Читать книгу Обстоятельства речи - Виктор Каган - Страница 17

Скользит по небу облачная вата

журавликом на сломанном крыле.

Я стану прахом – тем, чем был когда-то,

и лягу в прах, прильнув щекой к земле.

Живу травою в поле и травою

вновь прорасту. А больше – ничего.

И ветер пронесётся надо мною

и не узнает места моего.

Бог милостив не тем, что от могилы

избавит навсегда, а тем, что путь

собой наметит и поддержит силы

в могилу раньше срока не свернуть,

Неспешен в гневе и негодованье —

не бесконечно милость велика —

Он точно знает меру наказанья

как ни страшна вина и ни горька.

Он милостив не к тем, кто не был грешен

и кнут лизал в руках у пастуха,

а к тем, чей страх на чистоте замешан

и на прозреньи своего греха.

Могущество Его не в утоленьи

нелепой блажи сказки во плоти,

а в мудром и спокойном позволеньи

Его в себе сквозь время пронести

и в прах вернуться, как пришёл из праха,

и душу отпустить, как Он – твои грехи.

И стынет на ветру моя рубаха.

И шелесты её слагаются в стихи.