Читать книгу Энергия заблуждения. Книга о сюжете - Виктор Шкловский - Страница 2

Но пусть простят меня, я собираюсь написать еще одно предисловие и даже кое-что повторить.

Льву Толстому принадлежит мысль о том, что область поэзии бесконечна, как жизнь; но все предметы поэзии предвечно распределены по известной иерархии и смешение низших с высшими или принятие низшего за высшее есть один из главных камней преткновения.

У великих поэтов, у Пушкина, эта гармоническая правильность распределения предметов доведена до совершенства.

Чтение даровитых, но негармонических писателей, и то же в музыке, в живописи, раздражает и как будто поощряет к работе и расширяет область; но это ошибочно; чтение Гомера, Пушкина сжимает область, и если побуждает к работе, то безошибочно.

Пушкин присутствует и будет присутствовать в нашей жизни, как весна, она радует, даже если запаздывает, как сегодня на улице.

Помню, в каком зале говорил о «веселом имени Пушкин» невеселый Блок: это было в доме на улице, которая теперь называется Некрасовской.

Блок читал стихи тогда так, как будто они давно написаны или высечены на камне, а он произносит уже прежде известное, но сохраненное.

Он не возвышал голоса.

Делал небольшую паузу перед моментом рифмы.

Рифма ощущалась как подтверждение дикции.

Гармония достигается многими попытками.

Блок собирался дать в книгах все свои стихи в хронологическом порядке – как ступени единой лестницы.

Это было давно.

Через много лет, во время столетней годовщины со дня смерти Пушкина мы поехали небольшой компанией в село Михайловское, опоздали к поезду и догоняли поезд на автомобиле.

В Михайловском рос лес; только здесь и растет он, по округе вырубленный на дрова; высокие сосны, ели, а здесь, сейчас, в белом снегу, стояли над небольшим озером кругом сосны.

Воинская часть, которая была расположена недалеко, и колхоз устроили праздник поминовения Пушкина.

Он здесь присутствует на каждом шагу; так вот, лес, огромные сосны, а в основании краткое имя, они сосуществовали, были, – и память о нем как бы летучая. Она постоянна; я смотрел на автомобиль, стоящий у корней огромных деревьев, он казался мне небольшим сравнительно с коротким, весомым именем.

Так вот, на озере, среди сосен, был карнавал.

Впереди шли люди в карнавальных костюмах; шли герои «Сказки о царе Салтане»; шли в ногу, потому что они были солдаты, кажется, их было тридцать три; потом показались сани, запряженные тройкой коней.

В санях сидели девушка в тулупе и старый казак с бородой, и у него на тулупе была широкая анненская лента. Пугачев и рядом Маша Миронова.

Их можно было узнать.

Сразу за ними ехала тачанка, на ней пулемет.

У пулемета стоял Чапаев.

Как же так? – спросил я тогда, в дни праздника Пушкина.

Мне ответили: вместе лучше. И я вспомнил о птице-тройке.