда такая возникла? Сидел бы себе в своем ободранном, но теплом кабинетике и хлебал бы чаек. Но, видать, приспичило. Может, купить чего надо – в Новозаводске ведь базары куда как побогаче мурдянских.

За Кукумаковкой скорость пришлось поубавить – на трассе начали появляться заносы. Снегопад усилился, поземка стала круче.

На повороте Барбацуца вдруг увидел припорошенную снегом невысокую фигурку человека. Он отчаянно махал руками, призывая остановиться. Степан осторожно нажал на тормоз.

Дверь стремительно открылась, в кабину заглянул паренек в солдатской шапке-ушанке. Его веснушчатое лицо, раскрасневшееся и мокрое, выражало какую-то решимость и было удрученным.

– Землячок, подбрось! – осипшим голосом попросил он. – А то я уж окоченел совсем.

– Залазь! – кивнул Степка. И хлопнул Дерипаску по плечу. – Ефимыч! Подвинься, у нас пассажир.

– А? Что? – заместитель встрепенулся, мотнул головой и с недоумением взглянул на парня. Но тут же успокоился, пододвинулся к Барбацуце и опять опустил свою балду на грудь.

Хлопец уселся, бросил под ноги продолговатый сверток и снял шапку.

– Вроде и мороза-то нет, – проговорил он, вытирая влагу с лица рукавом ветхого ватника. – А продрог до костей. Ветер…

Степан мельком взглянул на прикид неожиданного попутчика и, трогая, полюбопытствовал:

– На дембель, что ли, солдатик?

– Не-а! – замотал стриженой головой тот. – Я еще в ноябре дембельнулся… А что одет так, по-армейски, то оно сейчас в самый раз. Да и не успел я, честно говоря, обзавестись гражданской одеждой… Работы в селе нет…

– Я сам после армии еще полгода в форме ходил, – весело заметил Барбацуца, радуясь неожиданному собеседнику. – А сейчас ты куда?

– Да решил вот сеструху проведать, она в Новозаводске живет, – пояснил парень, уставившись на пачку «Святого Георгия», подпрыгивающую на панели приборов. – Закурить можно, землячок?

– Бери, бери! – разрешил Степка, и сам потянулся за сигаретой.

Покуривая, он крепко держал баранку и зорко следил за дорогой. Видимость пока была более-менее сносной, но постепенно ухудшалась.

– А вот и Кулички! – машинально констатировал он, заметив впереди белесые шапки приземистых хат. – Треть пути проделана.

Барбацуца покрутил настройку радиоприемника, кабину заполнило хриплое и гнусавое рычание известного украинского исполнителя.

– Вот припадочный! – тряхнул кудрявой головой Степка, однако частоту менять не стал – эти жалящие уши вопли ему нравились.

Между тем, Кулички остались позади. На бугорке за речушкой показались горбатые корпуса фермы. За ними – плоская крыша тока. Потом посадка, дальше – длинная скирда соломы.

– О! А это что?! – удивленно воскликнул пассажир, подавшись всем корпусом к лобовому стеклу и вовсю тараща глаза.

Барбацуца резко повернул голову. И от изумления открыл рот, на мгновение позабыв даже, что находится за рулем мчащегося «МАЗа». У скирды чернели ребра телеги, впряженная в нее краснобокая лошадка топталась на месте, застенчиво опустив голову. А между ее задом и передним бортом на оглоблях стоял щуплый мужичок со спущенными до колен штанами. Одной рукой он придерживал конский хвост, другой держался за круп животного и подергивался, будто попал под высокое напряжение. Его разрумяненная тощая задница мелькала с быстротой проблескового маячка на милицейской машине.

– Итит твою мать! – ошалело пролепетал Степка.

И в этот миг машину занесло, развернуло на девяносто градусов и бросило в сторону. Вылетев сначала на обочину, «МАЗ» юзом пошел по откосу, а затем, громыхая и скрежеща, покатился вниз с насыпи на замерзшие комья пахоты.

Увлеченный Лука в эту минуту был ослеплен и оглушен надвигающейся кульминацией нехитрого действа и вряд ли сразу заметил бы факт аварии. Но Губернаторша, напуганная страшным лязгом, со всей дури шарахнулась в сторону. Старика бросило на телегу, он шлепнулся голой задницей на мокрую солому, высоко задрав ноги и разбрызгивая семя.

Кукуйко опомнился лишь у первого коровника. И стал впопыхах натягивать штаны.