Читать книгу Счастливый брак - Виктор Улин - Страница 4

Женщина лет пятидесяти в спущенных черных чулках, с огромным животом и желеобразной грудью, занималась групповым сексом с двумя мужчинами.

Один – седой и в очках – выглядел ровесником. Второй был совсем молодым и мог сойти за племянника.

Оба попеременно пристраивались к ней, ставили на четвереньки, сажали на себя, клали на бок, поднимали бедра, проникали и сзади и спереди.

Действие шло безмолвно: звук был выключен, лишь моргала зеленым огоньком флешка, вставленная в разъем телевизора.

– Юра, ты знаешь хоть одного человека, который не возмущается явлением порнографии?

Они сидели за круглым кухонным столом.

Пахло утренним кофе.

Сын до послеобеденного времени отсутствовал в институте, родители оказались на свободе.

Лариса завтракала обнаженной, как любила в самые сладостные годы их счастливого брака.

Теперь походить дома без одежды удавалось редко, она решила воспользоваться возможностью.

Грудь дразнила россыпью родинок вокруг левого соска.

Но это воспринималось отстраненно.

– Нет, – ответил Кленин.

– Я тоже.

Любимой Ларисиной позой было поставить одну ногу на сиденье стула и положить подбородок на колено.

Сейчас она так и устроилась.

– А ты знаешь хоть кого-нибудь, который порнографию не смотрит?

– Ну… – он замялся. – Как тебе сказать…

Клип шел в качестве «1080 р», но совокуплялись явно не порноактеры, а любители, пришедшие на профессиональную студию.

– Я, конечно, имею в виду не детсадовских воспиталок и не пенсионеров с отсохшими гениталиями, а нормальных людей.

– Пожалуй, что не знаю, – признался Кленин.

– То-то и оно! А почему?

Жена встала, подошла к двери, выглянула на лоджию, повернулась, снова села и ответила сама себе:

– Порнография – это атрибут секса, а секс…

Без звука в телевизоре оставалось неясным, чувствуют ли что-то мужчины.

Но относительно женщины сомнений не имелось. Ее лицо налилось свекольным цветом, между мощными бедрами было влажно: она витала на высоте.

–…Ты помнишь, как в детстве нам засирали мозги? Воспитывали на каких-то высоконравственных химерах типа «Горя от ума», заставляли выучивать письмо Татьяны и прочую хрень, не имеющую отношения к реальной жизни…

– Ты права, Лара.

Кленин кивнул, подумав о бутылке, выброшенной ночью за окно.

– Внушали, что главной является сверхзадача типа полететь на Юпитер и надеть его кольцо себе на голову.

– Скорее, на жопу.

– А на самом деле главным в жизни является секс.

– Секс… – эхом отозвался он.

– Есть секс – есть смысл жизни. Нету секса – и смысла нет.

Лариса говорила порывисто.

Было ясно, что эти тезисы она выстрадала до глубины.

– Если нет секса, бессмысленно остальное…

На экране к толстой женщине присоединился третий мужчина.

Двое приходовали ее с двух концов, этот стоял сбоку и, просунувшись под тело, мял молочные железы.

Зрелище и отталкивало и притягивало.

–…Все-все-все. Работа, карьера, деньги. Квартиры, машины, дачи. Успешные дети и отдых на Канарах. Все бессмысленно, если между нами все пропало.

Самый молодой из участников отпрянул, продемонстрировал результат, и тут же припал обратно.

– Все бессмысленно. Можешь сидеть на вершине Эвереста, на золотом троне, инкрустированным стразами Сваровски, но испытывать единственное желание – броситься головой вниз.

Женщина на экране, вероятно, таких желаний не испытывала.

– А ведь когда-то мы с тобой наслаждались друг другом так, что…

– И еще как, – подтвердил Кленин, вспомнив ночные мысли.

– Но все изменилось. Незаметно, но безнадежно.

– Мальчишкой я успел застать советские деньги, – сказал он. – Бывало, бежишь по лестнице, уронишь пятак – звон на весь подъезд. А сейчас – не монеты, а какие-то спрессованные какашки.

– Ты к чему это вспомнил? – жена взглянула удивленно.

– Сам не знаю. Просто подумалось, что все меняется, причем к худшему.

– Насчет «меняется»… Если уж к слову пришлось… Ты знаешь, Юра. Можешь не верить, но я за всю жизнь тебе ни разу не изменила!

– Почему «не верить»? – возразил Кленин. – Если я тебе тоже никогда не изменял, слишком сильно тебя уважаю.

– Верю.

– Хотя в любой момент мог найти обожженную солярием поблядушку и трахаться с ней все лето напролет.

– А почему только летом?

– Тепло, как в Турции. Можно заехать куда-нибудь за гаражи и епстись на заднем сиденье.

Лариса кивнула, но не ответила.

Клип с толстухой закончился.

Забрызганная с ног до головы, она слезла с постели и растаяла в затемнении.

Дальше пошло видео, где девушка лет двадцати пяти, одетая в голубые босоножки, лежала на кресле и занималась поочередным сексом с добрым десятком мужчин.

Она находилась на вершине удовольствия, о чем говорили шершавые на вид, покрасневшие соски.

– При том, Юра, мы понимаем, что секс и любовь никак друг с другом не связаны.

– Пожалуй, что так.

– Я тебя люблю, как в первые годы жизни.

– Я тебя тоже люблю, Лара.

– Но без секса жить невозможно, согласись!

– И еще как соглашусь.

Некстати вспомнилась молодая татарка Нелля, начальник отдела логистики, которая была замужем, но носила несуществующие мини-юбки и дразнила всех своими ногами.

– Секса хочется всем.

Нелля ни с кем на работе не вступала в отношения, но от нее просто-таки струилось абстрактное желание.

– Вся беда, Юра, что мы живем в России

Жена скользнула взглядом по плоскому экрану «Самсунга».

– А это – приговор. Хуже Соловков.

– Точно, Лара, – он кивнул. – Россия – страна, где нельзя нормально заработать. Только украсть, словчить или злоупотребить. Сюда стоит ссылать преступников против человечества.

– Я не о том, Юра. Мы живем в стране без секса. Ты знаешь… мне кажется, папа с мамой, родив меня и брата, больше уже не трахались. И это диагноз общества.

– А что ты хочешь?

Кленин взглянул на красивый, чуть выпуклый живот жены.

– Христос был аскетом. Его учение асексуально. А Россия распласталась под гнетом православной церкви. Черные века христианства всех сделали скопцами.

– Это верно, но не совсем, Юра, – возразила Лариса. – В том, что Христос беспол, сомнений нет. Но французы, немцы, итальянцы, испанцы… и даже новообращенные бразильяне трахаются до потери пульса и не думают о лишнем.

Она встала, отошла к окну

– Корень вопроса – в сущности народа. В славянском социуме.

– Славяне – сорный этнос, – согласился он. – Начисто лишены эстетического чувства. Немец увидит причудливую скалу и назовет ее «тоскующей русалкой». А русский посмотрит на ту же и скажет: «Брюхатая баба».

– Да уж. Русские – отбросы цивилизации.

Телевизор над столешницей продолжал демонстрировать непристойное действо.

Мужчины всходили на девушку один за другим, она не проявляла признаков утомления.

– А в отношении секса… Какой темперамент может быть у народа, питающегося мятой картошкой?

– Ты права, – ответил Кленин. – Ты есть то, что ты ешь. А такой гадостной пищи, как на нашей великой Родине, я не встречал ни в одной стране. Даже у немытых египтян еда вкуснее.

– И такой трапезы нигде не встретишь. Даже чисто исторически. Англичане спускаются к обеду, собираются за столом, чтобы поддержать тепло семьи и обменяться новостями. А кондовые русские сидят молча, хлебут по очереди из одной плошки – будто нельзя наделать на каждого свою – а главный Ваня время от времени бьет кого-то по лбу. И ведь до сих пор патриоты восторгаются таким народом!

– Да уж… – он вздохнул. – А что же делать нам?

– Сказано-то сказано… – он вздохнул. – Но нам что делать?

– Двигаться за прогрессом, Юра. В цивилизованных странах, в Европе и Америке проблема изучена. И имеет варианты решений.

– Какие?

– Всякие.

Жена отпила кофе, заела кусочком шоколадки, взглянула на кухонные часы.

Супружеское существование под непрерывной угрозой возвращения сына давно истрепала обоим нервы.

В телевизоре никто никого не боялся.

Теперь шел следующий клип.

Мужчина – мускулистый фотограф с «Кэноном» на шее – удовлетворял рукой женщину лет сорока, загорелую, с синяком на правой ляжке.

Та сидела на диване, взмахивала ногами, то раскидывала, то стискивала бедра, мучительно зажмуривала глаза.

Небольшая грудь была готова взорваться, из-под пальцев фотографа лилось и брызгало.

Кленину вспомнился ночной разговор.

При свете дня, при доносящихся со двора выкриках проблемы выглядели иначе.

Порнодействие на экране казалось окном в другой мир.

Не верилось, что в этом можно что-то исправить.

– Есть разные таблетки. Выпил – и вперед. Можно перевязать член чулком, чтобы он раздулся и смог начать. Или можно сделать вот так.

Кивок Ларисы в сторону экрана пришелся вовремя.

Женщина находилась на пике наслаждения и того не скрывала.

– Однако все это – механически.

– Механически, да, – подтвердил он.

– Но реальный секс – не механика, а что-то иное.

В голосе жены прозвучало отчаяние.

– Ты знаешь, к чему только не прибегают супруги, чтобы восстановить взаимный интерес?

– Откуда…

Он усмехнулся, словно тема могла перейти в шутку.

–…Я там не был.

– Ты даже представить не сможешь.

– Ну попробую…

– Например, берут и приглашают малолетку.

– Малолетку?! Но это запрещено законом! И зачем она?

– На закон посрать. Они живут не в России. А девчонка нужна, чтобы муж ощутил сочную молодую пизду, воспрял духом и подарил жене все, что у них когда-то было.

Кухню заполнила вязкая тишина.

Редкие щелчки часов ничего не меняли.

Жизнь струилась где-то сбоку.

В реальности дрожала невнятность.

Жена опустила ногу со стула, поднялась и вышла из кухни.

Кленин пошел следом.

В темной передней она включила свет, встала перед стеной шкафов-купе.

– Как ты думаешь…

Глядя в зеркала, Лариса взяла себя за соски, вытянула грудь вперед, повернулась так и эдак.

–…Я еще могу вызывать желание?

– Можешь, – ответил он и положил руку на низ ее живота.

– Ты понимаешь, Юра.

– Понимаю.

– Ничего ты не понимаешь. Я сама себя не пойму…

Высвободившись, жена стала в профиль.

– Нас… ну, меня… никто не поймет. Мы взрослые люди, жизнь течет правильно. Но женщина живет, только пока может вызывать желание. Только пока ее хотят – по большому счету, все равно кто.

Лариса резко повернулась и пошла обратно.

Видео закончилось, на экране телевизора повисла черная пустота.

Следовало купить HDD, чтобы не быть связанными по объему с флешкой.

– Знаешь, Ларка…

Кленин помолчал.

– Ты знаешь, у подростков бывают такие сны… которые завершаются неприличными извержениями.

– И еще как, – ответила жена. – Все знаю. Не забывай, у нас вырос сын.

– Ну так вот…

Он сделал паузу, колеблясь, стоит ли говорить правду.

–…Сама понимаешь… Если у мужчины есть полноценный секс, ему все пофиг.

– Ну… наверно.

– Но если секса нет, приходят подростковые сны.

Лариса кивнула. Кленин ощутил благодарность за отсутствие комментариев.

– Так вот…

Уютными движениями жена ополоснула чашки, сделала новый кофе, села к столу, вскинула темно-зеленые глаза:

– Так что?

– Ты знаешь… – он поежился. – Некоторое время назад мне приснился эротический сон.

– Сочувствую.

Голос звучал ровно, она все понимала.

– Он был такой…

– Какой?

– Ужасный. И непонятный.

– А что там было?

Спокойные интонации побуждали говорить.

– Мне стыдно признаваться, но…

– Да ну тебя, Юрка, в самом деле! Что ты видел?

– Ты сидела на диване в гостиной и твою несравненную грудь…

–…Спасибо за «несравненную»! – перебила Лариса.

–…Твою несравненную грудь сосал голый мужик.

– Голый?!

– Абсолютно. С членом, как хвост снежного барса: таким же толстым и длинным.

– Ужас.

– О чем и говорю.

Кленин выдержал паузу.

Жена ждала; кажется, ей хотелось услышать окончание.

– В определенный момент я проснулся. И он у меня стоял, как стамеска. Я не помню, когда такое было в последний раз.

– Так почему же ты…

– Ты спала в трусиках. У тебя были месячные.

– Но…

– Я боялся тебя потревожить. Я ведь знаю, как в такие дни у тебя болит живот.

– Спасибо за заботу, Юра.

Лариса отпила кофе.

– Но к чему ты это вспомнил?

– Да не знаю! Не знаю, Лара, не знаю. Просто вспомнил, и все.

– Ничего не бывает «просто», Юра. Ты подсознательно ощутил желание.

– Какое желание?

– Чтобы на твоих глазах мою грудь сосал мужик с во-от таким членом. Ты увидел меня востребованной и снова испытал ко мне интерес.

Внезапно вырвавшееся признание жена приняла как должное.

– И, кстати, какова была моя реакция? – поинтересовалась она.

– Твоя?..

– Ну да, моя. Не здесь, во сне.

– Во сне ты…

Он помолчал.

–…Смотрела на меня, улыбалась и, кажется, была довольна.

– Ну так вот, Юра, – сказала Лариса. – Если приснилось, как мы оба были довольны в такой ситуации – значит, подсознание толкает нас на путь решения проблемы.

– То есть…

– То есть надо попробовать это в реальности.

– Ты с ума сошла.

– Не сошла. Но сойду, если еще немного поживу без секса.

Она встала, отошла к балконной двери, прислонилась спиной.

– В нашем обществе искони считается, что мужчина хочет, а женщина терпит. На самом деле все не так. Женщина хочет сильнее, чем мужчина. А ближе к сорока – и вовсе неуправляемо. Ты понимаешь меня?

– Понимаю, – ответил Кленин.

– Так вот. Я не ручаюсь за будущее нашей семьи.

Обнаженное тело подтверждало, что смыслом жизни является секс, а прочее вторично.

– Россия – страна питекантропов. Здесь все делают вид, что все хорошо, потому что так положено. Но цивилизованные психологи давно установили, что у людей с нормальным – не брюквенным – темпераментом брак в сексуальном аспекте остается полноценным максимум десять лет. Мы этот срок превысили вдвое.

Лариса присела на подоконник.

– Мы в тупике. Если в ближайшее время что-то не предпримем, исход один: сайты знакомств, гонорея и развод.

Слова падали спокойно.

Им приходилось верить.

А поверив, решать.

– Проблема только в том, где найти мужика с огромным членом, который пососал бы мне титьки и возвратил тебя к жизни.

– Вот в этом-то, Лара, как раз нет никакой проблемы…

Кленин вздохнул.

–…Если уж на то пошло…

– Да, на то пошло.

Часы щелкали и щелкали.

Им было забавно смотреть на конфликт российских супругов.

– Так вот, если уж на то пошло… Если быть совсем честным, я знаю, кто был во сне.

– В самом деле?

– Да.

– И кто же?

– Мой старый школьный друг Гоша… то есть Игорь. Член у него толще твоей руки.

– А… откуда ты знаешь?

– Оттуда.

Усмехнувшись, он поднял ладони перед собой:

– Нет-нет, не думай ничего такого, педиками мы не были, просто в определенном возрасте начали мериться пиписьками.

Жена покачала головой.

– Тебя шокирует? что поделать, мы были мальчишками.

– Меня не шокирует, Юра! – она тоже усмехнулась. – Думаешь, мы девчонки, были лучше вас? Я училась в музыкалке. Когда у нас начала расти грудь, мы стали оценивать мальчишек. Смотрели и обсуждали: «Вот у этого – октава. А у этого, от силы, септа. Зато у того – децима!»

– А что такое «децима»? – спросил Кленин.

– Музыкальный интервал, десять белых клавиш на фортепьяно. Каждая – два с половиной сантиметра.

– Ничего себе у вас музыканток были термины…

Он вздохнул.

–…А есть что-то больше, чем децима?

– Ну… дуодецима.

– Так вот, у Игоря такая и была. Он уже в седьмом классе мерился на спор со старшими и всегда выигрывал.

– А на что спорили?

– Да на всякое…

Разговор пошел просто, воспоминания о школьных проделках казались смешными.

–…На жвачку, сигареты, «Кока-Колу», еще на какую-то чепуху… Звездный час был в десятом, когда к нам пришел мажор из другой школы. Такой отмороженный мачоиздзе. Гоша укоротил его, выиграл пятичасовую карточку «РОЛ».

– Какую-какую?

– «РОЛ» – «Россия Онлайн». Сейчас никто не помнит, но в те времена Интернет был не по выделенке, а по модему, причем не по ADSL, а по обычному с посекундным трафиком. Существовал провайдер «Вымпелком», выпускал карты «РОЛ». Покупаешь в киоске «Роспечати», стираешь монеткой код, коннектишься и качаешь порнуху, пока не выйдет время.

– Порнуху?

Лариса хихикнула.

– Ну да. А что еще было скачивать? «Войну и мир» в формате .fb2? Онлайн-игр, всяких войн престолов не существовало. Качали порнуху, причем только фото, видео в нормальном разрешении тоже еще не было.

Воспоминания о давних временах – кажущихся доисторическими –настроили на позитивный лад.

Возможно, и в нынешней жизни что-то подлежало исправлению.

– Так вот…

Кленин тоже посмотрел на часы.

До возвращения сына еще оставалось время поговорить.

–…Явился хуй с горы, сын районного прокурора. «Я то, я се, я вас всех уделаю». Гоша пошел в туалет, при свидетелях поставил на кон калькулятор «Касио» и выиграл карточку. Она тогда котировалась как не знаю что. Потом раздавал всем на дискетах новую порнуху. До сих пор помню… Была такая актриса, кажется, итальянка, мордочка, как у лисы, а каждая грудь с мою голову…

– И что, этот твой Игорь… с дуодецимой… согласится приехать для такого дела?

– Ручаться, конечно, не могу, – ответил он. – Надо связаться, поговорить.

– Поговори.

– Постараюсь уговорить. Я не хуже твоего понимаю: наша семья на грани распада. И с этим надо что-то делать.

Лариса ничего не ответила.

Все было ясно без слов.