Читать книгу Театр Иллюзий - Виктор Кабицкий - Страница 3

1

В углу стояла каталка – настоящая, металлическая и явно не новая. Гладкая серая поверхность ловила на себе редкие лучи света, что достигали ее убежища. Четыре колесика снизу были опутаны паутиной. Каталка притаилась в закутке между стеной и лифтом. Наверное, потому он и не замечал ее до сих пор. Крайнов хотел прикоснуться к холодной поверхности, убедиться, что все происходит наяву. Но не смог заставить себя протянуть руку.

На этой каталке перевозили мертвецов. А потом готовили к похоронам – здесь же, в подвале.

Все встало на свои места. И водопровод с лифтом, зачем-то проведенные в подвал, и странная деревянная конструкция наверху в гостиной. Правда раскрылась во всей своей ужасающей простоте, как сгнивший изнутри цветок.

Крайнов судорожно сглотнул. Очки съехали на кончик носа. Колени дрожали так сильно, что едва могли удерживать вес его тела. В голове билась мысль: Дерек был прав.

Дерек, мать его, был прав.

Откуда-то сверху раздалось несколько равномерных глухих стуков.

2

Прошедшая неделя показалась Крайнову одним нескончаемым калейдоскопом. По большому счету, такими были все три года после его переезда в США. Ныне он – Алекс Крайнов, легальный резидент штата Калифорния, программист-разработчик одного из гигантов индустрии биотеха в Кремниевой долине. Но так, конечно, было не всегда. Еще совсем недавно не существовало никакого Алекса, как не существовало высоких пальм и океанского побережья. Три года назад были родной московский двор, родительская двушка в хрущевке и ненавистная работа. И был он – Саша для мамы, Санек для папы и исключительно Сашенька для бабушки. Теперь все это осталось далеко позади.

Сидя на лавочке в парке Цезаря Чавеса в центре Сан-Хосе, Крайнов вспоминал, как приехал сюда три года назад. В памяти остались дикая усталость после перелета, часовая очередь на паспортный контроль и строгие лица пограничников. В те первые дни все вокруг казалось другим. Не лучше и не хуже, просто – другим. Но прошло время, и Крайнов привык. Привык к постоянно влажному воздуху, к смеси английской и испанской речи, к сумасшедшим дедлайнам и долгим вечерам в офисе, к большим порциям в корпоративной столовой и огромным тележкам в супермаркетах. Научился откликаться на Алекса, улыбаться по поводу и без, освоился на работе и подтянул и без того хороший английский.

Солнце опускалось за крыши небоскребов, растворяясь в сумерках затухающего дня, чтобы затем воскреснуть палитрой искусственных огней. По обеим сторонам узкого парка шумели машины. Чуть меньше получаса назад Крайнов покинул офис, но решил не ехать в Редвуд-Сити, где компания снимала для него крохотную студию. Вместо этого он забронировал на ночь номер в одном из отелей Сан-Хосе. Дорого, но ничего – сегодня можно. Душа требовала праздника. Пусть его не с кем было разделить, Крайнова это не печалило. Сегодня его вообще ничего не могло опечалить.

Крайнову хотелось, чтобы этот день не заканчивался никогда.

3

Утром его вызвал к себе Джо, тимлидер их команды. Вызвал, как обычно, по внутреннему мессенджеру. И даже сопроводил сообщение смайликом, что для Джо было нетипично. Постучав в кабинет начальника и услышав заветное «Come in!»1, Крайнов почти не волновался. Вряд ли он где-то сильно накосячил. Свою работу он знал хорошо и делал ее старательно. Но корпоративная Америка – зверь особый. Здесь могут уволить за одну неосторожную фразу. Крайнов знал такие случаи и за три года понял, что лучше всего держать язык за зубами, а свое мнение – при себе.

И все же он удивился, когда кроме Джо увидел в кабинете еще трех человек. Полноватую темнокожую женщину он не знал. Парень со смазливым лицом – кадровик Стив, с ним Крайнов уже пересекался. А вот мужчина посередине… Крайнов не помнил его имени, но пару раз видел на общих презентациях. Высокая шишка, на уровне директоров. Какие дела у него могли быть с обычным девелопером?

Все четверо сидели за п-образным столом Джо. И, конечно, улыбались.

– Алекс, проходи. – Джо почти за руку усадил Крайнова на приготовленный для него стул, затем рефлекторно провел ладонью по своей натертой до блеска лысине. Верный признак, что начальник нервничает. Волнение тут же передалось и Крайнову.

Как оказалось, зря. В своей фирменной суетливой манере Джо сообщил, что компания очень довольна его прогрессом и настало время сделать следующий шаг. Он говорил про новый проект мобильного приложения для одного из брендов компании и про то, как важно, чтобы его возглавил знающий человек. Крайнов слушал и не верил тому, что слышит. Ему не просто предлагали повышение – его ставили во главе нового проекта!

– У тебя будет своя команда, – продолжал Джо. – Сначала небольшая – три-четыре специалиста. Но когда проект продвинется, добавим еще людей по необходимости. Работу начнете со следующей недели, а пока надо будет кое-что подготовить. Я пришлю инструкции тебе на почту. Проект это важный и перспективный, поэтому каждые две недели ты будешь отчитываться о прогрессе лично мистеру Блэкстоку. – Он указал на мужчину посередине.

В довесок к новой должности с приставкой «senior» Крайнову полагалось почти двукратное увеличение зарплаты, дополнительные шесть дней отпуска, а также новое жилье поближе к офису.

– И это даже не квартира, Алекс, – с гордостью сообщил Джо. – Это самый настоящий двухэтажный дом в Купертино. Просторный, с пятью спальнями, двумя ванными комнатами и гаражом. Стив покажет тебе его на этой неделе. Если ты согласен, можешь переезжать хоть в этот уикенд!

Тот факт, что компания сняла для него дом, значил для Крайнова едва ли не больше, чем само повышение. Учитывая цены на жилье в Кремниевой долине, компания предоставляла дома только топовым сотрудникам. Остальные вынуждены были ютиться в дешевых студиях в десятках миль от офиса. К тому же Купертино – ближний пригород, почти Сан-Хосе. Пятнадцать минут на машине, и ты уже в офисе.

Мистер Блэксток привстал и протянул Крайнову руку.

– Мы верим в тебя, Алекс. Жду первого отчета о проекте ровно через две недели.

Рукопожатие было коротким и крепким.

Тут же откуда-то сбоку возник Стив с пачкой документов, которые следовало подписать.

4

В среду после ланча Крайнов вместе со Стивом поехали осматривать дом. Стив был за рулем и во время поездки не замолкал ни на секунду. Крайнов вполуха слушал его излияния про уютный район, низкий уровень преступности и едва ли не лучший во всей Калифорнии климат. Сквозь боковое окно «теслы» он разглядывал ухоженные дворы и подъездные дорожки, искусно выполненные живые изгороди и развесистые вязы по обеим сторонам широкого тротуара. Богатый пригород представлялся Крайнову другой планетой, райским уголком для избранных. И теперь он – один из них.

Дом поразил его. Построенный из кирпича, он сильно отличался от соседей, да и вообще от большинства домов, что приходилось видеть Крайнову в Калифорнии. Испанским колониальным стилем здесь и не пахло. Скорее это походило на викторианскую готику, хотя Крайнов не так хорошо знал архитектуру, чтобы сказать наверняка. Впрочем, какая разница – главное, чтобы был функционал.

А функционал был, да еще какой. Осмотр начали с холла первого этажа, который привел их к огромной, прямо-таки гигантской гостиной. Над головой возвышался дорогой кессонный потолок, из сердцевины которого свисала массивная кованая люстра. Мебели было не много – диван, пара роскошных кресел, несколько стульев и телевизор на стене. Плотные тяжелые шторы создавали в помещении приятный полумрак. Стопы тонули в мягком ворсистом ковре.

В углу, у самого коридора, стояло пианино.

– Почти вся мебель осталась от бывшего хозяина, – пояснил Стив.

Помимо гостиной, на первом этаже находилась еще одна просторная и совершенно пустая комната, а также ванная и небольшая кухня с двумя окнами, что выходили на заросший сорняками задний двор. На втором этаже располагались спальни, кабинет и еще одна ванная. Второй этаж оказался меблирован гораздо лучше первого. Мебель, по словам Стива, была «новоанглийская и качественная».

Ко всему прочему в доме имелся просторный подвал, что фактически превращало его в еще один полноценный этаж.

– В подвале есть водопровод, – рассказывал Стив. – Так что, при желании, можно оборудовать там еще одну ванную. Когда обзаведешься семьей, это может пригодиться. Попомни мои слова: для большой семьи не бывает слишком много ванных комнат!

Крайнова особенно удивил лифт, с помощью которого можно было перемещаться между двумя этажами и подвалом. Лифт был старый, с решетчатыми створками, которые надо было раздвигать и сдвигать вручную. Крайнову еще никогда не доводилось пользоваться такими лифтами. Механизм скрипел и стучал, но работал исправно – вместе со Стивом они дважды проехались из подвала на второй этаж и обратно.

– Как тебе? – спросил Стив, когда они закончили осмотр.

– Фантастика, – выдохнул Крайнов и не покривил душой.

5

Переезд назначили на субботу.

Сборы не заняли много времени. Один из плюсов жизни в небольшой студии состоял в том, что вещей она вмещала мало – впрочем, не настолько мало, чтобы обойтись собственным автомобилем. Пришлось вызывать грузовое такси, услуги которого оплатила компания. Хорошо хоть, удалось обойтись без грузчиков.

Около полудня, когда солнце с неумолимостью маньяка выжигало Калифорнийскую землю, наконец приехало такси. Водитель, крупный мужик с накачанными бицепсами и байкерскими усами до самой шеи, напомнил Крайнову Пола Теутула-старшего из «Американского Чоппера». Татуировки на обоих предплечьях дополняли образ.

Водитель, к счастью, оказался отзывчивым и помог перенести вещи в машину. Помощь пришлась очень кстати – щуплому Крайнову вряд ли удалось бы дотащить все самому.

– Ты что, весь Редвуд-Сити с собой берешь? – хохотнул водитель, пока они вдвоем спускали самую тяжелую коробку по узкой внешней лестнице со второго этажа, где Крайнов жил последние три года.

Пробок в это время дня почти не было, и до Купертино они доехали быстро. Аллея вязов возле нового жилища Крайнова создавала желанную тень, и работа по перемещению вещей в новый дом пошла значительно бодрее.

Когда с вещами было покончено, Крайнов на радостях отвалил таксисту целую сотню чаевых. Тот деловито сунул купюры в карман, пожал Крайнову руку, затем осмотрелся по сторонам.

– Мрачновато здесь, – вдруг сказал он. – Будь я на твоем месте, не стал бы здесь жить.

– Почему? – ошеломленно спросил Крайнов.

– Сам не знаю… Домик вроде неплохой, просторный. Но атмосфера какая-то тяжелая. Будто напряжение в воздухе, как перед грозой. Разве не чувствуешь?

Крайнов лишь пожал плечами.

– Ладно, не парься. Наверное, мне после жары так кажется. – Таксист махнул рукой. – Но ты все же открой шторы, а то совсем темно…

6

Оставшись в одиночестве, Крайнов первым делом отправился исследовать дом. Странные замечания таксиста ничуть не подпортили ему настроение. В конце концов, теперь он живет в настоящем частном доме, фактически в особняке!

В гостиной он поддался искушению и начал перебирать клавиши пианино. Играть он не умел, но сам факт наличия инструмента ему нравился.

«Буду брать уроки по выходным», – решил Крайнов, и тут его взгляд наткнулся на деревянную конструкцию, которую он не сразу заметил. Он подскочил с табурета и подошел ближе. Сначала ему показалось, что это длинный журнальный столик со стеклянной поверхностью, но стеклянного верха у необычной конструкции не было вообще. Высотой около метра, она целиком состояла лишь из нескольких лакированных ножек, что оканчивались вверху широкими дощечками. Присмотревшись, Крайнов обнаружил механизм, благодаря которому высоту и даже угол наклона дощечек можно было регулировать как угодно. Судя по всему, конструкция служила подставкой, но под что именно, Крайнов, как ни старался, понять не мог.

После гостиной он отправился в другую комнату первого этажа. Втайне он надеялся, что компания успеет как-то меблировать ее до переезда, но комната оставалась пустой. Не страшно, он найдет, под что ее приспособить. Идеи уже рождались в голове, сменяя одна другую. Размеры позволяли устроить здесь и бильярдную, и библиотеку, и даже офис для удаленной работы.

Крайнов усмехнулся, вспомнив, как во время предыдущего сеанса по скайпу бабушка все спрашивала, когда же он «бросит наконец свою Америку» и вернется назад, в Москву. Он любил и бабушку, и родителей и старался приезжать в гости хотя бы раз в год. Но они не понимали, что для него возвращение домой было сравни погружению в прошлое. Променять все то, чего он добился здесь, на жизнь, которую он ненавидел?

– Никогда, – тихо произнес Крайнов. Затем набрал полную грудь воздуха, развел руки в стороны и с силой крикнул:

– Никогда!

Пустота нового дома с готовностью проглотила его слова.

По пути на кухню он прошел мимо второй входной двери, что располагалась с боковой стороны дома. Массивные двустворчатые двери вели прямо к застывшему в безмолвии лифту. Зачем было делать еще один боковой выход, да еще такой широкий? Лично ему бы хватило и двух – главного и того, что выходит на задний двор, – но его, конечно, никто не спрашивал. У американцев свои причуды, а у того, кто жил здесь до него, их явно было предостаточно.

Перед тем как начать разбирать вещи, Крайнов решил перекусить. На кухне выяснилось, что холодильник, пусть и рабочий, совершенно пуст. Рассчитывать на то, что работодатель обеспечит его еще и продуктами, было слишком оптимистично. Пришлось, несмотря на адскую жару, отправиться в ближайший «Таргет»2 за покупками.

7

На следующее утро Крайнов вышел из дома пораньше. Хотелось прогуляться и осмотреть окрестности нового для него района. Делать это следовало часов до девяти утра, пока не началось пекло.

Оказавшись на тротуаре, он заметил ниже по тротуару толстенного мужика в кепке с эмблемой «Доджерс». Крайнов никогда не понимал, как можно настолько не следить за собой, чтобы раздуться до размеров дирижабля. Количество не просто полных, а по-настоящему тучных людей даже в развитой Силиконовой долине поражало воображение. Сам он каждодневно следил за процентом жира, ИМТ3, калориями и физической активностью по смарт-часам.

Мужик тоже обратил внимание на Крайнова и помахал ему.

– Доброе утро, – пробасил он.

– Доброе, – отозвался Крайнов.

Мужик решительно направился к нему.

– Похоже, мы теперь соседи, да? – Собеседник улыбнулся и поправил кепку. – Что ж, добро пожаловать в Купертино. Меня Дерек зовут, я живу вон там.

Он показал на первый дом слева.

– Алекс, – представился Крайнов, и они пожали руки.

– Как тебе домик? – поинтересовался Дерек.

– Потрясающий. Никогда бы не подумал, что доведется в таком пожить.

– Это да. – Дерек кивнул. – Дом кирпичный, добротный. А ты, я вижу, не суеверный?

– В каком смысле? – не понял Крайнов.

– Ну я про то, чем этот дом был раньше. Как он использовался.

– И как он использовался?

– А ты разве не знаешь?

Разговор начал раздражать Крайнова, но где-то на уровне подсознания зазвенел тревожный звоночек. Крайнов заставил себя молча дожидаться ответа Дерека.

– Сынок, я сожалею, что именно я тебе это говорю – по-хорошему, тебе должен был рассказать об этом агент по недвижимости, – но твой новый дом много лет использовался как похоронный.

Сердце Крайнова пропустило удар. Дыхание на несколько секунд перехватило, словно его ударили под дых.

– Посмотри туда. – Дерек указал через забор. – Видишь в земле две небольшие ямки? Там раньше стояла вывеска «Похоронный дом Кауфмана». Ее только недавно убрали – после того, как старый Кауфман умер, а дом выставили на продажу.

– Вы шутите, да? – глухо спросил Крайнов.

– Какие уж тут шутки, когда я сам иногда помогал Эйбу Кауфману с похоронами. Их семья владела этим бизнесом еще с конца девятнадцатого века. Но в последние годы дела шли неважно, и Кауфман уже не мог держать у себя работников на полную ставку. Вот и нанимал время от времени людей по необходимости, в основном соседей, у кого постоянной работы нет. Таких людей больше, чем ты думаешь, сынок. Если ты не программист, то работы в долине не так и много. А цены, сам понимаешь, кусаются. Приходится хвататься за все, что предлагают.

Дерек на секунду замолчал.

– Если быть до конца честным, Эйб сам виноват в том, что семейный бизнес пришел в упадок. Он всегда был нелюдимым, а с возрастом стал и вовсе невыносим. Новые технологии не принимал, делал все по старинке. Еще и брюзжал все время. Вот и распугал всех клиентов. Раньше «Похоронный дом Кауфмана» был едва ли не самым уважаемым во всей долине, а в последние годы… Что тут говорить. Чаще всего пустым стоял. Вот и приходилось старику не только цены снижать, но и браться за самые плохие заказы…

Дерек осекся, поднял глаза на Крайнова. Тот, казалось, находился в полной прострации. Глаза за линзами очков смотрели мимо Дерека на дом.

– Как такое могло произойти… – чуть слышно выдавил Крайнов.

Его собеседник истолковал фразу по-своему и с готовностью принялся объяснять:

– В доме все было оборудовано как надо. Я много раз помогал Кауфману, поэтому хорошо знаю всю процедуру. Смотри – катафалк останавливался на подъездной дорожке у дома. Тело заносили через вон те боковые двери прямо к лифту. Затем его спускали в подвал, где находился морг. Там покойного бальзамировали и готовили к похоронам. Этим всегда занимался лично Кауфман. До церемонии тело хранилось в одной из холодильных камер там же, в подвале. В день похорон гроб с телом поднимали на лифте на первый этаж и переносили в большую комнату, так называемую смотровую. Там его водружали на специальную подставку и устанавливали в центре, чтобы все присутствующие могли проститься с усопшим.

– Подставка? – перебил Крайнов. – Деревянная, которая на ножках?

– Именно, – удивился Дерек. – А откуда ты знаешь?

– Она стоит у меня в гостиной, – убитым голосом произнес Крайнов.

– Серьезно? Они ее не выкинули? Вот мерзавцы… Да, пожалуй, тебе она ни к чему. Лучше избавься от нее. Если хочешь, могу помочь вытащить на улицу. Подставка тяжелая, знаешь ли… А твоя гостиная – это, стало быть, та самая смотровая комната, о ней я и рассказываю. Кстати, вот еще что вспомнил. Во время церемонии по желанию клиента Кауфман наигрывал на пианино траурные марши. Живая музыка – одна из фишек «старой школы» похоронного бизнеса, которой он очень гордился. Так раньше часто делали. Ну а потом гроб с телом везли на катафалке на кладбище. Вот, собственно, и все.

– Как использовалась другая комната на первом этаже? – Крайнов вдруг вспомнил о пустом помещении.

– Другая комната? Там находился выставочный зал с гробами и атрибутикой для клиентов. Вроде как небольшой магазинчик.

В разговоре наступила пауза.

– Так в этом доме никто никогда не жил? – бесцветным тоном уточнил Крайнов.

– Да жили, конечно. Сами Кауфманы и жили, на втором этаже. Хотя за последние лет тридцать остался только Эйб, последний из Кауфманов. Там же находился и кабинет, где он вел переговоры с клиентами. Не все же время в подвале с покойниками возиться…

Дерек еще что-то говорил, но Крайнов его не слушал. Он чувствовал себя шариком, из которого выпустили весь воздух. Силы покинули его. Хотелось опуститься прямо на нагретую солнцем тротуарную плитку.

Дерек, видимо, догадался, что уже давно разговаривает сам с собой. Он прервался, понимающе похлопал Крайнова по плечу, что-то бодро сказал ему напоследок и удалился в сторону своего дома.

Крайнов долго смотрел ему вслед. Несмотря на тучную комплекцию, походка у него была резкая и пружинистая. Чем-то она напоминала Крайнову походку его собственного деда.

Дед… Как давно он о нем не вспоминал.

Вспомнил только сейчас. И Крайнов понимал почему.

После того, что он услышал от Дерека, Крайнов просто не мог о нем не вспомнить.

8

Дед Крайнова, Александр Львович – именно в его честь и назвали внука, – никогда не был толстым, как Дерек. Напротив, он всегда отличался поджарой фигурой. Даже когда получал генеральское звание. Даже когда с почестями уходил на пенсию. Впрочем, Крайнов в силу возраста знал деда только как военного пенсионера, хотя мог без проблем представить, каким тот был во время службы. А все потому, что генеральский нрав и строгость дед не растерял даже на пенсии.

Детство Крайнова пришлось на смутные девяностые. Родители в то время работали круглыми сутками – отец в милиции, мать в больнице, – поэтому чаще всего маленького Сашу забирали из садика дедушка с бабушкой. С ними он проводил большую часть дня, а иногда даже оставался ночевать, когда оба родителя выходили в ночные смены. Старшее поколение Крайновых проживало в отдельной трехкомнатной квартире на седьмом этаже престижной «сталинки». Саше нравилась эта квартира. Пусть обстановка была строго консервативной и не баловала излишествами, он все равно приходил в восторг от красивой лепнины на стенах, массивной старой мебели и высоких потолков, что казались недостижимыми. Однако восторг разбавлялся немалой долей страха, стоило ему заслышать тяжелые шаги родного деда.

Крайнов-старший предпочитал держать внука, что называется, в ежовых рукавицах. Дед никогда его не бил, если не считать пары легких шлепков по пятой точке. Но Сашу каждый раз бросало в дрожь от его взгляда, от угрожающе сдвинутых к переносице густых бровей и хорошо поставленного командного голоса. В такие моменты он понимал: сейчас будет взбучка за какую-то провинность. А закончится она словами: «Мужчины так себя не ведут».

Александр Львович старался с младых лет привить единственному внуку чувство дисциплины и самостоятельность. Когда они вместе выходили гулять, Саше всегда приходилось спускать велосипед самому. Дед считал, что так внук воспитает в себе мужской характер. На улице он никогда не покупал Саше ни конфет, ни мороженого. Когда тот начинал канючить, дед строгим голосом говорил, что надо тренировать силу воли. Себя и бабушку он, к слову, тоже не баловал, считая роскошь недопустимой блажью. Даже крах Страны Советов не заставил его изменить своим убеждениям. Бабушка же, наоборот, при любой возможности (и обычно втайне от мужа) пыталась подкормить чем-то вкусненьким любимого внука.

Слабостей дед не позволял никому. При первых намеках на хныканье он смотрел Саше прямо в глаза и выдавал свое фирменное: «Мужчины не плачут. Ты мужчина или нет?». Под его строгим взглядом мгновенно высыхали невыступившие слезы, переставал дрожать подбородок, а рыдания проглатывались, оседая где-то в недрах бездонной души очередной невысказанной обидой.

К счастью, Саша вскоре вырос и пошел в школу. С работой у родителей стало попроще, и визиты к бабушке с дедушкой сократились до одного раза в неделю, а иногда и того реже. Саша скучал по бабушке, которую очень любил, но радовался тому, что теперь не надо постоянно держать жесткую дедовскую дисциплину.

Впрочем, даже редкие визиты, бывало, доставляли проблемы. Однажды в субботу бабушка ушла на базар за продуктами, и они с дедом остались вдвоем. Оба сидели в гостиной – Александр Львович читал газету, нацепив на нос очки, а Саша сидел на полу перед телевизором. Во время рекламы он отвел глаза в сторону и заметил на стене справа от себя гигантского (как ему тогда показалось) паука. Саша застыл на месте. К неудовольствию деда, ребенком он рос пугливым, а одно из первых мест в списке его фобий занимала боязнь всякого рода насекомых.

– Деда, там паук… – протянул он и тут же понял, какую ошибку совершил.

Дед посмотрел на него поверх очков.

– И в чем проблема? Прибей его тапкой.

Саша попятился от стены, не в силах оторвать взгляда от паука.

– А если он ядовитый? – пролепетал внук.

– Александр, ты мужчина или нет? – пророкотал дед, откладывая газету.

В конечном итоге он едва ли не силой заставил внука не только убить паука, но даже протереть влажной тряпкой оставшееся пятно. По щекам Саши текли слезы, тело потряхивало мелкой дрожью. Ему казалось, что он в любой момент может потерять сознание от страха, но этого не случилось. Правда, не случилось и того, чего добивался дед, – фобия никуда не делась. Напротив, пауков Саша стал бояться еще больше.

С возрастом Крайнов начал понимать, что дед по-своему любил его и всего лишь хотел вырастить внука настоящим мужчиной, который ничего не боится. Он делал все, чтобы Саша не стал тем, кем он в итоге и стал. Но это было потом.

Когда Саше исполнилось десять лет, дед сделал худшее, что только мог.

Он умер.

9

Среди многочисленных фобий маленького Саши имелась и такая, которую современные медицинские справочники называют тафофобией. Разумеется, ее название Крайнов узнал лишь много позже. Но тогда, в детские годы, маленький Саша четко знал одно – он до ужаса боится похорон и любой похоронной атрибутики. Издалека завидев у какого-нибудь подъезда скопление людей, он всегда старался обойти процессию по широкой дуге, а иногда и вовсе поворачивал назад. Внутри, где-то в районе солнечного сплетения, неизменно появлялся неприятный холодок. Особенно его напрягали похороны с музыкой, каких в девяностые в московских дворах было немало. Ничто не могло нагнать на него тоску настолько глубокую и всеобъемлющую, как нестройный оркестр, наигрывающий траурный марш у соседнего подъезда.

Похороны деда подняли его страх на капитально новый уровень. Дело было не в кончине Крайнова-старшего как таковой. Узнав о его смерти, Саша испытал инстинктивное облегчение. Следом нахлынули стыд и чувство вины. Ведь это не чужой человек умер, а его собственный дед! Саше казалось неправильным, что в такой момент он не может отыскать в сердце хотя бы немного скорби. Вместо этого в душе бурлил коктейль из разнообразных эмоций. Чувство потери присутствовало, но сверху на него накладывался страх перед дедом и смертью в принципе. Ко всему прочему на Сашу давило ощущение необратимости происходящего, пугавшее еще сильнее. Все это создавало странный диссонанс, смысл которого он не смог бы объяснить даже самому себе.

С такими чувствами он и стоял в день похорон в гостиной на седьмом этаже «сталинки», где на двух табуретках был установлен гроб с телом деда. Рядом на подушечке сверкали начищенные ордена. Большинство присутствующих тоже были в форме и при орденах. В помещении царила торжественная тишина. Саша знал, что сослуживцы деда хотели устроить церемонию в Доме офицеров, но якобы сам он завещал максимально скромные похороны в узком кругу родственников и друзей. В этом был весь Александр Львович. Аскет и скряга по натуре, он даже после смерти не позволял себе шиковать.

Страх никуда не ушел, но пропустить похороны не было никакой возможности. Саша наблюдал, как незнакомые люди подходят к гробу по очереди, кивают, крестятся, иногда что-то тихо проговаривают про себя, после чего отходят, уступая место следующим.

Мама взяла его за руку и мягко подтолкнула вперед:

– Пошли попрощаемся с дедушкой.

Саша успел бросить взгляд влево, где в окружении родственников стояла бабушка. Голову ее покрывал черный платок. Красные заплаканные глаза заметили внука, и бабушка едва заметно кивнула. Это приободрило Сашу.

Лежавший в гробу дед был не похож сам на себя. Саша не мог понять, что изменилось, но желтоватое восковое лицо почему-то выглядело незнакомым. Дед больше не казался ему страшным. В сущности, это был просто старый человек. Старый мертвый человек.

На Сашу вновь навалилось чувство вины. Он уже собирался разлепить пересохшие губы и что-то сказать, извиниться, попрощаться – и тут лицо деда дернулось.

Саша похолодел. Показалось?

Откуда-то раздался громкий треск. Позади настороженно зашептались. Мамина ладонь сильнее сжала его руку.

Тело деда зашевелилось, затем будто бы покачнулось – и начало стремительно приближаться.

Все произошло настолько быстро, что Саша успел лишь отступить на шаг назад. Скорее всего, это мама оттащила его за руку, потому что сам он в тот момент потерял всякую способность двигаться. Не удержавшись на ногах, Саша опрокинулся на спину. А долю секунды спустя его погребло под собой что-то увесистое.

Как он узнает впоследствии, подломилась одна из табуреток под гробом. Их не раз ремонтировал сам Александр Львович, принципиально отказываясь снести отслужившую свой век мебель на свалку. В результате гроб с его телом едва не раздавил единственного внука. Иногда Саша думал, что так было бы лучше.

Вместо этого гроб рухнул на пол прямо перед ним, едва не задев ноги. Следом на Сашу навалилось тяжелое, пахнущее каким-то химическим запахом тело деда. Лицо мальчишки уткнулось в пыльную ткань военного кителя. Саше показалось, что дед обхватил его руками и собирается придушить. Он забарахтался, пытаясь выбраться. Дыхание перехватило, когда лицо деда оказалось в нескольких сантиметрах от его собственного. Холодный нос мертвеца коснулся его щеки. Истошный крик рвался из самых глубин подсознания, но Саша мог лишь кряхтеть и стонать под сдавившей грудь тяжестью. То ли от удара, то ли от тряски веки деда приоткрылись. Саше показалось, что тот сейчас разомкнет сшитые нитками губы, дыхнет на него гнилостным смрадом и строгим голосом спросит: «Чего хнычешь? Ты мужчина или нет?».

Мучения длились от силы пару секунд, но для Саши за это время прошла целая жизнь. Потом его кто-то вытянул – кажется, папа – и он наконец смог вдохнуть. Вернулись звуки, комната наполнилась гулом и криками. Деда быстро подняли и уложили обратно в гроб, который в суматохе оставили прямо на полу. Сашу окружили встревоженные лица – побледневшие, но живые. Теплые ладони подхватили и поставили на ноги. Бедра почему-то были мокрыми. Он опустил глаза и заметил, как по новым светлым брюкам стремительно растекается темное пятно.

«Хорошо, хоть дед этого не увидел», – саркастически думал Крайнов, когда стал постарше. Такого позора тот бы ему точно не простил.

О происшествии, разумеется, узнали все, кто присутствовал на похоронах. Еще долго Саша ловил на себе сочувствующие взгляды родственников, но со временем научился не обращать на это внимание.

Бороться со страхом оказалось гораздо сложнее.

10

С тех пор страх преследовал Крайнова везде и всегда. Теперь он старался избегать не только похоронных процессий, но также кладбищ и всего, что было хоть как-то связано с ритуальными услугами. Перед поминками на девять дней Саша закатил истерику, отказавшись ехать на кладбище. Принимая во внимание случившееся на похоронах, родители не настаивали. Ситуация повторилась и на сорок дней, и через год. В результате могилу деда он так ни разу и не посетил. Дошло до того, что его пугали даже сцены похорон в фильмах. Их он старался побыстрее проматывать. В этом не было особой проблемы: фильмы он всегда смотрел так же, как проводил почти все свое время – в одиночестве.

Фобия доставляла немало неудобств. В студенческие годы Крайнов вынужден был пропустить похороны однокурсника, угодившего под машину. Даже тот факт, что это был один из редких людей, кого он с натяжкой мог назвать другом, не изменил его решения.

Переезд в Америку проблеме не помог, даже наоборот. Пожалуй, именно здесь он попал в самую неудобную за долгое время ситуацию. Случилось это полгода назад, когда Крайнову пришлось посетить похороны главы департамента. Покойный при жизни пользовался большим уважением коллег по цеху, благодаря чему провожать его пришли почти все сотрудники компании. Он был одним из тех, кто помогал Крайнову с его первыми проектами, когда тот был еще зеленым новичком. Пропускать такое мероприятие считалось непозволительным.

Во время церемонии Крайнов, одетый в торжественный черный костюм, стоял рядом с Джо в комнате для прощаний одного из похоронных домов Сан-Хосе. Американские похороны отличались от московских бóльшим лоском, более богатой атрибутикой и официальной формой одежды, но на этом различия заканчивались. Знакомая тягостная атмосфера безошибочно угадывалась в приглушенных разговорах, редких всхлипах и терпком аромате цветов.

Крайнов то и дело поправлял галстук и безостановочно потел. Черная рубашка на спине под пиджаком была насквозь мокрая, и он знал, что дело тут совсем не в жаре.

Последовал легкий толчок локтем от Джо.

– Давай, Алекс, пошли попрощаемся с Тревором.

Вместе со страхом на Крайнова навалилось дежавю, настолько сильное, что игнорировать его было невозможно.

Нет, это было выше его сил. Крайнов остался на месте, напряженно глядя прямо перед собой.

Джо в недоумении обернулся.

– Алекс, ты идешь?

Крайнов отступил на шаг назад. Голова шла кругом. Он перестал понимать, где находится – в гостиной «сталинки» на седьмом этаже или в Сан-Хосе. Сколько ему сейчас лет – десять или почти тридцать? И кто, в конце концов, лежит в гробу?

– Нет, нет, – забормотал Крайнов на смеси русского и английского. – Прости, я не могу…

– Все в порядке, Алекс?

На них начали оглядываться. Крайнов сделал глубокий вдох и усилием воли вернул контроль над разумом и телом. Бормоча под нос извинения, он покинул комнату и вышел на крыльцо. Как никогда хотелось на воздух.

Минуту спустя вышел Джо и присел рядом с ним на крыльцо похоронного дома. Начальник тактично молчал, и Крайнов решил сам начать разговор. То и дело сбиваясь, он поведал о своей фобии и о том, откуда она появилась.

– О, Алекс, мне так жаль. – Глаза Джо светились сочувствием. – Если бы я знал, ни за что бы не потащил тебя сюда. Прости меня, парень…

Джо приобнял его за плечи и еще долго извинялся. Так долго, что Крайнову даже стало неудобно. Он всегда ценил расположение Джо, да и остальных членов команды. В очередной раз он отметил, насколько американцы в этом плане отличаются от его бывших московских коллег.

11

Во сне Крайнов вновь стоял перед гробом деда.

То, что это сон, он понял сразу. За годы, прошедшие с похорон, дед снился ему столько раз, что Крайнов научился безошибочно определять момент, когда переступает территорию сновидений.

Страх сковал тело, не позволяя не то что шевелиться, но даже отвести взгляд от гроба. Так происходило всегда. Детали сюжета могли меняться, но константой всегда служила невозможность двигаться. Поганое чувство беспомощности охватило его. Крайнов понимал: вот-вот что-то произойдет, но был не в силах повлиять на события.

Дед зашевелился и медленно поднялся на локтях, будто после долгого сна. Пустые бельма глаз уставились на внука. Рот – или, скорее, пасть – раскрылась. Крайнов заметил кусочки порванных ниток на губах мертвеца.

– Будь мужчиной, тряпка! – раздался знакомый голос. Правда, исходил он почему-то не изо рта деда, а будто бы отовсюду.

Внезапно тело воспарило из гроба, словно его выдернули с помощью невидимых нитей. Левитируя в воздухе, как марионетка, оно начало приближаться к замершему на месте Крайнову. Руки деда распахнулись, приготовившись заключить внука в объятия.

Когда холодные губы почти коснулись его лица, Крайнов наконец проснулся.

Сердце гулко стучало в груди. Постель была влажной от пота. Смарт-часы сухо демонстрировали зашкаливающий пульс.

«Ну и ну», – подумал Крайнов, откидываясь обратно на подушки. Раньше сон снился ему чуть ли не каждую неделю. С возрастом воспоминания о том страшном дне поблекли, что повлияло и на сновидения. Со дня переезда за океан дед снился ему от силы пару раз. Но после того, что он сегодня услышал от Дерека, Крайнов не удивился вернувшемуся кошмару.

Подобным снам самое место в похоронном доме.

Крайнов перевернулся на другой бок, чтобы побыстрее заснуть снова. По опыту он знал, что это самое эффективное средство избавиться от последствий кошмара. Всяко лучше, чем лежать с открытыми глазами и вглядываться в окружающую темноту, боясь обнаружить замерший в углу силуэт…

Но заснуть ему не удалось. Мешал какой-то звук, на который Крайнов поначалу не обратил внимание. Равномерный стук был едва слышен. Шел он, по-видимому, откуда-то снизу. Стук – пауза, стук – пауза, стук – пауза.

Остатки ночного кошмара, подобно клубам утреннего тумана, все еще не до конца покинули разум Крайнова. Однако он понимал: звуки вполне реальные. Следовало проверить, что происходит. Он спустил ноги на ледяной пол. Тут же промелькнула шальная мысль:

«Почему здесь так холодно?».

Дом тонул в темноте. По пути вниз Крайнов везде включал свет. Про себя он отметил, что постукивания будто вытеснили все остальные звуки. Даже пение никогда не замолкавших цикад не доносилось снаружи. Крайнов прислушался. Здесь, на первом этаже, стуки были слышны лучше, но их источник явно находился еще ниже. Кроме как из подвала, взяться им было неоткуда. Спускаясь по лестнице, Крайнов понимал, что находится на правильном пути.

Крайнов остановился на середине лестницы, когда его взору предстал установленный в самом центре подвала гроб. Но больше всего его напугало даже не это.

Сердце подпрыгнуло к самому горлу, когда он увидел рядом с гробом фигуру деда. На губах мертвеца, одетого в военный китель, застыла ухмылка. Правым кулаком он время от времени громко стучал по деревянной стенке гроба, издавая те самые стуки, которые привлекли Крайнова сюда.

– Думал сбежать от меня в Америку? – прошелестел мертвец.

Вновь голос шел со всех сторон.

Крайнов попятился и тут же споткнулся, полетев с лестницы вниз…

И лишь тогда окончательно проснулся.

Жаркое калифорнийское солнце пробивалось сквозь задернутые шторы. До звонка будильника оставалось десять минут. Крайнов лежал в постели и чувствовал, как по лицу двумя неровными дорожками текут слезы.

В то утро он решил осмотреть подвал внимательнее. Тогда он и нашел в одном из темных углов каталку.

12

Крайнов приехал в офис раньше обычного. За пару часов он разобрался с самыми срочными делами, после чего решительно направился в офис кадровиков.

Стив уже был на месте. На заваленном документами столе дымилась чашка с кофе. Ультраширокий монитор приветственно светился, но еще ярче светилась улыбка Стива. Правда, она слегка померкла, стоило ему разглядеть перед собой хмурое лицо Крайнова.

– Чем могу помочь, Алекс? – невозмутимо спросил Стив.

– Я хочу, чтобы мне поменяли жилье, – скороговоркой выдал Крайнов.

Лицо Стива приняло настолько удивленное выражение, словно ему только что доказали, что Земля плоская.

– Тебе не понравился твой новый дом?

– Это похоронный дом! – взорвался Крайнов. – Это бывший гребаный похоронный дом!

Офис Стива представлял собой отдельный кабинет, стены которого были полностью сделаны из стекла и почти не пропускали звуков. Тем не менее на крики Крайнова обернулось несколько человек из других офисов.

– Тише, Алекс, тише! – Стив приложил палец к губам. – Присядь, давай поговорим об этом.

Крайнов нехотя примостился на неудобный стул.

– Да, это правда, что здание раньше использовалось как похоронное бюро. Однако уверяю тебя, это совершенно нормальный дом…

– В подвале этого дома хранили мертвецов, – прошипел Крайнов. – Там был морг, понимаешь? А в гостиной по несколько раз в неделю проходили похороны!

– И что?

Крайнов не нашелся что ответить. Возмущение душило его, как удавка. Бесстрастное лицо Стива бесило еще сильнее. Неужели он в самом деле не понимает? Он вообще человек или нет? Что ж, по крайней мере, фальшивая улыбка исчезла.

– Я понимаю, что это может быть неприятно, – наконец проговорил Стив. На Крайнова он старался не смотреть. – Но все, что там происходило, теперь в прошлом. Сейчас это просто дом. К слову, отличный двухэтажный дом с подвалом. Советую тебе воспринимать его именно так. Ты не хуже меня знаешь, что мы – один из глобальных лидеров биотеха. Мы движем мир вперед, претворяя в жизнь новые технологии. Могу тебя заверить, что глупые суеверия – последнее, что компания ожидает от своих сотрудников. Призракам не место в Кремниевой долине.

Крайнов молчал, не зная, как реагировать на слова кадровика.

– Тебе очень повезло, – продолжал Стив. – Заиметь отдельный двухэтажный дом совершенно бесплатно, да еще и недалеко от офиса, – многие даже мечтать о таком не могут! Ты же понимаешь, насколько тяжело найти жилье в долине. Предложений на рынке почти нет, а спрос гигантский. Любой недвижимый объект стоит миллионы долларов. Да, этот дом использовался как похоронный. Из-за этого цена была ниже, и компания смогла позволить себе купить его. И отдали его не кому-нибудь, а тебе, Алекс…

– Скажи мне, Стив, – перебил Крайнов, глядя кадровику прямо в глаза. – Лично ты согласился бы там жить?

Стив отвел глаза и забормотал что-то о неправильной постановке вопроса, ведь разговор идет не о нем… Но Крайнову все стало ясно.

– Я же не прошу снять для меня другой дом. Просто верните мне мою квартиру в Редвуд-Сити, – взмолился он.

– Сожалею, Алекс, но это невозможно. – Стив покачал головой. – Там уже поселили другого сотрудника, который недавно приехал из Индии. Других свободных квартир сейчас нет.

Крайнов не сдавался, и под конец разговора Стив нехотя пообещал что-нибудь сделать. Возможно, рано или поздно удастся подобрать для него другое жилье.

– Но на это потребуется время, – сразу же добавил он. – Недели, а то и месяцы. Сам понимаешь, рынок жилья в долине – все равно что бои без правил…

Он снова улыбнулся.

– Поэтому мой тебе совет – постарайся выбросить из головы прошлое этого дома. Уверен, ты к нему привыкнешь, просто дай себе время.

Крайнову показалось, что лицо Стива вот-вот превратится в морщинистую физиономию деда и он по-русски скажет: «Будь мужчиной, в конце концов!».

13

Вернувшись вечером с работы, Крайнов заметил у подъездной дорожки фигуру Дерека. Тот явно дожидался его.

– Что-то случилось? – настороженно спросил Крайнов, выбираясь из машины.

В его прошлой московской жизни появление соседей на пороге означало одно из двух: либо их залили, либо кто-то умер, и теперь с каждой квартиры собирают деньги на похороны.

– Все окей, – замахал руками Дерек и смутился. – Я просто… Ну, хотел сказать тебе кое-что.

– Проходи. – Крайнов кивнул на входную дверь. – У меня есть бутылка отличного пино-нуар, прямиком из Сономы4…

– Нет-нет, я не буду заходить. – В подтверждение своих слов Дерек даже попятился. – Спасибо, но я буквально на пару слов. Хотел рассказать тебе кое-что про… Ну, ты понимаешь, про твой дом.

Крайнов облокотился на дверь своей «тойоты». Неужели еще один сюрприз?

– Вчера я рассказал тебе не все. – Дерек опустил глаза. – Вернее, самое главное ты знаешь, но есть еще один момент… В общем, я подумал, что тебе надо об этом знать. – Он переступил с ноги на ногу. – Я упомянул, что Кауфман умер, но не рассказал как.

– А это имеет значение? – Крайнов в недоумении поднял брови.

– Поверь мне, имеет. – Дерек откашлялся. – Прошлой осенью, в ноябре, старик упал с лестницы второго этажа и сломал себе шею. Понимаю, не такая уж это и редкость, тем более для пожилого человека, что живет один в большом доме. Но не все так просто. За пару недель до смерти Эйб жаловался нам, что в доме как будто обитает что-то еще. Вернее, не жаловался – Эйб вообще не такой человек был, чтобы жаловаться. Но пару раз в разговорах упоминал, что иногда вещи оказывались не на своих местах. А еще он собирался провести капитальный ремонт – якобы из-за усадки дома ему постоянно слышались какие-то стуки…

Крайнов похолодел.

– Наши смеялись над ним. Говорили, мол, у старины Эйба с возрастом шарики за ролики заехали. Немудрено при такой-то работе. Но я тебе скажу, что это все ерунда. Старик даже будучи в возрасте сохранил ясность ума. А проблемы в доме началось после того, как… В общем, после того, как Эйб согласился на один заказ, который не следовало брать.

Дерек вздохнул.

– Ты знаешь, что такое экзорцизм, так? – вдруг спросил он.

Крайнову показалось, что он ослышался.

– Экзорцизм?

– Да. Изгнание демонов из человека. Знаешь, что это такое?

– Ну, приблизительно…

– Окей. В общем, обряды экзорцизма проводят до сих пор – и в Америке, и вообще в мире. Иногда людям кажется, что в их родственника вселился демон, и они обращаются за помощью к Церкви. Начинается расследование. Большинство таких случаев отсеивается, когда у человека находят какую-то психическую болезнь. Но изредка даже Церковь признает у кого-то наличие одержимости. Тогда после получения всех необходимых разрешений они отряжают специального священника либо одобренного Церковью экзорциста, чтобы провести обряд изгнания. Если ты хоть раз смотрел ужастики, то наверняка представляешь, что это такое. В жизни все происходит примерно так же. Проблема в том, что экзорцизм – опасное занятие. В первую очередь, конечно, для того, кто ему подвергается. Бывает, что обряд по тем или иным причинам приводит к смерти одержимого. Фильмы обычно на этом моменте заканчиваются. Но в реальной жизни тела этих людей нужно как минимум похоронить, а иногда необходимо еще и вскрытие, да и другие процедуры по подготовке тела к погребению. Догадываешься, к чему я веду?

Крайнов молчал, угрюмо глядя в землю.

– В общем, в середине октября Эйбу перепал один не совсем обычный заказ. Ты пойми, старик почти ничего не рассказывал, но по отдельным фразам и тому, что я сам видел, мне удалось составить общую картину. Как-то поздним вечером ему привезли тело дочери одного влиятельного в Сан-Хосе человека. Задача была поставлена четкая – тело должно быть готово к похоронам в три часа пополудни следующего дня. Человек, который привез тело – помощник отца покойной, – не скрывал, что девушка погибла во время экзорцизма. Кауфман за ночь подготовил тело, а утром вызвал меня и еще пару ребят, чтобы помочь с похоронами. После церемонии, когда все разошлись, он впервые угостил нас пивом. Сколько я знал Эйба, никогда за ним не водилось таких широких жестов. «Старику захотелось поболтать», – посчитал я тогда. Но сейчас думаю, что он просто боялся оставаться один.

Дерек покачал головой.

– За следующие несколько недель Эйб сильно изменился. Как-то разом постарел, задряхлел. Морщин на лице заметно прибавилось. После этих похорон что-то в нем изменилось. А может, и не в нем вовсе… Я тебе вот что скажу, парень. Будь с этим домом поаккуратнее, окей? Кто знает, что там могло накопиться за все эти годы…