Читать книгу Незабудки - Виктор Улин - Страница 14

Слово «искра божья» я употребляю по инерции, следуя укоренившемуся просторечию и не вкладывая абсолютно никакого смысла.

Да, абсолютно никакого.

Тот же смысл я мог бы передать и словами «уголек дьявола» или «коготок сатаны».

Дело в том, что я был атеистом.

Атеистом полным и убежденным, до мозга костей.

Не просто не задумывающимся о боге или не считающим его существование важным для себя.

Я был активно неверующим.

Я считал, что никакого бога не должно быть. Поскольку просто не мог представить себе, что мною – мною, умным и начитанным, обладающим массой талантов и видящим мир иначе, нежели простые люди – что таким мною может управлять какая-то медузоподобная сверхъестественная сила.

Хотя мама моя была по-простому набожна, ходила в церковь и верила в бога – но даже она не смогла внушить мне веру.

Едва подросши и оглянувшись вокруг, я убедился, что бога нет.

О каком боге могла идти речь, если я, маленький и безгрешный – пока безгрешный – был вынужден с раннего детства терпеть упреки отца, волочить его пьяного из пивной и так далее… И исправно подставлять зад под его ремень.

Все это не укладывалось в рамки. Представлялось вопиюще несправедливым, уничтожая саму возможность поверить в «доброго боженьку» на небесах, который следил бы сверху за беззакониями на земле.

Должен был следить, чтобы люди не обижали друг друга. Но я не имел защиты даже от своего живодера отца.

А если же бог в самом деле существовал, все видел, но не шевелил пальцем для моего спасения, считая эти унижения обязательными для меня – то тогда на черта и к каким псам мне требовался такой бог!

Если богу было плевать на меня, то в равной степени и мне было плевать на бога.

Я не говорил о своем неверии маме. Это слишком бы ее огорчило, а она во мне души не чаяла. И веру в бога считала одним из атрибутов нормального порядочного человека.

Но с сестрой мы как-то раз заговорили на неудобную для меня тему. Она пыталась внушить прописные истины о высшем добре, и так далее.

Наш спор дошел до такой степени, что я демонстративно плюнул в небо, чтобы показать свое пренебрежение к выдуманному людьми богу.

Сказав перед этим:

– Если бог накажет меня, то я в него поверю. А если нет, значит его либо не существует, либо он бесхребетен, как поросячий хвост. И мне он просто не нужен.

Сестра даже не успела ничего возразить – я плюнул вверх и тут же отскочил в сторону.

Разумеется, никакого бога в природе не обнаружилось.

Потому что мой богохульственный плевок спокойно возвратился на землю. Не отклонившись на обратном пути и не поразив меня. Зато едва не попав в мою набожную сестру.

Ей это ничего не доказало.

И меня ни в чем не утвердило: я и так был убежденным безбожником.

Просто больше мы не стали спорить на религиозные темы.

Позже, уже в отроческом состоянии, я стал читать библию – эту книгу, в которой верующие видели и великую тайну и ответы на все вопросы бытия.

Я читал ее как обычную книгу. Не видя божественных загадок, внимал лишь бесконечным кровавым разборкам доисторических народов.

Я изучал библию исправнее, чем послушник в монахи, однако чтение возымело полностью обратное действие.

Если окружающие твердили о божьих заповедях, христианской морали и прочей нравственной шелухе, то я нашел там свод ханжеских законов, нарушавшихся на каждом шагу.

Единственную мораль, которую я вынес, прочитав священную книгу европейских народов, стал вывод об отсутствии всякой морали.

Добродетель, преподносимая богом, отличалась однобокостью. Богоизбранному народу было положено выполнять заповеди по отношению к единоверцам. А ко всем другим сам бог велел вероломство и коварство.

Чего стоила одна история с Самсоном!

Хотя с общечеловеческой точки зрения филистимляне были ни чем не хуже иудеев, с ними воевавших.

Тоже имели по две руки и две ноги и тоже хотели жить.

Но бог покровительствовал иудеям, объявив остальных вне закона.

Вообще по мере чтения библии во мне возрастала неприязнь к евреям: за что спрашивается, этот народ был так возвеличен? Настолько, что по сю пору евреи живут лучше всех остальных? Чем они отличались от других?

Ничем абсолютно.

И если несуществующий бог объявил евреев высшей нацией – то с тем же успехом может объявить свой народ избранным любой человек.

Потому что если бога нет – а его в самом деле нет – то его роль способен принять каждый из нас.

А еще позже я понял, что официальная христианская религия служила одной из цепей, накинутых обществом на человека. Для удержания его в рамках. Поскольку человеком взнузданным и загнанным в стойло управлять легче, нежели ни во что не верящим.

И я стал не просто неверующим. Я активно возненавидел христианство как носитель лживой морали. Я ненавидел сам дух церквей, прогнившие заповеди, идиотское поклонение распятому мертвецу.

Поняв, что подносимая единственно верной христианская мораль является ложной, я пришел к замечательному выводу: никакой морали нет вообще.

Ее выдумали попы, политики, учителя и прочие уроды, чье занятие заключается в подавлении свободных личностей – чтобы легче погонять стадо идиотов.