Читать книгу Возвращение в Мальпасо - Виктор Семёнов - Страница 5

Покупая билеты, я попросил кондуктора предупредить нас заранее об остановке. Думал, начнет приставать: почему, мол, одни, без родителей катаемся тут. Заранее подготовил целый опус, историю для внимательных и любопытных взрослых, но кондуктор оказалась женщиной простой.

– Конечно, малышня, – ответила она и сунула мне сдачу. Несколько железяк.

Трамвай оказался полупустым. Мы сели на места в самом конце салона и глазели на незнакомые виды незнакомого города. А виды были странными. Я смотрел на названия улиц и, естественно, запоминал их. Пока мы ехали по проспекту Косыгина, все было вроде нормально: обычный городской пейзаж спального района. Но все изменилось на Рябовском шоссе. За минуту мегаполис остался позади, а мы оказались в сельской местности. А еще через десять минут кондуктор заорала из кабины водителя:

– Эй, малышня, на выход! Ваша остановка.

И мы выбрались на покореженный асфальт рядом с разбитой урной. Сквозь трещины из нее вываливался мусор, среди которого выделялась перепачканная кетчупом пустая бутылка водки. Я отметил про себя, что точно такую же, но почти полную, видел сегодня на столе у моряков.

– Может, поедем обратно? – Ленка тревожно посмотрела в ту сторону, куда нам предстояло двигаться пешком около километра. Я, если честно, тоже подумал что-то подобное, но эту мысль довольно быстро сменили любопытство и азарт.

– Не боись, – ответил я, – идти недолго. Пошли быстрым шагом.

– Ладно, – вздохнула Ленка, – давай, раз уж приехали.

Шел одиннадцатый час утра. Мы отправились в путь. Дважды останавливались, сверяясь с информацией из финского смарт-чуда. И вот наконец перед нашими взорами предстал дом № 20 по улице Камышинской – пятиэтажное серое здание с надписью «1971» на фасаде, под самой крышей: видимо, год постройки. Дом утопал в зелени. Трудно было поверить, что мы находимся всего в двенадцати километрах от Невского проспекта.

Мы зашли во вторую парадную (дверь оказалась открыта, кодовый замок не работал) и, поднявшись на пятый этаж, позвонили в нужную квартиру. Трезвонили долго. С перерывами. Никто так и не открыл. Мы понурились от неудачи, но тут заскрипела дверь соседней квартиры, из нее высунулась голова какой-то старушки.

– Что вам здесь нужно? – заорала голова и добавила несколько матерных слов.

Мы, испугавшись, прижались к двери напротив, а бабуля тем временем целиком вылезла на лестничную клетку и, хмурясь, начала двигаться к нам. У меня в голове мгновенно пронесся ворох сказок, которые я читал и смотрел, вспомнились Гензель и Гретель, попавшие в лапы злой колдуньи. Бабуля действительно выглядела странновато: давно не знавший стирки войлочный халат, черный как смоль парик, сдвинутый на левый бок, в руках поварешка.

– Кто вы такие? – продолжала она опрос уже без матюгов, но не менее сердито. У меня в минуты страха обычно просыпалось чувство юмора, и я ляпнул в ответ:

– Эта девочка – Элли, а я – ее песик Тотошка. Не ешьте нас, госпожа Гингема, я клянусь вам, что мы улетим обратно в Канзас…

Старушка остановилась, притихнув. Похоже, она не ничего поняла, но слова «девочка», «песик» и «Тотошка» немного успокоили ее. Тут встряла Ленка:

– Мы друзья Мишки Коршунова. Приехали к нему в гости. Он же здесь живет?

– Здесь живет Василич! – заорала старуха. – Точнее, жил. Потом переехал в крематорий, на Шафировский. А потом на Южное кладбище. А здесь остался Рори, его пес. Я его выгуливала. А он удрал, зараза блохастая. Теперь здесь никто не живет. Тараканы, может. Но вряд ли. Василич их раньше подкармливал, а теперь им там что есть? Ко мне переселились…

– А где же Мишка живет? Коршунов? – не отставала Ленка.

– В семьдесят третьей есть двое вашего возраста. Один из них Мишка вроде. Их мамка тянет, папы нет. Года три назад сюда приехали. Комнату у Митьки-железнодорожника снимают. Он в одной водку жрет и фильмы свои крутит, а они в другой – втроем. Митька-то на пенсию вышел год назад, теперь у него и пенсия, и за комнату деньги – олигарх. А Светка на двух работах, на рынке днем, на Жерновском, и по ночам еще моет где-то…

Мы, переглянувшись, стали бочком отступать к лестнице и дали деру. Бабуля кричала вдогонку:

– Только в пятнадцатую не суйтесь! Там Валя Стремилов, только вышел, он маленько не в себе. Третью неделю куролесит…

Мы выбежали из подъезда.

– Это не про него, – сказал я. – Не про Мишку.

– Уверен? Может, он тебе не все рассказывал про себя? Может, приврал, а? Может, про него?

– Да не. Не может быть.

– Пошли проверим. Струсил? – улыбнулась она.

Я заглянул внутрь себя, пытаясь придумать шутку. Не получилось. Значит, не страшно.

– Нет.

– Ну так пойдем. Может, чаю нальют. Есть маленько хочется…

Здесь я ее понимал на все сто.

От второй парадной мы перебрались к четвертой и, поднявшись на третий этаж, позвонили в квартиру № 73. Почти сразу дверь распахнул рыжий мальчик в салатовых шортах и немного рваной черной майке, на вид наш ровесник, и, округлив глаза, уставился на нас. Мы, по правде говоря, действительно выглядели странно: адиковские костюмы, кроссовки. Рюкзачки оставили на вокзале. У Ленки через плечо была перекинута небольшая кожаная сумочка с какими-то ее прибамбасами.

– Ты Мишка? – заговорила Лена, пристально глядя на парня.

– Нет, – ответил он, перескакивая взглядом с меня на Ленку и обратно. – Вам Мишка нужен? Сейчас позову…

И он исчез в полумраке квартиры. Через минуту пришел с другим мальчиком, тоже рыжим, но чуть помладше, в спортивках и черной футболке с группой «Король и Шут».

– Вот Мишка, – кивнул старший. – Что вам от него надо?

Возникла небольшая пауза. Внезапно ее заполнил оглушительный рев, прилетевший откуда-то справа; казалось, будто раненый лев оповещал окружающих, что он еще жив и обязательно до всех доберется.

– Не бойтесь, – сказал старший, – это Валентин из пятнадцатой проснулся. Я, кстати, Гриша. Так что вы хотели от моего брата?

За ответ взялась Ленка:

– Да мы, собственно, ничего… Похоже, все-таки ошиблись…

Но тут я, вспомнив, о чем мы с ней говорили на улице, ляпнул:

– Ребят, а можно чайку с бутербродиком? И мы вам все расскажем… Мы действительно, похоже, заблудились…

Ребята на минутку исчезли в глубине квартиры на совещание, но я понял, что они согласятся. Ленка вызвала у них живой интерес. И действительно, появившись в двери, голова Гриши кивком пригласила нас внутрь. Мы зашли в квартиру. Скинули кроссовки в коридоре и пошли за Гришей. Мишка свернул на кухню, видимо, ставить чай. Дверь во вторую комнату была закрыта.

– Там дядя Митя живет, – шепнул Ленке Гриша, – это он нам сдает. Скоро на кухню вылезет. Надо скорее…

В комнате ребят мы сели на кровать справа от входа. Кровать была двухъярусная. Обстановка оказалась спартанская: кроме кровати ребят – большой стол у окна, два стула, старенький компьютер, комод. Я не сразу понял, где спала их мама, но потом заметил собранную раскладушку слева от стола. Комната скромная, но очень чистая и аккуратная.

Я приступил к истории, но Гриша прервал меня:

– Погоди, сейчас Мишка чай сделает – и расскажете, чтобы потом ему не повторять.

На секунду в комнате повисла тишина, которую вновь прервало громкое завывание, на этот раз – как рев поймавшего добычу льва.

– О, – проговорил Гриша спокойно, – похмелился. Водка, видимо. От пива у него другой звук. Теперь все ништяк будет.

Миша притащил с кухни еду; сунув нам две больших кружки чая и по бутерброду с сыром, закрыл дверь в комнату.

Я начал рассказ. Ребята слушали меня вполуха, глазея на Ленку. Дело шло к одиннадцати.