Читать книгу Экстремист - Виктор Тетерин - Страница 3

И все же, серьезные изменения в моей жизни произошли не сразу. Первое время мне нужно было выжить и зацепиться в Москве, найти заработок и жилье. Этим я и занялся.

Сначала я, хотя и не поступил в институт, жил в общаге ВГИКА. Там я вписывался у Ильи, который все-таки смог с пятой попытки покорить неприступный институт. Позднее, когда я стал иметь более-менее постоянный заработок, я стал снимать комнату в одной рабочей общаге, хотя, конечно, денег, чтобы снимать ее одному, мне не хватало и приходилось разделять комнату с соседями. Жил я в общаге, конечно же, нелегально, но вполне налаженной жизнью. Через какое-то время в такой моей жизни наступила даже какая-то упорядоченность.

Источники доходов в это время у меня были абсолютно разные. Первое время продавал хот-доги в Александровском Саду. Работа была идиотская, но что делать. Приходилось круглый день стоять в куртках, в которых мы напоминали пингвинов, и впаривать мороженое и хот-доги. Работал я таким образом несколько месяцев – весну и часть лета. В этом году в то время, когда я работал, как правило, было холодно, и довольно быстро ты весь замерзал, точнее – промерзал насквозь. Приходилось бегать греться в подсобку, которая была расположена под центральным входом в Кремль, но слишком часто это делать было запрещено, так что за день я успевал промерзнуть настолько, что не успевал отогреться и до следующего дня. В общем, все это мне скоро надоело, платили мало, но хоть что-то, ведь профессии у меня ещё не было никакой. Кроме того, были у меня и другие подработки, в основном временного характера.

Вообще говоря, это был калейдоскоп всевозможных занятий, какие только возможны в мегаполисе для человека без высшего образования, не стремящегося активно преступать закон. Так, с осени я работал сборщиком макулатуры: ездил на «Бычке» с двумя «коллегами» по домам спальных Коньково и Братеево и приставал к людям с просьбами сдать бумагу. Старушки принимали нас за пионеров и приносили целые кипы старого дерьма.

На следующий год летом, я устроился работать промоутером, раздавал призы в обмен на всякие наклейки и этикетки, был одним из безымянных героев маркетинговых войн. Осенью я продавал книжки в «Олимпийском» – там, где ярмарка книг. Устроился по знакомству, но проработал только до ноября, когда наша фирма благополучно скончалась. В декабре я устроился на работу продавцом видеокассет и DVD в отдел, находящийся в одном из супермаркетов. Там я сидел в уголке, и часами смотрел разные фильмы. Конечно, работа мне нравилась – можно было заниматься любимым занятием (смотреть фильмы) и при этом получать деньги. Я пересмотрел множество фильмов, но мало какие из них серьезно задевали меня – в основном, это была тупая жвачка для дебилов. Что ж, и она помогала протянуть время до утра (работал я по ночам). Днем я обычно отсыпался (если не надо было никуда ехать) и ближе к вечеру собирался на работу, общаясь с соседями.

Продавцом видеокассет я проработал до августа следующего года. В августе уволился и съездил на Черное море. Мне было все равно где отдыхать, лишь бы это было недалеко от моря. Методом тыка я оказался в небольшом поселке под Новороссийском. Там было хорошо, но не более. Тем не менее, уезжать оттуда не хотелось.

После возвращения в Москву я пропьянствовал весь сентябрь, в октябре стал совершать какие-то телодвижения, но почему-то меня никуда не брали. Сказывалась, конечно, нехватка опыта и наглости. В общем, в декабре мне пришлось снова устроиться в прежнюю фирму продавцом видеокассет. К тому времени я уже давно понял – что за дурацкая организация была в моей фирме. Из продавцов выжимали все силы, заставляя их работать по 12 часов, и при этом платили за работу копейки. Впрочем, на продуктовом рынке, наверное, эксплуатируют ещё больше.

Когда я снова устроился в свою старую фирму, появилась хоть какая-то определённость и какие-то деньги. Вообще хотелось стабильности. Всё шло более-менее хорошо, только вот в начале марта меня выгнали с работы. Впрочем, я и сам бы ушёл, так мне всё там надоело. Просто случай такой подвернулся. Мы тогда работали с одним моим хорошим знакомым из общаги, на одной торговой точке. К нам прислали нового напарника, и сразу начались пропажи кассет, какие-то недосдачи. Мне-то это было привычно, а вот моему знакомому нет. Причина конечна была ясна – этот вот новый напарник. Впрочем, и не совсем новый – он работал до этого 3 года в нашей конторе и был там хорошо знаком всей этой шайке руководителей фирмы, с кем-то пил, в общем, отношения у него с ними были хорошие. Кто оказывается, крайним в такой ситуации? Естественно, крайними оказались мы с другом. На нас всё «повесили», знакомого просто выгнали, а меня перевели в запас, и предложили поставить продавцом на другую точку. Конечно, мне это не подходило, и я уволился, можно сказать – «громко хлопнув дверью».

Я снова был безработным. Для меня это состояние было привычным, и я нисколько не парился, проедая и пропивая оставшиеся деньги. О цели приезда в Москву я старался не думать, обычно у меня это получалось. И все-таки течение моей жизни в нынешнем ее виде меня все больше не устраивало.

Иногда я снова пытался окунаться в богемную жизнь, но постепенно делал это все реже и реже. Мне надоела вся эта бесконечная череда пьянок и бессмысленного трепа, все эти неформальские приколы, я хотел чего-то большего. Как-то вдруг оказалось, что на общение с «богемой» у меня теперь не было времени, да и желания особого тоже. Но замена этому была не намного лучше – я с каждый днем все больше погружался в трясину «обывательщины», все меньше старался реагировать на внешний мир, отгораживаясь от него размеренным существованием.

Распорядок жизни у меня был таков – днем я, если мне не надо было на работу, сидел в интернете, вечерами – смотрел фильмы на компе или бухал. Если работал ночью – все было так же, менялось лишь время суток. Все. Иногда читал какие-нибудь книжки модных авторов. Так живет очень много людей в Москве, и их это вполне устраивает. Меня это тоже какое-то время устраивало. Все идет по накатанной колее, не надо ни о чем думать, будет день – и будет пища, как говорится. Не надо ни о чем думать – вот, что очень важно, вот к чему привыкаешь очень быстро. И это ужасно.

И все-таки в человеке заложено ощущение какого-то правильного и нужного направления, пусть он даже и глушит это ощущение всеми возможными способами, иногда оно все-таки прорывается. Так и мне в какой-то момент стало казаться, что жизнь проходит зря.

Пока я не мог решиться радикально изменить жизнь, но внутри меня бродило это ощущение неудовлетворенности самим собой, оно медленно превращалось в какой-то новый продукт, созревало в мысли, которые приводили к четким и явным выводам. А выводы были таковы – нужно срочно что-то менять, иначе я рисковал остаться среднестатистическим обывателем, обычным человеком. Конечно, это не так уж и плохо, но я не видел себя в этой роли. Я же хотел что-то сделать для страны, для своего народа, изменить его жизнь к лучшему. А что теперь? Я прожил уже два года в Москве, но за это время в моей жизни ничего не изменилось. Даже отмазка насчет снятия фильма уже не «канает», так чего же я жду?

Возможно, мои революционные настроения подогревались и тем, что личной жизни у меня в этот период никакой не было – ни в прямом, ни в переносном смысле, как говорится. Так, случайные бабы, с которыми я знакомился в интернете, иногда дешевые проститутки на час. Таким образом, хотя кому-то это и покажется смешным, у меня была дополнительная серьезная причина для того, чтобы ненавидеть мир.

Почему же так получалось? Если упрощенно рассматривать причины моего одиночества, то они таковы. Я не мог знакомиться с московскими девушками, потому что у меня не было денег. Вот и все. Тупо и прямо. Не было денег на период ухаживаний, не было денег на то, чтобы посидеть в кафе, мне и на самого себя-то часто не хватало, элементарно на еду! Конечно, многие скажут, что они знакомились и жили со своими подругами вообще без денег, но мне такая девушка в тот момент так и не встретилась. К тому же у меня был какой-то психологический барьер, который не позволял мне просто так встречаться с кем-то, без хотя бы какой-то минимальной культурной программы, а денег на эту программу не было. Я не мог ничего предложить своей избраннице, а принимать знаки внимания от нее – этого я вообще не мог допустить. Так что ситуацию мою вы можете себе представить. К тому же вокруг была Москва, с ее кричащими рекламами, с ее гламурным раем, с ее безумно дорогими машинами и квартирами, посреди которой находился такой лузер, как я. Была и еще одна причина, может быть, самая главная для меня. Я не хотел, чтобы та, с которой я познакомлюсь, могла бы подумать о том, что я хочу от нее прописки, жилплощади и т. д. Сама мысль об этом была для меня невыносима. А ведь так думают, пусть невольно, обо всех приезжих, которые знакомятся, флиртуют, женятся на москвичках. Мне этого всего было не надо, и я не мог допустить, чтобы кто-то так обо мне думал. Это было очень важно для меня.

Конечно, я был такой не один, да и девушки бывают разные, очень многие из них сами приезжие, и у них тоже почти никогда не бывает денег, так что можно было найти себе вариант при желании, но… Я так ничего и не нашел.

А жизнь продолжалась. Как правило, она запоминается какими-то эпизодами, какими-то моментами, которые застревают в памяти. При этом вовсе не обязательно, чтобы это были самые яркие или самые важные моменты твоей жизни, очень часто ты помнишь какие-то абсолютно ненужные или случайные события, которые происходили с тобой.

В какой-то момент ненадолго я снова стал жить в общаге ВГИКа на улице Бориса Галушкина, или Ганнушкина, как мы его называли. Мы курим в коридоре. Илья говорит о новой рэп-группе под названием Face to Face.

– Слушай, это просто улет. Я знаю оттуда чувака, у него погоняло Noize MC. Реальный пацан, без понтов абсолютно. А музон у них просто чумовой. Погоди, я тебе поставлю.

Илья забегает в комнату и врубает музыку у себя на компе. Слышится довольно профессиональная считка, что-то там про трудную судьбу наркоманов. У меня похмелье и с утра трещит голова, но я вежливо улыбаюсь и говорю: «Да, клево», чтобы сделать Илье приятно. Потом ухожу в комнату и ложусь на кровать лицом к стене.

Мне все надоело, все обрыдло и опротивело. Эта жизнь, которую я веду в последнее время – она невыносима. Конечно, иногда я думаю, что это все так и должно быть. Как любят говорить у нас в стране: все как у людей. А чего ты хотел? Нет, чего ты хотел? Явно не этого.

О том, чтобы снять кино, в это время я уже не думал. Я смотрю на эти стены, засранные общажные стены и я их ненавижу. Просто ненавижу! И я больше не могу этого терпеть.

Это была абсолютная депрессия. И что меня тогда спасло от самоубийства? Смешно сказать – я боялся, что родители расстроятся из-за моей смерти. Кроме того, не хотелось умирать, имея какие-то деньги в кошельке. Странно. Так всего лишь триста рублей спасли мне жизнь. И еще. В какой-то момент приступ депрессии был очень сильным, и я совсем уже собрался покончить с собой. Вдруг, когда я вышел на балкон, я случайно взглянул на небо. Я вспомнил все ужасы гибели планеты от космических опасностей, и то, как я боялся раньше за все человечество и за свою жалкую жизнь. А тут сам собрался покончить с этим всем, собрался совершить само-убийство. Мне стало смешно, я хохотал несколько минут.

Эта жизнь… Она никогда тебя не удовлетворяет, никогда, чтобы ты не делал. Конечно, возможно на какой-то короткий срок ты становишься доволен чем-то, а потом… Кажется, еще Ницше говорил, что человек счастлив только в момент коитуса и разрядки сексуального напряжения, все остальное время он несчастен. Впрочем, что-то такое было еще у Аристотеля.

И я ходил по городу один… всегда один. Естественно, мне не хватало женской ласки и сочувствия, хоть и все бабы сволочи. Кроме того, не хватало чего-то еще. Это был какой-то этап моего становления, как мне сейчас кажется. Я вспоминал все старые мои «любови», и понимал, что это все было не то. И что теперь, в данный момент я абсолютно одинок. Никто не позвонит на мобилу, не позовет в гости. Никто. Мне в буквальном смысле не хватало воздуха, воздуха любви. Того вещества, без которого жизнь в двадцать два года невозможна и бессмысленна. Но что же? Знакомиться можно везде – на улице, в метро, в клубах, в университете. Но ведь нигде ты не знаешь – любовь это или нет. А ошибка – это больше, чем ошибка. И потому – зачем рисковать? Ведь когда-нибудь все твое знакомство перерастет в серьезные отношения, нужно будет делать штамп в паспорте, рожать детей – я на самом деле тогда так думал. Ничего этого мне было неохота. Охота было каких-то чистых отношений, настоящей любви, но объектов для нее я вокруг себя не видел. Конечно, у меня были завышенные требования, и в жизни все не так, но попробуйте поверить в это в двадцать два года. Кроме того, были и другие причины моего одиночества, о которых я писал выше.

И вот, я же понимаю, что эта жизнь, твоя жизнь проходит мимо тебя. Просто проходит. В принципе, она же должна проходить, так или иначе. Таков закон жизни. А у тебя она проходит вот именно так. И когда ты смотришь на других людей, ты понимаешь, что у них, наверное, все точно так же. Точнее – у большинства из них. Потому что, богатые люди – это другая каста со своею жизнью. Но и тебе, и богатым хочется, чтобы жизнь была разной – ты хочешь знакомиться со всеми красивыми девушками, которых ты встречаешь за день; хочешь легких, необязательных отношений с ними; хочешь жить одновременно и в Лондоне, и в Париже, и в каком-нибудь Урюпинске – потому что везде есть своя жизнь, пусть отстойная, пусть дурацкая, но своя! И в каждом городе, в каждом селе девушки пойдут вечером под ручку с парнями гулять по улицам родного населенного пункта, а потом – что будет потом, каждый волен представить в меру своей фантазии. И ты хочешь одновременно всего этого, ощущать все это, но ведь это же невозможно! Потому что у тебя своя жизнь, а у миллионов миллионов других людей – своя. И это правильно.

В какой-то момент я понимаю, что дальше так продолжаться не может. Нужно что-то сделать, как-то изменить накатанное течение жизни. Да и накатанное-ли? Разве это нормальная жизнь, когда ты пьешь каждый день и не имеешь никакой цели существования. Наверное, все-таки нет.

А пил я, к этому времени, действительно довольно много. Каждый день я пил пиво, обычно пару-тройку бутылок, кроме того, временами (и постепенно все чаще и чаще) я уходил в запой, когда мы пили по несколько дней, а иногда – и больше недели. Пили со мной мои знакомые, студенты из общаги ВГИКа, ну да для студентов это привычное состояние, учиться все равно все начинали только ближе к сессии, а вот мне приходилось увольняться с работы, искать какие-то подработки, временные халтуры. Меня все это вовсе не смущало, но я никак не мог найти ответа на свои вопросы, а водка нисколько не помогала. С водки, как в песне Высоцкого, было похмелье, Верки не было, да и что с нее взять. Все это тянулось около полугода, пока в один прекрасный день, проснувшись утром с дикого бодуна, я вдруг не почувствовал с абсолютной ясностью, что, в общем, мои нервы уже на пределе, и нужно немедленно что-то кардинально менять. Оставаясь в Москве, я бы никогда не вырвался из этого круга, и как старый актер, заучивший на всю жизнь лишь одну роль, продолжал бы играть и играть только ее. И я решил уехать. Куда – мне было не важно. Хотя, нет. Домой я возвращаться не хотел, там все было бы еще хуже. Тогда куда? Я прислушался к себе – хотелось куда-нибудь на юг.

Когда я приехал на вокзал, то почему-то вспомнил, что я никогда не был в Крыму. А почему бы и нет? Стоял август, говорят, там нормально в это время года и вино недорогое. Билеты я взял на Симферополь.

В тот момент я не думал о доме, родных и друзьях. За время пребывания в столице я почему-то забыл о них. Зачем вспоминать то, с чем ты хочешь покончить, как мне тогда казалось. В общем, я не знаю.