Читать книгу Эскизы к золотому ключику - Виктор Кобеев - Страница 5

Едва я расположился в своём кресле и включил компьютер, как в дверях появился Палыч.

– Чугунов, у меня для тебя две новости, – начал он прямо с порога.

– Палыч, как обычно? Одна, не очень чтобы очень, а вторая совсем не очень, или как?

– Или как. А если по правде – очень даже ничего. Представь себе что ни у прокуратуры, ни, соответственно, у наших из отдела собственной безопасности к тебе вопросов больше нет.

– Это как это? – я даже опешил от неожиданности. – Когда успели? Мне казалось, с неделю нервы мотать будут, как минимум.

– А так, Черновский вчера, после того как его отпустили из больницы сам пошёл в прокуратуру и написал там заявление.

– Сдался что ли?

– Размечтался. Заявление о том, что в состоянии крайнего эмоционального возбуждения он пытался выброситься из окна, а ты, можно сказать, спас его от гибели.

– А медаль будет?

– Ну, Саня, ты наглый. Спасибо скажи за то, что под суд не пошёл и за то, что он догадался в прокуратуру явиться, а не сюда, к нам, а то бы нас опять склоняли во всех новостях, потому что запугиваем законопослушных граждан. Ты что не мог его аккуратно повязать, ну так, что бы без травм?

– Палыч, я же говорил. Мужик то он крепкий, хорошо, что вместе с ним в окно не вывалился. А меня же ещё и под суд! Вот и спасай людей после этого… Рубашку потом пришлось выбросить, стирать бесполезно – вся в крови. Хоть бы компенсацию дали.

– Ага, ты ещё заявление напиши на материальную помощь.

– Обязательно, и укажу, что моя пострадавшая, и навеки утраченная собственность – вещь эксклюзивная, прямо от Пьера Кардена и стоит целых пять тысяч баксов.

– Ну, ну, Саня пиши, пиши, бумага всё стерпит. Только потом долго будешь объяснять нашим оэсбэшникам, откуда у рядового опера бабки нашлись на такую рубаху. Поэтому подумай, так, на всякий случай, – Палыч покрутил пальцем у виска.

– Уже подумал и уже осознал. Не буду писать. А вторая новость, которая совсем не очень?

– На, полюбуйся, – Гусев с раздражением бросил газету на стол. – Нет, ты почитай, почитай! Мы уже скоро станем героями многосерийного триллера под названием – «Спрут по-русски»!

– Андрей Палыч, да о чём ты, первый раз что ли? Тем более что всё развязалось, и мы теперь как в песне – «перед людьми и совестью – права…».

– Знаешь, Чугунов, раз, конечно не в первый, но лишь бы не стал последним.

Ясно, если по фамилии, то Палыч уже успел получить приличную пилюлю.

– Кофе есть? – он присел на стул возле окна.

– Сделаем, – я щёлкнул выключателем чайника и достал из тумбочки чашку. – Да что случилось-то?

– Знаешь, с кем я общался час назад? – Гусев посмотрел на меня поверх очков.

– Догадываюсь, с начальником райотдела, с кем же ещё?

– Если бы только с ним, – Палыч налил кипятка в чашку, – на разборке лично присутствовал сам генерал, он её, собственно и учинил. А как ты думаешь, с кем генерал разговаривал до этого?

– Андрей Палыч, я у начальника УВМД в референтах не состою, там другие качества нужны.

– Это правильно – другие. Сначала он имел разговор с замом губернатора по безопасности, а уж потом имел с нами, а если точнее имел нас, всех сразу. Хорошо, что тебя под руками не оказалось. Ты, кстати, где шатаешься с утра, почему сотовый не отвечал?

– Зубы к стоматологу ходил чинить, могу квиток показать – соврал я, – он определил, что болят на нервной почве.

– Ну, надо же! Я про зубы так и сказал шефу.

– Ценю вашу проницательность, товарищ майор, однако даже со стороны заметно, что завели вас как довоенный патефон на всю катушку, – не удержался я.

– Ладно, не прикалывайся, лучше дай сахару. Я тут кое-что отметил. Прочти и подумай, жду через час у себя.

Он вышел из кабинета, так и не притронувшись к кофе.

Странно, что же это такое сегодня творится. Наверное, моя звезда удачи со вчерашнего дня так и не появилась из-за горизонта. Однако внимание привлёк броский заголовок, заботливо выделенный жёлтым маркером. Вот уж точно – жёлтая пресса.

«Скованные одной цепью, связанные одной целью…» Где-то я уже это слышал.

«… Когда верстался номер, нам стало известно о том, что наш коллега – журналист телеканала «Старт— 1» после допроса по делу о жестоком убийстве его жены – Анастасии Черновской был доставлен в больницу с травмами криминального характера. Мы вправе спросить у власти: – «До каких пор будет продолжаться полицейский беспредел!? До каких пор люди в погонах, именно те, кто обязан нас защищать, не щадя жизни, от бандитов, убийц и прочей криминальной нечисти, сами будут фактором повышенной опасности для общества?» … По имеющимся данным из осведомлённых источников, мы предполагаем, что мотивом убийства Анастасии Черновской вполне могла оказаться профессиональная деятельность Олега Черновского.

Нам стало известно так же, что им готовился материал о связях некоторых криминальных авторитетов, курирующих рынок нелегальной рабочей силы, и сотрудников правоохранительных органов, делающих из нелегалов вполне легальных рабочих, разумеется, за вполне приличные деньги… К сожалению, нам не удалось связаться с самим Черновским, чтобы получить более подробную информацию… На данный момент, по заявлению врачей его жизни уже ничто более не угрожает. Он покинул больницу, куда был доставлен после так называемых следственных действий… в пресс службе УМВД, как обычно, весьма скупо прокомментировали ситуацию, заявив, что по этому факту будет сделана объективная служебная проверка, до завершения которой, инспектор, проводивший допрос, отстранён от работы… сомневаться в «объективности» такой проверки вряд ли приходится, и поэтому мы оставляем за собой право вести своё журналистское расследование, о результатах которого обязательно сообщим нашим читателям. Мы будем требовать справедливого наказания всех лиц причастных к данному случаю вопиющего беззакония… Ирина Соболева».

Ясно, уже и в потенциальные преступники попал, которые творят вопиющее беззаконие. «Коррумпированные сотрудники» и их отношения с криминалом не по моей части, однако, несмотря на «воду», связь с профессиональной деятельностью журналиста, какой бы она не была маловероятной, отбрасывать никак нельзя. Поэтому мне придётся, скорее всего, составить разговор с этой самой гражданкой Соболевой и прояснить что же это за осведомлённые источники, на которые она ссылается, а заодно и носом ткнуть главного редактора в заявление самого Черновского, которое он сделал прокурору. С такими соображениями я переступил порог соседнего кабинета.

– Ну, что надумал? – Палыч оторвался от бумаг.

– А чего тут думать, ноги в руки и к Соболевой на аудиенцию. Вызвать бы её конечно сюда, да побеседовать по-человечески, но может упереться.

– Так и так упрётся, будь уверен. Ты там сильно не наезжай, дело приняло резонансный характер, и с этой самой четвёртой властью сейчас аккуратнее надо. Знаешь, что ещё сказал генерал?

– Откуда же?

– Он прямо заявил, делайте мол, что хотите, как хотите, гадайте на картах, прыгайте с шаманами через костёр, идите к психологам и экстрасенсам, задействуйте всю агентуру по полной программе, но результаты, должны быть! И смотрите, чтоб ни, ни!

– Чего ни, ни, Палыч?

– Ни одной жалобы на нас, вот чего ни, ни! Кстати, что думаешь про нашу связь с криминалом и профессиональную деятельность Черновского?

– Думаю, что за коррупцию в наших стройных рядах есть кому деньги получать кроме меня. А чтобы убили жену журналиста, из-за того что тот готовит какой-то там материал? Совсем маловероятно. Если бы уж сильно кого-то достал, грохнули бы самого, а её? Зачем? Чтобы напугать разоблачителя? Или чтоб другим неповадно было? Возможно, кого-то пристращать? Тогда кого? Ну, это уж совсем беспредел! Да и слишком кучеряво получается. Как говорили ещё оперативные работники древнего Рима – «ищи, кому выгодно». Надо будет кое с кем потолковать.

– Вот и правильно, поговори обязательно, только гляди, не засветись на людях, а то ведь точно связь с криминалом припишут. Кстати посмотри и по работе самой Черновской. Строительная фирма, дольщики, бухгалтерия, даже если сама деньгами не рулила, то могла знать кто, что и как. Отрасль такая, мутная, сам знаешь, справки наведи аккуратно, с бэповцами поговори, они уже команду получили оказать тебе помощь.

– Андрей Павлович, я уже…

– Чего уже?

– У строителей побывал, говорю. И даже два раза.

– Это когда же ты успел, а? Уж не вчера ли? – Гусев подозрительно глянул поверх очков.

– Именно так и есть. Ехал, себе, ехал в расстроенных чувствах, а тут раз, и эта контора прямо по курсу, ну как, думаю, не заскочить.

– А ещё где успел отметиться вместе со своими чувствами?

– В институте психического здоровья.

– Вот что, Саша, чтобы чувства твои не расстраивались, и не тянуло тебя, куда попало по пути, с вечера рекомендую настоятельно ничего крепче кефира не пить, а с утра завтракать плотно. Пока, жвачки мятной пожуй, чтоб у начальства вопросов не было, где ты зубы чинил – Палыч протянул мне пластинку в блестящей упаковке «со взрывным вкусом мяты». – На счёт института, ты пошутил или как? А то ведь я, как твой непосредственный начальник, должен знать, в каком состоянии мои подчинённые.

– Нет, всё по правде, я разговаривал с доктором, которая была на посту ГАИ и успокаивала Черновского. Меня очень интересовало мнение специалиста о поведении нашего свидетеля. Не уверен я в том, что он искренен, не уверен, Андрей Павлович. Доктор хотя и говорит, что Черновский сейчас находится в весьма непростом состоянии, но тоже сто процентной гарантии не даёт, что он не притворяется.

– Саша! Да какие гарантии! Ты о чём думал, когда допрашивал этого журналиста?

– Да так… Андрей Палыч, ты в окно выгляни.

– Зачем?

– А ты посмотри, посмотри, что там.

Гусев подошёл к окну и, открыв створку, глянул вниз.

– Давно это тебе в голову пришло?

– Полчаса назад, – ответил я, – когда шёл на службу. Со стоянки видно, что на бетонном козырьке над входом в здание лежат пачки минеральной ваты, которой будут утеплять фасад. А мой кабинет на третьем этаже как раз над этим козырьком. Если бы Черновский вывалился из нашего окна, то точно, не убился бы. Может, руку, там или ногу повредил, но жив бы остался, это факт.

– Думаешь, пытался бежать? Тогда он заранее должен был знать, что ваш кабинет прямо над входом. А к окну во время допроса он не подходил, как я понял из твоей объяснительной. Так?

– Именно, только когда я звонил ему накануне, то сразу назвал номер моего кабинета и то, что он расположен рядом с холлом третьего этажа, который как раз выходит на козырёк и наше окно тоже.

– Значит, знал?

– Ну, да, только непонятно – зачем статья в газете, если сам же заявление написал? Что-то не стыкуется, и пока я не знаю, что. Бежать? Вряд ли. Ведь сам пришёл, да и поймали бы его через пару дней, зачем ему это. И тогда по-всякому бы закрыли. А вот отвести от себя подозрение, быть может, и да. Человек он не глупый и если сыграл на опережение, то сделал это просто классно. Тогда мы будем искать вчерашний день под его чутким руководством.

– А если всё по правде?

– Посмотреть бы за ним надо, Андрей Палыч, может, тогда и разберёмся, как всё обстоит на самом деле.

– Пока не получится, сам понимаешь. Нет достаточных оснований, чтобы наружку за ним запустить. Он – свидетель, а не подозреваемый, да и с людьми сейчас трудно.

– Ясно, но об этом мы бы подумали завтра, как говорят в кино. Но… придётся сегодня. Я и хочу это время использовать для того чтобы подготовиться ко дню грядущему. Поскольку наши «сенсоры» заняты другим делом, и им не до нас, а завтра похороны Черновской, надо обязательно провести рекогносцировку на местности как у военных – сделать предварительную разведку, чтобы моё присутствие в глаза не бросалось, а я бы видел, как можно больше. Палыч, а может, кого в помощь дашь? Юру Кожевникова, к примеру?

– Слова не мальчика, но мужа, – Гусев снял очки и протёр их носовым платком. – С Кожевниковым не получится. Мне он не подчиняется и кладбище не его участок. А определим мы тебе в напарники молодое пополнение, ему тоже обкатку проходить надо. Я уже переговорил с их начальником, и завтра на этом мероприятии будет… – он открыл рабочий блокнот. – Будет, Зоркальцев Дмитрий Владимирович, которого к нам перевели два месяца назад. Он уже в курсе. С ним и будешь работать.

– Палыч, ты, случаем в шоу экстрасенсов не хочешь участвовать? А то мне не по себе, мысли, прямо, читаешь.

– Поработай с моё, и у тебя получится. Кстати, как твоя жена?

– Да пока всё в норме. Доктора говорят, что особых отклонений нет, но будет лучше, если полежит ещё пару недель на сохранении.

– Ладно, займись делами, а завтра с утра в газету, потом на похороны, и активизируй свои оперативные контакты.

Молодым пополнением оказался высокий парень, как говорят – «плотного телосложения», который сам подошёл ко мне в коридоре.

– Здравствуйте, товарищ капитан. Я по распоряжению начальника отделения направлен вам в помощь.

– Здравствуйте, я – это кто? – Хотя и так понятно – кто, но к порядку молодое пополнение приучать надо сразу, для его же пользы, – «преемственность поколений» называется.

– Лейтенант Зоркальцев, Дмитрий Владимирович, – спустя несколько секунд он добавил. – Можно – просто Дима.

– Хорошо, пошли ко мне, просто Дима, там и поговорим. Не в коридоре же осуждать служебные дела. Давай рассказывай, чем обрадовало тебя начальство? – спросил я, оказавшись в своём кабинете.

– Оно сказало, что неделю я буду в вашем распоряжении, товарищ капитан.

– Александр Сергеевич, – поправил я. – Мы люди хотя и служивые, но это не армия, и по званию к человеку обращаются, обычно, когда его надо «построить».

– Ну да мне об этом ещё отец говорил, – парень ничуть не смутился.

– А что ещё говорил твой папа?

– Александр Сергеевич, он работал в милиции почти тридцать лет, и всегда считал, что наша работа определяется тем, насколько хорошо мы знаем ситуацию на месте, и от кого можно получить достоверную информацию.

– Выражаясь профессиональным языком – агентурными позициями, – подвёл итог я. И каковы же они на твоём участке, я имею в виду старое кладбище? Нам завтра надо будет побывать на похоронах, а перед этим – сегодня съездить и посмотреть на месте что и как. Только переоденься, в форме не стоит. Задача понятна?

– Да конечно. Есть у меня там знакомый человечек, он, если что, подскажет.

– Тогда поехали, встретимся возле ворот. Успеть бы, пока народ не разбежался, хоронят-то обычно до обеда.

Пик рабочего дня на территории муниципального предприятия «Спецкомбинат» прошёл, когда мы оказались перед воротами, за которыми вечность. Часть торговцев венками, уже покинула свои насиженные места, и можно спокойно припарковать автомобиль, не опасаясь, что очередной катафалк зацепит его бампером. К моей машине подошёл Зоркальцев, как только я выключил зажигание.

– Нам туда, – Зоркальцев махнул рукой в сторону небольшого одноэтажного здания из силикатного кирпича, стоявшего немного поодаль от главных ворот.

– Не зачем мне там светиться, – ответил я. Сходи, переговори, а ещё лучше пригласи своего знакомого сюда, в машине и потолкуем.

Своим человечком оказался невысокий мужчина в рабочем комбинезоне. Слабый запах алкоголя, исходивший от него, говорил о том, что он совсем недавно «принял на грудь». Оказавшись в салоне, мужчина протянул руку для приветствия.

– Владимир Егорыч, можно просто – Егорыч, что интересует нашу милицию? – и, как бы извиняясь, добавил. – Мы тут немного посидели, конец рабочего дня, у одного из наших день рождения… так что не взыщите.

– Понятно, кого будут завтра хоронить, знаете?

– Да, конечно. Пока восьмерых. Сегодня мастер сам после обеда прибегал, смотрел, чтобы всё нормально сделали. В особом квартале двоих, и ещё шестерых как обычно, на новой площадке.

Что такое особый квартал я уже знал. Подобные участки существуют не только на этом кладбище и не только в нашем городе. Хотя и говорят, что перед смертью все равны, как и в бане, но так уж устроен этот мир, кто-то всё же «равнее». В особом квартале и места больше для последнего пристанища, и чище. Между могил совсем невидно ни старых венков, ни увядших цветов, ни пустых бутылок. Иные памятники из категории VIP сделаны настолько искусно, что мастерам можно премии выдавать за воплощение художественного замысла. А здесь он один – скорбь.

– Кто будет работать в особом?

– Наша бригада.

– Показать можете, где кого?

– Да, здесь совсем недалеко от центральной аллеи, направо, пошли, – Егорыч, кряхтя, выбрался из машины. – Вот тут профессора университета, – он показал на холмик рыжей земли, когда мы оказались на месте. – А там женщину, которую недавно убили, – землекоп кивнул в сторону. – Как я понимаю нам туда?

Странное чувство испытываешь, стоя перед пустой могилой. С одной стороны – вроде бы, просто яма, где в деревянном ящике будет закопано чьё-то тело. А с дугой – начинаешь понимать особенно явственно, что стоишь на пороге вечности, поскольку это финальная точка в жизни, пока в чужой жизни. Качественный переход из состояния «есть» в состояние «был». Последняя остановка на маршруте в одну сторону. Назад ещё никто не возвращался.

– Так что интересует? – могильщик прервал наше молчание.

– Егорыч, – начал я. – Скажи, где устроиться так, чтобы видеть, как можно больше, и при этом остаться незаметным? Здесь-то всё просматривается как на ладони, а прятаться за памятниками – несерьёзно.

– Ну, это… дело поправимое, – землекоп сдвинул на затылок линялую бейсболку. – Можно и в нашем «пирожке». Мы там инструмент возим. Не на горбу же таскать лопаты по всей территории. Я разгружусь заранее здесь, потом вернусь к складу, заберу, кого скажете в фургон, и поставлю его вон там, на горке, – он кивнул в сторону. Как всё закончится, человек уйдёт, если захочет, или опять вернёмся к сладу, а я после – машину сюда подгоню. Своим говорить ничего не буду. Меньше будут знать, крепче будут спать. Я ещё нужен, или как? А то ребята потеряют.

– Пока нет, спасибо, – я посмотрел на часы.

В больнице, где лежит моя жена, передачи заканчивают принимать в восемь вечера.

– Тогда до завра, ждать буду, где договорились, за полчаса до похорон, – и он не торопясь пошёл вдоль аллеи.

– Дима, ты давно с ним знаком? – спросил я, после того как могильщик скрылся за поворотом аллеи. – Не подведёт? По опыту знаю, что алкашам доверять нельзя. В самый ответственный момент могут подставить.

– Александр Сергеевич, Егорыч вообще-то не пьёт. За три месяца, что знаю его, кривым ни разу не видел.

– Как ты с ним познакомился, если не секрет?

– Помог ему сына перевести в другую школу. У парня начались проблемы. А это – целое дело. На бумаге всё просто, а в жизни, только попробуй, мало не покажется. Вот и пришлось посодействовать, но сейчас вроде бы всё наладилось. Год мальчишка закончил неплохо.

– И замечательно. Дима, завтра, как говорил, попрошу быть «по гражданке», но сделай так, чтобы народ видел, откуда ты.

– Зачем?

– Если появится тот, кто нас интересует, пусть знает, что мы здесь. Лишний напряг у него в голове – в нашу пользу. Глядишь, нервничать начнёт, может, где засветится. А я из машины посмотрю, кто как себя поведёт на похоронах. Да и ты внимательно погляди вокруг себя. Всё понятно?

– Да, конечно.

– Тогда до завтра, мне ещё нужно успеть к жене в больницу.

Жара немного спала и пробки на дорогах тоже рассосались, поэтому ехать можно не особенно напрягаясь, тем более что клиника не очень недалеко. Однако, опять чувство смутного беспокойства… Оно появилось ещё на кладбище. И с чего бы это? Кажется, будто кто-то наблюдает за тобой со стороны. Выйдя из лечебного корпуса, я на всякий случай сделал «круг почёта», то есть просто проехал два квартала и вернулся в исходную точку. Со стоянки перед зданием исчезла только одна потрёпанная «девятка». Я двинулся вдоль проспекта и тут же свернул в первый переулок по пути.

Ну, точно! Вот они красавцы, проскочили мимо, будто бы не заметив меня. Ай, ай, совсем не умеют вести объект, или народу не хватает на замену? Ладно, мне ещё надо кое-чего купить по просьбе жены на завтра, а потом можно и домой. В супермаркете в очередь к кассе за мной встал высокий худой парень, лицо которого мне показалось знакомым. Только вот где я его видел? Память начала быстро листать страницы прошедших дней. Ага, есть! Три дня назад в райотделе он стоял около дежурной части. Похоже, наш клиент. Рассчитавшись за покупки и сложив продукты в пакет, я двинулся к выходу, однако парень преградил мне дорогу.

– Ты Чугун? – вместо «здравствуйте» проговорил он.

– Кто, кто?

– Ну, типа, капитан Чугунов?

– Я, а ты кто такой?

– Какая разница, я по делу.

– Ну, раз никакой, то сейчас пойдём со мной, а потом и поговорим, когда разберёмся, откуда ты взялся.

– Ты не понял. Я же по делу, – парень занервничал, озираясь по сторонам. – А если хочешь документ, то у меня только справка об освобождении. Я к вам в отдел три дня назад приходил, на учёт вставать. Показать?

– Давай.

– Он достал из кармана сложенный листок бумаги с фотографией.

«Баранов Михаил Степанович, статья, фотография, наименование учреждения, выдавшего справку, место постановки на учёт, печать…» вроде бы, то что нужно. Знакомые всё лица, попросту – «Мишка – монтёр» – квартирный вор, который обычно прикидывался или электромонтёром или сантехником из коммунальной службы. Как же это я сразу не узнал? Однако изменился, изменился.

– Слушаю, Михаил Степанович.

– Меня, Узбек послал, потолковать с тобой хочет. Говори куда ему надо приехать. Сказал, что через час будет, если согласишься.

– Зачем, не знаешь?

– Нет, это не моё дело. Он ещё говорил, что если не хочешь, как хочешь, тебе, говорит, нужнее, чем ему. Выйдешь из магазина, скажешь, а я на улице покурю, пока ты своим доложишься, – Мишка усмехнулся. – Ладно, я пошёл, – он направился к выходу.

Ну, что же, Миша, послушаемся твоего совета – позвоним в отдел.

– Андрей Павлович, Чугунов беспокоит. Только что на меня вышел Баранов.

– Мишка – монтёр, что ли?

– Ага, он самый, и передал привет от Узбека с пожеланием встретиться на нейтральной полосе.

– Ого, быстро, однако, работают наши клиенты, где думаешь назначить аудиенцию?

– В кафе «Маяк» на набережной. Почти центр города и не так шумно.

– Хорошее место, одобряю. Как только перетолкуешь, обязательно позвони, договорились. Ты раньше с Узбеком не встречался?

– Нет.

– Тогда не удивляйся. По-настоящему его зовут Бромберг Аркадий Львович. Не расслабляйся, сразу говорю. Человек он очень грамотный во всех отношениях. Убедить может кого угодно и в чём угодно. Ну, давай, жду звонка. – В трубке раздались гудки.

– Ну, что, надумал? – Мишка бросил бычок в урну, как только я вышел из дверей магазина.

– Кафе «Маяк», знаешь? Вот там и поговорим.

– А то! Пока, капитан. – Мишка плюхнулся на сидение подъехавшей «девятки», которая медленно покатила к выезду со стоянки.

Однако и мне пора выдвигаться на место. Желательно добраться туда раньше Узбека, потому что стоит заранее посмотреть и на обстановку и на то кто ещё кроме него придёт «поговорить» со мной. Название кафе говорит само за себя. Когда-то здесь были склады ОРСа, а если проще – отдела розничного снабжения местного речного флота. Потом ОРС приказал долго жить, а старые лабазы выкупил один из предпринимателей. Человек инициативный, он быстро облагородил территорию, и на месте одного из полуразвалившихся складов выросло заведение общепита, часть которого напоминает башню маяка. Название полностью соответствует имиджу. Окна зала выходят на речной простор. Кухня, надо отдать должное, весьма разнообразна и цены – «приятно удивляют», как пишут в рекламе. На стоянке рядом с кафе маячили три такси и «пирожок» бежевого цвета с вмятиной на левом крыле. А это значит – я первый. Или, не первый?

Одной из машин тройки с шашечками была чёрная «Камри» с тонированными задними стёклами и надписью вдоль борта – «Люкс—такси». Водитель в фирменной синей рубашке, при галстуке, мирно дремал, полностью открыв стёкла, его фуражка с позументом в палец толщиной лежала на пассажирском сидении. Видимо он знал, что клиент появится не скоро. Кто бы, кто, только не «Люкс» мог спать за рулём! Эти ребята приезжают на заказ ровно за пять минут до назначенного времени, никогда не опаздывают, и я ни разу не видел, чтобы они «охраняли» остановки. Фирма работает как часы, и исключительно по заказам. Но чтобы мафия ездила на такси, пусть даже – люкс?! Это что-то новое. Однако, как только я появился в зале, ко мне тут же подошёл официант, до этого разговаривавший с барменом.

– Прошу прощения, Александр Сергеевич Чугунов? – профессионально улыбнулся молодой человек.

– Да, а в чём дело? – хотя я уже догадался, в чём именно.

– Вас ожидают в VIP зоне, пойдёмте, я провожу.

VIP зоной оказалась весьма уютная комната, обставленная подобно домашней столовой. Но окно, огромное, во всю стену! Оно собственно и оправдывало приставку VIP, смесь домашнего уюта и великолепной панорамы речного простора. За столом сидел невысокий худощавый человек, неопределённого возраста. О таких обычно говорят – «либо только за сорок, либо уже под шестьдесят».

– Добрый вечер, – мужчина кивнул в знак приветствия, – присаживайтесь, поскольку я пригласил вас, то я и плачу, официант сейчас принесёт меню.

– Спасибо не стоит, я здесь не для того, Аркадий Львович.

– Быть может чай, кофе? А то ведь сидеть за пустым столом просто неприлично.

– Кофе, если не затруднит.

Появившийся официант принял заказ и не торопясь удалился.

– О, я вижу, инструктаж по поводу моей персоны вы уже получили, – продолжил Бромберг.

– Только фамилию, имя и отчество, кстати, если не секрет, отчего такое прозвище.

– Уже неплохо, в течение первых пяти минут нашего знакомства вы меня не разочаровали, – Узбек отодвинул в сторону пустую тарелку, – «прозвище», я уж думал, скажите – «погоняло» или «кликуха», дело в том, что я родом из Узбекистана. Родители – школьные учителя. Мы жили в сельской местности и моими друзьями были обычные узбекские мальчишки. Вот от них я и научился языку. Разговорным владею свободно, хотя акцент, конечно, есть.

– Странно, Аркадий Львович, впервые вижу, криминального авторитета в подобном формате.

– Ну, так как же вы хотели? В определённом смысле – мы все заложники обстоятельств, да и времена нынче другие. За мной всё же полтора высших образования, настоящих, полученных ещё тогда, в советское время. Я по основной специальности инженер-технолог химического производства, экономический факультет университета, увы, окончить не удалось по вполне понятным причинам. При желании можете посмотреть мою биографию по своим базам данных. Там всё написано. За решётку угадал исключительно по своей воле, из-за глупости и жадности. Молод был, хотелось и всё, и сразу. А тут такие возможности! Я работал мастером смены в цехе пластмасс и при мне вывозили в отвал не кондицию – ту часть продукции, что не проходит по стандартам. Вывозили грузовиками. Я написал рационализаторское предложение – как эти отходы можно превратить в товары народного потребления. А в ответ – тишина. Я второй раз написал, а мне говорят – «не суйся не твоё дело, мы и так в передовиках по отрасли ходим». Ну не моё так не моё. На складе металлолома нашёл станок подходящий, приобрёл его за три литра спирта, переделал немного, и работа пошла. Грузовик идёт на свалку, но разгружается не до конца, остатки – мне. Я из них всякую мелочь для быта делал. Потом нашёл канал реализации через магазин хозтоваров. Но мне не повезло. Какой-то недоумок забрался туда, и его взяла милиция, а когда сняли остатки, то на свет выплыли излишки товара.

– Ну да, бэповцы, говорили, если недостача – это нормально, а если излишки – сто процентов криминал.

– Так оно и получилось, торгаши показали на меня. А тут как раз назрела модернизация моего мини производства, и пришлось прикупить валюту. За кордоном на наши «деревянные» рубли ничего не продавали, особенно оборудование, тем более что всё шло контрабандой. Ваши меня с валютой и накрыли. А по тем временам за это можно было получить вплоть до расстрела.

– Тогда тем более непонятно, как вы оказались в авторитетах. По экономическим преступлениям такое звание не дают, как мне известно.

– Правильно, не дают, на зоне у нас таких называли «пчёлками», которые «медок» таскают. Перед самым моим выходом на волю, власть на зоне поменялась, начался разброд и шатания. С прежними я жил нормально, а вот с новыми «буграми» договориться не успел и меня начали прессовать, чтобы я медком-то поделился, ну и добавили мне срок ещё четыре года за причинение телесных повреждений. Кирпич под руки тяжёлый попался. Правда, перевели в другую зону. А потом когда вышел не сразу понял куда попал. Садили в одной стране, а выпустили уже в другой. То за что мне дали срок, стало, чуть ли не подвигом. Я конечно, в стороне не остался и организовал производство, но помните, какие времена были! От без башенных рэкетиров, которые понятия не имеют о «понятиях» отбоя не было. Пришлось создавать свою бригаду безопасности, иначе просто невозможно было работать.

Естественно пошли разборки, но до большой крови никогда не доходило. Потом не сообразил вовремя, откуда ветер дует, а умные люди не успели подсказать. Вот и попал под раздачу со своей безопасностью. Статью тогда мне предъявили тяжёлую – организация преступного сообщества. И срок там очень приличный. Но я не зря хорошему адвокату хорошие деньги платил. Он повернул дело так, что статью переквалифицировали и, соответственно, срок кратно уменьшился. Вот так я в авторитеты и попал.

– Ну да, три судимости, это весомо.

– Вот именно. Как вы думаете, зачем я это всё рассказываю? – Узбек досыпал щепотку соли в стакан томатного сока, стоявший перед ним, и размешал напиток ложечкой.

– Явно не для того чтобы исповедаться. Должность у меня не та.

– Правильно. Я надеюсь, вы поняли то, что перед вами реальный человек, не только с устоявшимися понятиями, но ещё и с определёнными методами работы, которые подразумевают хорошее знание уголовного кодекса. Убивать кого-то из-за передачи, которая ещё не вышла в эфир, тем более женщину?! – это не в моих правилах и явно не в моих интересах. В этом мире всё решается деньгами, и уж если я очень захочу, чтобы материал Черновского не увидел свет, то так оно будет на самом деле. Поверьте на слово. Сейчас мне приходится сворачивать своё присутствие на рынке рабочей силы. Это лишь вопрос времени. Меняется законодательство, меняется конъюнктура, падает спрос, и такое дело становится нерентабельным, а деньги я вкладываю только в то, что даёт деньги. У меня есть легальный бизнес, который существенно может пострадать, если ваша контора начнёт зачистку территории по полной программе с взятием «заложников». Вы же будете народ таскать по всякой мелочи, до которой руки не доходили в обычное время. Может, кого-то и закроете на срок, меньший чем, будет идти следствие. Потом, конечно, отпустите. Мои деловые связи в нашем городе, тоже окажутся под вопросом. Неразбериха, лишняя суета, общий негативный фон – они и клиентов отпугивают очень быстро, и ещё быстрее партнёров. Зачем мне эта головная боль? Поймите, Александр Сергеевич, я не учу полицию как ей жить, и уж тем более как работать. Со своей стороны обещаю, что тоже буду искать того, кто это сделал. Если что-то обнаружится, обязательно дам знать. Но мне нужно время. Можете так и передать своему начальству. Сейчас наши интересы совпадают, хотя мы и по разные стороны баррикады.

– Аркадий Львович, вы не думали о том, что кто-то пытается выдавить вас из бизнеса вот таким способом? Скажем, многоходовая комбинация, с материалом в СМИ. Потом шум в прессе и на ТВ. В любом случае расследование, и в любом случае вам приходится обороняться. А когда противник ослаб, то можно и сделать предложение, от которого нельзя отказаться…

– От кого обороняться, от вас что ли?

– И от нас тоже. Иначе вы бы не встречались со мной.

– Что касается вашей фирмы, действительно есть резон. Обычно я решаю проблемы до того как они успеют появиться, а вот то что касается моего бизнеса – маловероятно, потому что слишком сложно и слишком уж цинично. Хотя с убийством могла и накладка получиться, пока ничего сказать не могу, может попугать хотели. Если бы я занимался мега проектами, типа нефтянки, энергетики, серьёзным строительным бизнесом или торговыми сетями, то вполне вероятно. Заклание «невинного ягнёнка» можно было рассматривать как один из вариантов. Но у меня уровень другой. Без куска хлеба с маслом, конечно, не сижу, но это всё не то. Ведь каждый поднимается до уровня своей некомпетентности. И я тоже свой предел знаю. Автосервис, такси, грузоперевозки, общепит – семья дети внуки, что ещё надо чтобы спокойно встретить старость? Помните Абдуллу из «Белого солнца пустыни»? Но это я так, к слову. Как, кстати, кофе?

– Замечательный.

– Искренне завидую. К сожалению, мне нельзя, давление, врачи не рекомендуют. Зона, знаете ли, здоровья никому не прибавляет.

Бромберг, замолчал, глядя в окно, но немного подумав, добавил:

– Ни тем, кто сидит, ни тем, кто сторожит, ни тем, кто туда направление даёт… Однако заговорился я с вами, если вопросов нет, извините – дела.

– Аркадий Львович, есть и только один. Почему именно я – тот человек, на которого вы вышли?

– Вопросом на вопрос отвечать не принято, но всё же… Надеюсь, вы не думаете, что я воспользовался утечкой информации из вашего отдела?

– Аркадий Львович, это уж совсем глупо с моей стороны спрашивать вас о том какими источниками вы пользуетесь.

– Чтобы у вас не возникало сомнения на эту тему, попробую сразу расставить точки над «и». Обычная логика, не более. Знать о том, что это дело поручат вам я, конечно, не мог, но предполагать – вполне. В вашем отделе только двое занимаются тяжкими преступлениями, и один из них – вы. Это – первое, и это знаю не только я. Существуют определённые нормы поведения, если так можно сказать – своеобразная этика, которая не позволяет мне встречаться с вашим начальством напрямую, за исключением особых случаев. А это убийство хотя и станет, скорее всего, резонансным, но не подпадает под данную категорию. Это – второе. Ваш рейтинг, если так можно сказать, в профессиональной криминальной среде достаточно высок. Вы считаетесь реальным человеком, который хорошо знает своё дело, и к тому же обладает качествами, которые доступны, далеко не всем. Вы, насколько я знаю, никогда не переходили допустимую черту в отношениях с преступным сообществом. Это – третье. Кому-то очень крупно не повезло в том, что это дело поручили именно вам.

– Комплимент?

– Мнение осведомлённого человека. Пока так. Однако мне пора. Если что-то появится интересное, Баранов с вами обязательно свяжется. Ни вам, ни мне личные контакты более не нужны по вполне определённым причинам. Всего наилучшего.

Бромберг встал и неторопливо направился к выходу. Он ушёл, а я остался со своими мыслями наедине. Действительно, говорить умеет, и правильно сказал Палыч, убедить может кого угодно и в чём угодно. Странно, что такой человек вообще мог оказаться за решёткой. Круто работали советские БХССесники, если уж он вывернуться не смог. Это не банальный спекулянт, который из-под полы джинсы продавал. Однако поверить на слово в то, что мафия – «не при делах»? Что же это получается? Только, только в газете появилась заметка о том, что готовится какой-то материал по поводу гастарбайтеров, тут же топ менеджер – мафиози идёт на прямой контакт и открещивается от возможных обвинений в свой адрес.

Вот уж действительно человек решает проблемы ещё до того как они появились. Более того, недвусмысленно заявляет, мол, если что узнаем – сдадим сразу. Если так, то, преступник, скорее всего, не их поля ягода. Наиболее вероятный вывод следует только один – профессиональное преступное сообщество вряд ли к этому случаю имеет отношение. Если бы, разборки возникли между криминальными полковниками, то Бромберг не стал бы втягивать в это дело полицию, – не положено, не его уровень.

Однако всё же, кто был инициатором очередного разоблачения, и почему Черновский решил взяться за него? В какой стадии находился этот материал? Откуда взялась информация? Вопросы, вопросы, вопросы, которые придётся задавать самому Черновскому, хотя сейчас делать это следует крайне осторожно. Мало ли что снова может устроить наш журналист. По-хорошему надо бы чтобы с ним поработали психологи. Надо бы, да «бы» мешает. Чует сердце, что Анастасия Черновская не единственная жертва в этом деле. Как будто кто-то специально муть со дна поднимает, чтобы я не смог разглядеть, что же там – внизу. Мои размышления прервал звонок сотового телефона.

– Саша, переговорил?

– Конечно.

– А чего молчишь?

– Думаю, Андрей Палыч, думаю. Завтра с утра хочу заглянуть в редакцию газеты и побеседовать с мадам Соболевой, по поводу её источников информации. Попрошу, чтобы пока не давали опровержения в газету по поводу этой статьи. Хотелось бы поговорить и с самим Черновским, но сейчас, похоже, это лишнее. Потом вместе с Зоркальцевым двинемся на похороны. Посмотрим что к чему.

– На счёт газеты ты долго думал?

По тону, каким это было сказано все сомнения в том, что я с первого раза получу «добро» отпали сами собой, а потому, надо бы как Бромберг, решать проблемы до того как они появляются.

– Саша, честь мундира надо отстаивать, это вопрос политики, пусть и местной, но политики, и не нам это решать, неужели ты не понимаешь? – раздражённо заметил Гусев

– Да всё я понимаю, только, Андрей Палыч, нам сейчас карты в руки. Газетчики помогли как нельзя лучше. С их подачи можно дезориентировать преступника. Пусть думает, что мы меж собой бодаемся, глядишь, где-нибудь, нюх потеряет, да и засветится.

– В этом что-то есть… – Палыч замолчал, обдумывая ситуацию. – Ладно, договорились. Сейчас попробую начальство убедить. Ты, возьми у криминалиста фотоаппарат с телеобъективом, может пригодиться. От присутствия на планёрке тебя освобождаю, ко мне зайдёшь после того как вернёшься с кладбища. Всё. До завтра.

В трубке раздались короткие гудки.