Отрывок из книги
В книге «Великая Эвольвента»[1] разбирается исторически насыщенное, противоречивое бытие России, в своём развитии предопределившее судьбу племенных отношений внутри Страны. Берётся к рассмотрению естественное расширение Московской Руси на восток и формы освоения сопряжённых с ней территорий. Политические и экономические следствия земельных приобретений заявляли о себе в неравных пропорциях, анализ которых проводится в настоящей работе. В ней уделяется внимание причинам и ещё больше – следствиям Великого Раскола, потрясшего эволюционную жизнь России, которая в сумме народов, наций и культур является своеобразным аналогом мировой мозаики. Прослеживая связь между моральными устоями народа и исторической жизнью государства, автор приходит к выводу, что Страна держится не вторичными средствами (внешняя и внутренняя политика, экономика и пр.), но установлением духовной и социальной гармонии. Поясняет, что это не достижимо, если государствообразующий народ (русские в России, немцы в Германии, французы во Франции и т. д.) не является самоосознающим и действенным центром своей Страны. Опираясь на метод сравнительного анализа, автор показывает, что смещение «центров» лишает общество духовной, культурной и экономической опоры, без чего народ, обретая свойства люмпенов, обречён быть политическим и социальным бомжем. В книге автор ведёт разговор о причинах и противоестественности «законного» отсутствия у русского народа своего государства; настаивает на том, что затирание субъекта истории, ведя ко лжи, возводит её в масштаб государственной идеологии.
Долгие годы иссушая бытие России, идеологический «новодел» и привел её в конце XX в. к историческому возмездию – мощному «завороту» Эвольвенты. В анализе её автор исходит из того, что всякое будущее имеет свой реверс в настоящем, проблемы которого можно постичь, лишь войдя в информационное поле прошлого. Клубок накопившихся противоречий не разрубить, подобно Гордиеву узлу, ибо он крепко завязан на прошлом, – по-своему бессмертном, вечном, а значит, принадлежащем и настоящему.
.....
Исходя из этих посылок, следует признать, что Российская империя, – с лёгкой руки Петра осенённая рациональными принципами европейской государственности, принципиально не свойственными ни региону «Урало-Каспийских ворот», ни «ханско-сибирскому», бесханскому и вообще лесостепному ареалу, – в лице новоприобретённых обширных территорий столкнулась с потенциально разрушающей государство силой. Характер её был завязан на отсутствии стабильности в чём и где бы то ни было, неимении охраняющих государственное образование структур и отсутствии наследной склонности к организованному, предсказуемому и упорядоченному бытию. Именно эти атрибуты кочевой, лесо-оседлой и «закаменной» стихии обусловили тот неизбывный в истории внегосударственный характер, который веками инстинктивно тянется к своему историческому беспрошлому. Под «европейским» фундаментом России оказался песок…
Вместе с тем в оценке подобно слагающихся реалий нельзя не принимать во внимание, что при поглощении одним народом другого этнические характеристики последнего не растворяются полностью, подобно кусочку сахара в чашке чая, но остаются «при себе» в виде нерастворимых элементов. Эти-то «нерастворимости» или «неизменяемые величины» так или иначе заявляют о себе в своих основных качествах. «Скаканув» вперёд, скажем, что ими являются грубость и «степно-таёжная» жестокость, неспособность к организованности и самообладанию, пониженное самосознание (и в самом деле: сознавание чего?), пассивность в жизнеустроении и венчающая все эти свойства безответственность. Впрочем, даже и при гипотетически полном растворении изменение «вкуса» (или «привкуса») всегда будет свидетельствовать о наличии «исчезнувших» элементов. Неизменяемый в главных своих чертах, характер «припозднившихся русских» и лег в основу затаённого антагонизма и несогласованностей внутри, как её потом назовут, «евразийской» цивилизации. Последняя, не имея под собой духовно-культурной доминанты, потому, видимо, и получила столь неуклюжее наименование.
.....
