Читать книгу Ветер полуночных снов - Виктор Вержбицкий - Страница 3

В России идёт третий месяц осени… Деревья на улицах стоят голые, укрытые снизу плотным одеялом из опавших листьев. На улицах Ростова-на-Дону солнце уже начинает скатываться книзу. Погода за последние дни уверенно напоминала, что лето вернётся ещё не скоро, хотя дождей в последнее время не было, но людям уже было невозможно не утепляться.

Времени было где-то пять или шесть часов вечера, когда на вокзале послышался гул стучащих металлических колёс. Из столицы прибыл скорый поезд и остановился на вокзале. Толпы людей суетливо выходили из вагонов, спеша по своим делам, проходя через массивное серое здание вокзала, по длинным переходам. Из вагона номер три вышел молодой мужчина, и поспешил к подземному выходу в город.

На вид ему было: двадцать пять или тридцать лет, ростом выше среднего, худощавый, тёмно-русый, одетый в бежевое пальто, тёмные брюки и потрескавшиеся от износа ботинки из коричневого кожзама. На голове он не носил ничего, кроме торчащих средней длины волос и трёхдневной щетины. В левой руке он нёс чёрный дипломат, и если бы какой-нибудь прохожий посмотрел бы ему в лицо, то увидел бы в ответ презрительно задранный нос, как будто перед ним идёт «новый русский» или кто-то ещё повыше.

Проходя через широкие стеклянные двери перехода, он остановился, чтобы сверить время. Мужчина задрал левый рукав пальто и посмотрел сначала на табло вверху, а затем на свои простецкие коричневые часы. Они отставали по времени на две минуты. На табло высвечивалось одиннадцатое ноября двухтысячного года, половина седьмого вечера.

Всего месяц назад Алфёрову присудили Нобелевскую премию по физике за открытие мобильной связи, но нашего человека такие вопросы не волновали. Он поймал первое такси, которое увидел и приказал отвезти его на улицу Шеболдаева, к дому восемнадцать.

Прибыв к дому около без четверти восемь, он расплатился с таксистом, пройдя затем к крайней левой двери старой пятиэтажки. В подъезде ему сразу стало поуютнее, чем на плохо освещённой улице, пока он не позвонил в дверь на четвёртом этаже.

Примерно через полминуты щёлкнул дверной замок, и в освещённом проходе показалась тощая фигура маленькой женщины болезненного вида. Она посмотрела на него своими сонными серыми глазами, и её рот растянулся в вороватой улыбке:

– Толик! Давай, проходи!

Мужчина зашёл в квартиру со слегка недовольным видом,

вероятно, ему не понравилось, что его важность принизили таким простым приветствием. Он поставил свой дипломат на тумбочку в коридоре, снял пальто и серый вязаный шарф, повесив всё на длинную вешалку из крючков, затем он разулся и сказал ей:

– Для тебя я Анатолий Дмитриевич, Катерина, не забывай, с кем ты имеешь дело!

– Ох, да ладно вам! – ответила ему женщина, со слегка страдальческим выражением. – Простите меня, бестолковую! Я знаю, какие шишки вас послали оттуда… Мне иногда даже думать страшно, что они могут залететь ко мне сюда, и меня тогда точно инфаркт схватит!

Он презрительно рассмеялся и посмотрел на неё сверху вниз, на эту маленькую хитрую женщину с широким пучком выкрашенных красных волос, одетую в махровый халат жёлтого цвета, на котором были нарисованы, то ли цветы, то ли конопляная трава, тут уж чёрт знает…

– Давай, налей мне чего-нибудь выпить, а ещё лучше, если у тебя появились хорошие новости для меня… Например, что ты нашла нам новых клиентов для моих подарочков, которые я привёз из Москвы…

– Ты имеешь в виду то, что в чемодане? На них у меня всегда хватало спроса, зуб тебе дам. А сегодня, часов в одиннадцать, ко мне новый клиент зайти обещался. Ты его скоро сам увидишь, проходи пока на кухню, я тебе налью чаю с блинчиками.

– Вот это – хорошее дело! – довольно заключил он.

Анатолий прошёл по узкому коридору в кухню, уселся на простенький табурет, оперевшись руками на стол, и уставился в телевизор, где на каком-то музыкальном канале плясал забавный беззубый парень, напевая что-то вроде: «Очумели лётные дождись…» или «Отшумели летние дожди…».

Екатерина Тарасовна засунула тарелку с блинами в микроволновку и быстро состряпала Анатолию чай из пакетика в белую, в красный горошек кружку. Затем, она села на такую же табуретку, сбоку от него, и стала смотреть, как он жадно уплетает блины, неприлично прихлёбывая чаем.

Неожиданно, из дальнего угла коридора раздался звонок в дверь. От этого звука фальшивого соловья, мужчину так передёрнуло, что он прокусил себе нижнюю губу.

– Не беспокойся! Это, наверное, мой клиент пожаловал, я пока схожу, открою… – ответила ему привычным невозмутимым голосом, Екатерина Тарасовна.

– Да уж, сходи открой! – проворчал ей Анатолий.

Через полминуты, она возвращается на кухню, затем вслед за ней заходит молодой человек, ростом под метр восемьдесят, лет примерно: от двадцати семи до тридцати, брюнет с карими глазами.

Одежду он таким же образом оставил в коридоре, поэтому он был одет в один тёмно-серый свитер, тёмно-синие узкие джинсы, а на ногах снизу торчали чёрные носки.

– Проходи, Марк, проходи! Усаживайся здесь, поудобнее – суетилась перед гостем женщина.

– Благодарю! Наконец-то, мы встретились, я много слышал про вас от друзей, Екатерина Бачей, если не ошибаюсь?

– Да перестань ты, красавец! Зови меня просто – тётя Катя. Тебе налить чего-нибудь, может быть, ты голодный?

Тут слово резко взял Анатолий Скворцов:

– Отстань ты от него, дура старая, я хочу лично показать ему свою «Марию Ивановну», которая, как нам говорили, так вставляет, что с ней ни один каннабис не сравнится!

Он резко встал из-за стола, взял с пола свой дипломат и раскрыл его на кухонной стойке. Внутри лежали, упакованные целлофаном, бруски курительной дури, да ещё и в верхнем отделе лежали ампулы, наполненные тёмной жидкостью.

– Это гордость нашего столичного производства! Мы её будем по всей России продавать. Качество – высший сорт, конкуренции с ней не будет нигде, здесь на юге… – стал рекламно распыляться прибывший из Москвы курьер.

– Попробуй её здесь сам и посмотри, как она вставляет! Давай, дарю тебе одну затяжку бесплатно!

– Я пойду принесу свои приборы из комнаты. – быстро вставила Екатерина Бачей.

– Конечно, с удовольствием! – ответил ему молодой гость. – Но, я только в первый раз у вас затариваюсь, поэтому хочу быть спокойным, что я буду сотрудничать с людьми, которые знают, что они продают, а значит первую затяжку я уступлю вам…

Анатолий сам был не прочь отщипнуть немного от товара, его московские хозяева были далеко, так что такая идея ему даже понравилась.

– Я согласен! Сейчас увидишь, мужик, всё будет пучком! – со столичной понтовитостью, заявил он Марку.

Тётя Катя возвратилась на кухню, в руках она принесла все необходимые для наркоманского ремесла приборы и разместила их на кухонном столе. Затем, за дело принялся Анатолий Скворцов… Он отчекрыжил один брусок хозяйского товара и принялся химичить с ним на столе. Когда содержимое было наконец готово, он сел за стол и принялся вдыхать свой дьявольский фимиам.

Перед глазами всё пространство вокруг него стало плыть, мозг как будто начал отключаться. Голоса рядом стоящих людей стали тяжёлыми и медленными, казалось, будто магнитофон зажевал кассету…

Анатолий сообразил, что перегнул с первой затяжкой, с непривычки, но он был уже не здесь… Перед глазами быстро проносились звёзды, море, появлялись и исчезали странные существа. Потом ему показалось, что он проснулся… Он посмотрел на свои наручные часы, на них было полпервого ночи.

Неожиданно, у него появилось тревожное ощущение… Анатолий Скворцов быстро поднял глаза и увидел перед собой лицо. Где-то он его уже видел…

Глаза на этом лице светились беспощадным хищническим блеском. Кожа этого существа была какого-то прозрачного серого цвета. Глаза, эти жуткие глаза были налиты кровью, но радужная оболочка у них источала жёлтое сияние, как у совы или волка… Эти глаза будто насквозь буравили его мозг, было ощущение, что он слышит в голове голос, говорящий с ним:

– Сдавайся! Ты уже никуда отсюда не убежишь! Я раздеру тебе глотку своими зубами!

– Не-е-е-т! – завопил Анатолий и резко выскочил из-за стола.

Он быстро побежал прочь из кухни, но неожиданно споткнулся ногой об странное препятствие. Мужчина рухнул на пол, как мешок с картошкой. Руки пытались за что-нибудь зацепиться, а по позвоночнику бил холод. Скворцов посмотрел на пол, и сердце его стало бешено стучать от увиденного…

Его деловая партнёрша, с которой он собирался продавать наркоту, лежала на полу, перекрывая своим телом коридор. Поза её очень мало казалась естественной, потому что странно вывернутая назад шея была разорвана, а из раны сочилась кровь. Правой рукой она, как будто, пыталась открыть дверь, потому что её рука висела, как раз, на ручке двери, и пальцы на ней выглядели так, словно по ним ударили тяжёлым молотом. Глаза женщины безучастно смотрели в конец коридора, рядом с ними валялись её зубы, выпавшие изо рта, вероятно, это были зубные протезы Катерины.

Анатолий больше не мог, ни сдвинуться с места, ни заорать и позвать на помощь, его голос упал куда-то далеко вниз… Он просто валялся на полу, как будто парализованный каким-то неизвестным ядом.

Он увидел, как серая фигура поднялась из-за стола, как лицо этой твари скривилось в торжествующую ухмылку, когда его одной рукой подняли с пола за глотку… Как челюсти существа раздвинулись, подобно змее, и длинные острые зубы вонзились ему в шею.

Дальше был только холод, только темнота. Больше Анатолий ничего не видел…