Читать книгу Подменыш - Виктор Лаваль - Страница 18

В вагоне, застрявшем в тоннеле метро, глубоко под землей, Эмма, в крови и боли, рожала своего первого ребенка. Аполлон повторял две фразы, которым научила его мать, сказав, что они лучше всего подходят для такой ситуации. Не торопись. Просто дыши. Аполлон сосредоточился на жене и ребенке, перестав замечать все вокруг. Когда Эмма выгнула спину и застонала, он прижал большие пальцы чуть выше копчика и держал их там, пока она снова не выпрямилась. Когда она стала сильнее выталкивать ребенка, он положил руку ей на бедро и сказал: «Не торопись. Просто дыши». Он увидел, как появилась головка ребенка, и на мгновение растерялся, потому что она выглядела так, будто находилась в пузыре. Плодный пузырь еще не лопнул и сейчас походил на тонкую прослойку между ребенком и тазовыми костями Эммы. Несмотря на боль, которую она испытывала, маленькое чудо – то, что пузырь не лопнул, – немного притупило боль.

Аполлон наблюдал, вытянув перед собой руки и приготовившись поймать ребенка. Он чувствовал себя одновременно участником и свидетелем. В это мгновение ребенок балансировал между матерью и миром, находился сразу в двух местах – живой, но еще не покинувший утробы. Аполлону казалось, будто он тоже стоит на пороге. Головка малыша уже почти вышла, но тело оставалось спрятанным, и он представлялся Аполлону посланцем богов.

– Ты видишь головку? – спросила Эмма.

Аполлон попытался ответить, но смог издать лишь какие-то невнятные звуки.

В этот момент лопнул околоплодный пузырь, и Эмма выдохнула с облегчением, а их ребенок выскользнул из ее тела прямо в руки Аполлона Кагвы, который поймал его прежде, чем он коснулся пола вагона.

– Мальчик, – сказал Аполлон.

– Мальчик, – прошептала Эмма.

Она прислонилась к женщине, и та поцеловала ее в макушку. Эмма еще несколько минут стояла на коленях, чтобы вышла плацента.

Это означало, что Аполлон на короткое время остался наедине с сыном. Он расстегнул рубашку, чтобы кожей почувствовать своего малыша. Ребенок еще не закричал и не открыл глаза, он только открывал и закрывал крошечный ротик, и Аполлон наблюдал, как его сын делает первые, неуверенные вдохи, казалось, он смотрел на него очень долго, целый час или, может быть, вечность.

– Мы можем назвать его Брайан? – срывающимся голосом спросил Аполлон.

Он не собирался спрашивать прямо сейчас, когда малыш только появился на свет, не думал, что захочет назвать сына именем пропавшего отца, но вопрос и желание, словно помимо его воли, сорвались с его языка, как будто он прятался – дожидаясь многие годы, когда ему будет можно прозвучать.

– Мне нравится, – сказала наконец Эмма и повернулась, протянув к ребенку руки.

Аполлон прижался щекой к сыну.

– Привет, Брайан, – прошептал он. – Я счастлив с тобой познакомиться.