Читать книгу Матрос - Виктор Улин - Страница 2

По двору постоянно проходили разные люди. Котенок никому не доверял и прятался при малейшей опасности.

Но однажды попался. Было тепло и, разморенный весенним солнышком, он уснул прямо в мягкой, почти по-летнему густой траве. И во сне почувствовал, поднимается в воздух. Когда-то давно, в прежней жизни его носила мама-кошка, ласково взяв зубами за загривок. Сейчас его схватили снизу поперек живота, очень жестко и неосторожно.

Он мгновенно проснулся и запищал, суча маленькими лапками, и даже попытался царапаться тоненькими, как иголочки, коготками, потому что ему не понравилось вторжение в свою жизнь.

На это не обратили внимания.

Просто затолкали в какое-то темное качающееся пространство.

* * *

– Ну зачем он тебе? – увещевала бабушка маленькую внучку. – Ты же все равно поиграешь и бросишь. Как черепаху…

Девочка, надув губки, упрямо пихала царапающегося котенка в корзинку.

– Или замучишь, как хомяка… Или перекормишь до смерти, как того воробья с больным крылышком… Спал он на травке и пусть бы спал. К нему мама скоро должна прийти. Молочком кормить. Увидит – нет сыночка, расстроится, будет искать его везде… ну сама подумай, разве это хорошо?

Внучка молчала, шагая впереди.

– Ну ладно, – вздохнула бабушка. – Все равно в сад едем, возьмем с собой. Пусть там живет.

* * *

Котенок сидел ни жив и не мертв, и слушал незнакомую речь людей. Его куда-то несли, переговариваясь на ходу. Потом раздалось множество голосов, и корзинка с резким стуком остановилась. Но продолжала качаться.

Отовсюду пахло железом, краской, машинным маслом и еще чем-то непонятным.

И вдруг раздался страшный вой, потом еще более жуткий грохот, скрежет, откуда-то повеяло едким дымом, и все вокруг, закачавшись еще сильнее, стало разворачиваться.

* * *

Дачный паром, стуча старым дизелем и растягивая низко над водой широкую дымную ленту светло-синего цвета, не спеша утюжил речную стремнину.

Примостив боком рюкзак с рассадой, бабушка, сидела на серой скамейке– рундуке. Внучка стояла рядом. По дороге к переправе ей удалось поймать вялую весеннюю бабочку. Сейчас, стиснув добычу в кулаке, девочка расправляла дрожащие крылья, желая увидеть их цвет. Бабочка сопротивлялась, предчувствуя близкую кончину. Наконец девочке удалось перебороть маленькое упрямое создание, и лимонное крылышко сверкнуло под солнцем. И тут же, оторванное, осталось в пальцах. Потеряв интерес, девочка бросила свою жертву за борт.

Жалостливым взглядом бабушка проводила мучительный полет изуродованного насекомого – хлопая тремя оставшимися крыльями, переворачиваясь и не имея сил набрать высоту, бабочка упала в воду. И еще некоторое время судорожным желтым огоньком трепетала на поверхности, пытаясь продлить свою жизнь. Потом ее захлестнуло волной.

Внучка брезгливо махала рукой, стряхивая прилипшее мертвое крылышко.

Корзинка, где вместе с куклами и тряпками сидел полуживой от страха котенок, стояла на палубе. Воровато оглянувшись, бабушка медленно наклонилась, не сводя глаз с внучки ощупью схватила теплое дрожащее тельце. Вытащила котенка и быстро сунула его подальше.

Котенок мгновенно сориентировался и метнулся прочь на разъезжающихся лапках. Обежал скамью и, найдя какое-то отверстие в перегородке, юркнул туда.

Внучка ничего не заметила. Бабушка решила, что потом скажет, будто бы котенок сам сбежал в суматохе.

Паром быстро пересек неширокую реку и с хрустом причалил к пологому глинистому берегу. Шумя и стуча пожитками, садоводы поспешили на выход.

Девочка подняла корзинку и пошла вперед всех. О котенке она даже не вспомнила.

* * *

До самого вечера он просидел внутри дощатого рундука, страшно скрипящего под грузом пассажиров. Временами природное кошачье любопытство пересиливало страх, он осторожно подбирался к дырке, высовывал мордочку наружу и озирался черными круглыми глазками.

Кругом было шумно и суетливо. Постоянно топтались огромные ноги, громоздились сумки, корзины и какие-то доски, временами раздавался вой сирены, грохотал дизель, страшно стреляя сизым дымом.

И котенок прятался обратно, решив что новый мир пока еще не для него.

* * *

Когда весеннее солнце, нехотя краснея, начала склоняться к горизонту, паром высадил последних пассажиров. Еще раз дал сирену, потом повернул против течения и, с усилием преодолевая сопротивление быстрой реки, медленно пополз к небольшой речной гавани.

Паромщик, то есть капитан – он же рулевой, штурман, моторист и так далее – весело напевал песню про то, как летели в реку самураи под напором стали и огня. Единственный член команды – толстая-претолстая кондукторша – уже подсчитала выручку и оформила ведомость. Теперь, чтоб не терять времени по прибытии, она зачерпнула воды из-за борта и, вооружившись флотской веревочной шваброй, принялась мыть палубу.

Умиротворенно стучал старый дизель, дым тонким шлейфом ложился на вечерний фарватер, провожая паром на ночлег.