Читать книгу Вальс-бостон. Вперед и вперед - Виктор Улин - Страница 8

– орал Арсен, дробя блатными аккордами и без того разбитые клавиши.

Я стоял у окна и смотрел вниз на тополь, не обращая внимания. Люда слегка опаздывала против обыкновения, Рая тоже опаздывала – по обыкновению и даже не слегка. Галя молчала рядом со мной, тоже глядя куда-то за окно.

Арсен прокричал одно и то же раз пятнадцать, поскольку сумел придумать лишь две строчки и, оглохнув от самого себя, удалился курить.

– Спой про вальс-бостон! – попросил я.

– А тебе не надоело? – Галины плечи вспыхнули легким румянцем. – Каждый раз одно и то же? Может, что-нибудь новое? Я ведь много разных песен знаю, только здесь вот долго не собралась для тебя спеть…

При неожиданно вырвавшихся словах «для тебя» она покраснела уже по-настоящему.

– Не надо других. «Вальс-бостон» и только он. Без него никак.

Галя ответила взглядом, полным странной, удивившей и испугавшей меня благодарности.

Тонкий голос взвивался, дрожа с нескрываемой страстью.

Неужели в самом деле оказалась права болтушка Рая? – с непонятным чувством думал я. – Неужели в меня еще можно влюбиться?

Спасая меня от ненужных мыслей, в зале появилась Люда. Викстан куда-то запропастился, и мы принялись спешно разминаться, пока он не выгнал на сцену – я опять держал на подоконнике Людину ногу, и с каждым наклоном ее тело источало волну французского аромата.

– …Шанель номер пять, – подкравшийся сзади Арсен шумно повел носом. – Даже пять с половиной.

– «Кристиан Диор», – зачем-то поправил я. – Мал ты еще в женских тонкостях разбираться.

Арсен похабно гоготнул.

Я отпустил теплое Людино колено, не спеша поднял руку и молниеносным движением щелкнул его по носу. Как научил меня все тот же Вовка Старицын, набравшись опыта у какого-то бывшего зэка: как всякий порядочный интеллигент, он питал нездоровую страсть к подобным знакомствам. При внешней безобидности удар был очень жестким; при желании можно было даже пустить кровь. Я хлестнул вполсилы, но Арсен согнулся – и, держась за нос, с воем отскочил.

– Это тебе для лучшей идентификации запахов, щенок, – пояснил я вслед.

Люда усмехнулась.

– Так я угадал? Диор?

– Он самый, – она кивнула, по-кошачьи вспрыгнула на подоконник. – У тебя, я вижу, богатый опыт по этой части.

И захихикала, болтая ногами. Я хмыкнул, с трудом удерживая взгляд, которому хотелось гладить и гладить бедра, оголившиеся из-под юбки.

Наконец примчался Викстан, сграбастал неизменного Андрея и уволок за собой в костюмерную: видимо, сообразил, что эта репетиция – последняя перед первым из череды запланированных концертов, и стоит позаботиться о сценической одежде.

Вдвоем они притащили ворох разноцветных платьев и сугроб шуршащих нижних юбок для партнерш. Для нас были найдены три одинаковых отвратительных комбинезона из блестящей ткани серого цвета с желтыми пятнами на коленках: кто-то из предшественников чересчур усердно отрабатывал мазурочную обводку на свеженатертом полу.

– Все наверх! – скомандовал Викстан. – Надо примерить – обменять, если что не подойдет, пока костюмерная не закрылась.

Первыми стали примерять костюмы девушки.

Спрятались все трое за занавеской – там, толкаясь и хихикая, стянули свои купальники, а потом одна за другой выплыли в красивых платьях для вальса – белых с блестящими разводами на груди.

– Так, – Викстан хмыкнул, склонив голову. – Вроде бы неплохо.

Галя выглядела невестой, собравшейся на первую встречу с женихом. Люду рассмотреть я не успел, потому что Рая, загораживая всех, закружилась по классу, едва не падая в разлетевшихся юбках и сверкая голыми ногами – которые я тысячу раз видел и так и сяк, но которые вдруг показались очень женственными, мелькнув из-под классического платья.

– Это-то что?! – взревел наш руководитель. – Что это – я тебя спрашиваю, Рая?!!

– А что? – она уставилась непонимающе.

– Юбку подними!

– Пожалуйста, – девчонка состроила неприличную гримасу. – Смотрите, мне не жалко.

И двумя руками задрала платье, давая всем рассмотреть свои трусы – широкие и белые, в крупный голубой горошек.

– Что у тебя там?!

– Трусы.

– Сам вижу… А какие трусы?!

– похабно продекламировала Рая, имитируя детскую речь.

– Показала уже! – заорал Викстан. – Ты еще в цветочек надень! И сразу до колен! Чтоб все зрители только ими и любовались!

– А что? – она повела крепкими плечами. – Если скажете, Виктор Станиславыч, я могу вообще без трусов прийти…

– Я т-тебе дам «без трусов»!!!..

Викстан захлебнулся словами, приняв непристойную угрозу всерьез.

Выходка ее была такой внезапной, что даже Арсен молчал, как столб.

– Купи себе узкие, две пары. Белые для вальса, черные для латины, ясно?! Денег тебе дать?

– А дайте, – нагло хмыкнула Рая. – Только предупреждаю сразу: на сдачу я себе мороженого возьму.

– Остальных тоже касается, – продолжал Викстан, взяв себя за подтяжки.

– У меня сегодня как раз черные, на ваш вкус, – криво усмехнулась Люда. – Показать?

Галя молча покраснела всем телом – казалось, из голых плеч ее вот-вот брызнут слезы.

– Ладно… – Викстан махнул рукой. – Снимайте эти платья, надевайте форму – и на сцену репетировать.

– А… латину мерять они не будут? – спросил я.

– А что ее мерять? – он пожал плечами. – Латина и есть латина. Как будет сидеть, никакой роли. Пусть теперь парни переодеваются, на них посмотрим…

Будучи надетым, комбинезон оказался еще непригляднее. Рост мне подошел, но рукава свисали.

– Он что – на питекантропа пошит? Или на шимпанзе? – я стоял перед зеркалом, разглядывая свою фигуру. – И это я – Юрий Никифоров! Боже, до чего я докатился…

Краем глаза я отметил, как уставились на меня девицы, и продолжал нагнетать пафос:

– Я когда-то выступал во фраке. Во фра-ке! А теперь вот этот мышиный комбез…

Выпростав пальцы, я сделал резкий жест. Арсен отпрянул подальше, хотя в этот момент я меньше всего думал именно о нем.

– Без фрака хорош, – сухо констатировал Викстан. – Девочки, быстро укоротите ему рукава, а то он на Пьеро похож.

Прежде, чем Люда поднялась, около меня оказалась Галя и, осторожно прикасаясь тонкими пальцами, принялась подгибать на мне серую ткань.

– Стоило бы всю программу хоть раз в костюмах прогнать, – сказал я, не в силах сдержаться, хотя и понимал бесполезность советов. – А, Виктор Станиславович?

– Зачем? – спросил он на удивление спокойно.

– Для привыкания. Одно дело держать партнершу в купальнике, другое – в платье с пачками. Объем увеличивается, возникает инерция при повороте и так далее…

– Лишнее, – отрубил Викстан, обретая привычный тон. – Костюмы дорогие, трепать лишний раз незачем.

– Как прикажете, товарищ майор, – я иронически пожал плечами. – Вы командир, вам видней.

– Да, я!!! – заводясь с пол-оборота, окрысился он и для верности влепил печаткой в подоконник.

Видимо, она была сделана не из золота, а из легированной стали, если до сих пор не сплющилась в лепешку.

– И порядки тут мои! Не нравится – не держу!

Я молча отвернулся.

Репетиция началась с самбы. Сидя в зале рядом с Людой, я анализировал работу Раи и Андрея.

Андрей вроде бы все делал правильно, но как-то вызывающе грубо, точно стеснялся проявить к партнерше необходимую в любом танце каплю сценической нежности. На алемане – то есть при молниеносном повороте под рукой – он дернул ее так, что та едва не упала со своих ненужно высоких каблуков. На ногах Рая все-таки удержалась, но потом замешкалась и опоздала с выходом в следующий чек: по всему было ясно, что она думает о чем-то своем, отключившись от танца. Кое-как закончив связку, Андрей со злостью рванул девчонку вперед, пытаясь догнать музыку и правильно совершить очередность шагов бото-фого. Не попадая в такт, она очнулась и неожиданно пнула партнера под колено. Тот в долгу не остался и, с грехом пополам выйдя на ужасную по своей уродливости вольту, оттолкнул ее от себя. Рая выдернула руку, ударила его кулаком и спрыгнула со сцены. Викстан не успел рта раскрыть, как она выбежала из зала, цепляясь юбкой за обшарпанные подлокотники кресел.

Магнитофон бесстрастно гнал мелодию и Андрей топтался один, продолжая композицию с воображаемой партнершей после того, как из-за своей дурости лишился реальной. Причем теперь в его движениях появилась та неуловимая грация, которой недоставало в паре.

Викстан молчал – видимо, он растерялся от Раиной выходки и еще не придумал, как отреагировать и не уронить при том своего лица. Скорее всего, рассчитывал, что девчонка посидит в классе, успокоится и вернется обратно без слов.

Медленный вальс показался нам скучнее самой скуки.

– Виктор Станиславович, – опять взмолилась Люда. – Давайте заменим этот танец, а?

– Чем, например? – холодно осведомился тот.

– Танго, – опять не выдержал я.

– Танго?! – Викстан взвился, не сразу найдя подтяжки. – Какое еще вам танго? Издеваешься?

Перед финальным вальсом обнаружилось, что Рая так и не появилась в зале.

– Сходи за ней, – приказал Викстан Андрею. – И приведи из класса сюда.

– Не найдет, – сообщил Арсен, когда тот удалился. – Райка домой убежала – они же перегрызлись по самое нехочу.

– Нееееет! Это выше моих сил!!!! – взвыл руководитель, крутя печатку так, будто хотел отвинтить себе палец. – Это не ансамбль. Это… это…

Он захлебнулся междометиями, не найдя нужных слов.

Тащить аппаратуру наверх пришлось Арсену.

* * *

На улицу мы спустились втроем – вместе с Галей.

Как-то само собой вышло что так втроем дошли до трамвая, потом втроем же пересели на автобус.

Мы, как всегда, ехали рядышком с Людой: она у окна, я в проходе – Галя устроилась впереди нас.

Видно, ей по пути, – думал я, с легким раздражением ощущая ее присутствие в моем личном пространстве, которое было занято лишь Людой. – Сейчас она выйдет, и мы останемся вдвоем. Сейчас, или на следующей – лишь бы поскорее…

Но автобус катил по городу квартал за кварталом, вот уже обогнул старый сквер дореволюционных времен и замедлился перед Людиной остановкой – а Галя все не выходила и не выходила.

– Тебя проводить до дома? – стараясь не замечать Галю, по традиции спросил я у Люды.

В тот момент, когда она, сладостно касаясь ногами моих коленок, уже выбиралась со своего места.

Неопределенно улыбнувшись, она пожала плечами.

Душа моя вздрогнула, вспенилась неожиданным счастьем. Она не ответила обычного «слишком». Значит, все было возможным – наверняка все, если только не давить сразу и до упора.

– Будь здоров, Людик! – я улыбнулся. – И не опоздай в субботу на концерт!

Люда хихикнула и быстро прошагала к выходу.

– Проводи меня, а? – быстро обернувшись через спинку, проговорила Галя, когда автобус тронулся и оставил Люду за синеющим окном.

– А тебе куда? Дальше?

– Не совсем… – Галя порозовела.– Точнее совсем нет. В другую сторону.

И замолчала, отвернувшись от меня и рисуя пальцем по стеклу.

А во мне клокотало счастье, глухое к чьим-то невысказанным переживаниям.

Люда не произнесла привычных слов, она просто пожала плечами.

Значит, все оставалось впереди. Все вообще оставалось впереди. И я был великодушно щедр.

И вполне мог доставить Гале маленькую невинную радость.

Мы вышли на следующей остановке, перебежали улицу и сели на автобус в обратную сторону.

* * *

Ехать оказалось долго – фактически в другой конец города. Когда мы выбрались из душного салона, воздух загустел почти ночным синим желе.

По-прежнему глядя в сторону, Галя отчаянно взяла меня под руку. Она шагала, крепко держась за мой локоть и сквозь тонкое летнее платьице меня обжигал розовый жар ее тела. Время от времени, будто споткнувшись, она прижималась ко мне бедром – и я невольно отстранялся, испуганный дрожью, которую доставляло мне ее нечаянное прикосновение.

Сомнения рассеялись: болтушка Рая была права на все сто процентов.

Мы миновали надвинутые друг на друга кварталы, темные от лип. Они расцвели в этом году очень рано и теперь пьяно шуршали листвой, будто спешили раздеться, и роняли на нас капельки нектара.

Наконец мы нырнули в сводчатую и очень длинную подворотню, которая вышла во двор перед невысоким и тоже очень длинным домом.

– Пришли… – Галя наконец посмотрела на меня. – На втором этаже у самого угла окно зеленое видишь? Рядом не горят – это наша с мамой квартира.

Рядом с зеленым темнели три окна.

– Может, зайдем… – отчаянно вжимаясь в меня всем боком, предложила Галя. – Чайку выпьем?

Я молча глядел на темные окна.

Которые одновременно и звали, и обещали, и от чего-то предостерегали. Хотя все-таки сильнее всего именно обещали – словно у меня двадцатисемилетнего еще осталось в жизни нечто, что можно пообещать и чем можно заманить куда угодно.

– Мама у меня в больнице работает, сегодня у нее ночное дежурство…

Галин голос, вибрируя, сделался еле слышным.

Я почувствовал, как в темноте ее окатывает жаркая волна.

– …Дома нету никого… и не будет. До самого утра.

От последних слов Галя едва не вспыхнула одним сплошным факелом.

Ветер шуршал, разворачивая сумрачное покрывало и прибивал к асфальту липовый дурман, который струился во двор через трубу подворотни.

Я обернулся к девушке – она стояла, запрокинув ко мне облитое внезапной бледностью лицо. Глаза сделались черными провалами, а родинка на губе поблекла, затушеванная полумраком – и запах, маслянистый аромат Казанлыкской долины, тек снизу вверх умоляющей волной.

Я знал с абсолютной точностью, что могу сейчас подняться – подняться, чтобы сделать с нею что угодно. С любой женщиной, предлагающейся отдаться, я бы поступил так, без раздумий и колебаний.