Читать книгу Столько зарабатывать нельзя. Переработанный вариант моей книги «Проверка золотом» - Виктор Ватрак - Страница 16

На четвертые сутки пути Кербиева охватила тянущая душу безысходность. Вспомнились читанные-перечитанные рассказы Джека Лондона, его реалистичные описания белого безмолвия. Невозможно передать словами состояние человека, который сидит в тесной кабине десять часов в тулупе, унтах и тупо смотрит на ползущие по снежной целине трактора. Через четыре часа начинается боль в коленях, хочется немедленно выпрямить ноги. Еще через пару часов к коленям подключается спина. К концу дня мышечная боль переходит в головную, которая из без того раскалывается от натужного рева тракторных моторов.

– Авдеич, как, по-твоему, сколько километров еще осталось?

– Не спрашивай так, Виктор Сергеевич. На Колымских трассах предполагают сколько ночевок осталось до конца пути. Так вот, не знаю я. Ты же погоду чуешь?

Кербиев покрутил носом, посмотрел по сторонам, ничего не почуял, но слова Авдеича его встревожили. Похоже, что погода, и правда, менялась. Подул ветерок, который моментально проник в кабину, и от этого стали мерзнуть ноги. Снаружи тоже похолодало, хотя столбик спирта в термометре пополз вверх к тридцати градусам. У северян в ходу термин «жесткость погоды». Если скорость ветра умножить на два и прибавить к температуре воздуха, это и будет жесткостью. При скорости ветра 15 метров в секунду и наружной температуре 30 градусов жёсткость погоды будет равна шестидесяти баллам. Кербиев в задумчивости ответил: «Ветерок почувствовал, жесткость сейчас вверх поползет. Кстати, я термин „жесткость погоды“ понял, когда стал посещать парилку. Сидишь себе при 90 градусах и балдеешь. А стоит веничком махнуть, воздух раскаленный тронуть с места, и он ошпаривает. Так и мороз обжигает. На улице штиль – ты терпишь, а стоит боженьке по морозцу „веничком махнуть“, и холод заберется во все неплотности твоей одежды». Авдеич улыбнулся и кивнул головой: «Хорошо сказал».

Ветер принес еще одну проблему: утро начиналось с откапывания машин. Тут все пятнадцать человек, включая председателя, брали в руки лопаты и в течение часа занимались физзарядкой. После второго откапывания он задал водителю мучивший его вопрос:

– Авдеич, вот мы проложим зимник, а его опять заметет. И что на обратном пути делать будем?

– Да то же самое, что и сейчас: лопаты в руки и вперед. Нас пятеро, да ты шестой – это сила. Бывало, и вчетвером управлялись.

Не обошлось и без нервотрепки. В один из моментов Авдеич остановился и достал карту, чтобы уточнить дальнейший маршрут по одному ему известным ориентирам. Постояли минуты три, не больше, и поехали, повернув чуть левее. Через некоторое время Авдеич сказал: «Стреляют, что ли? И Колька отстал. Тормозить надо». Остановились, прислушались. Снова раздался выстрел. Авдеич с председателем выпрыгнули из машины. Вся колонна стояла и народ гуськом тянулся к последней машине. Они присоединились и дошли до бытовки, дверь которой была открыта нараспашку, а в проеме стоял Серега с «тулкой» 12-го калибра. Оказалось, что во время короткой остановки один из пассажиров бытовки решил выскочить на улицу «по-большому», да не успел, колонна тронулась раньше, а за пургой последняя машина его и не приметила. Мужики в бытовке загоношились, начали кричать, стучать, но все было бес толку. Тут Сереге и пришла идея взять в руки ружье. Четверка добровольцев, не дожидаясь команды, отправилась на поиски страдальца. Оставалось надеяться, что у парня крепкие нервы и сильная уверенность в товарищах. Так и получилось. Колонна успела уйти почти на километр, так показалось группе поиска, и минут через десять они чуть ли не лоб в лоб столкнулись с Генкой Новожиловым, уныло бредущим по уже еле различимой колее. На обратном пути пятерка человек уже не различала колею, но впереди всеми фарами светили грузовики, а Санек, водитель КрАЗ «а крутил ручку небольшой, но отвратительно громкой сирены. Обошлось, но выводы сделали.