Читать книгу Бегущие в ночи - Виктор Иванович Зуев - Страница 1

МЕХАНИЧЕСКИЙ ЗАЯЦ

Эдуард, как обычно по субботам, собрался выгуливать своих питомцев – механических собак – в городском парке, эта почётная обязанность вменялась каждому взрослому гражданину города, награждённого ими в виде поощрительной премии. Отказаться от премии и тем более от выгуливания по субботам и воскресеньям электронных животных не представлялось никакой возможности.

Во-первых, эта дерзость, граничащая с экстремизмом по отношению к роботам, каралась суровым городским законом – ссылкой на перевоспитание в деревню сроком на пять лет, за чем неустанно следили блюстители закона, во-вторых, сами роботы могут написать жалобу на своих владельцев в высшие инстанции, и наказание за нарушение предписаний последует незамедлительно не менее суровое.

Такой оригинальный закон ввели правители города, они же и владельцы заводов и фабрик по производству различных роботов – собак, кошек, птиц и прочей живности после того, как стали испытывать трудности по сбыту этой никому не нужной продукции.

Закон гласил, что в связи с постоянно растущими потребностями горожан и обеспечения всеобщей занятости населения отныне и во веки веков вменялось в почётную обязанность иметь каждому гражданину города механического животного и неустанно обслуживать его в свободное от работы время на свои личные средства, чтобы эти забавные электронные существа не испытывали дискомфорта и одиночества, а иначе нарушителей закона за ущемление прав и свобод электронных существ отправят на перевоспитание в специальные загоны. А в загонах для перевоспитания, в народе называемые коровники, только отгороженные колючей проволокой с прожекторами, надсмотрщиками и воспитателями выступали сами роботы, для которых чувство жалости неведомо.

У Эдуарда были две маленькие собачки последней модели, врученные ему недавно в качестве награды за хороший труд на фабрике, где он работал уже более десяти лет, (они легко управлялись через тонкие проводки в руках хозяина), и старый механический пёс, похожий на сенбернара, он был настолько старым, что скрипел всеми суставами при ходьбе, коричневая плюшевая шкура вытянулась на спине от долгой носки и во время прогулки сморщивалась в задней части так, что он частично становился похожим на чау-чау – тибетского дога.

Сенбернар ходил на прогулке без поводка, так как был совершенно равнодушен к окружающему миру, тщательно вынюхивая подходящее место, где удобнее слить отработанный конденсат, скопившийся в стеклянных колбочках, расположенных у него под брюхом между задними ногами, через кусочек гофрированного шланга, слегка приподняв одну из ног, чтобы не обмочить одёжку. Новые же собачки не испытывали в этом необходимости, так как их система охлаждения была более современной – воздушно-капельного типа, и отработка испарялась при ходьбе, с шипением выходя через специальное отверстие, сделанное сзади, издавая при этом веселое похрюкивание.

Не спеша прогуливаясь в придомовом парке на одном из поворотов пластиковой тропинки Эдуард с собаками увидел здорового серого зайца, тот сидел на задних лапах возле куста искусственного терновника и нагло грыз какой-то овощ похожий на морковку, придерживая её двумя передними лапами, верхняя часть от которой валялась у него под ногами. И рвать, и есть овощные культуры в парке строжайше запрещалось. Хозяин питомца, допустивший такую вольность, мог быть прилюдно жестоко наказан резиновыми розгами.

– Ты чей подопечный будешь, негодяй?! – гневно воскликнул Эдуард, завистливо глядя на то, как наглый заяц поедает сочный овощ.

– Ничей! – грубо ответил нарушитель закона, выплюнув кусочек морковки изо рта, и вызывающе почесал левой лапкой две колбочки между своих ног, отчего они издали мелодичный звон. Затем он опустился на четыре лапы, задрал по-собачьи одну заднюю ногу и слил накопившийся конденсат прямо на морковную ботву.

– Полкан! Фас-с-с! – сурово крикнул Эдуард, указывая пальцем сенбернару на распоясавшегося наглеца. Пёс вопросительно поднял морду на хозяина, затем медленно повернул её в сторону указующего перста и вдруг, рявкнув, одним гигантским прыжком допрыгнул до механического зайца, схватил его за загривок и стал яростно трясти из стороны в сторону. Заяц, не ожидавший такой прыти от старого кобеля и не успевший скрыться в спасительном колючем терновнике, беспомощно болтался в железных зубах псины.

Наконец изловчившись, он дёрнул вниз молнию на животе своего комбинезона и вывалился из него на тропинку. Вскочив на задние лапы, заяц шустро поскакал в кусты, прикрывая передними лапками свои колбочки и сверкая пластмассовыми ягодицами. Полкан ещё некоторое время трепал шкурку нарушителя закона, пока, наконец, не понял, что зайца там нет, и стал недоуменно оглядываться по сторонам. А Заяц высунул свою наглую морду из колючего терновника и крикнул старому кобелю: «Сам дурак!» – и исчез в зарослях.

Полкан выплюнул наконец из своей пасти шкурку сбежавшего зайца, повернулся к ней спиной, приподнял заднюю лапу и слил на неё остатки конденсата через гофрированный кусочек шланга. Подошедший Эдуард подобрал грязную и мокрую шкурку, внимательно осмотрел её и даже зачем-то понюхал, пытаясь определить хозяина нарушителя порядка. От неё воняло отработанным конденсатом его пса, а надписи на шкурке никакой не было.

– Странно, обычно на шкурах механических питомцев пишется адрес его хозяина, – сказал озадаченный Эдуард и решил всё-таки выяснить, кто хозяин нарушителя закона, чтобы написать докладную блюстителям порядка о злостном хулиганстве. Он вернулся к дому и спросил у вечно сидящих на лавочке старушек:

– Вы случайно не знаете, кто хозяин зайца, который бегает по парку без присмотра?

– Конечно, знаем, – горячо заговорила одна из них. – Этот изверг безнаказанно всюду прыгает, вырывает и портит морковку и другие овощи, мало того, он ещё набрасывается на нас сзади и кусает за загривок, теперь мы туда ходить боимся, и никакой управы на него нет, потому что у него хозяин прокурор. Да вот, кстати, он идет, – добавила старуха и быстро отошла от Эдуарда.

Увидев прокурора, вышедшего на прогулку со своим ротвейлером, Эдуард подошёл к нему, подобострастно поздоровался и елейным голоском спросил:

– Здравствуйте Эльдар Даниилович. Вас можно поздравить с заслуженной наградой в виде новой модели питомца. Соседи говорят, зайчик такой замечательный, такой продвинутый, легко входит в контакт со всеми и даже разговаривает и на всё имеет своё эксклюзивное мнение.

Прокурор, дородный и гладкий мужчина средних лет, с глазами навыкат, всегда ходил с гордо поднятой головой, презрительно косясь на окружающих, так как он проработал на этой ответственной должности более пяти лет и хорошо знал себе цену.

– Да козёл этот заяц, – самодовольно ответил прокурор, останавливаясь, его жирный ротвейлер тут же лёг на дорожку и захрапел. – Ещё только месяц у меня, а уже третий раз сбегает, как бы не получить нагоняй за него от стражей порядка – они у нас всегда начеку, чуть что не так – сразу на перевоспитание, – хохотнул он, заколыхавшись всем телом, довольный своей шуткой.

Старый Полкан тем временем долго и тщательно обнюхивал штанину у прокурора, затем повернулся к ней боком и с трудом выдавил из себя немного вонючей отработки, приподняв лапу.

– Соседи говорят, что видели вашего зайца вон там в кустах, но только без шкурки, он морковку грыз.

– Без шкурки? О ужас! – вскричал испуганно прокурор. – Это же запрещено законом! Что же теперь делать?

– А вот эта шкурка не подойдет? – сказал Эдуард и достал из-за спины шкурку зайца.

Прокурор взял её в руки, внимательно осмотрел со всех сторон, увидел, что она грязная и помятая, понюхал и сказал с сомнением:

– Да она отработкой псовой воняет.

– Эльдар Даниилович, это от вашей штанины запах идет, наверное, ваш питомец на неё помочился, – ответил Эдуард, указывая пальцем на спящего ротвейлера.

Прокурор забрал шкурку и пошёл по парку искать своего зайца.

«Да, надо идти писать рапорт стражам порядка, а то как бы самому не загреметь в школу по перевоспитанию за недоносительство», – подумал Эдуард, покосившись на сидящих старух, внимательно наблюдавших за происходящим вокруг и решительно зашагал домой.

Зайца между тем схватили стражи порядка за бродяжничество и поместили в распределитель, где он наябедничал на прокурора, что это хозяин выгнал его на улицу голым, постоянно ущемлял законные права роботов на свободу перемещений и оскорблял религиозные чувства своих питомцев, не разрешая им совершать культовые обряды перед сном, в виде подзарядки электричеством через домашнюю сеть считая, они дармоеды и зря тратят киловатты, за которые он замучился платить. Зайца после признательных показаний оправдали и направили работать надсмотрщиком в загон для скота, где содержали провинившихся горожан.

В понедельник утром, как обычно без пяти девять, Эльдар Даниилович важно вошёл в своё учреждение. На вертушке охранник вместо приветствия придирчиво долго проверял его пропуск и сверял данные со своим компьютером. Наконец, не обращая внимания на недовольство прокурора, которого он хорошо знал, сказал, возвращая ему пропуск:

– Проходите, пожалуйста, Вам на второй этаж, помещение номер 223.

«Новенький, что ли», – раздражённо подумал прокурор, забирая документ, и не стал поправлять бестолкового охранника, что его кабинет находится на четвёртом этаже за номером 423. Поднявшись к себе, он также обратил внимание, что в приёмной его секретарша не встала, как обычно, с приветствием, а продолжала сидеть, преувеличенно внимательно разглядывая что-то в своём айфоне. Прокурор не стал её отчитывать за несоблюдение субординации и молча зашёл в свой кабинет.

За его столом сидел молодой человек в строгом чёрном костюме и белой рубашке с галстуком. Это, кажется, был его пятый помощник по общим поручениям. «Серёжа или Петя?» – не мог вспомнить прокурор.

– А, Эльдар Даниилович, как хорошо, что вы зашли! – радостно воскликнул молодой человек, выбежал из-за стола, фамильярно схватил прокурора за руку и энергично безцеремонно потряс её.

Эльдар Даниилович с трудом вырвал у него свою руку, достал из нагрудного кармана носовой платочек и стал демонстративно тщательно вытирать её.

– Я хотел уже секретаршу посылать, чтобы вас нашли, – весело продолжал наглец, не обращая внимания на вытирание прокурором руки. – Мне поручили сообщить, что с сегоднящего дня Ваше рабочее место находится двумя этажами ниже, в комнате номер 223. А Вас швейцар внизу разве не предупредил? – и злорадно посмотрел на прокурора.

– Кто поручил? – машинально спросил Эльдар Даниилович.

– Контролирующая организация, – торжественно сказал его помощник, принял строгое выражение лица и закатил глаза кверху.

Тут только до прокурора наконец дошло: «Ведь я уволен с прокуроров и перемещён двумя рангами ниже. О ужас!». Он сразу обмяк, ноги стали ватными, с трудом повернулся и шаркающей стариковской походкой потащился к выходу, открыв зачем-то рот. Спустившись двумя этажами ниже под насмешливые взгляды бывших сослуживцев, он с трудом нашёл в заставленном пыльными шкафами узком коридоре, дверь с номером 223, своё новое место работы. В маленькой, полутёмной, душной комнате, загромождённой древними этажерками и полками до потолка, заваленными старыми подшивками газет, журналами и всевозможными книгами, за столом, стоящем посредине этого хлама, сидела огромного размера старая, седая, неряшливо одетая женщина в круглых очках и курила папиросу, пуская дым в потолок.

– Здесь находится комната под номером 223? – дрожащим голосом спросил он у грязной старухи.

– Да, милок, заходи, это библиотека, я тебя давно тут жду, почему опаздываешь на работу? – скрипучим мужским голосом ответила она.

– Я заходил на четвёртый этаж, – промямлил Эльдар.

– Нечего шляться по коридорам, чтобы это было в первый и последний раз, – сурово отчитала его старуха, пустив облако папиросного дыма изо рта прямо ему в лицо. Эльдар закашлялся от едкого дыма и попросил:

– Не могли бы Вы, уважаемая, не курить в помещении.

Старуха никак не отреагировала на его замечание и продолжила:

– Твоё рабочее место вон там, – и указала папироской в тёмный угол комнаты, где стоял маленький стол, заваленный макулатурой.

– А куда девать бумаги на нём?

– Да свали их на пол. Будешь сортировать книги, журналы и газеты по алфавиту вон с той полки по эту, – и махнула рукой с одного стеллажа на другой.

Затем библиотекарша выдала ему синий хлопчатобумажный колпак, синий халат, шлепанцы, и Эльдар ошалело приступил к бесполезной работе, сидя в маленькой комнате с серыми закопчёнными стенами от дыма курильщицы. Элитную многокомнатную квартиру у него отобрали и переселили в район для мелких служащих в однокомнатную, скудно меблированную гостиничного типа. На работу он стал ходить пешком, так как личного автомобиля с шофёром его тоже лишили, а в автобусе для простых рабочих ездить было противно и грязно.

В полутёмной и пыльной комнатушке старуха-библиотекарша каждый день рассказывала Эльдару одну и ту же историю, беспрерывно куря свою вонючую папироску, о том, как она получила эту замечательную должность. Как она раньше работала уборщицей в мужском туалете, и во время уборки к ней случайно зашли три крепко выпивших чиновника с верхних этажей, наверное, заблудились, и один из них, шутя, попытался её изнасиловать, но она, старая женщина, не смогла долго устоять нагнутая, опираясь двумя руками в края унитаза, который мыла до этого, под напором молодого чиновника и упала, сломав себе палец, потеряв при этом трудоспособность. Для того чтобы как-то загладить этот печальный инцидент, важные чиновники сжалились над ней и подарили эту должность библиотекарши, за что она им по гроб жизни благодарна.

Слушать эту душещипательную историю каждый день Эльдару надоело, и он стал надевать наушники, что не осталось у неё без внимания. И через две недели работы по доносу мерзкой библиотекарши, что он якобы опаздывает на работу, его переводят на ниже оплачиваемую должность привратника, на два этажа ниже, в подсобное помещение охранников. На новом месте ему выдали кепку с околышем, чёрную рубаху с белой надписью на спине и груди «Привратник», чёрные штаны без карманов и чужие кирзовые ботинки.

А ещё через две недели работы на этой новой должности его опять понизили за недостаточно быстрое и непочтительное открывание ворот перед въезжающей машиной с новым прокурором, в полуподвальное помещение уборщиком мусора. Здесь ему выдали фартук, резиновые сапоги и брезентовые рукавицы. Но и на этой, самой низшей, должности Эльдар продержался недолго, он позволил себе сделать замечание бригадиру уборщиков, что рубить топором на куски трупы неопознанных жмуриков неэтично, даже если они не вмещаются в мусорный бак целиком, а необходимо закапывать тела целиком и ставить номерок на могилке, чтобы в последствии можно было найти если понадобиться. Через две недели по доносу старшего дворника, что Эльдар потерял брезентовые рукавицы, (а утеря имущества учреждения приравнивается суровым, но справедливым законом к воровству), его отправляют в школу на перевоспитание. На следующий день стражи порядка отвезли Эльдара без верхней одежды в открытом кузове грузовика далеко за город в заповедную зону, огороженную колючей проволокой, где и находилась школа для перевоспитания. Там его завели в крайний барак, где заставили раздеться и голого затолкали в грязную, холодную комнату с узкими окошками под потолком и длинными железными лавками, стоящими вдоль стен.

В комнате находились ещё человек двадцать пять голых грязных людей разного возраста, на многих из них болтались множество узких дощечек и фанерок, прикрученных проволокой друг к другу и свисающих вдоль тела от плеч до колен, а на некоторых были привязаны к поясу жестяные щитки, прикрывающие ягодицы.

Все находившиеся в комнате повернулись ко вновь вошедшему и потеснились, освободив ему место посередине помещения, и молча, с любопытством принялись его разглядывать. Новенький разительно отличался от остальных, его молочно-белая кожа, а местами даже розоватая, как будто даже светилась в полутёмном бараке. Эльдар также молча, со страхом разглядывал мерзкую и грязную толпу, обвешанную какими-то дощечками, прикрыв двумя руками свои гениталии.

– Ты кто? – наконец донесся грубый голос из толпы голодранцев.

– Я-я-я прокурор, – прошелестел непослушными губами Эльдар, чтобы хоть как-то отпугнуть этих звероподобных людей.

И тут кто-то сильно шлёпнул его сзади по ягодице и больно сжал её пальцами.

– О, бана! Прокурор! А я вижу у тебя жопа без единого прыщика! – взревел страшный голос над ухом Эльдара, и толпа зашлась диким хохотом, стуча висящими на них разнообразными дощечками. Оглянувшись, Эльдар увидел перед собой огромного, ужасного верзилу с чёрными волосами, всего обвешанного дощечками и фанерками, а на шее у него закреплен был бандаж в виде воротника стойкой, вырезанный из пластиковой бутыли из-под воды. Он зловеще вращал белками глаз и ухмылялся, уставившись на Эльдара.

– А вы кто? – пролепетал Эльдар, трясясь всем дородным телом.

– Я адвокат, а это постояльцы или воспитанники «Школы 7 мая», что одно и то же, – ответил он, обнимая Эльдара за талию.

– А что вы тут делаете? – едва слышно спросил Эльдар у адвоката, не пытаясь освободиться из его жестких объятий.

– Послушай, прокурор, ты мне понравился, и я тебе помогу, – начал объяснять адвокат, поглаживая голого Эльдара по спине и ниже. – Мы все ждём в этом отстойнике, когда вон та решетка в конце барака поднимется и нас пригласят на прогулку по загону для трудновоспитуемых, – и подвёл его к огромной стальной решётке во всю стену, за которой находился внутренний двор для скота, состоящий из сплошной вонючей грязи на земле, загороженный жердями и колючей проволокой по всему периметру.

– Нам всем нужно будет пробежать метров двести с этого места до следующего барака в конце загона и забиться в него битком, так как там мало места. Все побегут слева вдоль колючки, там грязь неглубокая, и прибежавшие первыми займут места в бараке у окошечек для вентиляции, чтобы иметь возможность дышать свежим воздухом во всё время изоляции, которая будет продолжаться часа три-четыре, в зависимости от смены надсмотрщиков. Кроме того, и это самое главное – нас будут гнать пять доберманов, которые сейчас стоят справа в загоне, – адвокат указал пальцем сквозь решётку на здоровенных чёрных зверюг, нервно прогуливающихся вдоль забора и периодически в нетерпении широко открывающих красные пасти с острыми клыками. – Они будут пытаться укусить отстающих за задницу, за спину и за всё что угодно, чтоб подстегнуть ленивых и замешкавшихся. Именно для этого мы стараемся закрыть свои тела дощечками, фанерками или кусочками жестянок, чтобы псы порядка кусали за дощечки, а не за наши тела. А в последнее время в нашем лагере появился новый надсмотрщик – здоровенный, серый железный заяц.

На нём надета только короткая стёганая курточка, сшитая из старого ватного одеяла, так этот изверг прыгает нам на плечи сзади когда мы бежим в отстойник и вгрызается в наши затылки, стараясь добраться до горла. Его стеклянные колбочки между ног постоянно звенят, когда он бежит за нами, и мы по этому звону определяем в толпе бегущих, где он находится, и стараемся прикрыть шею в момент нападения руками или чем-нибудь ещё. Вот некоторые и стали надевать такие испанское жабо на шеи, чтобы защититься, – рассмеялся адвокат, указывая Эльдару на своё пластиковое кольцо, прикрывающее горло.

– Так вот, мы с тобой побежим не по краю двора как все, а прямо через средину загона, там правда грязь по колено, но псы порядка не полезут за нами в эту грязь: они в ней увязнут да и пачкаться не захотят, погонятся за основной толпой, что тебе и нужно – не будешь искусан зверюгами, так как никакой защиты на тебе нет, да и быстро бегать ты, наверно, ещё не умеешь. Да, мы с тобой вымажемся в этом дерьме, но зато останемся целыми и не искусанными доберманами. Пока толпа будет бежать вокруг загона, мы пересечём его напрямую и окажемся в бараке в числе первых, места у окошек будут уже заняты молодыми и прыткими воспитанниками, но они расступятся перед нами, чтобы не запачкаться. А грязь с нас смоют шлангами после изоляционного барака в душе, – закончил инструктаж адвокат и сильно шлёпнул Эльдара ладонью по спине, отчего он чуть не упал.

Неожиданно в репродукторе над головами воспитанников загрохотали военные барабаны, и толпа напряжённо сгрудилась у решетки: с волнением ожидая её подъёма, а доберманы перестали зевать и приняли боевые стойки. Из боковой двери загона справа важно вышел на задних лапах железный заяц в короткой телогрейке, достал из нагрудного кармана белоснежный платочек и взмахнул им над головой.

Тут же стальная решётка с грохотом взлетела вверх, и толпа ринулась влево вдоль забора, толкая друг друга и вопя от возбуждения, к спасительному изолятору, виднеющемуся с противоположной стороны загона. Чёрные псы молча бросились за ними, копя злобу, а адвокат побежал прямо в вонючую грязь, высоко подбрасывая ноги и утопая в ней, как

в мокром снегу. Эльдар неуклюже побежал за ним и метров через двадцать ноги его застряли в липкой грязи, и он упал. Адвокат, бегущий впереди, обернулся, увидел его беспомощное состояние, схватил Эльдара за руку и потащил за собой, безобразно ругаясь. На середине пути Эльдар окончательно выбился из сил и едва мог переставлять ноги, вытаскивая их по очереди из липкой грязи. Но тут он услышал вопли и хриплый лай собак со стороны бегущих воспитанников, и невольно оглянувшись, увидел, как чёрные доберманы рвали дощечки на спинах отстающих, пытаясь добраться до их тел, а по плечам и головам бегущих скакал железный заяц, звеня своими колбочками между ног, высматривая незащищенные места на шеях несчастных. Этот ужасающий вид, драйва обречённых, придал Эльдару новые силы, и он понёсся на четвереньках с хрюканьем, как дикий кабан, обогнав при этом даже адвоката.

И только выбравшись на противоположную сторону из топкой грязи, Эльдар отряхнулся от налипшей грязи всем корпусом, как хряк, встал на ноги и опять оглянулся: толпа воспитанников ещё только приближалась к финишу. Но радость победы омрачил вид маленького изверга, кусающего очередного бегущего за незащищённую шею, и в это время железный заяц поднял свою окровавленную морду от жертвы, и глаза их встретились. Бывший прокурор сразу узнал его по наглому и хищному взгляду, это был его сбежавший бывший питомец, которого он тогда так и не нашёл в придомовом парке. Эльдар посмотрел в глаза озверевшего зайца и обречённо подумал, что теперь живым из этой школы он наверняка уже никогда не выйдет, и потащился с трудом переставляя ноги, в изолятор, подталкиваемый в спину подбежавшим адвокатом.

Даже освежающие струи белой воды из душевых шлангов, насыщенные благотворным ароматом хлорной извести и аммиака, не вернули Эльдару присутствие духа, и он, равнодушно получив солдатское стёганое одеяло и два початка варёной кукурузы, машинально съел её, завернулся в одеяло, чтобы согреться, и забылся вместе со всеми тяжёлым сном до утреннего подъёма.

Механический заяц через две недели работы надсмотрщиком в загоне получил новое повышение за служебное рвение и стал воспитателем в этой школе. Но и здесь он проявил изощрённую изобретательность в воспитании постояльцев, мог часами читать на плацу лагеря, перед стоящими воспитанниками выдержки из гениального двухтомника «Критика немарксистских концепций диалектики двадцатого века». Ему нравилась простота изложения мыслей доходчивым языком на логико-гносеологические проблемы сознательной части населения, философская ясность взглядов на мир сочинителей этого фолианта и иезуитские обороты речи.

Заяц заметно преобразился, удлинил себе задние ноги, заменил передние лапы изящными маленькими руками и совсем убрал длинные уши как рудименты, ненужные в воспитательной работе. Короткую стёганую курточку он, правда, оставил как революционный элемент, добавив к этому аскетическому наряду пурпурного цвета берет с кокардой в виде двух скрещенных мотыг, символизирующих необходимость постоянного взрыхления человеческого общества и безжалостного вырубания несогласных и ропотных как сорняки, мешающие произрастанию новых посевов в созидательном обществе.

Свои лекции он читал, стоя за маленькой деревянной кафедрой, сооружённой специально для него, сильно картавил, путая гласные звуки с согласными, периодически вскидывал по-ленински правую руку вверх, указательным пальцем тыча на заоблачные высоты всеобщего счастья. Левой рукой, правда, всё время держал свои стеклянные колбочки, по-прежнему висящие у него между ног, но когда в ответственных местах выдержек философского трактата он хватался обеими руками за края кафедры, повышая голос, чтобы доходчивее объяснить стоящей толпе суть написанного, то колбочки начинали мелодично звенеть. За эту прелестную особенность своего организма заяц получил меткий и ёмкий псевдоним от неблагодарных воспитанников: «Мудозвон».

Во время коротких перерывов, необходимых зайцу, чтобы найти следующую прекрасную выдержку в бессмертном сочинении, репродукторы на плацу всегда мощно играли одну и ту же песню на слова французского анархиста Эжена Потье (гениально переведённую на русский язык евреем Аркадием Яковлевичем Коцом) и на музыку Пьера Дегейтера:

Весь мир насилья мы разрушим

До основанья, а затем

Мы наш, мы новый мир построим,

Кто был никем – тот станет всем!

Как когда-то организаторы спортивных игр и зрелищных мероприятий, исполняли какую-нибудь одну и ту же бравурную песенку на стадионах во время частых остановок игры хоккейных матчей, чтобы зрителям не было скучно во время вынужденных перерывов. Начальство школы по достоинству оценило очередное служебное рвение Зая (так официально его теперь называли) и вскоре направило в городское управление стражей порядка представление его на должность заместителя начальника по воспитательной работе.

…Эдуард, как всегда, возвращался с работы усталый и понурый, вдруг дорогу ему перегородили два здоровенных молодца, одетые во всё чёрное.

– Стоять! – грубо приказал один из них.

Эдуард сразу узнал их, это были стражи порядка, и не на шутку испугался. От этих нелюдей ничего хорошего не жди, и он остановился, услужливо склонившись.

– Я внимательно слушаю вас, господа, подати за прошлый месяц я все заплатил, – на всякий случай добавил он.

– Подойди вон к тому «лимузину»! – сказал второй и ткнул пальцем ему за спину.

Эдуард оглянулся и увидел, как из чёрного блестящего «лимузина» медленно вылезает маленький человек в собольей шубе и высокой бобровой шапке. Выйдя из машины, он приветливо улыбнулся почтительно подбежавшему Эдуарду и ласково сказал:

– Отчего старых друзей не замечаем? Проходишь мимо и не здороваешься.

– Виноват, ваше сиятельство! Не признал! – выпалил Эдуард и заискивающе посмотрел на незнакомого барина.

– А я вот тебя помню, и я своих сразу по запаху машинного масла узнаю, – продолжил ласково говорить барин, заглядывая Эдуарду в глаза снизу вверх. – Это твоя старая псина почти год назад меня чуть не загрызла.

Эдуард внимательнее всмотрелся в лицо незнакомца и с удивлением узнал в нём того самого зайца, которого потерял прокурор в городском саду, только он как будто стал гораздо выше и солиднее.

– Простите ради бога, ваше сиятельство, это старая псина из ума выжила и бросается на благородных людей, – залепетал испуганно Эдуард, оглядываясь назад. За спиной по-прежнему стояли стражи в чёрном.

– Да-да-да, а кто этой псине крикнул фас! – хитро прищурившись, спросил барин.

И, не дождавшись ответа от испуганного Эдуарда, удовлетворившись произведенным эффектом добавил:

– Ладно, как говорится, кто старое помянет, тому глаз вон, – И страшно рассмеялся, задрав голову. Немного успокоившись, он продолжил:

– Помня твою решительность, я хочу взять тебя к себе на работу старшим в отдел утилизации. Вот тебе мандат, впишешь в него свое имя. Как звать тебя? – спросил Эдуарда Зай (а это был он), протягивая ему красное удостоверение, которое вынул из внутреннего кармана шубы.

– Эдуард, – дрожащим голосом ответил он.

– Не пойдет. Будешь Феликсом, так звучит жёстче и по-военному.

Эдуард почтительно взял двумя руками удостоверение, раскрыл его и прочел: «Владелец данного мандата имеет право совершать эксцессы и обыски в любых помещениях жилых и нежилых, для предотвращения противоправных действий несознательных горожан».

Внизу стояла подпись: Ираклий Зай.

– Ну, Феликс, как говорится, фас! – сказал Ираклий, картавя и по-детски опять рассмеялся, задрав голову, обнажив передние резцы своей пасти. И потом сурово добавил:

– Завтра в десять утра жду тебя в главном управлении стражей порядка, – важно сел в «лимузин», помощники в чёрном тут же запрыгнули в него, и элитный «Роллс-Ройс» рванул с места, обдав новоиспечённого Феликса выхлопным дымом.

Феликс постоял на краю тротуара раболепно склонившись, пока блестящий «лимузин» не скрылся за поворотом, и радостно побежал домой.

«Ну ни хрена себе! Не было и полушки, как говорится, и тут сразу алтын!» – думал Феликс, уже дома вторично внимательно читая своё удостоверение. Затем подошёл к зеркалу и стал кривляться, изображая суровость, решительность и непреклонность. Утомившись от кривляний, понюхал свои подмышки и сказал: «И почему все говорят, что от меня машинным маслом воняет?».

Затем Феликс неспеша разделся, принял тёплый душ и насухо вытерся махровым полотенцем, смоченным минеральным маслом высшего качества. Потом опять стал перед зеркалом, поиграл стальными мускулами, достал изящную маслёнку, смазал все суставы и шарнирные соединения, чтобы не скрипели завтра на новой работе, опять понюхал свои подмышки, недоумённо пожал плечами и, счастливый, лёг спать, предварительно подключившись через незаметный разъём, расположенный сзади, к подзарядке в домашнюю электросеть.

Греби на звезду!

По мнению любящей мамы, Кеша «умный был детина», папа же почему-то считал – «ни так, ни сяк», а товарищи по работе за глаза говорили, что – он и «вовсе был дурак». Так в одном лишь здоровенном «бугае» умещались сразу три краткие характеристики сыновей старика из сказки «Конёк-Горбунок» П.П. Ершова. Однако в чём-то Кеша того стоил, одного живого веса у него было килограммов сто тридцать.

– Да с такой статью Кеше на скотобойне надо бы работать, об его лоб поросят годовалых легко можно бить! – восхищённо говорили на работе мужики, глядя, как он важно, величаво передвигал свои телеса по цеху изготовления дельных вещей для кораблей, где временно работал контролером ОТК по приёмке готовой продукции.

Он всегда ходил в чёрных очках, чтобы придать мужественности своему холёному лицу с детским выражением удивлённой непосредственности. Несмотря на свои двадцать семь лет, Кеша ещё ни разу не брился из-за полного отсутствия растительности на щеках и подбородке, говорящем о некоторой заторможенности его физического развития. Это давало коллективу повод для многочисленных насмешек над ним и над его внешним видом.

Но свои едкие шуточки работники старались говорить у него за спиной, зная, что его отец был одним из совладельцев этого предприятия и что наиболее рьяные шутники могли пострадать вплоть до увольнения. Да и Кеша мстил зубоскалам при приёмке продукции, безжалостно делая возвраты обидчикам, хотя внешне никак не реагировал на услышанные насмешки. Для него все они были неотёсанные мужики с их грубыми шутками, недостойными внимания, но в глубине души он завидовал им, их умениям, выносливости, смелости, привлекательности, в общем всему тому, чего у Кеши не было по определению.

Завидовал он порой всем и во всём. Ещё в школе Кеша старался заучивать домашние задания, чтобы небрежно, но правильно отвечать на уроках учителю, как это делали некоторые умные мальчишки его класса. При этом они никогда не готовились дома, а часто перед началом урока спрашивали у него, или у девчонок то, что вчера было задано, и, за пять минут бегло просмотрев домашнее задание, умудрялись отвечать на отлично. А Кеша после добросовестной домашней зубрёжки едва мог вспомнить от волнения, о чём вообще речь, и ему ставили тройки из жалости за его беспомощный и испуганный вид, и знатное происхождение.

А в спорте было и того хуже, практически все сверстники легко подтягивались много раз на перекладине, бегали на стометровках, как эллины, едва касаясь земли, а он висел на турнике, как сосиска, останавливался, задыхаясь после тридцати метров бега, что вызывало бурное веселье у девчонок.

Кеша всегда был тайно влюблен в какую-нибудь девочку своего или параллельного класса, но любые его попытки хоть как-то сблизиться с понравившейся девчонкой натыкались на грубые отказы во взаимности, типа «Отвали, дурак!» или «Катись отсюда, толстяк прыщавый!».

Гарик, безусловный лидер в классе, как-то увидел его очередную безуспешную попытку замутить с легкодоступной девчонкой их класса на турбазе, куда они выехали всем классом с ночёвкой, и предложил ему помощь.

– Послушай, Кеша, что ты за ней всё ходишь и вздыхаешь, как бычок, хватай её за задницу и тащи в кусты без церемоний, она ещё никому не отказывала.

– Она не хочет со мной дружить, – горестно ответил Кеша.

– Да не может быть. Ты, наверное, неправильно её просишь. Давай сделаем так: сегодня вечером я попрошу её выйти на веранду и уговорю, чтобы она занялась с тобой сексом, а ты спрячешься под верандой и послушаешь, как надо это делать, а выйдешь, когда она согласится, хорошо?

– Хорошо, только я сомневаюсь, что у тебя получится.

– Всё будет окей, вот увидишь, главное – не дрейфь.

Когда стемнело, они пошли к гостевому дому, где ночевали девчонки их класса, Кеша спрятался под верандой, стоящей над землёй метра полтора, а Гарик попросил Люську выйти на полутёмную веранду, чтобы сказать ей что-то важное.

Она выбежала почти сразу.

– О, Гарик, привет! Что это тебя ко мне принесло? С Ксюшей поссорился, что ли? – радостно заверещала Люся, рыженькая симпатичная девчонка с рано сформировавшейся грудью.

– Подожди, не трещи, дело есть, – таинственно начал Гарик, взяв её за руку. – Как ты относишься к Кеше?

– Да никак, а при чём тут он?

– Замутить он с тобой хочет.

– Да ну его, он такой прыщавый, я с тобой опять не прочь поваляться, а?

– Со мной ты всегда успеешь, а парень страдает, может, быть без телесных общений с тобой.

– Каких общений?

– А вот таких.

– Ой, нахал, у тебя пальцы холодные!

– Не шуми, сейчас согреются, – и на веранде начались возня, хихиканье и чмоканье.

– Подожди, не тяни, а то порвёшь, я сама сейчас сниму, – приглушённо зашептала Люська, задыхаясь.

После непродолжительного синхронного сопенья вдруг раздался хруст и шум падения тел на пол веранды. В гостевом доме распахнулась форточка и звонкий девичий голос спросил в темноту:

– Люся, у тебя там всё в порядке?

– Да, всё нормально, это стул упал, сейчас прибегу, – давясь смехом, ответила громко Люся и добавила торопливо, тихо:

– Пусти, потом, завтра закончим, приходи только попозже, в двенадцать. Да где же мои туфли… А, вот они.

Над головой Кеши быстро прошлёпали босые ноги, захлопнулась дверь, а с крыльца сбежал Гарик, на ходу заправляя рубашку в штаны.

– Почти договорился, ножка у стула сломалась, и мы упали, – шумно дыша, оправдываясь, сказал он Кеше. – На завтра договорились, пойдёшь?

– Нет, мне что-то не хочется, она мне уже разонравилась.

– Ну, как хочешь.

С этих пор Кеша никогда не пользовался услугами третьей стороны для налаживания интимных отношений с прекрасным полом. Злые языки говорили, что один раз он переспал с женщиной после пьяной вечеринки, но это оказалась школьная уборщица зрелого возраста, а в основном обходился самостоятельно.

На работе в цеху, куда его пристроил отец для производственного стажа, было то же самое, парни после работы все вместе ходили играть зимой в спортзал в волейбол, в баскетбол или летом на заводской стадион в футбол, по субботам-воскресеньям ездили на охоту или рыбалку, в общем, жили дружно и весело, чего так сильно не хватало Кеше. Они конечно же приглашали его на свои мероприятия из вежливости, но Кеша всякий раз отказывался, боясь в душе, что там он будет предметом для насмешек.

Но вот как-то раз в конце лета, как всегда, шестеро парней договорились на выходные сходить в море на катере, половить красную рыбу сетями, так как был сезон её хода на нерест в реки. Но катер у приятеля неожиданно сломался, и они остались без плавсредства, хотя все уже настроились на рыбалку, сети перебрали, подшили, водки купили, закуски набрали – и вот на тебе, облом.

– Ну, что будем делать? – спросил организатор похода Алексей у товарищей, – может быть у кого-нибудь перехватим катер на выходные?

– Да ну, кто же согласится дать, сейчас сезон, все сами идут на рыбалку, – засомневался Никита, технолог цеха.

– Подождите пацаны, сейчас попробую. Вон Кеша идёт, давайте его пригласим на рыбалку, а у его отца классный катер есть на десять мест, с лодкой вёсельной, то что нам надо, – предложил Алексей.

– Папа ему навряд-ли даст, побоится, что ещё утопит, – опять засомневался Никита. – Да и сам он не захочет, мы его не раз приглашали, а он всё время отказывался.

– Вы не умеете приглашать, сейчас я его уболтаю, – сказал Алексей и, оскалив в улыбке рот, подошёл к Кеше.

– Привет, Иннокентий! Что будешь делать на выходные?

– Привет. Пока не знаю, а что? – насторожился Кеша, как всегда предчувствуя подвох.

– Пойдём с нами на рыбалку? На кету, сейчас самый сезон, да и отдохнуть можно прекрасно, будут все наши, – и Алексей кивнул в сторону приятелей, которые приветливо помахали Кеше руками и застыли в выжидательных позах.

– Ну, право, не знаю, – ещё больше встревожился Кеша, видя такое подчёркнутое внимание к нему со стороны парней, которым он в тайне всегда завидовал.

– Не буду лукавить, честно скажу, мы тебя приглашаем на рыбалку по причине безвыходной ситуации, у нас неожиданно сломался наш катер, а другие плавсредства уже заняты, все едут рыбачить и отдыхать на острова. У твоего отца есть катер, которым он редко пользуется, вот мы и подумали, а не можешь ли ты попросить у него катер на выходные, под нашу ответственность, и мы все вместе сходим на красную рыбу?

Кеша посмотрел на парней, молча стоявших в стороне, на Алексея с вопросительной улыбкой, смотрящего ему в глаза, и пробормотал:

– Ну не знаю, сейчас попробую, – сделал пару шагов в сторону, достал телефон и позвонил. После непродолжительных переговоров вернулся к Алексею и сказал:

– Отец разрешил, но только вместе с капитаном его катера.

– Так это даже ещё лучше, груз ответственности снимается. Молодец, Инокентий, так завтра в восемь утра отходим? – обрадованно воскликнул Алексей и дружески похлопал его по плечу.

– Хорошо, я скажу Петровичу, чтобы подготовил катер к завтрашнему утру, – зарделся поощрённый Кеша.

Рано утром все шесть рыболовов были на борту и ждали только Иннокентия. Олег Петрович, капитан катера, прогрел даже главные двигатели и собрался варить кофе на газовой подвесной плите, когда наконец-то показался Кеша. Он торопливо шёл по причалу и даже иногда пытался неуклюже бежать, зная, что опаздывает, но ему мешал огромный, набитый всякой всячиной рюкзак за спиной. И чувство собственного достоинства тоже. На корме катера его встречал Алексей.

– Долгое прощание с молодой женой? – пошутил он, принимая рюкзак у Кеши, зная, что он полгода назад подженился на табельщице цеха, девушке без каких-либо устаревших, по её мнению, моральных принципов, которую незадолго до этого устроил на завод начальник цеха, имевший с ней интимные отношения за материальные вознаграждения. Но так как эти вознаграждения за ласки становились всё скуднее, она соблазнила перспективного толстячка и стала жить с ним, при этом не изменяя своим сексуальным привычкам спать с кем попало.

– Да, немного задержался, – уклончиво ответил тот, с трудом, двумя руками, протягивая ему рюкзак.

– Ого, он что у тебя, кирпичами набитый? Основательно тебя родственники подготовили. На целый месяц, наверное, продуктов натолкали, – рассмеялся Алексей, подавая рюкзак ребятам в каюту.

Петрович завёл моторы, Алексей отдал швартовые концы, катер взревел и, как застоявшийся жеребец, рванул с места, присев на корму. Два часа они неслись по-утреннему слегка туманному морю, тщательно огибая все извилины береговой линии, оставляя за собой широкий пенный след, похожий на белую дорогу на синей глади залива. Наконец, утомлённые тряской катера, они подошли к устью реки, куда шла кета на нерест, и бросили якорь.

Двое парней сбросили на воду вёсельную лодочку, захваченную с собой, специально изготовленную ими из композитных материалов для высадки на берег и постановки сетей, загрузили в неё сети и отправились ставить их в метрах пятистах от катера, на пути предполагаемого хода кеты. А добровольный повар Жека приступил к приготовлению обеда на газовой плите, остальные помогали ему, чем могли.

Часа через два, когда постановщики сетей вернулись и, привязав лодку к корме катера, поднялись на борт, там уже был готов обед, приготовленный из всевозможных мясных блюд и морских деликатесов, поднятых ныряльщиками со дна моря рядом с катером. Трапеза была восхитительной и обильной, а так как все блюда вкушались под тосты, то сиеста затянулась часа на два. И только в третьем часу дня, когда осеннее солнце основательно прогрело холодный воздух, все пошли купаться, прыгая прямо с катера в чём мать родила, и только Кеша остался сидеть на носу катера, сняв с себя рубашку, обнажив белый рыхлый живот и слегка прыщеватую широкую спину.

– Иннокентий! Прыгай в воду, она очень тёплая, не бойся, не простынешь! – кричали ему ребята, плавая вокруг катера.

– Что-то не хочется, – отвечал им Кеша скромно, стесняясь признаться, что плавать он совсем не умеет.

Один только капитан Петрович не принимал участия в купании и загорании, он с задумчивым видом чинил электропроводку, держа в руках отвёртку и пассатижи, снимал и надевал плафоны на короткой мачте, ища пропавшие токи.

И только когда солнце стало клониться к закату и стало прохладно, все оделись и опять сели за стол в кают-компании – подкрепиться и выпить. Основательно подкрепившись, стали травить анекдоты и петь хором песни, а Кеша снова поднялся на палубу, чтобы не мешать друзьям наслаждаться общением. Через некоторое время на палубу вышел Алексей.

– Ты что, Иннокентий, грустишь, скучно тебе с нами?

– Нет, что ты, я воздухом морским дышу, на закат любуюсь. А вон там, видишь, буёк на сетях колышется, наверное, рыба попалась.

– Где?

– Да вон там, смотри, – и Кеша показал пальцем в сторону сетей, поставленных парнями.

– Да, действительно попалась. А давай сходим с тобой на лодке и проверим все сети, наверняка не одна уже рыбина там сидит, а? – и Алексей с улыбкой посмотрел на Кешу, заранее предполагая его отказ.

– А это ненадолго? – с сомнением в голосе спросил Кеша.

– Нет, что ты, до темна вернёмся и ещё пожарить сегодня успеем свежайшей лососёвой рыбки. Мы даже говорить никому не будем, сюрприз им преподнесём. Да вон они, все сети, видны, как на ладони. Пошли!

– Ну, хорошо, только не долго, – согласился Кеша, представив себе, как он с рыбиной заходит в кают-компанию под восхищённые возгласы парней.

– Ты только костюм рыбацкий надень и сапоги резиновые, а то скоро похолодает да вымажемся все, выпутывая рыбу из сетей, и я тоже надену. Тебе принести?

– Нет, не надо, у мня свой есть, отец дал.

Когда они переоделись в носовой каюте в рыбацкие костюмы – Алексей в синий, а Иннокентий в упоительно оранжевый – то тихо отчалили на вёсельной лодочке проверять сети, не предупредив никого из экипажа. И уже минут через пятнадцать подошли к первой поставленной сети. Алексей вынул вёсла из уключин и положил их на дно лодки, чтобы не мешали.

– Теперь будем идти вдоль сети, подтягиваясь по ней руками, и проверять на тяжесть наличие в ней рыбы, вот так, смотри Кеша, – и Алексей показал ему, взяв сеть за верхнюю плавающую часть и потянув на себя. Часть сети приподнялась из прозрачной глубины настолько, что всю её было видно, она была пуста, он отпустил эту часть и подтянулся по сети, перебирая руками вперёд.

– Вот так, понятно?

– Да, конечно, – заинтригованно глядя в воду, ответил Кеша.

– Теперь давай не спеша вместе, только смотри, кончик сети не бросай без моей команды, понял?

– Ага.

И они потихоньку поплыли вдоль поставленной сети, периодически приподнимая её и протягиваясь по ней руками. Первая рыбина показалась из глубины, как и предполагали, на том буйке, который зашевелился в самом начале.

– Ну, давай, тащи её в лодку, – сказал Кеше Алексей.

– А как? Сеть мешает, – пыхтя над пойманной рыбиной, спросил он.

– Затаскивай её в лодку вместе с сеткой, сейчас распутаем.

Кеша с трудом перевалил через борт ещё живую рыбину, и она отчаянно стала колотиться об настил.

– А сейчас что? – спросил Кеша, восхищённо разглядывая красноватую кетину с зубастой пастью.

– Что, что, зажми её между колен и выпутывай, давай помогу.

– Нет, я сам попробую, – и сопя, неуклюже стал выпутывать трепещущуюся кету. Провозившись с ней минут пять, Кеша высвободил сетку и, сбросив её за борт, радостно воскликнул:

– Е-с-с! Я сделал это!

Алексей также испытал чувство удовлетворения, глядя на ребяческую радость Кеши. После первой попавшейся в сети рыбины вскоре последовала вторая, затем третья, а затем попались сразу две. И парни, весело переговариваясь, без устали вытаскивали из воды попавшуюся кету, выпутывали их, нанося царапины и ссадины на свои пальцы об острые зубы рыбин. И когда поцарапанные пальцы у обоих рыбаков стали щипать от солёной воды, Алексей сказал:

– Давай мы будем вырезать ножом запутавшихся в сетке, – и подал Кеше складной ножик, а сам достал из-под лавки второй.

Теперь дело пошло быстрее, и часа через полтора на днище лодки уже лежало штук пятнадцать рыбин. Алексей оторвался от увлекательного занятия, посмотрел по сторонам, вздохнул и произнес:

– Всё, достаточно, скоро темнеть начнёт, сваливаем. Остальных завтра утром ребята соберут.

– У меня там в сети что-то тяжёлое попалось, – кряхтя сообщил Кеша, пытаясь подтянуть сеть из глубины.

– Брось, ну её, завтра вытащат. Уходим, – возразил Алексей.

– Нет, надо достать, жалко бросать такую рыбину, – сработал азарт и алчность Кеши.

– Ну хорошо, давай, тяни, – согласился с ним Алексей и стал помогать.

Но оказалось не так-то просто было это сделать. Когда Кеша всё же с трудом подтянул сеть с рыбиной к борту, то они увидели, какая она была огромная.

– Да, килограмм двадцать пять будет, не меньше. Наверное чавыча, тебе одному из воды её не поднять, а вдвоём вытаскивать опасно, можем перевернуться.

– И что же делать? – с отчаянием в голосе воскликнул Кеша, явно не собираясь её отпускать.

– Что-что, говорю тебе, бросай, завтра ребята поднимут, никуда она не денется, – повторил Алексей, сбрасывая уже выбранную часть сети со своей стороны.

– Подожди, я всё-таки попробую сам её вытащить.

– Хорошо, только не вставай, а то упадёшь за борт, – согласился Алексей и стал откренивать лодочку своим телом, навалившись на другой борт.

Кеша, постанывая от натуги, подтянул чавычу к самому планширу и осталось только перевалить её через борт, но сил не хватало, и тогда он привстал.

– Куда встаёшь! Сидеть! – закричал на него Алексей, но было уже поздно, лодочку качнуло, сетку дёрнуло вниз, и Кеша, потеряв равновесие, с размаху, плашмя, шлёпнулся за борт.

– Лёша! Спаси! Я не умею плавать! – заорал Кеша, продолжая удерживать рыбину.

– Брось рыбу! Брось рыбу, я тебе говорю! – закричал в свою очередь Алексей, протягивая ему весло.

– Держись за весло! Да брось ты эту проклятую рыбину! Хватайся за борт, да не за меня, отпусти руку, а то и меня в воду утащишь! Передвигайся на корму. Будем тебя с кормы затаскивать! – командовал Алексей Кеше, барахтающемуся в воде с вытаращенными от страха глазами.

Алексей с трудом перевёл цепляющегося за что попало Кешу на корму лодки и рывками, стоя, выдернул мокрое туловище из воды.

– Ноги перебрасывай через борт! – скомандовал он Кеше.

– Не могу, в сапогах вода, – простонал Кеша, болтая ногами по воде и пытаясь зацепиться коленом за бортик.

– О, мать твою, – зашипел, задыхаясь, Алексей и, отступив немного назад, опять рывками вытянул всего Кешу из воды на дно лодки, где он остался лежать среди пойманных рыбин в красной от их крови воде.

– Ну что, жив? – отдышавшись, спросил его Алексей, – я же говорил – не вставай! Это хорошо, что в сетях не запутался, а то бы пошёл на дно вместе со своей рыбиной на корм крабам, – уже весело добавил он Кеше, неподвижно лежавшему на животе на дне лодки среди рыбин.

– Так, а какая у нас сейчас диспозиция? – спросил сам себя Алексей, оглядываясь вокруг. – Ого! Да мы в тумане! Яхты не видать. И кончик сетки упустили, нехорошо, – озадаченно добавил он.

– А как мы теперь вернёмся домой? – испуганно спросил Кеша, привстав на колени.

– Ничего страшного, сейчас сетку найдём, она где-то рядом, и протянемся по ней обратно, – бодрым голосом обнадёжил его Алексей, садясь за вёсла.

– Ты, Кеша, лучше сядь на лавочку и вылей воду из сапог, а то замёрзнешь сейчас.

Кеша с опаской переместился на кормовую лавочку лодки и стал, кряхтя, стаскивать с себя сапоги и выливать из них воду. А Алексей погрёб, наугад рыская в опустившемся вечернем тумане со слабой надеждой наткнуться на свои рыбацкие сети. Но вскоре подул холодный ветерок, предвещая приливную волну, густой мокрый туман клочьями стал перемещаться над самой водой, ухудшая и без того плохую видимость. Приблизительно через час бесполезной гребли Алексей понял, что они заблудились в тумане и куда идти дальше – он не представлял. Кеша заподозрил что-то неладное и стал ныть:

– Когда мы вернёмся на яхту? Я замёрз. И сколько мы будем болтаться на море в этом тумане?

И в самом деле, он весь дрожал от холода и сидел, скрючившись, уже на днище лодки, чтобы хоть как-то укрыться от холодного липкого ветра.

– Надо дождаться, когда туман поднимется, станет видно яхту и мы быстро напрямую к ней приплывем, – стал успокаивать его Алексей. – А ты пока погреби вёслами вместо меня, согреешься. Видишь, я не замёрз, мне даже жарко.

И действительно, ему было жарко от непрерывной работы на вёслах. Кеша испуганно посмотрел за борт на воду, представил себе, как он будет вставать и перемещаться по лодке, внутренне содрогнулся и отказался.

– Нет, я лучше тут посижу, а то ещё опять упаду за борт, – и затрясся всем телом ещё сильнее.

– Да так он долго не продержится, ещё, чего доброго, даст дуба, – встревоженно подумал Алексей, глядя на то, как Кеша сидел, скрючившись, на днище лодки, дрожа от холода. «Чёрт меня дернул взять его с собой!».

Но тут Алексей услышал где-то рядом шум морской волны берегового прибоя.

– Кеша, вставай! Земля рядом. Сейчас высадимся на берег, – попытался взбодрить его Алексей.

– Не хочу на берег, хочу на яхту, – опять заныл Кеша, испуганно вертя головой.

– Ну что ты как ребёнок, право. Из-за тумана яхту не видно, кончик сети упустили, пока ты за бортом барахтался, куда плыть не знаем, унесёт ветром в море, замучаются нас потом искать. А тут берег рядом, сейчас высадимся на него, разожжём костер, обсушимся и подождем, когда туман поднимется, яхту станет видно, и мы спокойно к ней приплывем. Давай, поднимайся, сейчас высаживаться будем, я один не справлюсь, может лодку прибойной волной перевернуть, вдвоём надо.

Как только Кеша услышал о возможности опять оказаться за бортом, тут же подскочил со дна лодки, сел на лавочку и быстро спросил:

– Что надо делать?

– Так, сейчас подгребаем к берегу и, как только лодка днищем шаркнет о гальку, тут же выскакиваем из неё и руками с обоих бортов быстро помогаем ей выскочить из воды, чтобы следующая накатная волна не захлестнула лодку сверху. Не бойся, там воды будет по колено, – и не дав Кеше успеть испугаться, стал быстро грести на полоску прибоя.

Приливная волна по мере подхода к берегу лениво поднималась горбом и, завернув пенистый кончик, с шумом шлёпалась на песчаный пляж, стараясь продвинуться вперёд как можно дальше, затем так же лениво откатывалась обратно, унося с собой мелкую гальку и песок.

Алексей как можно сильнее разогнал вёслами лодку и, как только она со скрежетом воткнулась носом в берег, быстро соскочил с неё за борт, где воды действительно оказалось по колено. А Кеша замешкался, не зная, с какой ноги начать движение, и Алексей закричал ему, пытаясь руками удержать лодку носом к берегу:

– Прыгай за борт! А то сейчас нас развернёт, и мы зачерпнём воды от следующей волны.

Кеша мешковато перекинул ноги через бортик лодки и упал на четвереньки в воду. Но благодаря своей великолепной стати он спиной, невольно, смог удержать лодку от разворота, и догнавшая их приливная волна заплеснула только немного воды через корму. Зато Кешу волна приподняла, и он смог пробежать, держась за бортик лодки, к песчаному берегу, и дальше они уже вдвоём вытащили лодку подальше от воды.

– Ну вот и прекрасно, а ты, Иннокентий, боялся, – весело подбодрил его Алексей, пытаясь отдышаться. – Ты пока вычерпывай воду из лодки, а я пойду дрова на берегу поищу.

С этими словами он взял под лавкой лодки фонарь и пошёл осматривать берег. Но берег был каменистый, никакой растительности на нём не было и валежника соответственно тоже. Алексей побродил некоторое время, светя фонариком, ничего не нашёл, впереди себя услышал шум морского прибоя и вышел на обрывистый берег.

– На остров, что ли, мы попали? – подумал Алексей и пошёл вдоль берега. И действительно, минут через пятнадцать он вышел к своей лодке, возле которой стоял Кеша, пританцовывая от холода, так как на берегу оказалось гораздо холоднее, чем было в море.

– Алексей, ну где дрова? Я окончательно замёрз, почему ты пришёл без дров? – возмущённо набросился на него Кеша. – За это время я бы уже целую охапку насобирал.

– В чужих руках хрен всегда толще, – зло ответил ему Алексей, – мы оказались на каменистом островке без какой-либо растительности. Сваливать отсюда срочно надо, а то действительно через час дуба дадим от холода.

На море за это время приливные волны значительно увеличились в высоту. Громадная масса воды медленно поднималась, приближаясь к берегу, на вершине её образовывался пенистый гребень, и волна с ускорением зло набрасывалась на берег, стремясь захлестнуть весь островок, и затем, израсходовав все силы, отползала обратно в море, с рокотом унося с собой гальку и мелкие камни, угрожающе шипя Кеше, что следующая волна обязательно утащит его в чёрную глубину.