Читать книгу Русская Матрёшка: Праздьнъ в традиции. Часть II: от дня Даждьбога до Масленицы - Виктор Николаевич Крескин, Виктор Николаевич Крымин, Мария Николаевна Амелина - Страница 7

Дожинки, День замыкания Земли, отличаются от Спаса тем, что Спас – день рождения Хлеба-первенца и обрядность его встречи состоит в возрождении мужского начала, сына Неба, выпечке первых хлебных караваев из нового урожая. Дожиночные ритуалы (Бородка, Косичка, угощение Земли и т.д.) проводятся на каждом поле – ржаном, овсяном, ячменном и т.д. Однако окончательный обряд Дожинок проводится после полной уборки злаков. "Матушку-Осенину", по завершении всех работ, наши предки встречали уже с овсяным киселем, причем овес косить в средней полосе начинали только в конце августа – начале сентября. "26/VIII [ст.стиль] – Наталья Овсяница (закашивают овес)" (Чичеров В.И.: 101, с. 12). "Рожь и овес жали в сентябре серпами. После жатвы зябь пахали и боронили (пахали по два раза). После этого сеяли озимую рожь" (Гущин Б.А.: "Из опыта реконструкции…": 95, с. 19, Карелия). И также, как ржаные, чествовались первый и последний овсяные снопы: "Месяц август. 26. Овсяницы. Съ этого дня начинаютъ косить овесъ. Поселяне, въ первый день покоса, скосивши пукъ овса, вяжутъ снопъ, несутъ его съ песнями на боярскій дворъ, или въ свои избы. Снопъ ставятъ въ большой кутъ, подъ образа, въ сутки. Хозяинъ съ своими работниками садится за столъ. Здесь хозяйка начинаетъ угощать ихъ деженемъ – толокномъ, замешаннымъ на кисломъ молоке, или на воде съ медомъ, потомъ овсяными блинами" (Сахаров И.П.: 18, с. 50).

"Распространение текстов с упоминанием послежатвенных работ, очевидно, связано с обыкновением исполнять дожинальный обряд (или часть его) при окончании уборки овса, точнее – яровой жатвы вообще" (Терновская О.А.: "К статье Д.К.Зеленина…": 46, с. 112). Праздник Урожая, именно как последние Дожинки в смысле завершения родильной функции Матери-Земли, таким образом, является итоговым обрядом благодарения за полностью собранный урожай, восстановления её сил и возвращения в девственное состояние. "Пшеницу жнутъ, овесъ подчасъ косятъ, конопель дергаютъ, ленъ берутъ, а горохъ катаютъ либо крючатъ" (Даль В.И.: 103, с. 1316). И только с окончанием перечисленных основных работ на земле будет подведен итог. Дата, указанная в таблице – второе воскресенье сентября – приведена как средняя для восточно-славянского мира, когда завершены полевые работы и проводятся заключительные обряды. Так, в редких случаях, по причинам сухой погоды, отсутствии влаги, сев озимых откладывался на середину сентября – начало октября (в современном стиле). "Рожь счита́етца – азимо́й хлеб. Ево в конце августа сеяли мы. Позна сев – эта плоха. Нада, штобы рожь уже зелень дала, с осени прижилась. Ваще-та, считают, в канце августа – Успенье Пресвятой Богородицы, в начали синтября – рожь нада се́ить абизательна-абизательна" (68, с. 68, Псков).

День Земли 2019-2030. Дожинки. Отжинаха. Замыкание Земли. День Велеса.

(вторая суббота сентября)

2019 14 сентября

2020 12 сентября

2021 11 сентября

2022 10 сентября

2023 9 сентября

2024 14 сентября

2025 13 сентября

2026 13 сентября

2027 11 сентября

2028 9 сентября

2029 8 сентября

2030 9 сентября

Земля замирает и возвращается в девственное состояние. В традиции наших предков полностью отсутствуют ритуалы и обряды "похоронного" содержания по отношению к Великой Богини и её рождающей ипостаси – Земле. Земля преображается, расставаясь с образом Матери и возвращается в свое девическое, дородовое состояние. Этому способствуют магические ритуалы заплетания девичьих "косичек" на опустевших полях и особенности проведения отжиночных праздников, в ходе которых участники проявляют особые "безобразия". Всю осень и зиму Мать-Земля будет хранить в себе зачатки нового урожая – озимые. Период от Дожинок до осеннего равноденствия именуется "Бабьим Летом". "До Успенья полагается, по установившемуся въ незапамятные годы обычаю, успеть дожать последній снопъ въ озимомъ поле. Потому-то, по объясненію однихъ знатоковъ простонародной старины, и называется этотъ день "Спожинками-дожинками"; другіе же народоведы ведутъ его названіе отъ "Госпожи", т.е. "Владычицы" (Богородицы), и величаютъ его инымъ, подслушаннымъ въ другихъ местностяхъ, именемъ – "Госпожинки" (Коринфский А.А.: 3, с. 365). "… Связь с праздником Успения Богоматери (хоть и не прямая, а разнесенная на 2 недели) снова возвращает нас к кельтским Лугнасад – недельным поминальным играм в честь матери великого бога" (Грашина М.Н., Васильев М.С.: 71, с. 296).

Главными знаками, символами Дожинок являются последний сноп, "косичка" и "бородка", которые делают по окончании жатвы на каждом поле. Весь процесс жатвы – родов Матери Земли имеет и начало, и завершение. Последние ритуалы на поле в древности имели двойную направленность – благодарение Земли-Матери (женское начало, древнейшие обряды) и хранителю поля – Велесу (мужское начало, – более поздние). Позже, со времени двоеверия и угасания традиции, обряды упростились в зависимости от принятых в данной местности обычаев. Ближайшие к нам ритуалы в большинстве случаев обращены к мужскому Божеству и полевому духу-хранителю. Собранный в пучок, завязанный в узел последний недожатый клочок хлеба, оставляли ему "на бороду". Как бы он ни назывался в разных местностях, в древности он имел козлоподобный вид, с бородой и рогами. "В образе козла представлялся и дух урожая: при срезании последних колосьев ржи ему "завивают бороду", и ставят коровай с пением: "сидит козел на меже, дивуется бороде" (Никольский Н.М.: 104, с. 17). Этого козла водили по засеянным полям весной, после чего приносили в жертву, отправляли в иномирье для охраны злаков и обеспечения плодовитости Земли. Как отметил Д.К.Зеленин, "У русских очень распространено другое, хотя и не характерное, название для бороды – коза́" (105, с. 96). Не случайно обобщенный в период двоеверия образ "нечистой" силы – черт описывался также. И не случайно в святочный период, с ряжеными, этот Козел возвращается в мир людей с пожеланиями наступающего плодородного года, также как и у соседей – финнов в это время по домам ходит "Йольский Козёл" – Йоулупукки. При этом, как заметил А.С.Фаминицын (106, с. 241, 253), вождение козла у Славянских народов приурочено преимущественно не к Рождеству Христову, а к Новому году. Кроме этого, рассмотрев вопрос изображения мужских лиц на "Збручском истукане", автор отметил их безбородость; в крайнем случае бородка была коротко острижена (106, с. 137). Церковь всемерно боролась с бритьем бороды и не только её: "Не проказил ли еси образа своего, не бривал ли еси брады своея и подпупия" (исповедальные вопросы по Требн.: ркп. XVII в.: собр. Погод. №307, л. 288) – (Алмазов А.И.: 109, с. 170). Борода в текстах нашей мифологии часто связана только с одним Богом – Велесом: "У Власия и борода в масле" и именно в связи с образом жертвенного Козла. Примечательно, что Полевой дух оберегает не только урожай, но и скотину, пасущуюся в полях. В севернорусских губерниях хозяйки, выгоняя скотину на пастбище, приговаривают: "Полевой батюшко, полевая матушка с малыми детушками, примите мою скотинушку, напойте, накормите" (Мадлевская Е.Л.: 37, с. 338).

Богу, дающему достаток и богатство, обеспечивающему плодородие и в аграрном и в животноводческом комплексах, – Велесу и отправленному к нему Козлу оставляется недожатая полоска ржи. В описании обряда "завивания бороды", записанном в Новгородской губернии в 1870-е годы, хтонический Бог указан прямо: "Когда выжнутся, оставляют на поле небольшой кустик колосьев и говорят одной жнее: "Ты верти бороду Волосу, или Велесу, другояко скажут" (Мадлевская Е.Л.: 37, с. 106). Эти и пожертвование и благодарность за собранный урожай должны обеспечить плодородие следующего года. В процессе выращивания и сбора урожая Велес может являться перед людьми в образе полевого духа – Полевика, выглядевшего по некоторым описаниям и с рожками и с бородой из колосьев. "К разряду таких же материальных существ относится полевик, козлообразное существо, живущее в высокой траве или в высоких колосьях; представление о нем первоначально не отличалось ясностью и приобрело отчетливые очертания только со времени перехода к оседлому земледельческому быту" (Никольский Н.М.: 104, с. 13).

В южной России, "по свидетельству Протоіерея Сабинина, старухи завивали бороду Волосу предъ жатвою: собравъ горсть колосьевъ и не вырывая ихъ изъ корня, перегибали и завивали въ узелъ, въ знакъ того , чтобы до нихъ не касалась рука жницы" (Снегирев И.М.: 107, с. 159). (Редким, но встречающимся ритуалом было завязывание "бороды" до начала жатвы). После этого поле вновь переходило, возвращалось в "чужое" пространство. Именно поэтому во многих местах соблюдалось основное правило подготовки последнего, "мирского" снопа – молчание. "Определение последнего снопа "молчальным", "молчанушкой" (Лазарева Л.Н, 21, с. 61) и соответственное отношение к нему дают гарантию успешного завершения магических действий с урожаем для достижения желаемого результата в будущем. Точно такое же отношение мы наблюдаем в ритуале набора "молчальной" воды, где первые слова, произнесенные над ней, будут слова заговора.

Последний сноп, принесенный с полей в дом, в период двоеверия даровался иконам святых, с просьбами об обильном урожае в следующем году: "… в день свв. Козьмы и Дамиана (14.XI) им "дарили" последний сноп со словами: "Вуот тибiе Кузьма и Демьян борода, а нам каша да дежень" [Нижегородская губ.]. В Вятском крае последний сноп ставили в передний угол и кормили ритуальной кашей, называемой саламат (из ячневой крупы). Кроме того, делали Кузьму – маленький снопик ржи, льна, ставили в угол к иконам и приговаривали: "Кузьму в уголок, а хлеб в сусек!" (3 раза). Кузьму угощали ячной кашей: "Поешь с нами, Кузьма!" Полагали, что если Кузьму не позвать, урожая на следующий год не будет" (Усачёва В.В.: 108, с. 100).

Стирание в народной памяти сакральной связи "бороды" с Божествами и духами иномирья привело к смешению символов разной направленности. "Бороду" стали украшать женскими атрибутами, сохранив мужскую направленность при́говора: "Пучок колосьев ("борода") украшался лентами и цветами, иногда на него повязывалась косынка. Это называлось "завить" или "оставить бороду" Богу, Николье, Илье, Кузьме-Демьяну, Христу, а на северо-востоке – Власу, Волоту (от старославянского бога богатства Белеса)" (Тульцева Л.А.: 69, с. 556). В этом слиянии образов содержатся составляющие, обращенные и к Рожанице-Земле, и к Хранителю-Велесу.

Перенос дожинальной "бородки" только на мужское Божество или церковных святых произошел во времена, когда женское Божество, Великая Мать, отодвигалась на второй план. В архаичные времена завершение жатвы сопровождалось, в первую очередь, заботой о Рожанице: "Закончив жатву, женщины втыкали серпы в последний снопик или протаскивали их под "бородкой" (арочкой из колосьев). Последнее действие называлось "женитьбой серпа". В этом ритуале серп символизирует мужское, а "бородка" женское репродуктивное начало ("бородкой" иносказательно называли лобковые волосы у женщин)" (Щепанская Т.Б.: "Бабняк": 98, с. 40). Такой-же эпитет к женским гениталиям можно встретить, например в описании быта староверов-беспоповцев Усть-Цильмы: "…Форма игры имела явно эротическую направленность, подтверждавшуюся завершавшими ее словами потешки: "Борода, посередке щыль, / Да пригодится всим" (Дронова Т.И.: "Представления о "греховности"…": 110, с. 131).

Завязывание "бородки", разделении перевязью "верха" и "низа" в магическом смысле имело отношение и к роженице – Матери Земле и к рожденному ею "сыну". "Верхушки завязанных колосьев осмыслялись в качестве "родившегося ребенка" – плода земли" (Шангина И.И.: "Жнея": 98, с. 219) и в этом смысле перевязь означает действия с пуповиной. Верхняя часть – колосья – принадлежит мужскому Божеству и несет в себе сложное сакральное содержание: воздаяние, жертва Солнцу за урожай и – одновременно – символизирует возрождение его эротической мужской силы, которая обеспечит урожай будущего года. "За верхушками колосьев – "родившимся ребенком" – стоит многозначный образ, трактовавшийся по-разному – дух хлеба, земли, нивы, солнца, огня, будущего урожая и т. п. Исходя из восточнославянского материала, мы подчеркиваем в нем прежде всего признаки мужской природы, каковы бы ни были его смысловая насыщенность, терминологическое и видовое разнообразие оформления верхушек (антропо-зооморфное, растительное, комбинированное)" (Бернштам Т.А.: 94, с. 156). Полабские славяне также воздавали почести за урожай и женскому и мужскому Божествам: "Такъ урожаи полей… зависели отъ богини жизни Живы и отъ бога света и солнца Святовида. Въ честь последняго, по окончаніи жатвы, совершалось празднество" (Срезневский И.И.: 27, с. 10).

Род в ипостасях небесных Божеств, оплодотворяющих, согревающих, увлажняющих Землю-Мать, получал своё продолжение в созревших зёрнах. "Песенному "гуканью" был тождествен коллективный крик жниц при зажине и дожине, с обращением к солнцу, зафиксированный в севернорусских областях, где песенного гуканья не было" (Бернштам Т.А.: 94, с. 153). Сосредоточенная в колосьях зарождающаяся мужская сила ещё должна будет проявиться при весеннем оплодотворении Земли, но магические ритуалы, обращенные к ней, начинались сразу после "рождения". Обряды и обрядовый фольклор, относящийся к "богу в жите", подчеркивают сексуальный, оплодотворяющий характер "родившегося" (там же, с. 152). Слово "бородка" в магическом ритуале, таким образом, несло в себе двойной смысл, относящийся к волосам: ожидаемое взросление и половое созревания новорожденного (мужское начало), и завершение родов, "закрытие" женского детородного органа. И у других народов Европы, как отметила Т.А.Бернштам, "Символика "обрезания пуповины" видится нам в обрядах бросания серпов в последние колосья, в мотивах отсекания "головы", "обрезания хвоста", в иносказательных названиях колосьев – "шея", "хвост" (у европейских народов), "коса", "борода" (у славян), Обрезание освобождало "родившегося" от нивы…" (там же, с. 155).

Ритуальное оголение жниц на поле сразу после окончания жатвы, "срамные" песни и прочая "похабщина" содействуют закрытию, завершению длительного периода жатвы-родов и отделению самих участников от нивы. "Это мы называли – падикуя́ситьса нада, хто как мо́гя… И да чудили так, и не то што – так стану[т] и заго́лятца: и в ково́ лу́чши? Загали́ся дак пакаж́ сваю всим – бабам этым. Росте́шутца, так и всё делаю[т], всю похабшину. Дак тыи бабы были вясёлыи, до тово дасмяютца, што да дома ни дайти́!" (68, с. 67, Псков). Пригибание украшенной лентами заплетенной ржаной косы к земле – "дугой", иногда с привязкой вершины к корням или изготовление в форме венка с последующей "женитьбой серпа" относится к продуцирующей магии плодородия, ориентированной на следующий год. Рождающая хлебные злаки – зерна Богиня-Земля не могла быть оплодотворена при следующем посеве (в союзе Неба и Земли) её же производным: "ребенок" выступал бы в этом случае одновременно и рожденным и оплодотворяющим отцовским семенем. Магический обряд возвращения девственности Матери-Земле способствует устранению этого противоречия.

Восстановление сил Земли, затраченных при жатве-родах, производится в виде угощения хлебом и солью, которые оставлялись у корней "бородки". Такое же кормление рожаницы производится повитухой после появлении на свет ребенка: "По окончаніи родовъ "бабушка" даетъ родильнице корочку хлеба съ солью" (Костолевскій И.В.: "Изъ поверій Ярославской губерніи": 67, с. 226). "В заключающем уборку хлеба обряде "завивание Николиной бороды" проявлялась принадлежащая женщине функция регуляции в процессе перераспределения сил в природе: этим обрядом земле возвращалась сила для того, чтобы она могла "родить" через год и тем самым обеспечить следующий урожай" (Мадлевская Е.Л.: "Баба": 98, с. 26). Хлеб-соль оставляют или закапывают рядом с "бородой". "В северо-западной Белоруссии, поставив последний сноп и положив на него хлеб, обходили вокруг снопа, после чего хлеб закапывали со словами: "Зямелька, ты дала мне хлеба i я табе дам". В Полесье завивали "бороду", клали рядом с ней хлеб-соль, поливали водой и говорили: "Плачý табé, зямéлька, да ураджáй!" (Усачёва В.В.: 108, с. 98). С периода двоеверия заплетаемую косу в некоторых регионах посвящали христианской Богородице, хотя с точки зрения церковных канонов такое пожертвование выглядит абсурдным.

Обряды дожинок (отжинок) проводятся непосредственно на поле и только "знающими" женщинами, как правило, самыми старшими в роду. Ритуалы, соотносимые с "роди́нами" – "… оформлением родившей (последнее место на ниве и последние колосья) и ребенка (верхушки последних колосьев)" (Бернштам Т.А.: 94, с. 155), повсюду в России и у других восточных славян) исполняли дожинальщицы, которые и начинали жатву. "Их взрослый статус и положительные качества соответствуют таковым же, предъявляемым к категории бабок-повитух. Возможно, с функцией нивы – родившей бабы и связывается название последнего снопа во многих областях – баба/бабка (так же назывался и сноп льна)" (там же, с. 155).

В связи с родами Матери-Земли необходимо также обратить внимание на "заломы", использующиеся в колдовской магии для порчи урожая. Всё, что делается в период созревания урожая: завёртки, заломы, путаницы, закрутки и прочее, – имеет цель вредительства, воспрепятствования развитию плода и его нормальному рождению. Не случайно для родовспоможения женщинам в доме развязывали все узлы, распахивали двери, снимали замки и запоры. В Архангельской области отмечена такая злобная "шутка" парней: "В Верховажье "когда жали на пожинки [=на помочах], то парни шутили: завяжут из сжатой ржи пучок (одну-две горсти) в узел – со стороны стебля, не колоса – и говорили: "У тебя задавушок [=выкидыш] будет!"" (Морозов И.А.: 111, с. 46). Залом, а практически тот же узел на пучке колосьев останавливал дальнейшее развитие и созревание урожая на всём поле. "Есть даже особый родъ колдовства, соединенный съ несколькими заговорами и действіями противъ него, называемый "заломомъ", состоящій въ завязываніи узломъ ржи на чьемъ-либо поле" (Карский Е.Ф.: 112, с. 64). Одно и то же магическое действие финализирует весь летний труд. Всё зависит от цели и срока завязывания "узла", равносильного запору, замку, используемому в словах заклинателей. Таким образом, завязывание узла на жертвенных колосьях при сборе урожая, родственное завязыванию пуповины, сопровождается и заклинанием, направленным на защиту поля в межсезонье. "Отметим, что завязыванием куколя фактически завершалась традиционная жатва: "куклюшка" – связанные в виде куколки несколько наклоненных к земле колосьев ржи, оставленных на корню в конце сжатого поля, в знак окончания жатвы’ (Тюмен. Тобол.)" (Морозов И.А.: 111, с. 46).

Помимо завязывания "бородки", большое значение придавалась и последнему снопу с каждого поля. Последний ржаной сноп, по принципу парциальной магии вобравший в себя всю плодоносящую силу Матери-Земли, стоит в сутка́х до переходного дня из осени в зиму, после чего обмолоченные зерна добавляют в семенной хлеб, насыпают под свечи в кутном углу, используют в народной магии. (Любой охотник и сейчас прибегает к магическому способу применения "счастливых" дробинок, попавших в цель). Овсяный же последний сноп, обладающий такой-же силой, торжественно скармливается домашней скотине "…съ целью предохранить ее отъ зимней безкормицы и отъ всехъ бедъ и напастей, связанныхъ съ самымъ суровымъ и тяжелымъ временемъ года" (Максимов С.В.: 41, с. 509). Именно поэтому в некоторых регионах Руси долгое время отношение к "родильной" силе Земли закреплялось в её сосредоточении именно в последнем снопе, повязанном лентами и платками, оформленном в женском образе: "Въ Пензенской и Симбирской Губерніяхъ, въ Пожинки, <…> когда уже свяжутъ последній снопъ (имянинникъ); тогда наряжаютъ его въ сарафанъ и кокошникъ, и съ песнями несутъ на господскій дворъ… Въ Юхновскомъ уезде Смоленской Г. тогда же, приделавъ къ снопу руки, надеваютъ на него белую насовку, сверху кичку, а въ Дорогобужскомъ уезде накидку, и две бабы несутъ съ песнями и плясками ето чучело на господскій дворъ…" (Снегирев И.М.: 17, с. 83-84). Этот сноп, таким образом, несет в себе плодородную силу женского начала: "Зъ обжатыхъ ўвокругь бороды колосьёу ўюць вянокъ и нясуць къ хозяину ў во дворъ. Дли гэтого выбираюць дзеуку честную " (Шейн П.В.: 93, с. 176). И сноп – "Баба" и девушка на нём символизируют сакральное единство и переходный момент: возвращение Матери-Земле её девственного статуса, готовности к очередному зачатию и родам. Непорочность представительницы Божества "въ олицетворенномъ образе цветущей молодости и безпорочной жизни девицы" (там же, с. 523) – одно из условий этого обряда.

"На Украине, Подоле и в Волыни существовал еще и такой обычай: при праздновании дожинок в деревнях по сжатии последнего снопа с песнями сплетали венок (иногда из двойных колосьев) и возлагали его на голову красивейшей девице, которая должна была вручить его хозяину жатвы, поздравить его с окончанием жнитва и пожелать ему долголетия" (Шапарова Н.С.: 113, с. 511). Матери-Земле возвращают её дородовое состояние, соответствующее состоянию девушки-невесты: "Сопоставление жатвенных обрядовых действий с элементами свадебной обрядности показывает, что если невесте косу расплетают, ленты выплетают и раздают, то на ниве косу заплетают, завязывают, украшают. <…> Реконструируя по принципу обратного значения логику жатвенной обрядности, можно заключить, что Пожинальная Баба (нива), народившая урожай, только что "принятый на руки" жницами, вновь получает знаки-символы девичества и преобразуется в некую Деву, Невесту" (Лобкова Г.В.: 114, с. 79).

Здесь же, на поле, проводятся ритуалы кувыркания-катания, а в более древние времена, когда поле принадлежало всем полноправным членам общины, устраивали братчину – совместную трапезу. При последующем переходе к "семейным" долям много деталей этих обрядов потеряли свою общественную значимость, хотя и сохранились частично, например, в "помочах". Необходимо заметить, что такие заключительные элементы обрядов проводятся последовательно на каждом убранном поле, перед переходом на следующее. "Оржаная жнивка, подай мне силку на овсяную жнивку" … "Яровая жнивка, отдай мою силку на пест да на мелен, да кривое веретено" (Терновская О.А.: "К статье Д.К.Зеленина…": 46, с. 113).

После почестей, оказанных непосредственно земле на дожинках, обрядность перемещается на Капища и Святилища, к воде – рекам, колодцам, родникам: для посева озимых требуется влажная почва. Моления у воды, обращения к Мокоши, сопровождаются освящением осенних трав и кореньев, собранных в течении всего летнего периода. Закрытие плодородного периода Земли относится не только к урожаю злаков, но и ко всему, что на ней произрастает. Нет сомнений, что и эти обряды проводили женщины – волхвы, зелейницы, травницы, читавшие заговоры и молитвы над травами. В Гродненской губернии сохранилось дохристианское название этого праздника – Зельна: "Названіе это вероятно произошло отъ слова зельля (зелье, зелень), такъ какъ въ этотъ праздникъ крестьяне несутъ въ церковь разныя травы, цветы и огородныя овощи, какъ-то: морковь, брюкву и неотмолоченные колосья для освященія и окропленія святой водой" (Шейн П.В.: 115, с. 173). Сбор осеннего разнотравья Живы, особенно чабрец, зверобой, полынь, освященные последними летними водами Земли, имеют большое значение. "В календарной части английской Сент-Олбанской псалтири (вторая четверть XII в.) мы видим женскую фигуру с зелеными крыльями и зеленым же нимбом, которая символизирует знак зодиака Деву (у других сакральных персонажей нимбы либо золотые, либо красные). Она по размеру крупнее, чем другие зодиакальные знаки на соседних листах, и помещена прямо рядом с рубрикой вигилии и праздника Успения Богоматери (15 августа) [в старом стиле; в современном – 28]" (Майзульс М.Р.: "Коса, крылья и нимб…": 116, с. 76). Эти связки трав и кореньев, букетики и венки берегут наравне с купальскими и используют только в обережных, знахарских и магических целях. В день преображения Земли, восстановлении её животворящих сил, освящаются, обретая особые функции растения, собранные в предыдущие праздники, сакральные дни и ночи. Особой силой обладают собранные в период от Купалий до дня Даждьбога и освященные в этот день. Так, "У западных славян охраной роженицы и младенца от богинок служил зверобой, освященный в день Успения Богородицы и заткнутый за двери и окна дома, в замочную скважину, положенный в колыбель, в пеленки новорожденного, в постель матери" (Усачева В.В.: "Зверобой": 119, с. 177).

Отзвуки древних обрядов, посвященных Земле, со временем закрепились за церковным праздником Успения (28 августа в современном стиле). Там, где сохранились смутные воспоминания о священном для народной традиции месте, успенские молебны проводили у "чудоявленных" там икон, перед бывшими изваяниями, превратившимся за столетия в "столбы": "Дак иконку нашли на каком мисти – дак туто-ка поставили стоубики да иконку было врезали – дак сколько годов ходили, молилиси" (57, с. 54). Целенаправленное уничтожение святынь народной веры было повсеместным явлением на Руси: "Ревность пастырей Церкви истребляла капища и кумиры отечественных богов…" (Снегирев И.М.: 117, с. 7), но этого было недостаточно. В традиционных для народа местах поклонений христианство ставило церкви и часовни, там же "чудесным" образом являлись иконы: "Потом Владимир повелел рубить церкви и ставить их на тех местах, где раньше стояли кумиры" (Гальковский Н.М.: 118, с. 123). Со времен борьбы с "язычеством" ритуалы сохранились, но переместились в "дозволенное" место – в церковь, а обращения к Богине Мокоши заменились молениями христианским святым. "Напомним, что в преддверии праздника особое почтение направлялось Пятнице накануне Успения. Кроме ряда запретов на женские работы, в этот день практически повсеместно происходило водосвятье у источников: колодцев, родников, озер, рек" (Фаминицын А.С.: 89, с. 669). На Вологодчине день Успения ещё в начале прошлого века отмечали молебнами непосредственно на полях. При этом место оформлялось по подобию "временного" капища – поклонение направлялось к срубленным и установленным в поле берёзам: "А Успенская была, тоже молебствовали, Успеньёв день. Дак в разных полях. Вот в том поле опе́ть всё молебствовали в Успеньёв день. Вот трое берёз нанесут да наставят, да икону привезут" (57, с. 53).

Закрытые для народных обрядов и увеселений успенским постом (с 14 по 27 августа в современном стиле) дни чествования славянских Богов, в церковный день Успения как бы "получали" возможность их проведения. "Христианские персонажи легко сливались с архаичными языческими рожаницами, что и позволяло широко праздновать древнее благодарственное моление под прикрытием церковных обрядов" (Рыбаков Б.А.: 120, с. 469).

После совершения всех ритуалов на земле и в святых местах и торжественного вноса последнего снопа в деревню женщинами в сопровождении ряженых, праздник продолжается с включением всей общины. "В общее празднично-увеселительное действо включались архаичные формы обрядности: ряженье, ритуальные бесчинства, шествия с пением песен, круговые пляски и хороводы" (68, с. 65, Псков). Как мы уже отметили, "Спас", как праздник первого Снопа и первого урожая Хлеба, только один, свой для разных регионов в зависимости от срока начала работ. Дожинальные ритуалы проводятся на всех этапах полевых работ, а заключительные Пожинки (Дожинки), как начало праздника Урожая, "Закрытия Земли" – после того, как весь урожай собран с полей. Благодарение за собранный урожай зерновых, ритуалы замыкания Земли – это один праздник, но совершавшийся в разное время. Важно и то, что сама церковная дата – 28 августа (в новом стиле) – не означала именно обязательности окончания жатвы. Во многих регионах она была промежуточной, не совпадающей с окончанием полевых работ: "15 августа крестьяне молились "Успенью-Матушке" о помощи в окончании уборки и молотьбы урожая" (Токарев С.А.: 122, с. 119). В Сибири, например, жатву иногда заканчивали к "Воздвиженью" (14/27 сентября).

"Конские праздники" конца августа-начала сентября связаны с чествованием Великой Богини в переходное время от весенне-летнего периода к осенне-зимнему. Кони (или всадники на конях), расположенные по обе стороны от неё, есть две части одного целого: верха и низа, дня и ночи, мира небесного и мира хтонического. Она, Мать-Рожаница, обеспечивает согласованность времён и преемственность Божественного покровительства над Землей. Праматерь, Природа, переходит в стареющую, увядающую фазу, меняя мир и меняясь сама. С этого времени мир начнет погружаться во тьму, которая рассеется только к Возрождению.

Связь конских праздников в переходный период, только как с небесными (солнечными) или только хтоническими (земными) Божествами, как и с какими-либо "близнецами", не просматривается нигде. По замечанию Смирнова Ю.И.: "…в очень скупых упоминаниях Русских исследователей не встречается фактов, которые позволяли бы связать этот обычай [конские праздники на Флора и Лавра] с культом солнца… Наиболее обстоятельно связь культа Коня с культом Солнца рассматривалась в книге А.С. Фаминцына "Божества древних славян" (1884). Книга … весьма насыщена домыслами автора, призванными возместить отсутствие реального материала" (126, с. 249). Такое же двойственное отношение к всадникам (коням) выразил А. Голан: "Причастность божественных близнецов к лошадям свидетельствует о том, что они мыслились связанными либо с солнечным божеством, либо с владыкой преисподней (ведь образ коня имел это двоякое значение)" (127, с. 133). Кроме этого, и сами кони, изображавшиеся разными цветами (красный и белый, черный и белый), указывают "на некую дифференцированность этих образов, существование каких-то признаков, отличающих их друг от друга при всём их функциональном сходстве" (Бесков А.А.: 125, с. 110). Иконописцы дублировали смысл и содержание обряда осеннего перехода управления всемирьем от солнечных Божеств к хтоническим, но образ Великой Богини при этом намеренно был удален. "Флоръ и Лавръ изображаются получающими подъ свое покровительство лошадей отъ архангела Михаила" (Успенский Д.И.: "Народныя верованія въ церковной живописи": 130, с. 79).

Необходимо отметить, что "конских" праздников много и до этого. Но все они приурочены к началу, либо к окончанию определенного этапа работ на земле с "привязкой" к дням святых, на которых наши предки переложили покровительствующие функции славяно-русских Богов. Например, в Костромской обл. он приурочен к Первому Спасу: "Так вот, еще Спасов день, 14-го августа. Жеребят ходили купать. Все говорили, что "ребячий и жеребячий" (128, с. 75). Освящение, кропление лошадей святой водой в Сибири производилось 9-10 июля (совр. стиль), как бы в честь "Николы обыде́нного", хотя эти дни никак не соотносятся в церковном календаре с именем св. Николая (59, с. 47). В Вологодской губернии – месте, особо отмеченном связью с культом Волоса, "Флору и Лавру празднуют в первое воскресенье за Петровым днем" (после 12 июля в совр. стиле).

Выше мы уже отметили, день "Замыкания Земли", Дожинки, сопровождается обращением и к главному "Хранителю Поля". Велес, "скотий бог", покровительствует и имуществу в целом и всем домашним животным, но вопрос о связи Велеса с лошадьми и засеянными полями обычно опускается. А вместе с тем, несколько столетий назад, в сознании наших предков эти функции хтонического Бога, находящегося на границе миров, были взаимосвязаны: "На многіхъ старинныхъ иконахъ мне случалось видеть св. Власія, сидевшимъ на коне; вокругъ святого были лошади, а вдали зеленое поле. Oнъ представленъ здесь оберегателемъ лошадей. Мученикъ написанъ сухощавымъ и съ длиннымъ лицемъ" (Терещенко А.В.: 123, с. 39). Кони и зелёное поле, как мы видим, на этой иконе связаны единым сюжетом. Святые Флор, Лавр, Власий, по их жизнеописанию, никакого отношения к лошадям не имели. Этой связью их наделили наши иконописцы, "переложив" на них функции Богов народной традиции. Имеется свидетельство, в котором в период борьбы с русскими Богами требовалось именно такое изображение христианских святых: "Въ древнихъ нашихъ подлинникахъ именно подъ 18-мъ августа о свв. Флоре и Лавре читаемъ даже наставленіе, что эти угодники должны быть не иначе писаны, какъ съ этими покровительствуемыми ими животными" (Калинский И.П.: 124, с. 174). Позже, с постепенным изменением духовных воззрений наших предков, такое изображение святых было пресечено: "Позднее, в 1722 году, после царского повеления привести "иконное изображение" в соответствие с "церковным обычаем", в Синоде имел место "советный разговор" о требующих исправления недостатках в иконописании. В частности, критике подвергся образ Флора и Лавра "с лошадьми и конюхами" (Бесков А.А.: 125, с. 110).

Не останавливаясь на "потустороннем мире" Велеса, отметим, что большое исследование о значении коня в этой связи провел Б.А. Успенский: "Примечательно также, что некоторые сельскохозяйственные обряды, связанные с именем Николы, могут производиться в день Флора и Лавра (18 августа), почитаемый как "лошадиный праздник. Сравним в этой связи представление о конском стаде Волоса, отразившееся в заговорах и в ряде особых обрядов" (Успенский Б.А.: 59, с. 47) и "…связь Волоса с загробным миром… и вместе с тем с конем определяет роль коня как средства проникновения на тот свет". "Пограничное" состояние времени перехода определяет и место праздника и обрядов – на границе с потусторонним – у рек, на опушках лесов. Практически во всех материалах, связанных с этим днем, прослеживается связь молебнов, конских игр, водосвятия и жертвоприношений на некотором удалении от населенных пунктов, на опушках леса, вблизи водных источников, рядом с часовнями или на месте, где они раньше стояли. Причины такой удаленности известны ещё со времен начала христианизации. Св. Григорий Великий (Папа римский 590-604 г.г.), писал: "…отнюдь не должно истреблять капища, но только уничтожать находящиеся в них идолы и, по окроплении св. водою, сооружать в них св. алтари. Таким средством надобно обращать народ от служения демонам к поклонению истинному Богу в том самом месте, куда он издавна привык стекаться" (Снегирев И.М.: 117, с. 241).

Обратимся ещё раз к Велесу, как ипостаси древнейшего Божества – Змея. В миниатюре Радзивиловской летописи изображена сцена принесения клятвы дружиной князя Олега. Воины клянутся Перуном и Волосом, но Перун изображен в виде человекообразного идола, а Волос – в виде змеи, лежащей у ног княжеских дружинников. Змеиная или же змееобразная природа Велеса/Волоса, Бога хтонического мира, ведёт нас к основам нашей космогонии, где Змей (Дракон, Ящер, Бог Кощный) является хранителем границы верхнего и нижнего миров и условием их соединения. Описания умилостивительных жертв его ипостасям – Велесу (земной) и Водяному (водной) встречаются в различных источниках. "Въ Вокнаволоцкомъ приходе жители деревни Судкозеро ежегодно въ день Успенія Божіей Матери утромъ рано закалаютъ животнаго – одного или более, и кровь выливаютъ въ нарочито устроенное отверстіе въ крыльце Судкозерской часовни!" (Свящ. Алексей Васильевъ: "Нечто о суеверіяхъ…": 131, с. 247, Архангельск).

Бабье лето. "Бабье Лето", конечно, не относится именно к "праздникам". Это время, заключенное между Замыканием Земли и Рожаницей, когда полностью заканчиваются все сельхозработы и идёт подготовка к домашнему труду. "Бабье лето, время отъ последнихъ чиселъ Августа до 9-го дня Сентября, роздыхъ бабъ отъ работъ полевыхъ" (Макаров М.Н.: "Опытъ Русскаго простонароднаго словотолковника": 132, с. 3, Часть IV, смесь).

Промежуток между Семен-днем и Аспосовым днем в прежнем календаре приходился на 1-8 сентября. То есть неделя, предшествующая осеннему равноденствию, или по современному календарю – с 14 по 22 сентября. Но в некоторых местах Бабье лето "продлевали" ещё на неделю после равноденствия: "Начинается сентябрь-месяцъ бабьимъ летомъ, въ некоторыхъ местностяхъ продолжающимся неделю (съ 1-го по "Аспосовъ день"—8-е число), по другимъ уголкамъ светлорусскаго простора захватывающимъ и целыхъ две седмицы—съ "Семена-дня" вплоть до Воздвиженья, 14-го числа" (Коринфский А.А.: 3, с. 381). Как короткий сезон теплой погоды, в разной местности оно имело и другие даты. ""В русском аграрном календаре "бабье лето" имеет значение периода, завершающего осень, вплотную подводящего к зиме… К началу октября его приурочивали и в ряде местностей Украины… Такому движению дней "бабьего лета" соответствуют и некоторые другие приметы о погоде, равно как и указания сроков последних полевых работ" (Чичеров В.И.: 101, с. 26).

Но название "бабье" не связано, конечно, именно с женским трудом "на дому". Мужчинам в это время работы хватало не меньше. Наши предки, согласовывавшие свою жизнь с явлениями природы и её циклами, были очень наблюдательны. "Бабы – в старинных словарях имя cиe означает состоящее из семи звезд и находящееся в знаке тельца созвездие, иначе называемое птичье гнездо, а более известное под иностранным именем Плеяды (pleiades). Отсюда, мне кажется, начало осени, т. е. время от половины августа до половины сентября, называется бабье лето; ибо в cиe время отсутствие солнца бывает уже довольно долговременно, а в те часы, в которые оно прежде сияло, на место оного по ночам начинает появляться cиe созвездие купно с прочими звездами" (Шишков А.С.: 133, с. 389). "Молодое" бабье лето, таким образом, замечается по звездному скоплению в созвездии Тельца, "… появляющагося съ половины Августа до половины Сентября. Но сіе названіе найдемъ у Немцевъ, Поляковъ и Сербовъ" (Снегирев И.М.: 117, с. 43). "Старое" Бабье лето – последняя неделя перед Осенним Равноденствием, проводы Осени.

По своей сакральности неделя перед осенним равноденствием схожа с масляничной, но теперь она завершает аграрный год. В период "Бабьего лета" в разных местах проводят охранительные и шуточные ритуалы, связанные с проводами лета и встречей зимнего периода. Например, делаются как "серьёзные" обряды – опашки для предохранения скота (Снегирев И.М.: 17, с. 95), так и потешные, например – "похороны мух": "Въ Бабье лето, въ Серпухове на поле девушки и молодцы съ плачемъ торжественно хоронятъ мухъ въ гробкахь, вырезанныхъ изъ моркови и свеклы. Тогда женихи смотрятъ себе невестъ: что бываетъ и въ другіе праздники" (Снегирев И.М.: 117, с. 187). В деревнях, кроме посиделок, сопровождаемых, по большей части, песнями и сказками, делаются "братчины, ссыпчины где всем миром варится пиво и стряпается кушанье для пиршества… Хотя Северная природа в ето время смотрит Сентябрем, а не розсыпью; однако не мешает поселянам веселиться от души". В околомосковских селениях "тушат огонь в избах, а с восхождением Солнца вздувают новый" (Снегирев И.М.: 17, с. 94).

Весь период Бабьего лета – с 1 сентября до осеннего равноденствия (в современном стиле) проходит под покровительством Мокоши – хозяйки земных забот, упорядочивающей жизнь людей в соответствии с природными циклами. Время перехода к зимнему периоду повсеместно обозначено "рябиновыми", "воробьиными" и прочими ночами. "Интересную запись, сделанную в Полесье о рябиновых ночах, приводит Ч. Петкевич. "Рябиновая ночь бывае меж Пречистыми (15.08-8.09 по ст. стилю) и не дай Боже, штоб она у леси застигла хришчёного человека. Перуны бьють один за одним, страшенный ливень льёт и сховаться некуда, а блискавица блись, да блись, здаётся, что весь свет горит" (382, с. 65)