Читать книгу Россия и Европа – игра без поддавков - Виктор Викторович Зайцев - Страница 4

– Как могли наши шпионы проморгать подобное? Не слишком ли много мы им платим? –Язвительность императрицы сочилась ледяным спокойствием. Все присутствующие на совещании поёжились, понимая опасность такого поведения Екатерины.

– Что молчите? Вся Европа движется на Петербург, сможем ли мы защитить город? – Вопрос повис в воздухе. Наконец, Григорий Александрович Потёмкин, сделал шаг вперёд, выдвигаясь из шеренги молчащих чиновников.

– Разреши, матушка? – И, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. – Гвардия и три полка приданных войск полностью вооружены новыми ружьями и миномётами. Все войска уже подняты и ожидают приказа к маршу. Предлагаю отдать их под командование графа Суворова Александра Васильевича. Он обещал, что скоро Стокгольм будет захвачен русскими полками, и, я ему верю.

– Но, сводная эскадра шведов, англичан и голландцев уже движется к Петербургу. Сможет ли их задержать Кронштадт? – Императрицу больше беспокоила личная безопасность, чем победы в сотнях вёрст от русской границы.

– Предлагаю адмиралу Грейгу в ближайшие дни всей эскадрой отбыть навстречу неприятелю. Несмотря на численное превосходство вражеской эскадры, на нашей стороне будут три торговых корабля Русской Дальневосточной кампании. Об их подвигах в океане все наслышаны. Я уже встречался с капитанами, они гарантируют, что неприятель не выдержит огня их дальнобойных орудий. Кроме того, с сегодняшнего утра на восемь фрегатов русского флота устанавливают дальнобойные и скорострельные орудия графа Желкевского. Русские корабли смогут расстреливать корабли противника за пределами досягаемости шведских и английских пушек. С пушками граф Желкевский передал три десятка обученных канониров из своих крепостных мастеров. Уверяет, что обучены не хуже армейских артиллеристов.

– Это всё?

– Нет, если позволишь, государыня, с завтра начнём вооружение Кронштадта и остальных фортов такими же дальнобойными орудиями конструкции графа Желкевского. Ещё две батареи таких орудий установим на трактах, ведущих к столице с запада. Через месяц Желкевский обещал изготовить ещё три батареи, для обороны Петербурга с севера. Уверен, этого вполне достаточно, для защиты столицы.

– Хорошо, идите, господа генералы. Ты, Григорий Александрович, задержись.

На Чёрном море без участия Потёмкина, которого государыня не рискнула отпустить на юг в виду явной угрозы столице, граф Румянцев-Задунайский, главнокомандующий русскими войсками, развернулся всем своим талантом полководца. Если в прошлой войне с турками, при равном вооружении, Пётр Александрович одерживал блистательные победы над десятикратно превосходящими армиями турок, чего следовало ждать сейчас?

Правильно, хотя русские полки не успели полностью перейти на новое оружие, но добрая половина его была получена. Офицеры с опытом боевых действий в Юго-Восточной Азии сыграли свою роль, в спешном порядке обучали расчёты стрельбе из миномётов. Два месяца южная армия переходила на новые уставы, проводя еженедельные стрельбы из новеньких ружей и регулярные учения. Солдаты ворчали, еженедельно выкапывая вёрсты окопов, которые затем приходилось исправлять, после замечаний ветеранов Дальнего Востока. Ещё больше недоумения вызывали повышенные требования к гигиене, поголовное мытьё рук перед приёмом пищи, уборка территории, оправка строго в отведённых местах и прочие придирки. В некоторых частях недовольство рядовых пытались поддержать офицеры, но, с началом военных действий, все недовольные заткнулись, получив недвусмысленное предупреждение главнокомандующего армией об отправке ворчунов на восток, в тыловые гарнизоны.

В результате, к боевым действиям южная армия приступила в некотором ожидании и надежде на возвращение старой вольности, ярких побед и наград. Сухопутные войска южной армии форсировали Южный Буг, двинулись на юго-запад, навстречу турецким войскам. Румянцев спешил, опасаясь возвращения на юг князя Потёмкина, и, своего отстранения от командования войсками. Неприязнь Григория Александровича к талантливому тактику Петру Александровичу, зависть к его победам, была общеизвестна. Поэтому, основные русские силы упрямо спешили на юг, вглубь Османской империи, не отвлекаясь на осаду крепостей. Для их захвата оставались конноартиллерийские группы, вооружённые новыми скорострельными гаубицами и миномётами. Расход снарядов у таких штурмовых групп оказался непредвиденно высоким, обозные запасы таяли на глазах.

Зато результаты вышли неожиданные, даже для самого главнокомандующего. Узнав о достигнутых результатах и русских потерях в конноартиллерийских отрядах, он начал верить в рассказы офицеров о войнах на Дальнем Востоке. Крепости Очаков и Хотин были разрушены скорострельной артиллерией с недосягаемого для турецких пушек расстояния за два дня. Отчаянные попытки осаждённых войск контратаковать, нарвались на мощный заградительный огонь миномётов. После этого штурмовать крепости не было необходимости, руины легко зачистили казаки, практически без потерь. Слухи о подробностях захвата крепостей опередили русскую армию, из-за чего комендант Измаила предпочёл сдаться после часовой артподготовки русской артиллерии. Захват основных турецких крепостей, на что русские генералы планировали затратить три месяца, удался за три недели, и, практически без потерь. Небывалый успех наступления окрылял, русская армия рвалась на юг, к Царьграду, стремительно продвигаясь вдоль западного черноморского побережья.

На Чёрном море адмиралу Ушакову приходилось сложнее, на его корабли новые орудия не поступили. Что не помешало русскому флоту дважды разгромить турецкие эскадры. При таком стремительном действии русских, у турок даже не возникло мысли, как в нашей истории, высадить десант на Кинбурнскую косу. Все силы турки бросали в Болгарию, в надежде остановить продвижение русской армии. Там, Румянцев продолжал с основными русскими войсками неумолимо двигаться вперёд, безжалостно перемалывая все попавшие под русский каток, турецкие полки и дивизии. Массированное применение миномётного огня, стрельба из ружей, на невиданную дистанцию сто пятьдесят-двести метров, разгоняла большую часть турецких войск ещё до прямого столкновения с русскими солдатами. В этой войне, впервые почти не было кровопролитных штыковых атак и рукопашных схваток. Потери в русской армии оказались неприлично малы, особенно не боевые, Румянцев при составлении докладов в Петербург стал опасаться незаслуженной славы хвастуна. Однако, уже на третий месяц наступления, русская армия столкнулась с типично русской проблемой всех будущих и прошлых войн. Нехватка боеприпасов и амуниции, с продуктами ещё кое-как решали проблему сами, обездвижила боевые отряды. Патронов для ружей осталось полтора-два десятка на руках, артиллерийские обозы опустели полностью. Русское наступление захлебнулось в ожидании подкреплений, на побережье Чёрного моря в сотне вёрст от Варны.

На севере, тем временем, дела шли неплохо. Адмирал Грейг, крайне недовольный включением в свою эскадру каких-то торговцев, после показательных стрельб, проведённых мастерами Желкевского, сменил гнев на милость, но не более того. Он милостиво соизволил включить корабли РДК в свою эскадру, но, не поставил их в первую линию, на чём логично настаивал граф Никита. В результате, бой русской эскадры, по заносчивости адмирала Грейга, начался классическим построением в линию, где самые боеспособные корабли РДК оказались лишь в центре. А первым гордо шёл сам Грейг на единственном линейном корабле Русского флота, купленном, кстати, три года назад у РДК, бывшем британском линкоре, ныне носящем название «Пётр Великий». Именно «Пётр Великий» и открыл первым огонь по объединённой эскадре Британии, Голландии и Швеции. К счастью, все три корабля РДК и семь фрегатов, вооружённых дальнобойными орудиями Желкевского, к этому времени успели войти в зону поражения своих орудий.

Передовые суда объединённой европейской эскадры, только начавшие вести прицельный огонь по сумасшедшему русскому адмиралу, рискнувшему первым напасть на вчетверо превосходящие силы противника, получили весьма неприятный сюрприз. Дальнобойные и скорострельные орудия, через голову четырёх передовых кораблей русской линии, за считанные минуты разметали весь авангард объединённого флота, потопив три линкора и шесть фрегатов, а ещё через полчаса две трети объединённого флота британских, голландских и шведских кораблей оказались неспособными вести стрельбу. Снаряды Желкевского, начинённые мощной взрывчаткой, выводили из строя корабли противника после одного-двух попаданий. Суда либо добросовестно шли на дно, получив несовместимые с плаваньем пробоины в борту, либо горели, набирая воду в небольшие пробоины. Оставшийся невредимым флагман русского флота, едва успевал подавать команды в быстро изменяющейся обстановке. Но, нужно отдать Грейгу должное, русская эскадра при поддержке кораблей РДК и вооружённых скорострельными и дальнобойными гаубицами Желкевского фрегатов, не только разгромила объединённую эскадру Швеции, Голландии и Британии, в районе острова Готланд.

Восхищаясь возможностями полученных орудий, бывший офицер флота Его величества, ещё десять лет назад служивший под британским флагом Грейг, не упустил возможность показать своим сослуживцам русскую мощь. Зря, что ли, ему пришлось столько лет терпеть усмешки и не скрываемое презрение британских моряков, после перехода на русскую службу? Бывшие приятели улыбались краем рта русскому адмиральскому чину, полученному Грейгом. Теперь, войдя в азарт сражения, адмирал рискнул уйти от классической схемы боя, и захватил остатки кораблей противника, не дав уйти никому. Выпустив для этой цели быстроходные паровые катера, легко догнавшие пытавшихся сбежать капитанов. Надменные морские снобы, даже убегая, не приняли юрких корабликов всерьёз, но быстро одумались, получив серию осколочных снарядов на артиллерийскую и верхнюю палубы. В результате, половину трофеев русские захватили уже без капитанов кораблей, посечённых осколками насмерть.

Сам Грейг настолько воодушевился трофеями, в число которых попали три линейных корабля и восемь фрегатов, что лично посетил все захваченные корабли. Обошёл артиллерийские палубы призов, расставил на трофеи сборные команды из четырёх затонувших русских кораблей. Затем приказал перевезти всех пленных капитанов на свой флагман, с преувеличенной любезностью, предложив им быть гостями. И, на обратном пути, воодушевлённый фантастическим успехом, разрешил части эскадры заглянуть на рейд Стокгольма, где дальнобойные орудия уничтожили не только береговые батареи, прикрывавшие шведскую столицу с моря. Русские моряки разнесли все портовые сооружения, захватив в плен ещё два десятка шведских торговых парусников, которые привели в Петербург. Всё это на глазах мрачных пленников, офицеров британского, голландского и шведского военных флотов. И, почти нескрываемые ухмылки Грейга и его офицеров.

Неделю продолжались праздничные фейерверки, и гулянья в Петербурге по случаю небывалой победы русского флота. Однако, делу время, а потехе час. На сей раз не выдержал Потёмкин, страшно завидовавший славе Грейга, и решивший его перещеголять в глазах императрицы. Опасаясь, что после небывалого разгрома на море и успехов армии Суворова в Финляндии, шведы запросят мира, светлейший князь разработал дерзкую операцию по высадке десанта в Стокгольме. Благо, к этому времени в столицу подошли десять полков из Москвы и западных губерний. Вооружение у этих войск было старое, но Григорий Александрович справедливо полагал, что справится. И, уговорил императрицу на свой план, она дала согласие, назначив Потёмкина командующим русским десантом.

Ещё две недели прошли в спешной подготовке, после чего огромная по русским меркам эскадра кораблей из полусотни вымпелов, направилась на северо-запад, к Стокгольму. Столица Швеции ещё не отошла от шока, в город подходило ополчение, порт ремонтировался, орудийные батареи судорожно восстанавливались. Увы, трёх недель не хватило доблестным шведам для восстановления надёжной защиты столицы. Корабли Грейга походя смахнули недостроенную оборону, а князь Потёмкин-Таврический первым высадился на шведскую землю. Сопротивлялись столичные войска один день. Рано утром парламентёры уже стояли у дома, где почивал светлейший князь. Ждать им пришлось добрых два часа, хотя Григорий Александрович давно не спал. Он обдумывал условия самого выгодного для России, и себя лично, мира со Швецией. И, додумался, оставив для переговоров со шведами генерала Репнина, которому передал свои рукописные инструкции.

Сам же светлейший князь, посчитав захват Стокгольма недостаточным подвигом для своей славы, грузил войска обратно на корабли. Не все, конечно, только семь полков, оставляя три полка для защиты захваченной столицы до подхода армии Суворова. Аппетит, как известно, приходит во время еды. Потёмкин спешил, пока держится попутный ветер, и слухи о падении Стокгольма не достигли Голландии. Настолько спешил, что рискнул и велел эскадре двигаться круглосуточно, ночью идти по ориентирам прожекторов кораблей РДК, которые вели за собой армаду вторжения. Так, в тумане ночи вся эскадра тайно прошла датские проливы, воспользовавшись тем, что союзная Дания не исполнила своего союзнического долга, и, пропустила флоты вражеской Британии и Голландии через датские проливы. И Потёмкин, и Грейг вполне обоснованно не доверяли таким союзникам, избежав стоянки и обычных формальностей в Копенгагене.

Всё обошлось, и ранним утром русская эскадра входила в залив Зейдер-Зе, приближаясь к порту Амстердама. Капитаны РДК, часто бывавшие в Амстердаме, отлично знали расположение береговых батарей, и заранее распределили силы подавления. А Грейг и Потёмкин, уняв гордыню, прислушались к их рекомендациям. В то утро жителей голландского порта и многочисленных торговых моряков разбудила неслыханная артиллерийская канонада. Пушки стреляли так часто, будто по берегу били не семь, а семьдесят кораблей. Впрочем, грохот гаубиц быстро закончился, а на берег уже сходили первые батальоны русской пехоты. Ни единого выстрела с берега из пушек по кораблям так и не было, голландцы лишились береговых батарей за неполные двадцать минут. Пехотинцы дважды пытались организовать оборону в глубине города, но, чудесным образом корабли РДК открывали огонь по любому более-менее крупному очагу обороны. Русские пушки стреляли далеко и точно, с третьего-пятого выстрела, то есть, за пару минут, нащупывая вражеские позиции, на расстоянии до пяти вёрст от порта. Объяснялось всё просто, среди штурмующих отрядов были три группы с носимыми рациями из абордажных команд кораблей РДК. Поэтому, корректировка огня бортовой артиллерии проходила в прямом эфире, так сказать.

Передовые отряды десанта ещё вели перестрелку с остатками голландских сил обороны, когда светлейший князь лично поднялся на первый захваченный приз. Им оказался огромный голландский торговый корабль, только накануне прибывший с товарами из Вест-Индии. Обезоруженный капитан мрачно смотрел исподлобья на бойких русских солдат, разбегавшихся по трюмам. Владелец судна, не менее мрачно подсчитывавший убытки, также стоял рядом, но пытался узнать свою судьбу и поторговаться за свой товар, по торговой привычке. Увы, светлейший князь умел торговаться не хуже голландца, потому разговора не получилось. Мельком окинув взглядом трюмы с мешками какао, тюками хлопка и бочонками сахарного сиропа, Потёмкин торопился перебраться на следующий приз, и так далее. Эти приятные походы продолжались до вечера, пока удовлетворённый размером добычи Григорий Александрович не отправился на флагманский корабль, принимать отчёты офицеров и квартирьеров.

Три дня продолжался азартный грабёж города и торговых складов, свою лепту в это увлекательное мероприятие вложили и капитаны трёх судов РДК. Пять семей знаменитых амстердамских ювелиров, пытаясь избежать грабежей и разорения, подписали контракты на переезд в Беловодье. И правильно сделали, потому, что остальных ювелиров славного Амстердама, ограбленных до нитки оккупантами, вывезли в Санкт-Петербург абсолютно бесплатно, со всеми домочадцами. Кто подсказал Потёмкину, что в русской столице скопилось много необработанных драгоценных камней, неизвестно. Возможно, что и сам князь не дурак, он понимал толк в драгоценностях. Однако, именно с «приглашения» голландских ювелиров в столицу России начался расцвет «русских украшений», ставших законодателем мод в Европе на два последующих века.

Пока же, напуганные московитами бюргеры молчали, ожидая подхода голландской армии. Она торопилась, все офицеры, включая командующего, с ужасом представляли величину убытков, которые им могут поставить в вину всесильные торговцы. Потому обе дивизии Нидерландов наступали на захваченный врагом город без длительной разведки, удостоверившись рассказами беженцев о немногочисленности русской пехоты и полном отсутствии береговой артиллерии. Одна из лучших армий Европы приступила к освобождению города с марша, без организации артобстрела, в виду безнадёжно отставшего обоза. За что и была наказана беглым миномётным огнём, в течение часа разбившим не только обе дивизии. Увы, русские миномёты лишили захваченный город последней надежды на освобождение.

Не успели пленные собрать трупы и похоронить всех в общей могиле, как к флагманскому кораблю русской эскадры подошла делегация горожан с предложениями о мире. Чему Потёмкин был удивлён.

– Как же вы без своего статхаудера Вильгельма ведёте разговор о мире?

– Господин генерал, мы согласуем со статхаудером достигнутые договорённости. Уверяем Вас, он их подтвердит, лишь бы Вы согласились.

– Хорошо, проходите к столу, начнём разговаривать.

……………………………………………………………………………………

– Вот так, Пётр Александрович, пока мы с Вами топчемся под Варной, светлейший князь Стокгольм и Амстердам захватил, переговоры о мире готовит. А корабли с трофеями не успевают в Петербурге разгружать. – Палыч налил себе болгарского вина и пригубил, вспоминая забытый вкус. – Цена кофе, говорят, вдвое упала, а сахар в три раза дешевле продают, спешат склады под новые трофеи освободить. Такие вот дела, граф.

Вчера Невмянов добрался до армии Румянцева в составе флотилии из двадцати кораблей РДК, гружёных оружием и боеприпасами. Все корабли были вооружены нарезными сто миллиметровыми гаубицами, имели дополнительные паровые двигатели, кроме парусного снаряжения. Эту эскадру снарядили спешно, едва дошли сведения о начале войны, Невмянов сразу понял, что русское наступление захлебнётся по одной, исконно русской причине. Её знает любой, кто хоть год служил в русской армии. А заводы Желкевского в Петербурге не смогут вовремя поставить снаряды и патроны Румянцеву, все мощности направлены на вооружение Грейга и Суворова. Так, что очередная русско-турецкая война рисковала затянуться, что совсем не в интересах России.

Там веками ничего не меняется. И я, барон Быстров, согласился с ним, чай, оба помнили Россию. Пока собирали флотилию, грузили боеприпасами, родилась дерзкая идея, избавить Россию от будущих войн с Турцией – захватить Проливы раз и навсегда. Уж их-то ни один русский император не вернёт назад, это не Аляска и не Ионийский архипелаг. Глядишь, и повода втянуть Россию в европейские войны не будет, в девятнадцатом и двадцатом веках, как в нашей истории. Мы помним, что во многих европейских кампаниях, вплоть до первой мировой войны, Россию втягивали в кровопролитные бойни за чужие интересы в Европе обещанием Проливов. И, как обычно, обманывали, а, русские идиоты-цари с немецкой кровью верили и проливали кровь русских солдат за британские, австрийские и французские интересы. Тем более, что после поражения на Балтике, британцы и голландцы возразить не смогут. А турецкие союзники – французы заняты начинающейся революцией. Да и не успеют, при всём желании, а Екатерина Вторая не отдаст ни пяди захваченных земель, не тот характер.

Благо, проблем с совместимостью оружия и боеприпасов с изделиями Желкевского у нас не было. Мы изначально согласовали калибры, а позднее регулярно проверяли всё на практике, вплоть до обмена контрольным инструментом. Поэтому грузили корабли снарядами, патронами и миномётными минами, не забывая экипировку, наступательные гранаты и прочую мелочь. Долго не могли решить, кто поведёт караван, чтобы стать более-менее авторитетом для Румянцева. Самолюбивый граф Румянцев-Задунайский мог принять боеприпасы и наплевать на любые рекомендации, поэтому пришлось подумать, чем его заинтересовать, хорошо подумать. Выходило, придётся плыть одному из нас, вернее, Ивану Палычу. Не мне, гражданскому штафирке, разговаривать с генералом на равных. А личность Невмянова хорошо известна офицерам, побывавшим на Дальнем Востоке, его уважают, и, наверняка прожужжали все уши о легендарном Палыче своему генералу, ныне фельдмаршалу.

– Иван Павлович, я весьма благодарен за помощь, за боеприпасы, за подарки. Но, с каких пор Вы командуете мной, русским фельдмаршалом? Самой государыней назначенной главнокомандующим русской южной армией!! – Сорвался Румянцев, бросив подаренный ему карабин на стол. – Это не Ваше дело, где и как будет воевать русская армия!

– Я не спорю с этим, ваше высокопревосходительство. Я простой человек, и то, что мои отряды захватили шесть королевств и три султаната, ничего не значит. Это азиаты, дикари. Но, иной возможности захватить Проливы у России не будет. Более того, я бы захватил их сам, три дня назад, когда с боем проходил Дарданеллы и Босфор. Думаю, Вы не сомневаетесь в том, что моя эскадра подавила береговую оборону? И мы легко повторим это на обратном пути, жаль, нет людей для десанта. С Вашими силами можно легко захватить не только Константинополь с его пушечными фортами, но и береговые батареи Дарданелл. Подумайте, насколько легче будет заключать мир с султаном, если его столица будет захвачена? А скольким русским солдатам и офицерам сохранит жизнь этот десант? Захватом Проливов, мы практически закончим войну с Турцией. Вы опытный генерал, в Константинополе сейчас нет добрых войск, лишь султанская гвардия. Они не воевали отродясь, только на парадах ходят.

– Кроме того, Пётр Александрович, через пару месяцев на севере заключат мир. Полагаю, Вы не сомневаетесь, что светлейший князь тут же отправится сюда. Тогда всё, чего Вы добились, станет его заслугой, а Вы можете оказаться в роли коменданта Измаила. Сейчас у Вас, а не у меня, есть шанс заслужить бессмертие. Россия в веках запомнит имя полководца, захватившего Царьград, как помнят Вещего Олега, прибившего свой щит на врата этого города тысячу лет назад.

Эта фраза оказалась последней соломинкой, сломавшей спину верблюда. Главнокомандующий русской армией граф Румянцев-Задунайский дал приказ на погрузку десанта на корабли флотилии РДК, не дожидаясь подхода русского черноморского флота под командованием Фёдора Фёдоровича Ушакова, отсутствие быстрой связи подобное ожидание делало неопределённым по сроку. Прославленный адмирал дуэлировал с турецкой эскадрой где-то на просторах Чёрного моря второй месяц. Увы, неизбежный русский бардак растянул погрузку армии на корабли на восемь дней. Но, уже утром девятого дня эскадра бойко шла в сторону Царьграда, до которого оставалось совсем немного. На кораблях поместились всего десять тысяч русских солдат и офицеров, остальные получили приказ захватить Варну и продолжить движение на юг, благо на берегу, с учётом подошедших подкреплений осталось почти двадцать тысяч русских солдат. Вполне достаточно, чтобы разбить любую турецкую армию.

Высадку в Константинополе решили провести утром, ещё в темноте подойдя вплотную к Босфору, и с первыми лучами солнца начали артподготовку. Одновременно с подавлением береговых батарей началась высадка десанта на оба берега пролива. Гаубицы кораблей РДК перенесли свой огонь на турецкие и британские корабли, на которых проявилось некоторое шевеление и попытки развернуться бортом к русской эскадре. После затопления трёх ближайших судов, остальные демонстративно спустили паруса и закрыли пушечные порты, показывая свои мирные намерения. Ближе к обеду на захваченные батареи по обоим берегам пролива стали выгружать гаубицы и миномёты, потянулись шлюпки с боеприпасами. Увы, за день выгрузить достаточное количество вооружения не удалось. Пришлось задержаться до следующего дня, освещая оба берега прожекторами.

Ночь прошла спокойно, но с рассветом турки попытались отбить батареи, отправив на штурм до десяти тысяч янычар по каждому берегу, возможно, и больше. Видимо, надеялись подавить численностью, опыт двух месяцев боевых действий против армии Румянцева ничему турок не научил. Миномётный огонь продолжался менее двадцати минут, полностью развеяв любые попытки турецкого реванша. После этого заговорили гаубицы с кораблей РДК, выпустили по Константинополю по пять снарядов каждая. Очень мало для огромной столицы империи, если не считать, что половина снарядов разрушила султанский дворец, а вторая часть изрешетила все казармы янычар. Такая демонстрация мощи и дальнобойности орудий надолго отобьёт охоту султанских гвардейцев атаковать русских десантников.

Потому, ещё до полудня половина эскадры двинулась вперёд, спеша добраться до следующего пролива – Дарданелл. Туда шли также, чтобы подгадать к рассвету, и полностью повторили предыдущие действия. Уже более слаженно, без суеты и лишних телодвижений. А Константинополь остался под хищным прицелом десяти кораблей РДК, вооружённых страшным для восемнадцатого века оружием, гаубицами калибра сто миллиметров, способными послать снаряд, начинённый тринитротолуолом на расстояние до семи километров. Босфор и захваченная часть Константинополя остались в надёжных руках. С захватом Дарданелл сложилось ещё проще, часть береговых батарей турки так и не успели восстановить после разгромного общения с русской эскадрой две недели назад. Высадка русского десанта, после непродолжительной артподготовки, прошла спокойно, турецкие артиллеристы успели отступить, бросив форты без охраны.

На сей раз, русские артиллеристы обживались в захваченных укреплениях уверенно, без нервотрёпки. Организовали оборону не только пролива, но и защиту от атаки с суши. Хотя, все знали, что здесь атаки с берега на захваченные батареи не будет, потому действовали спокойно. Немногочисленные казачьи разъезды, отправленные на разведку, подтвердили предположение Невмянова об отсутствии любых турецких войск ближе сорока вёрст. Эскадра два дня стояла у русских (уже!) батарей, прикрывая их с моря. Ничего не происходило на берегу, туркам явно не приходило в голову атаковать русских. Подождав еще два дня, Румянцев проверил на берегу, как устроили оборону, сейчас он не стеснялся советоваться с Палычем. Сойдясь во мнении, что оборона достаточна при имеющихся силах, оба вернулись на борт флагмана.

– Сообщение, Иван Палыч, из Петербурга. – Вполголоса доложил Невмянову дежурный радист флагмана, которым определили любимый корабль «Север», едва они с Румянцевым поднялись на палубу.

– Что там? – Пётр Александрович еле дождался, пока Палыч прочитает стандартный бланк радиограммы. Тот, молча, протянул ему бумагу. В ней сообщалось о заключении мира с северными врагами. Голландия предоставляла место на побережье для военно-морской базы русскому флоту и беспошлинную торговлю русским купцам, Швеция лишилась всей Финляндии, островов на Балтике, плюс беспошлинная торговля для русских купцов. Британия и Пруссия отделались лёгким испугом, даже без контрибуции и беспошлинной торговли. После заключения этого мира Турция оставалась в одиночестве против русской армии. Надежды султана на вступление в войну Австрии на стороне турок не оставалось, скорее, цесарцы постараются урвать часть Османской империи, выступив на стороне русских. Когда султан узнает о результате войны на севере, до мирных переговоров останутся считанные дни.

– Надо спешить! – Так отреагировал Румянцев, возвращая бланк Невмянову. – Это ваша неофициальная переписка?

Невмянов и радист молча кивнули.

– Война с Турцией продолжается, предлагаю навестить Измир, он тут рядом. Боеприпасов, полагаю, хватит? Возьмём один полк и захватываем порт Измир, все суда в нём, грузим их доверху и возвращаемся. Пусть наши подарки государыне не уступают дарам светлейшего князя!

Палыч не ожидал такого прагматизма от старого служаки, но, с удовольствием согласился. Следующие дни плаванья напомнили ему старые подвиги в Индо-Китае. Русская эскадра захватывала все встречные суда – турецкие, британские, голландские, солдаты высаживались на берег и методично грабили города, загружая трофеи. Румянцев спорил с градоначальниками, выбивая из них выкуп в золоте и серебре. Потом перегруженная эскадра, почти без боеприпасов, медленно ползла обратно, к Проливам. Там, слава богу, всё было нормально. Русские батареи стояли крепко, более того, скучавшие в Босфоре офицеры захватили десяток британских и турецких кораблей, наполнив их трофеями. К этому времени к Босфору подошла эскадра Ушакова, страшно сердитого на Румянцева за то, что его моряков лишили участия в великой победе, в захвате Константинополя и Проливов. Но, по предложению Палыча, Фёдор Фёдорович согласился выйти в Средиземное море и прогуляться до Александрии. Благо, старый морской волк не подозревал о заключении мира на севере, и надеялся встретить британцев, после чего пограбить султанский Египет.

Собственно, больше ничего интересного в ту войну не случилось. После заключения мира с османами, Палыч получил от государыни Екатерины титул барона, звание контр-адмирала русского флота. Ответным жестом подарил два корабля с вооружением адмиралу Ушакову, в смысле русскому флоту, конечно. Русские военные базы в Проливах, конечно, остались. Вместе со знаменитой мечетью Айя-Софи, превращённой обратно в православный храм Святой Софии, и частью старого Константинополя. А от требования предоставления независимости Румынии и Болгарии вместе с Грецией, Желкевскому удалось государыню отговорить. На кой чёрт нам эти братья-славяне, которые обе мировые войны против нас воевали? Зато Молдавию и Бессарабию Россия включила в свой состав, проведя границу с Османской Империей по Дунаю и его притоку Сирету, а не по Пруту, как в нашей истории.

Вернулись наши корабли в Невмянск поздней осенью 1789 года, Палыч возвращался через всю Европу, навестил беловодских резидентов и представителей. Навёл, так сказать, полный порядок в делах, проверил «кассовые книги» и прочие учёты. Почти половина команд с кораблей эскадры осталась в европейских странах работать на суше, часть резидентов отправилась «на каникулы» в Беловодье отдохнуть, на переподготовку. Были заключены новые договоры с европейскими потребителями на поставки оружия. Иван завербовал в Европе две тысячи толковых мастеров и молодых парней с семьями на переселение в Беловодье. Время зря не терял. Жаль, не удалось у англичан Гибралтар отобрать, под шумок, так сказать. Ну, ничего, впереди ещё два века необъявленных войн, почти по Хемингуэю, успеем получить контроль над Средиземным морем. Тем более, что Чёрное море стало практически внутренним морем России, Османской империи запретили строить на нём военные корабли, да и через Проливы мы боевые корабли ничьи не пропустим. Вернее, не мы, а русские гарнизоны береговых батарей. Кстати, ни копейки за доставленные боеприпасы, мы не получили. Да и чёрт с ним, для России не жалко, тем более Палыч повеселился, да и моряки наши опыт получили европейский. И, честно говоря, трофеев из Турции и Амстердама привезли достаточно.

И нам, на Востоке, было, чем заняться. Под шумок войны Голландии и Британии с Россией, которая длилась менее полугода, мы на Дальнем Востоке воевали с голландцами и британцами добрых полтора года. Пользуясь разницей в получении информации по радио и письмами от прибывших капитанов кораблей, войну мы начали одновременно с Европой, а закончили почти на девять месяцев позже, когда получили письменное подтверждение от нескольких посланников из Голландии, Британии, Франции и России. За эти месяцы наши десанты отобрали все голландские колонии на Малаккском полуострове, на Цейлоне, на восточном побережье Индостана, на Суматре и других островах.Так, что к весне 1789 года к востоку от Цейлона остались лишь французские и испанские колонии, не считая русских, то бишь Беловодья. Тихий океан получал все шансы стать внутренним океаном двух империй – Испании и России, о чём Никита Желкевский не преминул сообщить государыне и прочим заинтересованным лицам, вызвав панику среди европейских политиков. Ещё бы, за каких-то пятнадцать лет Россия ворвалась в закрытый клуб крупнейших колониальных держав, лишив Британию самых прибыльных колоний.

Не все захваченные голландские колонии мы брали себе, после изгнания голландцев. Командиры десантных частей оставались на освобождённых землях и налаживали взаимодействие с местными властями. В зависимости от сил и настроения местных властей, наши представители и решали вопрос о независимости бывшей колонии. Часть княжеств, в основном на Суматре, стали формально независимыми, подписав договоры с Беловодьем о экономическом и военном сотрудничестве. Эти новообразованные султанаты и княжества сразу принялись закупать наше оружие, выделяя территории под военно-морские базы Беловодья. Теперь, как правило, землю под такие базы просто дарили, да ещё уговаривали взять, опасаясь возвращения бывших колонизаторов или нападения соседей. Причём наши представители продолжали жёсткую и циничную политику продавливания военных союзов с Беловодьем. Два княжества, самонадеянно отказавшихся сотрудничать с русскими, слишком сильны там оказались европейские ставленники, через неполный год оказались оккупированы соседями, получившими вооружение и военных советников из Беловодья. Очень наглядный пример, и подействовал неплохо. Во всех странах Юго-Восточной Азии стало дурным тоном плохо отзываться о русских, или, не дай бог, ссориться с ними.

Да, чуть не забыл, у Османской империи мы всё же получили лакомый кусок, успели за время военных действий выстроить военно-торговую базу на побережье Персидского залива неподалёку от Басры. В общий мирный договор эта база не вошла, но после его окончания мы заплатили за территорию побережья. Причём дважды. Сначала деньгами подкупили местных чиновников, чтобы узаконить наши причалы и склады. Потом заплатили оружием аж самому султанскому визирю, чтобы тот выдал нам соответствующий фирман на вечное владение восемью квадратными вёрстами побережья. Обошлось нам это в пять тысяч «Луш» с патронами, по себестоимости около двадцати тысяч рублей серебром. В принципе, недорого, учитывая, что беловодская армия давно не вооружается «Лушами», полностью перешла на помповики и пятизарядные нарезные карабины.

Теперь оставалось переварить захваченное, и грамотно распорядиться полученными преференциями. Палыч даже шутил, что ему, как барону, можно собственное баронство основать, где-нибудь на Мадагаскаре, примерно. Чем чёрт не шутит, может, и придётся образовать баронство?