Читать книгу Летопись Тэлы - Виктор Оден - Страница 61

Шёл по улице отряд —

триста гопников подряд.

А навстречу шёл монах —

иероглиф на штанах.

История Бесподобного Мо

Ох, давно, в былую пору,

двести с лишним лет назад

он один ушёл на гору,

а ведь был весьма богат.

На ухоженных равнинах

ели рапс его стада.

Пели нежно херувимы.

Шелестела борода.

Много жён, рабов и злата

в доме было у него.

Быть здоровым и богатым

это, братцы, о-го-го!

Всё в порядке. В неге тело.

Добрый ангел за плечом.

Но всегда ему хотелось

«и чего-нибудь ещё».

Что другим души отрада

и услада для очей…

А ему чего-то надо

непонятного. Зачем?

Вот он в горы и убёг.

Острой щепкою намёк

больно голову свербил

изо всех оккультных сил.

***

А в горах открываются виды.

Повсеместные кедры растут.

Забываются боль и обиды

только тут, только тут, только тут.

А в горах не шныряют проныры.

Не играет над ухом гобой.

Только звёзды и чёрные дыры

над тобой, над тобой, над тобой.

А в горах дефицит кислорода

и пригодных для жизни пространств.

И течёт в океан небосвода

дым костра, дым костра, дым костра.

А в горах вероятность большая

всесторонний подъём испытать,

и вокруг, никому не мешая,

полетать, полетать, полетать.

А в горах-колыбелях истоки,

и отсюда сквозь тысячи стран

H2O попадает в итоге

в океан, в океан, в океан.

А в горах, как ни глянь, панорамы.

Там, за кончиком носа лица

исполинские снежные храмы

созерцай, созерцай, созерцай.

А в горах всё вам нужное рядом:

лунный холод и солнечный свет.

И знакомое что-то от взгляда

ускользает-ользает-зает…

***

Вот в таких непригодных условиях

оказался баловень смутной судьбы.

Свёл покрытые инеем брови: «Эх,

не скопытиться бы.

Для начала шалашик построить бы надо

возле этой пещеры вот,

в которой укроюсь от камнепада

и прочих невзгод.

Знал бы Крейцнер, он же товарищ Крузо,

какова жизнь над уровнем моря,

соскользнул бы медузой в лузу

паники, страха, тоски и горя.

Здесь, конечно, тоже есть козы,

но поди на склонах щербатых поймай их.

Вон они нюхают воздух,

круторогие, как трамваи.

Каждый дурак может сидеть под пальмами,

пить ром, есть кокосы

с попугаем в компании

перьеволосым».

Такие мысли не могли роиться

в голове героического ушедца,

потому, что Робинзон ещё не родился.

На высотах некуда деться

от себя. Только ты и шалашик,

и простор, утыканный шпилями,

и орлы приветственно машут

тебе специальными крыльями.

***

Посиди и подумай,

а когда надумаешь,

можешь спуститься

с гор на ружу

иного трюма,

на манеж

зрителям лица

париком рыжим

осветить.

А пока попрей-ка,

мыслям назойливым

ставя блоки.

Не финтить!

Ты ж не канарейка.

Подотри сопли.

Возьми себя в руки.

Неудобно

сидеть на скалах?

Замерзает

пятая точка?

Твой автобус

придёт не скоро.

Что мерцает?

Не электричка.

Так что ждать не имеет смысла,

как и вдаль шкандыбать по шпалам.

Посиди, вспоминая риса

вкус, ставший твоим кошмаром.

***

Металась в суетах икра

теряясь в различиях тел.

Внизу проходила игра.

Но он за игрой не смотрел.

С высоких нагорных трибун

аскет не судил, не болел,

подобно большому грибу

широкою шляпой белел.

Две сотни прошло уже лет,

как зимний урезанный день,

мелькнули лучом в хрустале.

Когда ты никто и нигде —

от времени освобождён,

живёшь под присмотром светил.

С полуторным посохом он

по кручам бесстрашно ходил.

Тропа вдоль скалы, а с торца

не стёрта потоком годин:

«Здесь был Человек, сын Творца

(порядковый номер один)»

– красивая надпись. Стоял

аскет, протирая глаза.

В синице зенита сиял

орёл, как в ресницах слеза.

Со скал, никуда не спеша,

отшельник немедленно слез.

Спокоен, лишён багажа,

спустился на землю с небес.