Читать книгу Вертолет до Акапулько - Виктор Улин - Страница 9

Я поднялся.

Кровать заскрипела; на своем веку она видала многое.

Санузел был простеньким, но чистым, Иринино полотенце казалось совсем свежим.

Вода ласкала. В нашем городе из кранов текла совсем другая.

Зеркало запотевало медленно; я мылся и разглядывал себя.

Неожиданно вспомнилась порностудия.

Я уже затруднялся подсчитать, как давно все случилось.

Нателла легко склонила меня к пробам, но едва погасли лампы, как что-то сместилось в моем восприятии.

Трусы я натягивал, повернувшись к Нателле спиной.

Я знал, что мой пенис зафиксирован в доброй сотне кадров. Но показывать его опять казалось невозможным.

Неважным было даже то, что фотограф – лесбиянка, то есть в общем не женщина.

Я просто стеснялся своего тела, уже не понимал, как пять минут назад вертелся так и сяк.

Нателла уловила мое состояние, ни о чем порнографическом больше не заговаривала, только еще раз сделала кофе, который мы выпили почти молча.

На прощанье она сказала, что ждет моего звонка относительно дальнейшего сотрудничества.

Решение оставалось за мной; я получил карт-бланш.

Уже следующим утром я постановил, что вчерашнее было не со мной.

Я не позвонил Нателле ни на неделе, ни потом.

Попытку следовало вычеркнуть из жизни.

Я ее и вычеркнул – тем более, что на работе сгущалось высокое напряжение.

Потеряв начальническую должность в обанкротившейся фирме, я устроился на аналогичное место в филиал крупной продуктовой сети.

Правда, взяли меня с испытательным сроком, его следовало провести на оборотах в «красной» зоне тахометра.

Так работать мне было не впервой; задача облегчилась тем, что мой предшественник развалил корпоративную сеть, довел ее состояние до критического. Контроля пользователей не было, менеджеры в магазинах проводили время за игрой в танки.

Я с дребезгом уволил системного администратора, представив начальству это как спасительный акт.

Затем я устроил конкурс среди старшекурсников авиационно-технического университета, нашел приемлемого, умного и дисциплинированного парня для администрирования сети.

Я велел установить программу для отслеживания активности и передавать дирекции сведения об играх, за которые сотрудников стали штрафовать.

В должности меня утвердили, сейчас направили на профессиональный тренинг.

Мне много раз приходилось бывать на хепенингах такого рода; все они проходили по одному сценарию.

Какой-нибудь столичный хлыщ неделю напролет нес бред, надерганный из американских бизнес-технологий, непригодных для России.

В России вообще не работало ничего из разработанного в цивилизованных странах.

Здешние люди всегда все делали наоборот.

Нечесаные первопроходцы «покоряли» холодную, разъеденную гнусом Сибирь, не догадавшись завоевать Турцию с теплыми морями.

Кровавый шизоид из дома Романовых построил столицу в самом гнилом углу Европы, где не селились даже чухонские дикари.

Потомки тех и других запускали в космос говорящих обезьян вместо того, чтобы на земле изобрести хотя бы робот-пылесос.

Список допускал продолжение; у русской дурости имелось начало, но не имелось конца.

Народ, по злой иронии судьбы считающийся «родным», я откровенно презирал, поскольку уважать его было не за что.

Слушать разглагольствования о том, как надо делать дела в стране, где знания подменяются идеологией, не имело смысла.

Подобные мероприятия я воспринимал как рабочий отпуск.

Моя нынешняя фирма была челябинской, но тренинг почему-то проходил в Екатеринбурге.

Вероятно, очередной москвич из «тренерской» компании отказался ехать в заштатный Челябинск, где даже шар в вокзальном фонтане на вокзале был не гранитным, а пластиковым.

В современных кругах центр уральской промышленности проходил под обидной кличкой «Ёбург»; ёбургом он и был.

Нас, собравшихся из нескольких регионов России, поселили в каком-то «оздоровительном комплексе» на улице Патриса Лумумбы. Там же шел и тренинг – с утра до вечера, с небольшими перерывами для еды.

Итогового контроля не предстояло, но требовалось абсолютное посещение, поэтому всю муть приходилось отсиживать с умным видом.

От гостиницы, расположившейся за объездной дорогой, до центра города было километров десять.

У себя дома я ездил на машине, общественным транспортом не пользовался, поскольку не выносил, когда кто-то оказывался ближе, чем в пяти метрах.

Здесь я оказался привязанным к месту.

Обстоятельства усугубились поселением.

Соседом по двухместному номеру у меня оказался добропорядочный гражданин из Чебоксар, который не пил, не курил, обладал нулевой эрудицией и не мог поговорить ни о чем, кроме протоколов TCP/IP.

Вдобавок он оказался заядлым шахматистом и в первый же вечер требовал партию.

Я ответил, что в жизни есть всего три вещи, которых не выношу; к ним относились шахматы, карты и пьяные женщины.

Сосед обиделся и отстал.

Однако это мало чесу помогло.

Вечерами напролет он лежал на кровати, играл и переговаривался по скайпу с каким-то таким же уродом.

Слушать щелканье клавиш и бормотание про «эф-два, же-пять», «ферзевой гамбит» и «защиту каракан» было невыносимо.

Вероятно, еще до конца тренинга я разбил бы соседу голову его же ноутбуком.

Ситуацию спас лесопарк, на краю которого притулилась эта сомнительная гостиница.

К удивлению, там было не так грязно, как на улицах.

Я бродил в одиночестве, любовался безмолвными ветреницами, слушал перестук веток, вдыхал весенние ароматы. Сквозь цветочные запахи пробивалась струйка грибов, но то была иллюзия: для них еще не настало время.

Параллельно с нашим тренингом, в соседнем конференц-зале, проходил региональный сэйлс-митинг какой-то фармацевтической компании.

По утрам в ресторане, где завтрак входил в стоимость проживания, перемешивались две разношерстные компании.

Среди нас, айтишников, преобладали мужчины; медицинские представители почти поголовно были женщинами.

Ирина – на вид моя ровесница – не выделялась чем-то особенным.

Но, тихо переговариваясь с коллегами за едой, она так стреляла глазами из-под узких очков, что не заметить ее было невозможно.

На третий день мы познакомились: я возвращался из леса, она курила у входа в гостиницу.

Я сразу почувствовал взаимное расположение. Дальнейшее было однозначным для взрослых людей.

Проклятый шахматист лежал на кровати, как приклеенный; жилых кварталов с квартирами на час в ближних пределах не имелось.

Сегодня – на четвертый день тренинга – Ирина подошла в обеденную паузу и сообщила, что ее соседки не будет до утра и мы сможем познакомиться поближе.

Я купил в ресторане бутылку коньяка на вынос, вечером пришел сюда.

Мы уединились, все шло по плану.

В самый последний момент Ирине захотелось покурить.

Я не возражал; каждый имел право на свои привычки.

Тем более, что появилась возможность заняться гигиеной; в своем номере соседство пешечника лишило меня удовольствия даже от этого приятного процесса.

Я мылся без спешки, но когда вышел из душа, ее еще не было.

Стояла тишина, еще более тихая из-за чьих-то отвратительно молодых голосов, булькающих в коридоре.

Под окном горели нервные оранжевые фонари, их свет отражался от потолка, дрожал в бутылке, стоящей на столике между кроватей.

Осень подступила всерьез; стемнело рано, ночь была прохладной.

В этом постоялом дворе халатов не выдавали. Я завернулся в простыню, потом накинул одеяло.

Некстати вспомнились теплая порностудия и ее хозяйка в красно-черной рубашке.

Я поежился, вытащил пробку, плеснул немного в стакан, выпил одним глотком.

Гостиничный коньяк был дрянным.

Ирина задерживалась.

Согреться никак не удавалось.

Вторая порция показалась уже не такой противной, как первая: видимо, дешевый алкоголь быстро сместил восприятие.

По столу запрыгал сонной лягушкой, потом заверещал мобильный телефон.

У меня на звонок был поставлен «Призрак оперы», тут раздался зашитый рингтон. Да и вообще, свой мобильный я оставил у себя, не желая ни с кем разговаривать.

Иринин, я, конечно, не собирался брать, но машинально взглянул на дисплей.

Там значилось имя «Боря».

Поскакав и поквакав, телефон угомонился.

Я налил себе еще.

Снова зазвенело; теперь звонил некий Коля.

Судя по всему, у Ирины имелся богатый спектр знакомств.

Она приехала из Саратова, но абоненты могли оказаться кем-то из малочисленных коллег по митингу.

Решив не мелочиться, я налил полный стакан и освоил одним махом.

Стало почти хорошо.

Ненужные воспоминания о Нателле ушли на третий план.

На второй отошла Ирина – которая, вероятно, была перехвачена Борями и Колями на междусобойное увеселение.

На первом осталась лишь темная, спокойная пустота.

В моем номере, вероятно, уже было приемлемо.

Черно-белый коногон – как и все чрезмерно порядочные люди – ложился с курами. В моем номере ждал покой.

Но вернуться туда я не мог.

Замки в чертовой гостинице были устроены так, что запертая снаружи, дверь не открывалась изнутри.

Сам я этого не проверял, однако слышал за обедом.

Вероятно задумка отсекала форточных воров, которые не смогли бы выйти в коридор с баулами и чемоданами.

Я оказался запертым тут невесть до какого времени.

Ждать Ирину для продолжения уже не осталось смысла.

Подумав, я опрокинул последнюю порцию коньяка и перебросил тяжелеющее тело на кровать.

Телефон оживал еще несколько раз, раскидывал себя недобрые отсветы.

Но это было уже во сне и меня не волновало.