Читать книгу Любимая любовь - Виктор Рябинин - Страница 4

– Моя дорогая девочка, ничего не бойся, я всегда с тобой, – горячо шептал Роман, сжимая в руках безвольную ладошку Любы и с тревогой вглядываясь в её бледное и заострившееся лицо.– Любаша, лучшие специалисты приложат все силы чтобы поскорее возвратить тебя из небытия в мои жаркие объятья. Я никогда не покину тебя, и у нас обязательно будет грандиозная свадьба, о которой мы так мечтали. Будет много гостей, модного вокала и наш свадебный танец по музыку Вивальди под восторженные возгласы родни. Мои папа и мама уже любят тебя, словно приёмную дочь, и торопятся поскорей прижать ненаглядную Любочку к груди. А дядя Марк подарил нам свадебное путешествие по берегам Средиземного моря. Мы целый медовый месяц проведём в райском уголке Земли, наслаждаясь лишь друг другом в окружении магнолий и орхидей. Тропические птицы сладкозвучными голосами будут услаждать наш слух, а дельфины катать на своих спинах по голубой глади лагун и открытого морского пространства. Местные аборигены начнут возносить в угоду нам гимны солнцу и плести венки из разнотравья джунглей. А когда нам надоест уютное бунгало, мы перейдём на белопенную яхту и уплывём далеко в море, наслаждаясь любовью и одиночеством под шёпот волн, ласкающих борт нашего корабля. Когда же мы устанем от ласк и поцелуев, то доверимся бережной океанской волне, погрузив разгорячённые тела в прохладу голубой стихии, чтобы парить в воде рядом с летучими рыбами у борта нашей яхты. Кстати, двухмачтовое океанское чудо «Южный крест» нам уже подарила тётя Хая из Бердичева на весь медовый месяц. И мы будем любить друг друга до полного самозабвения, чтобы не откладывать надолго рождение наследника, как хотят того теперь уже наши с тобой папа и мама. Они уже давно забыли свой первоначальный протест по поводу нашей свадьбы, видя мою непреклонность в этом вопросе и осознав твою целомудренную красоту и сиротскую покладистость. Тем более, что бабушка Цицилия до сих пор помнит, как мой отец увёл от неё дорогую дочь со всем её приданым за порог родового гнезда. И правильно говорит ребе Вольцман, что цветку полезно перекрёстное опыление, дабы взрастить здоровый плод. Всякому старому роду потребна новая кровь, лишь бы было правильное воспитание приплода, учтены все нюансы брачного договора и не напрасны расходы по обустройству семейного гнезда.

И с этими проникновенными словами безутешный мужчина впал в глубокие раздумья о дальнейшей своей судьбе и доле в семейном бизнесе. Однако, краха не предвиделось, если даже он вдруг окажется соломенным вдовцом, так и не вкусив прелести семейной жизни. В завещании Вениамина Аркадьевича просчитывались все варианты.

Через час Роман взял себя в руки и с надеждой посмотрел на забинтованную Любашу. Девушка так и не пришла в себя, но зато в палату вошёл лечащий врач.

– Правильно делаете, Роман Вениаминович, что разговариваете с больной, – сказал доктор и слегка коснулся плеча мужчины.– Сейчас для неё очень важны участие и покойные разговоры. Мозг интуитивно воспринимает слова и обязательно отзовётся на внешнее сострадательное утешение своих слуховых рецепторов. Были случаи в истории медицины, когда именно неспешные беседы даже с парализованным человеком, выводили его из комы. И через год, и через десятки лет почти без последствий, смею вас заверить.

Роман дико посмотрел на врача и тихо выдавил из себя:

– А были примеры с более коротким сроком реабилитации, профессор?

– Конечно, конечно, – подсуетился врач, понимая, что хватил с обещаниями через край.– Вот, не далее, как вчера, больная с сотрясением мозга пришла в себя, едва ей напомнили о потере кормильца. Так что, побольше эмоций и жизненных коллизий. С тех пор, Роман Вениаминович, как ваш папа перевёл девушку в нашу замечательную клинику, мы наблюдаем положительные сдвиги в её состоянии, от крайне тяжёлого до стабильно тяжёлого. Верьте нашим высококлассным специалистам, как самому себе в порыве обоснованной надежды.

На этом месте дипломированный медик прервался, шестым чувством угадав, что его высокие излияния минуют посетителя, словно горох железобетонной стены. И мужчины застыли безмолвно над телом девушки, думая каждый о своём. Но вдруг взгляд Романа принял осмысленное выражение, заскользил по больничной койке и укрытой одеяльцем недвижимой пациентке. Под покрывалом на кровати явно чего-то недоставало, и он осторожно спросил врача:

– Док, такое впечатление, что со стороны стены под одеялом пусто, словно чего-то не хватает. Обман зрения?

– Отнюдь, – ответил учёный эскулап, – как раз ноги не хватает, – и поправил свои медицинские наушники на шее, словно намыленную петлю.

– Какой? – снова, но уже нелепо спросил Рома.

– Правой, – осмелел служитель медицины.

– Как так?

– А так-таки так! Ногу пациентке пришлось ампутировать чуть ниже колена. Слишком долго вы определялись с клиникой, хотя и не доверяя изначально персоналу городской больнице №5, но доведя тем самым несчастную до сепсиса. Вот вам и результат. Но не отчаивайтесь! Сейчас возможны отличные биопротезы ручной сборки, так что девочка ещё сможет выступать в любом секторе лёгкой атлетики на Паралимпийских играх, – как бы оптимистично пошутил лечащий врач.

Роман не слушал далее словоохотливого хирурга, а спешно отбросив одеяло от стены и собственноручно убедившись в отсутствии ноги у любимой, стрелой выскочил из больничной палаты, только его и видели. Вернее, более Рому не видели ни профессор, ни нянечки, ни весь остальной обслуживающий персонал этой дорогой клиники.

…

Люба, который уже день, всё более осмысленным взглядом осматривала палату. Двигаться по-прежнему не хотелось, в голове роились обрывки мыслей, не сплетаясь в единое целое, но с каждым часом в пробудившемся сознании крепло желание жизни. В нешироком секторе обзора перед девушкой, кроме стен потолка и двери, вот уже не первый день маячила согбенная фигура женщины в чёрном платке с заплаканными глазами и горестной складкой у некрашеных губ. Странная посетительница старалась поймать взгляд Любы и, не переставая, говорила скорбным голосом, словно молясь в сектантском исступлении:

– Ах, Любочка, бедная деточка, какого страха все мы натерпелись в ожидании страшного исхода. Но ты воскресла, смертью смерть поправ. Иже еси и даждь нам днесь! Повороти свои глазоньки на мой голос и дай знак, что слышишь меня. Пошевели хоть пальчиком, хоть ноготком или просто похлопай ресничками, как советует доктор для восстановления моторики и развития умственной деятельности. Посмотри же на меня, ведь это я, твоя мама.

В этом месте своего ежедневного молебствия женщина начинала громко рыдать и целовать бескровные пальчики предполагаемой дочери. Буквально через пару минут в больничную палату вбегала дежурная медсестра и принималась наводить медицинский порядок:

– Марьяна Тихомировна, – начинала она со строгостью, но без злости, – Марьяна Тихомировна, опять вы за своё! Уже неделю одни и те же слёзы и причитания. Главврач приказал пробуждать только положительные эмоции задушевными разговорами, а не слезами и рыданием. Рассказывайте ей истории со счастливым концом, как в вашей жизни.

Марьяна обычно после этих слов утишала своё страдающее сердце и продолжала далее без надрыва и слёз:

– Любаша, твоя мамочка почти месяц тому назад нашла тебя в этой больнице, увидев в новостях по телевизору, как тебя раздавил автомобилем сын олигарха. Я ведь сразу узнала тебя по родинке под правым глазом, такой же, как у меня, и у твоего младшего братика. Ведь я тебя часами разглядывала в родильном доме перед кормлением грудью. Да что там! Я тебя из рук не выпускала, пока меня не свалила послеродовая горячка от сквозняков. Меня тогда отвезли в общую палату инфекционного отделения, словно непригодную к дальнейшей жизни, а тебя в Дом малютки, как бесхозную при потере кормящей матери. Я лежала с биркой на ноге, а у тебя на ручке остался лишь шнурок от родового ярлычка, пропавшего по недогляду ночной сиделки. И о нас некому было побеспокоиться кроме государства, так как твоя мамочка к моменту зачатия уже была круглой сиротой. А твой папа погиб от парашюта, как лётчик-космонавт и испытатель техники на орбите. Так что некому было нас приголубить, протянуть руки или стакана… – в этом месте неутешная мать вновь начинала точить слезу на казённое одеяло и тревожить Любочку всхлипываниями во весь голос, долетающими до приёмного покоя. Тогда приходил дежурный врач и ставил Марьяну Тихомировну на место:

– Любезная, – строго выговаривал он, – сколько можно говорить одно и то же? В данном случае слезами горю не поможешь. Любовь уже привыкла к вам, через недельку-другую встанет на ногу, а у вас не то что материальной компенсации от Козельского нет, но даже не на что приобрести подходящий костыль для дочери, если верить вашим словам. Ведь Роман Вениаминович давно прекратил выплаты, разлюбив вашу, извините за резкость, калеку-дочь. Надо шевелиться, дорогая Марьяна, не всё же Любочке на одной ноге прыгать! Давите на фирму «Козельский и сыновья», естественно через адвокатов и судебную систему. К тому же, вы и перед нами в долгу, как в шелку.

– Сердце матери взывает! – на пятый день рациональных увещеваний, осушив слёзы, безутешная мать твёрдо сказала:– Сердце вдовствующей матери не потерпит унижения дочери перед каким-то олигархом. А поэтому, доктор, купите у меня почку или что-нибудь из других органов, которые в двойном экземпляре, и мы красиво разойдёмся, каждый по своей дороге. Вы с прибылью, а мы с гордо поднятой головой.

– Мама, только не эта жертва, – словно глас с небес, послышался слабый голосок с больничной койки.– Мама я уже при памяти и всё слышу! Не губите себя инвалидностью. Хватит и меня одной. Нам ещё придётся учиться заново жить, когда лишь вы будете опорой. Попросите в долг у добрых людей по телевизору на отечественную коляску. Мы потом отдадим с процентами от пенсии. Маменька, я ведь так долго ждала тебя живой и здоровой, что не вынесу новой потери в случае вашего летального ухода при неудачной трансплантации органов, – вскричала благородная девушка и лишилась неокрепших ещё чувств.

Этот эмоциональный всплеск пробудившейся к жизни Любочки, разрушил все сомнения, воспрянувшей к действию матери. Её сердце, переполненное нерастраченной любовью к дочери, подсказало верный выход из лабиринта нищеты и увечья. Марьяна Тихомировна отбросила прочь все надуманные сомнения гордыни и взяла след Даниила, золотого мальчика из клана Козельских.