Читать книгу Нож в сердце рейха - Виктор Карпенко - Страница 4

1

В Новосибирск поезд пришел рано утром. Вокзал еще не шумел, не горел своей суетливой жизнью, хотя в зале ожидания яблоку негде было упасть. Половину зала занимала воинская команда, ожидая сборного эшелона из Барабинска, на лавках, а большинство на полу, подстелив под бок что придется, расположилась гражданская публика: кто сидел, кто спал, а кто тихонько разговаривал.

Военного коменданта Федор нашел быстро. Предъявив предписание, попросил помочь.

Усталого вида капитан, возвращая документы, сказал:

– Повезло тебе, парень. В шесть утра машина должна прийти из воинской части, которая тебе нужна. Так что будь поблизости.

Не успел Федор еще отыскать себе место, как рядом с ним оказался мужичонка лет сорока, в телогрейке, шапке-ушанке, вида неприметного, заросший волосом, как говорится, по самые брови.

– Иди за мной. Дело есть, – проговорил он мимоходом и направился к еще не занятому никем простенку возле полуколонны.

Федор последовал за ним, недоумевая, зачем он тому понадобился.

– Я видел, как ты разговаривал с комендантом. На призывной пункт собрался? – озираясь по сторонам, спросил мужчина.

– А тебе что до того? – насторожился Федор.

– Хочу предложить выгодное дело: на призывном все вещи отберут, переоденут в военку, а на тебе такой тулуп… Загляденье, а не тулуп.

– Да. Дед шил. Из медвежьей шкуры…

– Так вот я и говорю: зачем такое добро даром отдавать. Складские все равно его за водку на сторону загонят. Давай меняться: я одежонку попроще найду тебе по плечу, да еще деньжат накину. В обиде не будешь…

– Нет, – решительно боднул головой Федор. – Иди, куда шел!

– Как скажешь. Только я хотел по-хорошему.

Вскоре мужик уже был у выхода из вокзала.

– Правильно сделал, что его отшил, – подала голос сидевшая на узлах пожилая женщина. – Тут, на вокзале, немало шушеры всякой ошивается. Все норовят что-нибудь умыкнуть. Народу-то много…

– А как же патруль? – кивнул Федор в сторону проходивших военных с красными повязками на рукавах шинелей.

– Военные-то? Так они все больше за солдатиками присматривают. Им не до воришек… О! – кивнула в сторону женщина. – Уж не по твою ли душу компания…

Федор скосил глазом: перешагивая через расположившихся на полу пассажиров, в его сторону направлялись трое – два дюжих коренастых мужика, похожих одеждой на путейских рабочих, а третий – уже знакомый ему прилипало. Подойдя вплотную, один из путейских хрипло выдавил:

– Сымай, паря, тулуп. Он тебе ни к чему, а нам сгодится. Будешь артачиться, подколем. А ты, баба, молчи, коли жить хочешь, – пригрозил он ножом приподнявшейся было с узла женщине.

Федор понял, что разговорами дело не закончится. Поэтому поступил, как в драке, на опережение: перехватив левой рукой запястье противника с ножом, кулаком правой обрушил удар сверху на голову, но не напавшему, а его напарнику. Да так сильно, что тот, хрюкнув, повалился на женщину, что сидела на узлах. Та с испугу закричала, привлекая внимание пассажиров и военных. Между тем Федор, не выпуская руки с ножом оторопевшего от подобной ситуации хрипуна, ударом ноги, обутой в подшитый толстой резиной валенок, отбросил стоявшего напротив волосатого, и только после этого вывернул руку нападавшему. Тот, взвыв от боли, согнулся и выпустил нож. Удар кулака по загривку оборвал утробный рев. Все произошло настолько быстро, что женщина от неожиданности, охнув, прикрыла ладонью рот.

– Что здесь происходит? – требовательно спросил подбежавший на крик женщины начальник патруля, выхватывая из кобуры пистолет. С автоматами на изготовку за ним следовали двое сержантов-патрульных.

– Да вот, – повел рукой Федор в сторону поверженных мужиков, – хотели тулуп с меня снять.

– Да грабители это, товарищи военные, – подскочила женщина. – Они на него с ножом… Я все видела и слышала. Ограбить они его хотели.

– Так, разберемся. Вы кто? – обратился начальник патруля к Федору. – Ваши документы!

Привлеченный шумом, подошел военный комендант. Увидев валяющийся нож, поднял его и, кивнув на еще не пришедших в себя грабителей, спросил у начальника патруля:

– Обыскали?

– Нет еще, товарищ капитан. Сигин, обыщи этого, – приказал начальник патруля одному из сержантов, указывая на Федора.

– Да не этого. Этого я знаю. Этих, – показал комендант на лежавших налетчиков.

При обыске у одного из мужиков нашли пистолет.

– Вот это путейцы… – удивленно протянул Федор.

– Почему путейцы? – поинтересовался комендант.

– Так одеты, как путейские рабочие.

– А чем это ты их так приложил, что до сих пор в отключке?

– Кулаком, – недоуменно пожал плечами Федор. – Просто у меня рука тяжелая. Иногда в драке в горячке стукнешь кого по башке, так того по получасу потом водой отливают. А эти ничего, мужики крепкие, очухаются…

– Вот что, старлей, – обратился комендант к начальнику патруля. – Вызывай милицейский наряд и передавай этих им. Вооруженный разбой – это их дело. А парня я забираю, а то он еще кому-нибудь тут голову проломит. – И, обращаясь к Федору, предложил: – Пошли к дежурному по станции, чайку выпьем, пока есть полчаса до прихода машины из воинской части.

2

Как оказалось, офицерская школа находилась за городом в сосновом бору, и если бы не оказия, найти ее Федору самостоятельно было бы непросто. На въездных воротах висела табличка «Пионерский лагерь имени Павлика Морозова», а над воротами дугой замыкал столбы транспарант «Добро пожаловать!».

На контрольно-пропускном пункте даже после предъявления предписания Федора не пропустили. Только известив командира части и получив его разрешение, дежурный по КПП пропустил Федора, дав ему сопровождающего.

«Строго тут у них…» – одобрил мысленно Федор и, не сдержавшись, спросил:

– А где же народ? Время-то уже около девяти…

– На занятиях, – коротко ответил сопровождавший его рядовой. – Тебя велено в штаб, к командиру части отвести.

– Командира-то как зовут?

– Будешь служить, узнаешь. А не будешь, так и знать не положено, – усмехнулся рядовой. – Пришли, – открывая двери одного из барачного типа деревянных зданий, произнес рядовой. – Вторая дверь слева. Стучи смелее. Я тебя здесь подожду.

Командир части, в военном френче без знаков отличия, не без интереса разглядывал Федора. Ему уже позвонили из железнодорожной комендатуры об инциденте на вокзале, а за день до того он получил коротенькое письмо от майора Фирсова с рассказом о желании парня служить и об охоте на медведя. И теперь Федор Прокопенко стоял перед ним: здоровенный в своем медвежьем тулупе, валенках, с вещмешком за спиной и шапкой-ушанкой из лисы в руке.

– Снимай свой тулуп и присаживайся. Я – начальник школы майор Сергеев. А ты, судя по предписанию, Федор Федорович Прокопенко, уроженец деревни Дуплинка. Отец?

– Федор Федорович – погиб.

– На фронте?

– Нет, товарищ майор. Пошел на охоту и не вернулся – медведь задрал, – пояснил Федор.

– А матушка?

– Умерла при родах. Так что я был первым в семье… и последним. Потому и зовусь Федором Федоровичем. В роду Прокопенко все старшие сыновья Федоры.

– А ты что, из хохлов? Фамилия у тебя украинская…

– Да нет. Из донских казаков. Дед сказывал, что когда в екатерининские времена пошло гонение на Дон, мои родичи ушли в Сибирь, в Дуплинке и осели.

– Оно как! Так ты жил один?

– Почему один, – удивленно протянул Федор. – С дедом. Ему хотя и девяносто семь, но два года тому еще на медведя с ножом ходил.

– Как и ты?

– И я тож, – кивнул Федор. – У нас так, пока медведя не завалишь, не охотник! Я неделю тому своего взял…

– Наслышан, до самого Новосибирска весть о твоей охоте докатилась, – рассмеялся Сергеев, глядя на вытянувшееся от удивления лицо Федора. – И о твоей схватке на вокзале тоже известно. Ты как же умудрился с тремя совладать? Мужики не простые, тертые… На одном из них крови немало, давно этого рецидивиста милиция ищет… А вот другого так и не откачали… мелкого. Ты ему ребра сломал.

– Неужто убил?! – дрогнул голосом Федор. – Я же его только легонько ногой поддел… И что же теперь будет?

– Успокойся. Ничего не будет. Ты же защищался от трех вооруженных преступников. Тут проблема в другом: что мне с тобой делать? Учебный курс уже идет второй месяц.

– Так что с того… В школе я был одним из лучших, наверстаю упущенное, – заверил Федор, на что майор Сергеев заметил:

– Ты хотя бы знаешь, в какую школу получил направление?

– В школу младших командиров.

– А кого готовят?

– Как кого? Командиров… – недоумевая, пожал плечами Федор.

– Все так. Только готовим мы офицеров – командиров разведывательных взводов. Разведчиков, – и, видя, как у парня загорелись глаза, решительно произнес: – Сделаем так: инструкторы тебя проверят. Коли пройдешь по здоровью, знаниям, умению стрелять, бегать, ориентироваться в лесу… приму в школу. Курсанты-то у нас понюхали пороху, опытные, попали к нам по направлениям разведотделов дивизий. Ты же, как говорится, с улицы. Не пройдешь проверку, не обессудь – отправлю в войска.

Начальник школы стремительно встал из-за стола и, приоткрыв дверь, подозвал пришедшего с Федором рядового:

– Отведешь новичка в строевую, потом в баню, на вещевой склад, затем в столовую. А я пока решу, в какой учебный взвод его определить. Да передай дежурному по КПП, что по моему приказу ты до обеда выполняешь спецзадание.

Федора постригли, помыли, переодели, с трудом найдя нужный размер, а вот шинели его размера не нашлось, и потому на первое время ему оставили медвежий тулуп. Из-за этого тулупа к нему тут же прилипла кличка Медведь. Кличка не обидная, даже, по мнению Федора, уважительная. Определили его во второй взвод. Ближе к вечеру вызвали к начальнику штаба капитану Самсонову, который привел Федора к воинской присяге тут же, в своем кабинете.

Взвод принял Федора настороженно. Такого еще не было, чтобы с гражданки, необстрелянного, опоздавшего к началу курса обучения на полтора месяца, зачисляли в курсанты. С вопросами не надоедали, решив, что Федор чей-нибудь сынок или внучок.

Первые дни новичок занимался один на один с инструкторами, которые передавали его с рук на руки. Держался Федор достойно, даже если и допускал промахи – не терялся, тут же исправлялся.

На исходе второго дня, после последнего испытания – лыжной гонки на двадцать километров с полной выкладкой, майор Сергеев пригласил в кабинет инструкторов.

– Не буду скрывать: интерес у меня к этому парню большой, но, как бы то ни было, все зависит от того, насколько он изначально подготовлен. Начнем с вас, лейтенант Скобцов. Докладывать можно сидя, – разрешил начальник школы.

– Товарищ майор, парень – стрелок от бога. Что и говорить, охотник. Из карабина и винтовки пуля в пулю вгоняет. С пистолетом похуже. Просто никогда его в руках не держал. Из автомата короткой очередью из трех патронов мишень валит.

– Как с ориентированием?

– Карты ему неведомы, но в лесу не теряется, идет уверенно, ориентируясь по солнцу и еще по каким-то только ему ведомым приметам, – доложил преподаватель по военной топографии капитан Немов.

– Что с иностранным языком?

– Получше, чем у многих курсантов, но все же не далее школьной программы, – со своего места доложила преподаватель немецкого Инна Фридриховна Зегель.

– Со здоровьем у него все в порядке… – улыбнулся начальник школы.

– Здоров, что бык! – подал голос инструктор по рукопашному бою и физической подготовке. – Двадцатку шел так, что я за ним с трудом угнался. Двужильный парень! – не без восхищения заметил он.

– Да, парень хорош. Три дня тому трех бандюг на вокзале под орех разделал. – Помолчав, добавил: – Ваше мнение – догонит Прокопенко учебную программу? Отставание приличное…

– Догонит, – уверенно произнес капитан Немов. – Парень смышленый, упертый. Поможем, ежели чего.

– Что же… Начальник штаба, зачисляй во второй взвод. И последнее, курсантам этого знать не обязательно, вам же скажу: Федору Федоровичу Прокопенко только семнадцать. Так что нагружать нагружайте, но не переусердствуйте, – предупредил майор Сергеев.

Так решилась судьба Федора. Он стал курсантом разведшколы, готовящей по ускоренной программе, даже не за полгода, а за четыре месяца командиров разведвзводов и разведрот полков и дивизий.

3

При виде упорства, с каким овладевал знаниями и навыками Медведь, лед отчуждения вокруг него потихоньку начал таять. Первым, с кем подружился Федор, был сосед сверху, со второго яруса двухъярусной кровати – Степан Репнин. Ему уже было двадцать шесть, на фронте с первых дней и даже получил легкое ранение. После госпиталя направили в разведшколу. Степан был женат и потому каждую свободную минуту писал жене письма. Доброжелательный по характеру, он быстро сошелся с Федором, подшучивал над ним, над его ростом, недюжинной силой, над его житейской мудростью. Как-то он прочитал ему одно из только что написанных писем и спросил, почему тот никому не пишет. На что Федор ответил:

– Деду своему отписал, а более некому.

– Что, и девушки нет?

– Есть, да не знаю, что ей написать. Через деда привет передал, чего еще?!

– Эх ты, сказано Медведь! Да разве привета она от тебя ждет? Слов ласковых, воспоминаний приятных, заверений в верности и любви…

– Да какая там любовь? – возмутился Федор. – Нацеловаться толком не успел…

– Ну-ну… – усмехнулся Степан. – Тогда сиди пень пнем, а лучше – Медведь Медведем!

Наконец, решившись, Федор написал: «Здравствуй, дорогая Анна. Привет твой через деда получил, за что большое спасибо. У меня все хорошо. Жив-здоров, чего и тебе желаю. Учусь воинским наукам. Кормят здесь хорошо, высыпаюсь. Вот и все новости. Передавай привет всем нашим ребятам-одноклассникам. Кланяюсь. Федор».

Перед тем как отправить, дал прочитать письмо Степану. Тот, ознакомившись, рассмеялся:

– Ты что, никогда писем девушкам не писал?

Федор мотнул головой.

– Оно и видно. Разве так пишут: «…кормят хорошо, высыпаюсь…» Ты бы еще написал, что регулярно водят в баню и меняют портянки.

– О чем же тогда писать? – недоумевая, протянул Федор.

– О том, чего она от тебя ждет. Что думаешь о ней постоянно, забыть не можешь горячие ее поцелуи, запах ромашки в ее волосах… Сушеной ромашкой, поди, голову-то моет? Что во время уроков с нее глаз не сводил…

– Так я сидел на последней парте, а с нее Анну не видно.

– Чудак-человек. Придумай что-нибудь, – поучал Степан. – С тебя станется, а ей приятно. С подружками будет чем поделиться… У них же поохать да поахать – первое дело.

Задумался Федор. Распознать следы на снегу, описать повадки животных и птиц ему по плечу, а вот с чувствами к девушке, да все это на бумагу положить – дело непосильное. Благо, что думать об этом некогда. За занятиями – не до писем.

К концу апреля курсанты все больше времени проводили в лесу, на полигоне, на стрельбище. Федор воспринял это с превеликой охотой. Занятия же в классах переносил с трудом: уж больно тяжко ему было изучать уставы, особенно заучивать целые страницы, наставления по стрельбе, фотографии с образцами немецкой, итальянской и румынской военной техники, но самым трудным для него оказался немецкий язык. Обладая цепкой памятью, Федор верно выстраивал предложения, но произношение… Не раз он слышал от Инны Фридриховны: «Поверь, Федор, знание языка не одному разведчику спасало жизнь, и тебе поможет в трудную минуту! Учи!» И Федор учил. Даже сквозь сон он нередко выкрикивал фразы на немецком, будоража пребывающих в дреме дневальных.

Из всех занятий больше всего ему нравились занятия по рукопашному бою. Здесь он впервые услышал про «стиль Кадочникова» и узнал, что такое джиу-джитсу. Несмотря на звание – «лейтенант» и возраст – двадцать семь лет, инструктор по рукопашке был фанатом восточных единоборств и даже два года перед войной успел пожить в Китае и потренироваться у именитых мастеров. Невысокого роста, худощавый, он безжалостно расправлялся с сильным и рослым Федором, всякий раз бросая его на землю. Федор поначалу удивлялся, потом злился, но через несколько занятий понял, что главное не сила, а умение ее использовать, и начал упорно постигать науку рукопашного боя, жалея об одном, что дни учебы неудержимо текли, приближая выпуск.

Из шестидесяти курсантов, начавших в феврале курс обучения, к концу мая дошли сорок шесть, остальные, не выдержав нагрузки, были отправлены в части, откуда прибыли. За неделю до выпуска курсантов вывезли за сорок километров в лес, с задачей вернуться в школу, имея в руках лишь карту и компас. Каждый получил свой маршрут движения и время выполнения задачи. Вернулись не все. Курсант Леушин не пришел в указанный срок. Лишь через четыре часа забили тревогу: заблудился – позор для выпускника, дезертировал – позор на всю школу. На поиски Леушина курсантов не привлекали – дали отдохнуть, ведь каждый из них прошел сорок, а кто и более километров. Для этой цели из Новосибирска вызвали комендантский взвод. Маршрут движения был известен, потому приняли решение: от места выхода двигаться плотной цепью.

Федору не спалось. Да и как можно… если товарищу нужна помощь?! У преподавателя по тактике и военной топографии он выпросил маршрутную карту Леушина и, наложив ориентиры на топографическую карту, изучил маршрут движения.

«С рассветом комендантский взвод приступит к поиску, надо его опередить», – решил Федор и направился в штаб.

Дверь в кабинет начальника школы была открыта, горел свет. Майор Сергеев с начальником штаба и командиром комендантского взвода склонились над столом, застеленным картой, и уже в который раз проходили по маршруту движения Леушина.

– Разрешите? – громыхнул голосом Федор. – Товарищ майор, разрешите обратиться? Курсант Прокопенко.

– Чего тебе? – хмуря брови, недовольно бросил Сергеев.

– Разрешите принять участие в поиске?

– Сказано же, курсантам отдыхать…

– Я отдохнул, – боднул головой Федор. – Товарищ майор, если Леушин сбился с маршрута, нипочем его комендачи не найдут. Следы только затопчут, потом не отыскать… А я по следам… Только рассветет, найду! – заверил Федор.

– Самого-то искать не придется? – подал голос начальник штаба.

– Никак нет. Для меня лес, как для вас устав…

– Но-но, не хами! Тоже мне, шутник нашелся! – усмехнулся начштаба.

Сергеев, кивнув на карту, спросил:

– Маршрут ведом? Покажи!

Федор взял со стола карандаш и уверенно повел им по карте.

– Отклониться от маршрута Леушин мог здесь и вот здесь, – указал он. – Местность заболоченная… а маршрут прокладывался еще в марте, я узнавал.

– Хорошо, – согласился Сергеев. – Может, кого с собой возьмешь?

– Нет, товарищ майор, мне одному сподручнее.

– Хорошо, действуй! Получи штатное оружие, патроны. Это на всякий случай. И через полчаса прибыть к штабу. Наш грузовик тебя на место доставит. Ползти ему по лесной дороге часа два, к этому времени уже рассветет. Комендантский взвод выйдет с рассветом. Так что ты будешь идти с опережением комендатуры на три часа. Если найдешь Леушина, к части не иди, выходи к дороге. Вот сюда или сюда, – показал Сергеев точки на карте. – Там будут стоять наши патрули из охраны, с автомобилями. Это все. Иди, Федор Федорович. Я на тебя надеюсь!

На поляну, откуда курсанты начинали движение, приехали на рассвете. Федор не стал ждать, когда полностью развиднеется. Он заранее определил, где мог пройти Леушин и оставить следы, и направился к тому месту, согласуя путь с компасом.

Прокопенко не ошибся: на глиняном взгорке с едва пробивающейся травой отчетливо отпечатались следы сапог. Цепочка тянулась в сосновый бор.

«Что же, пока все идет хорошо!»

Распознать следы на хвое для Федора было несложно, но вот через пару километров следы привели к первому топкому месту и вильнули в сторону.

«Видимо, Леушин не рискнул идти через топь. Вот только какой он крюк заложил?»

Еще через восемь километров, местами с трудом различая следы, теряя их и находя вновь, Федор вышел к речушке, показанной на карте как ручей. И понятно… местами еще снег не сошел, вот ручеек и превратился в речку.

«Вот здесь Леушин попытался перебраться, но не решился. Берег топкий. А в этом узком месте переправа состоялась. Молодец! Перекинул через поток две лесины, по ним и перешел», – мысленно одобрил товарища Федор. Перебрался на противоположный берег и сам. Сверился с картой.

«Да. Крюк приличный. Чтобы уложиться в отведенное время, Леушин пошел напрямую, минуя вот эти два ориентира. Что же, я поступил бы так же».

Еще более часа отслеживал следы Федор, пока не вышел на маршрут. И тут обнаружил следы еще троих людей. Поначалу они шли параллельно леушинским, медленно сближаясь. Вот здесь произошла встреча. Судя по разбросанному сушняку и вывороченным ошметкам прошлогодней листвы, встреча была нежелательной. Тщательнее изучив место схватки, Федор обнаружил сгустки крови. Чья кровь и кто эти трое, можно было только догадываться.

«Как они здесь появились? Ведь до ближайшей деревни километров шестьдесят… И что им было нужно от Леушина? Оружие? Так охотничьих карабинов в каждой деревне по десятку… И почему он пошел с ними?»

Следы указывали, что путь продолжили четыре человека.

«Вот оно что! – догадался Федор. – Следы свернули к дороге. Понятно. Нападавшим нужен был проводник».

Пройдя с километр, Прокопенко обнаружил следы стоянки и кострища.

«Останавливались на отдых и ночлег. Видно, издалека шли. Земля под костром остыла, но влагой не взялась. Пожалуй, прошло не более часа, как путь продолжили, – предположил Федор. – Если поднапрячься, то можно и догнать. До дороги еще идти и идти».

Передернув затвор карабина, Прокопенко устремился по протоптанной четырьмя людьми тропинке. Шел быстро, шаг накатом, чтобы ненароком не выдать себя треском случайно поломанных веток. До дороги оставалось совсем немного, когда тут же на тропе Федор наткнулся на тело Леушина. Товарищ лежал, согнувшись, сжимая левую сторону груди руками. Кровь уже не шла, но дымилась в холодном утреннем воздухе.

Как на медвежьей охоте, Федор почувствовал дрожь. Прильнув своим большим телом к земле, он словно заскользил по ней, не издавая ни звука. Так его учил дед, и эта наука не прошла даром.

Убийц Леушина он обнаружил, не доходя метров пятидесяти до дороги. Затаились. Прислушиваются, не идет ли какой транспорт. Одеты в рваные телогрейки и ватные с вырванными клоками штаны, вооружены автоматом ППШ и карабином, видимо, взятым у Леушина. Тихо переговариваются.

– Вон, пусть Леший переоденется в одежду вертухая и выйдет на дорогу.

– Ага, – возражает другой. – Ты глянь на его морду. Грязен и небрит. Спалится тут же.

– И что делать?

– Ждать!

Повинуясь первому порыву, Федор хотел было уничтожить бандитов. Не пострелять, а порвать, как зверь рвет свою добычу. И если бы не учеба в разведшколе, он так бы и поступил, но первейшая задача разведчика – взять языка, а лучше языков. Потому он осторожно приблизился к ничего не подозревающим бандитам. Лишь у одного из троих лицо было обращено в его сторону. «Хватит и двух языков», – решил Федор и, выступив из-за дерева, метнул нож в одного из бандитов. Тот, выпучив глаза, поперхнулся на полуслове и начал заваливаться на сторону. Его попутчик, тот, что находился ближе к Федору, каким-то звериным чутьем определил, откуда исходит смертельная угроза и, извернувшись, навскидку пальнул из карабина. И это все, что он успел предпринять. С трудом сдерживая себя, Федор нанес бандиту удар в челюсть, отшвырнув его в сторону, и броском вперед навалился на третьего, который так и не понял, что происходит. Заломив ему руки за спину, скрутил своим брючным ремнем. Затем не спеша отстегнул брезентовый ремень с ППШ и точно так же связал руки за спиной еще не пришедшего в себя третьего.

Склонившись над связанным бандитом, угрожающе прошипел:

– Шевельнешься, убью!

Отложив в сторону автомат и карабин, Федор обыскал бандитов. Только у одного из них оказался нож. В вещмешке, что лежал рядом с убитым, он обнаружил куски хлеба, немного варенной в мундире картошки и два заряженных диска к ППШ. Оставив бандитов на месте, Федор вернулся за Леушиным. Перенес тело курсанта к дороге, затем туда же перетащил бандитов, и только после этого дал в воздух три короткие очереди из автомата. Не прошло и получаса, как пришел автомобиль с патрулем, а еще через час Прокопенко уже был в части и докладывал майору Сергееву о случившемся.

Выслушав доклад, начальник школы крепко пожал руку Федору и сказал:

– Я в тебе не ошибся. Жаль Леушина, но война есть война… Она и в тылу показывает свой оскал. Ты же действовал достойно. Отдыхай. Поговорим позже.

Только через два дня, после того как начальник штаба перед строем зачитал приказ об окончании курса обучения и о присвоении курсантам воинского звания «младший лейтенант», состоялся разговор Федора с майором Сергеевым. По случаю очередного выпуска начальник школы был в форме со знаками отличия на петлицах и наградами – два ордена Красной Звезды.

– Ты, Федор Федорович, человек прямой, потому скажу без предисловий: я предлагаю тебе продолжить обучение. Не у нас, конечно. Мы здесь только даем азы разведслужбы, а чтобы стать настоящим разведчиком, надо много учиться. Но сейчас идет война, и учеба в такое время непозволительная роскошь. Но именно сейчас армии нужны хорошие офицеры-разведчики. – Помолчав, добавил: – Знаю, рвешься на фронт. Но фронт подождет. Война не завтра закончится. Твоего согласия не требуется. Ты – офицер. Так что получай документы у начальника штаба, переодевайся в офицерскую форму, и завтра утром машина отвезет тебя на вокзал. Путь тебе по нашим сибирским меркам недалекий – в Омск.