Читать книгу Земля бога речного устья - Виктор Квашин - Страница 5

На новом месте, да ещё после сытного ужина не спалось. Оло вертелся с боку на бок, ложился на живот, кряхтел от болей в спине и коленях.

– Господин, что у вас болит? – пришла на цыпочках чуткая Лифен. – Позвольте я разомну вам поясницу?

Чудная девочка! Её лечебные процедуры неизменно оказывают умиротворяющее расслабление.

Но и после этого сон не шёл. Сквозь бумажные окна слышались звуки города: лай собак, скрип колёс – видимо зерно везли круглые сутки, редкие окрики погонщиков волов, где-то далеко не мог успокоиться, истошно кричал осёл, а во дворе трещали цикады. И сквозь эти звуки доносилась красивая музыка – наверно из-за стены императорского города. Под эти звуки нахлынули вдруг воспоминания детства.

Мать и дед рассказывали про отца неохотно, говорили только, что он геройски погиб при обороне крепости. Та крепость была не очень далеко, но ходить туда строго воспрещалось. Говорили, что монголы убили всех, кто был внутри, и что там до сих пор бродят духи сгоревших заживо при штурме. За это Оло в детстве люто ненавидел монголов.

Но постепенно его мнение менялось. Он слышал разговоры взрослых о великих успехах монгольского хана, о расцвете небывалого доселе, величайшего на Земле государства, в котором теперь объединены, дружны и счастливы почти все народы. Рассказывали о наведении порядка, о нежёстком управлении, о ремонте дорог и строительстве городов – и всё это делалось под мудрым правлением великого хана и его монгольских помощников. О победах монголов говорили так много, что Оло с друзьями стали мечтать о воинской доблести в рядах монгольских войск и даже создали собственный отряд монгольских баатаров27, вооружённых самодельными луками и деревянными палашами.

Мать повезла Оло сначала к большому монголу в чине тысячника высшего ранга. Благородный жил в большом городе (так показалось маленькому Оло), в красивом доме на высоком земляном фундаменте, обложенном плоскими квадратными камнями. У ворот стояла стража, и Оло стало боязно. Но их пропустили во двор, а затем и в дом.

– Как тебя пускают к таким высоким людям, мама? Что ты им сказала? – спросил Оло, пока они ожидали приглашения.

– Я им показала вот это.

– Что это?

– Это пайцза, которую выдал мне этот тысячник в год твоего рождения. Если бы не эта бирка, ни я с тобою в животе, ни твой дед не смогли бы выжить, а после не попасть в рабы, и не смогли бы жить спокойно в доме твоего деда. Так-то, сын.

– Мама, это же было так давно! Как же зовут этого доброго человека?

– Этого человека зовут Жаргал28.

Большой чиновник, тысячник Жаргал, толстый, с заплывшими глазами принял гостей лёжа. Пригласил жестом садиться. Мать села в подушки по-монгольски, подала знак Оло сесть рядом. У Оло не получилось так ловко, как у матери.

– Добро вашему дому, уважаемый! Как поживаете? – спросила мать.

– Хорошо живём, слава духам и великому хану. А вы как добрались?

– Хорошо добрались, легко ехали.

– Хороши ли дороги?

– Хороши дороги, спасибо мудрому хану. А у вас тучно ли стадо?

– Мои стада тучны, хорошо всё. Эй, чаю нам!

Принесли чай. Оло было всё интересно, всё он подмечал, потому что был в монгольском доме впервые и живого монгольского начальника видел первый раз. Ему представлялись огромные стада овец, коров и табуны лошадей, которыми владел высокородный монгол. Его удивляла необычная беседа. Потом, по прошествии лет стало ясно, что этот монгольский традиционный разговор о стадах всего лишь ритуал, но ритуал важный. Так разговаривают лишь свои, настоящие монголы. Чужаки, не умеющие поддержать монгольское приветствие, чужаками и остаются, с соответствующим к ним отношением. Оло вспомнил сегодняшний обмен приветствиями с распорядителем Академии и усмехнулся – теперь-то я не только с монголом, я с островными дикарями поздороваюсь так, что мне лучшую красавицу в жёны отдадут.

Чай тогда, в монгольском доме пили не спеша. Оло было горячо, и он, отхлебнув, поставил красивую чашку на низенький столик. Зато с удовольствием ел очень сладкие сушёные фрукты, которых раньше никогда не пробовал. Большой чиновник Жаргал, наконец, напился, вытер губы рукавом расшитого золотом халата, уставил свои острые глаза прямо в Оло.

– Так вот каков сын Драчуна! – голос его был, словно рокот грома, низкий, грубый и страшный. – Ну-ка повернись боком. Похож! Грамоту знаешь ли, читать-писать-считать?

У Оло перехватило дыхание, он не мог выдавить ни слова.

– Сколько лет?

– Двенадцать…

– Отец твой в твои годы смелее был, воевал уже. Отвечай, знаешь ли по-ханьски?

– Знаю, господин. Я и писать умею, но мало ещё. Я научусь!

– Запомни крепко для твоей пользы: ты совсем не умеешь по-ханьски! Понял? Понял, я спрашиваю? Забудь навсегда! Тебе всё равно придётся ханьский учить, будешь успевать лучше других. Только не проговорись! Иначе будешь за другими горшки выносить. Ни минбай ма?29

– Я не знаю, что вы мне сказали, господин, – Оло понял хитрость старого монгола, вдруг осмелел и улыбнулся.

– Вот, ты точно в отца – умный. Будешь монголом! Считать умеешь?

– Умею.

– А ну-ка, посчитай: твой отец на войну ходил, после этого через двенадцать лет великий хан Чингиз войной на Цзинь пошёл, война та шла двадцать три года, кончилась, когда ты родился. Сколько лет назад твой отец на войну поехал в первый раз?

– …Сорок семь лет, господин!

– Ух ты, верно! Вот с той поры я твоего отца знаю. Хороший был человек, настоящий воин. Надеюсь, ты в него породой пошёл. Монголы добро помнят, помогу тебе в память о моём друге. Поедешь учиться строительству.

– Я хочу стать монгольским нойоном30! – вырвалось у Оло, и он сам того испугался.

– Воином быть почётно, я с тобой согласен. Большим командиром стать – великая честь, но тебе пока рановато. Теперь давай поразмыслим. Сейчас монголы уже завоевали почти всю Землю под Синим Небом, немного осталось. Пока ты выучишься, война закончится. Воин без войны, что меч в ножнах – ржавеет. В наши дни строительство идёт повсюду в великом монгольском государстве. Строитель теперь – самое верное ремесло на много лет вперёд. Будешь строить крепости, как твой отец. Эй, писаря зовите!

И большой чиновник Жаргал продиктовал прошение о зачислении «чжурчжэня не знающего ханьского языка»31 Оло из рода Тохто в школу Строителей.

Под утро духота спала, и Оло провалился в сон. Но проснулся по обыкновению на рассвете, под первые звонкие птичьи песни. Чуткая Лифен немедленно вскочила и принялась за утренние дела.

– Хорошего утра, господин! Хорошо ли спалось?

– Твоими стараниями, хорошо. Подай халат. И позвони в колокольчик, скажи, пусть чай несут.

На звон явился заспанный «слуга для поручений», с явным недовольством выслушал указания Лифен и молча удалился с достоинством обиженного высокородного. Тем не менее, тут же пришла служанка с водой для умывания, а через короткое время пожилой ханец повар внёс столик с чаем и сладостями.

– Хорошо живём, а Лифен? Садись напротив, будем наслаждаться добрым утром!

– Господин, вы так меня балуете! – прошептала Лифен. – Мне стыдно, – но при этих словах улыбнулась вовсе бесстыдно.

– Духи редко даруют радость, особенно людям твоего сословия, так что, если уж дают, бери не задумываясь. Только благодарить не забывай.

– Спасибо вам, господин!

– Духов своих благодари, глупая! Ешь давай, нажимай на сладкое, это полезно.

– Господин, я всё думаю, какой необычный этот человек, который нас вчера встретил и поселил. Лицо у него не монгольское и не ханьское, я таких не встречала.

– Ты про распорядителя? У него и имя необычное – Зумрад. Так он сэмужэнь32. Очень много разных народов обитает в Юань, есть среди них весьма удивительные. Сэмужэнь умные, император их ценит, высокие посты им доверяет. Ну, ты насытилась? Пойдём погуляем по двору, посмотрим, что такое Академия.

Они вышли, и к ним немедленно присоединился Улээнди.

– А ты чего? – спросил Оло.

– Господин, я обязан вас сопровождать на случай возникновения различных желаний.

– Ну, ладно. Расскажи тогда, как устроена Академия, какие науки тут изучают, какие ремёсла преподают.

– Я не имею полномочий рассказывать. Я могу позвать распорядителя. Только в это время все ещё спят.

– Посмотри на него, Лифен, он «не уполномочен»! Иди тогда отсюда, не мешайся под ногами. Мы и сами разберёмся. Иди, я сказал!

Квадратный двор академического сыхэюаня был весьма просторным, около сотни шагов в поперечнике. Весь периметр его составляли постройки под черепичными крышами с окнами во двор. Площадь двора была уложена плоским камнем, и лишь отдельные участки засыпаны ровным слоем мелкой речной гальки. В устройстве этого комплекса была изящная простота, которая заставляет остановиться и присмотреться, поискать глазом детали, обратить внимание на их суть в этом почти пустом пространстве.

Оло с Лифен вышли на средину двора, и в этот момент над городской стеной показался краешек солнца. Старик и девушка, несмотря на разницу в воспитании, национальности и исповедуемых богах, обратили лица к светилу и про себя сказали ему слова приветствия и благодарности за наступивший день. Они и не заметили, как неподалёку оказался человек, который, по-видимому, тоже возносил хвалу Солнцу. Он сложил ладони, губы его шептали, и молитва его была длительнее и проникновеннее, чем у его невольных соседей. Но вот он закончил, и приблизился.

– Доброго Солнца, уважаемый господин! Солнечного настроения, уважаемая госпожа! – приветствовал он с поклоном.

При его словах Лифен протестующе подняла руку, но Оло жестом остановил её.

– Желаю и вам успешного дня, уважаемый, – склонил голову Оло.

– Непривычно видеть во дворе Академии людей в такой ранний час, ещё непривычнее видеть новых людей без надлежащего сопровождения. Я мог бы сопутствовать вам, если вы пожелаете. Я служу в Отделе Медицины уже шестой год и достиг звания чжушэн33. Зовут меня Шадаб34, я прибыл из очень далёкой страны на Западе, которая называется Персия, чтобы постичь все знания мира.

Говорил он по-монгольски довольно бойко и правильно, приветливое лицо располагало.

– Меня зовут Тохто Оло, я приехал, чтобы рассказать о многолетней истории покорения далёких восточных окраин, а это моя помощница Лифен, – представился Оло. – Мы не отказались бы от краткой экскурсии, чтобы составить представление о великом научном учреждении.

– Мне приятно поведать вам, что Ханьлинь Гуоши Юань главной своей задачей имеет передачу важнейших традиционных знаний членам императорской семьи. Множество сложных наук приходится изучать императору, чтобы мудро управлять народом. Но кроме этого Академия занимается сбором, сортировкой и перепиской исторических записей. Вон те двери ведут в Отдел Переписки Исторических Записей, а рядом Отдел Составления Исторических Записей. Скорее всего вам, уважаемый, придётся посещать именно это учреждение. Теперь обратите внимание на то крыло. Там располагается Отдел Талантов, который разыскивает и привлекает способных образованных людей в таких областях знаний как даосизм, священные ритуалы, геомантия, искусство предсказаний и тому подобных науках. Из особо важных остаётся ещё вот этот павильон. Здесь расположено управление Отдела Императорского Рукоделия. Оно руководит двадцатью пятью мастерскими. В каждой мастерской трудятся и обучаются специалисты определённого вида рукоделия.

– А где же они помещаются, целых двадцать пять? – удивился Оло.

– Мастерские вынесены на внешнюю сторону академического сыхэюаня. Если вы найдёте время прогуляться за ворота, вы их увидите. Среди них много удивительных, например, известный своими спорами о традициях Отдел Живописи, рядом с ним Отдел Каллиграфии. С западной стороны второй в ряду Отдел Медицины, в котором занимаюсь я, а неподалёку Отдел Астрономии. Здесь собраны лучшие умы со всей Земли и поверьте, они создают чудеса! Если пожелаете узнать о чём-то подробнее, обращайтесь к распорядителю. Он познакомит вас со специалистами. Если имеете ещё время и желание, можете прогуляться в Парк для отдыха и занятий на свежем воздухе. В него попадают через эти ворота.

Оло искренне поблагодарил нечаянного проводника, а Лифен просто улыбнулась. И неизвестно ещё, чему молодой перс был рад больше.

Они прошли указанными воротами и оказались в таком же дворе квадратной формы. Эта часть сыхэюаня не имела строений по сторонам, а была огорожена стеной с воротами в каждой стороне. На территории также не было строений, кроме изящных беседок в углах. Всё остальное пространство занимали лишь деревья и кустарники, высаженные с истинным знанием паркового искусства, и причудливо изогнутые дорожки между ними.

Лифен не скрывала восторга. Оло тоже с интересом рассматривал всё это, но видимо возраст накладывает отпечаток на восприятие, он утомился.

– Не пора ли нам возвращаться, помощница? А то потеряют меня, подумают, что сбежал.