Читать книгу Мальчик со старой фотографии - Виктор Владимирович Богданов - Страница 4

Перед уроком физкультуры в классе появился Леонид Владимирович.

– У меня для вас есть отличное предложение, – усевшись прямо на преподавательский стол, сказал он. – Переодеваться в спортивную форму сегодня, кстати, совсем не обязательно.

– Что за предложение?

– Какое?

– Почему не переодеваться? Урока не будет?

Раздалось сразу со всех сторон. В классе были одни мальчики, так как у девочек была специальная раздевалка.

– Почему же это не будет? – усмехнулся Леонид Владимирович. – Очень даже будет! Только не в спортивном зале.

– А где? На улице?

– Нет, и не на улице. Не засыпайте меня вопросами, я сам всё скажу. Для начала ответьте на один вопрос.

– Какой? – не удержался Павлик.

– Какой ты нетерпеливый, Савушкин! Ребята, хотите чтобы у нас в школе был стрелковый кружок?

Какой мальчишка не любит стрелять? Наверное, таких в природе вообще не существует. Едва до ребят дошел смысл вопроса учителя, в классе поднялся невообразимый шум. Каждый, стараясь перекричать другого, восторженно вопил, что мечтал об этом всю жизнь или по крайней мере с первого класса. Леонид Владимирович переждал шквал выплеснувшихся наружу эмоций, прикрыв на всякий случай уши руками.

– Так. Понятно, – сказал он, когда шум немного поутих. – Тогда придется немного поработать.

Урок физкультуры был у них на сегодня последним. Оказалось, что директор разрешил учителю физкультуры совместно с учителем ОБЖ организовать в школе стрелковый кружок. Даже выделил деньги на четыре пневматических винтовки и помещение для оборудования тира. Вот это помещение и предстояло ребятам освободить от всякого хлама и давно не нужных никому вещей. Это была большая комната в подвале, которая уже много лет использовалась в качестве кладовой. Причем кладовой довольно своеобразной – в ней складывали всё, что явно уже вряд ли кому когда-нибудь понадобится, а выбрасывать было как-то жалко. Возможно, что эта комната и дальше осталась бы кладовой, но Леонид Владимирович по секрету сказал ребятам, что очистить помещение от старинного хлама велел пожарный инспектор, который на днях проверял школу. Обычно ни один инспектор не добирался до подвальных помещений, но этот оказался дотошным малым и облазил всю школу от чердака до подвала.

Учителя тут же смекнули, что комната в двенадцать метров длиной и в четыре шириной лучше всего подойдет для давно вынашиваемого ими плана создания школьного тира и тут же «наехали» вдвоем на директора. Запуганный пожарным инспектором, он с легкостью согласился с их предложением, хотя школьный завхоз решительно возражал, требуя оставить помещение в его ведении. Видимо директор представил себе новый визит пожарного инспектора и состояние этого помещения, если оставить его у завхоза, и заранее начал глотать таблетки нитроглицерина. Короче говоря, помещение досталось стрелковому кружку – к тому же это было в духе последних приказов Министерства Образования, требовавших возродить и активизировать военно-патриотическую работу в учебных заведениях.

Закончив рассказ, физрук привел радостных учеников в подвал и открыл дверь в будущий стрелковый тир. Энтузиазм мальчишек сразу же охладел: пыльная комната от пола до потолка была забита разным хламом – от стендов и плакатов времен социалистического прошлого, до доисторических массивных парт.

– Ничего, братцы-кролики: глаза страшатся, а руки делает! – подбодрил их учитель.

Он показал мальчикам куда и чего надо носить и складывать и, подавая пример, первым взялся за огромный выцветший транспарант. Остальные последовали его примеру.

Оказалось, что разбирать завалы старины было ещё и интересно. Тут и там находились интересные вещи, над которыми мальчишки восторженно и восхищенно вздыхали. Где-то в середине комнаты обнаружился массивный шкаф. Сразу открыть его дверцы не удалось, что здорово подогрело ребячье любопытство, ведь в таких древних шкафах могло оказаться что угодно. Когда пространство вокруг него было расчищено, самый нетерпеливый из любопытных, Павлик Савушкин, с замиранием сердца потянул на себя заскрипевшую проржавевшими петлями дверцу.

– Ни фига себе! – вырвалось у него, едва дверца открылась.

Столпившиеся за его спиной ребята увидели в углу шкафа самое настоящее знамя. Подошедший Леонид Владимирович осторожно достал и развернул его. Оно оказалось знаменем школьной пионерской организации.

– Между прочим, – сказал учитель, поглаживая рукой красный шелк знамени, – Я считаю, что пионерскую организацию распустили совершенно напрасно. Нам было интересно в свое время. Одна только игра «Зарница» стоила многого!

– Что это за игра такая? – поинтересовался кто-то.

– Была раньше такая детская военно-спортивная игра, очень интересная и для мальчиков полезная.

– Расскажите!

– Как-нибудь в другой раз. Сегодня у нас ещё вон сколько работы! Давайте-ка, ребятки, эти вещички выбрасывать не будем. Сохраним для истории школы. Вам тоже, наверное, будет интересно узнать, как жили ваши сверстники в былые времена, а?

Мальчишки согласились. Весь шкаф был забит какими-то бумагами, перевязанными в стопки шпагатом. Физрук показал, куда сложить весь этот, как он выразился, «пионерский архив», чтобы он не затерялся среди прочего мусора.

Кроме знамени и кучи бумаг, шкаф, оказывается, скрывал в своем чреве ещё несколько интересных вещей. В самой его глубине под пыльными и выцветшими от времени бумагами совсем неожиданно обнаружились позеленевший от времени горн без мундштука и два барабана с такими же позеленевшими ободами. Один из барабанов выглядел уж совсем старым, а второй был значительно новее. Обнаружились там же и барабанные палочки.

Женька достал старый барабан и легонько ударил по его коже удивительно легкой палочкой – барабан тут же отозвался звонким, слегка звенящим звуком, словно проснулся от долгого сна и обрадовался этому.

– Смотри-ка! – удивился Женька, обращаясь к стоявшему рядом Петьке Савушкину. – Работает! Словно и не пролежал здесь в темноте много лет!

– Главное, что кожа не отсырела или не лопнула, – кивнул Петька. – Раньше умели делать хорошие вещи.

Женька осторожно перенес барабан к остальному «архиву», аккуратно положил на него сверху легкие палочки и, прежде чем уйти, почему-то осторожно погладил барабан по холодному гладкому боку. Он сам не знал почему, но инструмент заинтересовал его.

За один урок с очисткой помещения ребята не управились, но по просьбе учителя задержались и освободили помещение до конца.

– Ну вот! – сказал довольный физрук, осматривая длинное помещение. – Эта комната как будто бы создана для нашего тира. Правда, здесь ещё куча работы, но, как говорится, лиха беда – начало! Думаю, что во второй четверти тир уже будет вовсю работать.

– Почему так поздно? – удивился кто-то.

– Предстоит ещё сделать ремонт, установить пулеулавливатели, дополнительный свет, да и ещё кое-что по мелочам. Конечно, если вы примите активное участие, то, возможно, управимся раньше. Есть желающие?

Желающие нашлись.

– Слушай, дорогой, – удивилась мама, окинув взглядом сына, когда он появился дома. – Где ты умудрился так извозиться? Кажется, на твоих штанах и куртке самая настоящая пыль столетий.

– Как ты угадала? – поинтересовался Женька, освобождаясь от школьных туфлей и сунув ноги в домашние тапочки.

– Не думала, что угадаю… Посмотри на себя: такое впечатление, что ты был не в школе, а шлялся по каким-то забитым старой рухлядью подвалам или чердакам. Весь твой костюм теперь стирать придется. И дырка вон новая у коленки. А ещё от тебя за версту несет специфическим запахом старых кладовок. В каком виде ты завтра в школу отправишься?

– Мам, с твоими способностями Шерлока Холмса тебе следовало пойти работать в полицию! Мы в самом деле освобождали от старого хлама одну комнату в подвале, в которой у нас будет стрелковый кружок.

Он поковырял пальцем свежую дырку под коленкой – даже и не заметил, где умудрился зацепиться.

– Завтра суббота, мам, мы не учимся.

– И правда! Я и забыла. Тогда всё бросай в стирку. Только вот что: если ты с такой скоростью будешь рвать колготки, а это уже вторые за неделю, тебе точно не выиграть своего пари. Я же не рассчитывала на то, что ты будешь в школу в таком экстравагантном виде бегать, для зимы эти вещи покупала, но боюсь, что до зимы они и не доживут. Над тобой, кстати, в школе не подшучивают?

– Если честно, то иногда бывает, – со вздохом сознался Женька. – Какие-нибудь кретины узколобые посмеиваются, говорят, что в девчоночьих вещах хожу или на детсадовца похож. Но ведь дураков везде хватает, правильно? Но ты не бойся, это не часто бывает. Я теперь из принципа даже, а не только из-за спора, до самых каникул так прохожу.

Он чуть помолчал и добавил:

– А некоторым ребятам нравится. Они говорят, что я смелый. А чего в этом особенного?

– Особенного, конечно, ничего нет, просто некоторым непривычен твой наряд вот и всё. А насчет новых дырок – я вполне серьезно говорю. У тебя всего одни черные без дырок остались. Если и их порвешь – тогда что?

– Ещё серые есть. Но я постараюсь быть аккуратнее.

– Сделай одолжение.

Женька умылся и переоделся. Уроками сегодня заниматься было не обязательно – впереди два дня выходных. Зато сегодня вечером вся компания должна собраться во дворе у Казаковой. Они так часто делали – собирались по очереди в чьем нибудь дворе. Иногда появлялся Филарет – тогда он, как и обещал летом, учил ребят возможностям, которые давала та сила, которую они так неожиданно приобрели этим летом. Эти, уже внешкольные уроки, были интересными и занимательными. Они научились лучше использовать свои возможности и экономнее расходовать силы. Даже Савушкины, поначалу только слушавшие и наблюдавшие за происходящим, стали принимать участие в этих своеобразных уроках, и, им самим на удивление, у них тоже стало кое-что получаться! Павлик умудрился переместиться на несколько шагов с помощью легкоступа, а Петя с каждым разом ставил невидимые стены всё лучше и лучше. Первые успехи придали стараниям братьев такой запал энтузиазма, что они теперь ждали очередных встреч с волхвом, наверное, с большим нетерпением, чем все остальные.

Сегодня Филарета они не ждали – на прошлом занятии он предупредил ребят, что появится только через две недели. Прошла только первая. Но это ничего не меняло. Только собравшись вместе наши друзья могли спокойно поговорить и немного потренироваться не привлекая постороннего внимания. Когда они были с Филаретом, он создавал вокруг них специальную стену и никто не мог видеть, что они делают, хотя и находились совсем рядом. Из ребят никто пока так делать не умел, поэтому, когда они собирались вместе без волхва, то уходили куда-нибудь подальше от посторонних глаз. Надо пользоваться теми оставшимися немногими хорошими днями, что отпустила им эта осень. Если встречались в выходные днем, то уходили на берег речки и даже навещали старый тополь, который уже сбросил свои листья. Сейчас там появляться было безопасно, не то что летом, а то, что постороннего человека в те места заносило редко, ребятам было на руку. По вечерам же так далеко отправляться не имело смысла – темнело с каждым днем всё раньше.

Но, оказывается, даже в городе, под самым боком можно было найти достаточно уединенное место для своих занятий. Одним из таких мест была незаконченная стройка рядом с Женькиным домом. А рядом с домом Светы был поросший высохшим бурьяном пустырь – тоже неплохое местечко. В таких местах можно было достаточно спокойно заниматься своими делами. Сегодня как раз туда они собирались отправиться.

Вечера были уже прохладными, поэтому Женька оделся в теплый спортивный костюм – на свободное от школы время действие их спора с Веркой Самчуковой не распространялось. Взглянув на часы, он заторопился, выбежал из квартиры и помчался к Светкиному дому.

Во дворе Казаковой он появился первым. Подниматься к Свете не стал, зная, что она сама выйдет вовремя. Он уже был знаком с некоторыми ребятами из её двора, поэтому просто подошел к кучке мальчишек, игравших неподалеку в популярную у мальчишек всех времен игру перочинным ножиком, перекинулся с ними несколькими словами.

Почти сразу за ним во дворе появились Березкин с Владиком. Ждать братьев пришлось ещё минут десять. Только когда пришли они, из подъезда вышла Света. Женька подозревал, что она всё время следила за ними из-за занавесок и специально не выходила, пока они все не собрались. Не теряя времени, сразу направились на пустырь.

Непоседливый Владик юлой вертелся вокруг старших приятелей. Он то забегал вперед, то возвращался назад, и без умолку трещал.

– А чего я вам сейчас покажу! Вовек не догадаетесь! – обещал он.

– Наверняка придумал какую-то хохму, – предположил Павлик, провожая глазами вновь умчавшегося вперед мальчишку. – Березкин, вы вместе пришли, не просветишь ли нас насчет многообещающих заявлений этого деятеля?

– Сам всю дорогу обещания выслушивал, – хохотнул Коля. – Не раскалывается ни в какую! Так что ничем помочь не могу.

– И даже не намекал?

– Нет. Крепко держится. Только многообещающие заявления.

– Как бы чего-то такого не придумал… – привычно забеспокоилась Света.

– Сейчас узнаем, недолго осталось, – не остался в стороне от разговора Женька. – Только ты сразу не набрасывайся на него… если что…

– Мне это уже заранее не нравится, – нахмурилась Света.

– Ты прямо совсем как взрослая тетка, – ухмыльнулся Павлик. – Совсем уж нас зажимаешь, скоро вздохнуть свободно будет невозможно.

– А с вами по-другому нельзя! У вас, мальчишек, все мысли направлены только в одну сторону.

– Это в какую же?

– Ты не догадываешься? Конечно же, только на всякие пакости и шалости!

Женька и остальные мальчишки с таким заявлением Казаковой были не согласны.

– Пакости и шалости – это совсем разные вещи. Шалости всегда безобидные. Ну, почти всегда. А пакости – это… это пакости. Это когда специально другому человеку вред делаешь. Мы же никому специально вреда не делаем.

– Ваши шалости – они тоже… всякие бывают!

– Зато всегда безвредные. А если и страдает из-за них кто-то – так сами мы в первую очередь, – Женька кинул быстрый взгляд на Свету и добавил: – Одни твои наставления пострашнее всяких наказаний будут.

Он тут же получил от подружки удар по спине, и, хохоча, пустился вслед за убежавшим Владиком, преследуемый по пятам возмущенной Светкой.

– Ну держись, Женька, – смеялись сзади остальные ребята. – Сам напросился!

Смеясь и гоняясь друг за другом, они добрались до намеченного места – небольшой хорошо утоптанной площадки, окруженной со всех сторон зарослями уже высохшей полыни и репейника. Эти заросли были такие высокие, что с головой могли бы скрыть даже взрослого человека, а наши ребята могли скрыться в них без особого труда. Правда, если залезть в эти дебри поглубже, то вылезешь обратно с головы до ног покрытый прицепившимися к одежде репьями. Это однажды уже испытал на себе непоседливый Владик, которого пришлось потом общими усилиями очищать от колючек почти целый час. Но если не соваться в заросли – место было хорошим.

Выйдя по узкой тропинке на площадку, они буквально застыли на месте от изумления: в центре площадки на огромном бревне, в позе индийского йога сидел застывший Владик. На голове у него белело подобие чалмы, которую он накрутил из невесть откуда взявшегося полотенца.

– Явление первое: мы попали в Индию! – оправившись от изумления, произнес Женька.

Все с интересом уставились в центр площадки. Владик сидел скрестив на груди руки и с закрытыми глазами. Лицо его было серьезным и сосредоточенным. Прошла минута, другая – ничего не происходило.

– Картина вторая, – негромко усмехнулся справа от Женьки Петька: – Фокус не удался.

Правое веко Владика недовольно дрогнуло, но позы своей он не изменил. Лицо его словно застыло и на нем ясно проглядывало усилие, с которым он пытался что-то сделать.

– Тише! Не мешай ему, – прошептал Коля Березкин.

Прошло ещё какое-то время, и вдруг неподвижная фигура Владика медленно, едва заметно, приподнялась над бревном. Женька протер глаза, удостоверяясь, что увиденное ему не померещилось. Рядом ахнула Света. Тихонько присвистнул кто-то из братьев. Не меняя позы, сидящий Владик приподнялся над бревном сантиметров на двадцать. Теперь ясно было видно, что это не обман зрения и не фокус.

– Картина третья: красивый фокус! – сказал Женька. – Молодец Владька!

А юный йог, повисев некоторое время в воздухе, тихонько опустился обратно на бревно и открыл глаза. Не говоря ни слова ждал, что скажут друзья о его новом достижении.

– Молодец, Владик, – первой похвалила его Света. – Так никто из нас ещё не умеет, даже Женя.

По голосу было ясно – она довольна тем, что многообещающие заявления мальчишки вылились в безобидную демонстрацию его новых возможностей. Несколько минут назад она была готова совсем к другому. Света подошла к Владику и взяла его за руку, ненароком проверяя по своей привычке его состояние. Но он выдернул руку из её ладони и вскочил на ноги.

– Правда? А я быстро научился! – затараторил он. – Сначала подумал, что если у нас получается поднимать и двигать предметы, то почему бы не попробовать поднять самого себя? Немножко потренировался – и вот, получилось. Правда здорово?

– Долго тренировался?

– Долго! Четыре дня целых!

– Наверное, уйму энергии угрохал, – покачала головой Света.

– Совсем нет! – энергично замотал головой Владька. – Это совсем не сложно оказалось. Не сложнее, чем ложку со стола приподнять. Только представить надо на её месте самого себя – и готово!

– Хорошо тому, у кого такие вещи легко получаются! – завистливо протянул один из братьев. – У нас вот так быстро ничего не выходит, а он захотел – и сделал! Счастливчик!

Савушкиным новая наука давалась с трудом. Но и их скромные достижения заставили крепко задуматься волхва Филарета, ведь при первой встрече ещё в Темном Урочище он сказал, что у братьев нет способностей к волхвованию. Но они упорством обделены не были и их старания дали первые результаты. Филарет даже сказал как-то Женьке, что вероятно теперь придется пересмотреть многие древние постулаты учения, если любой человек может научиться пользоваться силой, значит мир серьезно меняется. Только к добру это или нет пока не ясно.

Сейчас ребята набросились на Владика с расспросами, и, получив ответы, все тут же попытались повторит его фокус. Провозились долго, почти до темноты, совсем забыв, что первоначальной целью были тренировки в постановке прочных невидимых стен. Но Владькин эксперимент оказался заразительным даже для Светы. Она, как и все, с увлечением пыталась приподнять саму себя над землей.

У Женьки это получилось не сразу. Как он ни пытался сосредоточится и представить самого себя отрывающимся от земли, то есть от бревна, на котором сидел – ничего не выходило. Он снова и снова повторял свои попытки, начиная потихоньку злиться, но это только снижало вероятность успеха. Приказав самому себе успокоиться, он поудобнее уселся на бревне, выбросил из головы посторонние мысли.

– У тебя получится, Женя, – услышал он у самого уха горячий шепот Владика. – Просто представь, что видишь себя со стороны, и что ты совсем легкий, как… как спичка, например…

Женька зажмурился и последовал его совету. Не сразу, но ему удалось словно бы увидеть себя со стороны сидящим на бревне в позе индийского йога. Потом он представил, что медленно отрывается от бревна и поднимается вверх и… почувствовал, что под ним нет никакой опоры…

– Я же говорил, что у тебя получится! – словно издалека донеслись слова Владика.

С замиранием сердца Женька чуточку приоткрыл глаза и скосил их вниз: он парил в воздухе в нескольких сантиметрах от бревна. Прислушавшись к своим ощущениям, он обнаружил удивительную невесомость своего тела. Оно стало легким словно пушинка и это было приятно.

Он осторожно опустился обратно на бревно. Рядом тут же уселся довольный Владик.

– Здорово, правда! И совсем не трудно!

– Да, просто. Только знаешь что?

– Что?

– Я не вижу практической ценности в этом фокусе. Если только немного удивить кого-нибудь, а так для чего?

– А разве обязательно во всем должна быть какая-то полезность? – хитро посмотрел на него Владик.

– То есть, как это? – не понял Женька.

– Какая, например, польза от тараканов на кухне? Никакой абсолютно! Одна только эта… антисанитария. Или от комаров? Какая от них польза? Или их ночной надоедливый писк, не говоря уже о том, что они стремятся нами пообедать, ты воспринимаешь как колыбельную песенку? Но и тараканы и комары существуют. Бесполезные, а всё же есть! Так и тут: ну и что из того, что не видно полезности? Просто здорово – поэтому и полезно! К тому же, вдруг в самом деле это когда-нибудь принесет настоящую пользу. Главное – мы умеем!

Переварив услышанное, Женька не смог возразить Владику. Он легонько шлепнул его по макушке и они оба залились смехом.

Успехов добились и Света, и Коля. Они тоже смогли приподняться над землей. У братьев успехи были послабее, хоть оба и уверяли, что у них, кажется, тоже что-то получилось, но Женька не заметил, чтобы Савушкины оторвались от своих мест. Но он, как и остальные, не стал разуверять их – уж больно убедительно блестели глаза мальчишек.

Когда все успокоились после обмена впечатлениями, времени на другие тренировки совсем не осталось, но и расходиться по домам тоже не хотелось. Не сговариваясь, они просто уселись на бревно, довольные сегодняшним вечером.

Закат был на удивление красивым. Большой круг красного солнца медленно спускался к окрашенному в такие же тона горизонту. Но в этом красном закате не было ничего угрожающего, наоборот – природа словно играла этими красками, то сгущая их до алого цвета, то растворяя до чуть розовых оттенков. Наблюдать за игрой цветов было интересно.

В какой-то момент ярко-красный солнечный диск вдруг украсился золотым ободком – такого никто раньше не видел. Все тихо ахнули от необычного зрелища. Неизвестно почему, но глядя на него Женька вдруг подумал, что закатное солнышко чем-то напоминает… барабан! Да, именно барабан! Такой же, какой они нашли сегодня разбирая старую школьную кладовую. Тот тоже был красный и с медным ободом, который, если отчистить его от многолетней зелени, засверкает золотистым цветом.

– Ребята! Солнце – как барабан! – негромко воскликнул он. – Мы сегодня такой нашли, помните?

– Похоже! – согласился Павлик. – В самом деле похоже. Только палочками по нему не постучишь.

– А я умею барабанить! – заявил Владик.

Все снисходительно посмотрели на него. Владик расценил это как сомнение в своих словах.

– Не верите?

– В твоем возрасте все умеют играть на барабане, – примирительно сказал Березкин. – Только вот КАК играть?! Просто палочками стучать и трехлетний малыш может. А вот по-настоящему – не каждый умеет!

Кажется, Владик всё же немножко обиделся. Он молча спрыгнул со своего места и отошел к краю площадки, что-то ища под ногами. Через пару минут вернулся с двумя небольшими сухими палочками и пустой консервной банкой, которые в изобилии валялись по всему пустырю. Забравшись обратно на бревно он зажал между коленями банку и взял палочки в обе руки.

– Я в самом деле умею! – заявил он и взмахнул палочками.

Конечно, пустая консервная банка – это вам не настоящий барабан, но и из неё можно извлечь кое-какие звуки. Тем более, если действительно умеешь. Сухая, негромкая дробь нарушила тишину пустыря.

– Этот сигнал называется «Сбор», – прокомментировал Павлик. – Так у папы в воинской части играют при разводе суточного наряда.

Владик ничего не сказал и перешел на другую мелодию.

– А это марш, – сказал Павлик.

– «Походный марш» – поправил его брат. – Мальчик действительно знаком с инструментом.

Владик доиграл мелодию до конца и исполнил ещё один марш. Даже на консервной банке получалось хорошо. Когда он закончил второй марш, Женька сказал с виноватыми нотками в голосе:

– Извини, друг. Мы не знали.

– А вы и не могли знать, – пожал он плечами. – Я же никому не говорил.

– Не обижайся.

– Я и не обижаюсь. Просто вы не поверили бы, если бы я не показал. Вот я и показал, что умею.

– Где же ты научился? – спросила Света.

– В позапрошлом году я в лагерь летом ездил – у нас там кружок был. За эту лагерную смену и научился, а до этого тоже не умел. Только сейчас трудно играть было – давно не тренировался, руки здорово устают с непривычки.

«Всё-таки как мало мы друг о дружке знаем, – подумал Женька. – Вот не вспомни я случайно про барабан, так никто бы из нас не узнал никогда, что Владька так здорово умеет играть на барабане. А у других? Что мы, собственно говоря, друг о друге знаем? Да почти ничего!»

– А что за барабан вы нашли? – спросил Владик, отложив в сторону палочки и банку.

– Даже не один, а целых два, и палочки там есть. Леонид Владимирович сказал, что они, наверное, остались от пионерской организации. Раньше в каждой школе пионерские отряды были, а потом их не стало. Барабаны и горн были в старом шкафу в кладовке, из которой будут делать тир для стрелкового кружка. Ещё там были Знамя и много всяких бумаг. Физрук не разрешил их выкидывать, он сказал, что с бумагами потом будем разбираться, потому что в них может быть много интересного.

Владик заинтересованно слушал Женьку.

– А сейчас они где?

– Что? Барабаны или бумаги?

– Барабаны, конечно.

– Там же в будущем тире лежат пока.

– Вот бы поиграть на настоящем барабане! – мечтательно сказал Владик.

– Подойди к учителю, он, наверное, разрешит.

– Если у тебя так здорово получается на какой-то консервной банке, то на настоящем барабане вообще классно выйдет, – поддержал Березкин.

– Да ладно вам… – сразу засмущался Владик. – Получается немножко и всё…

Вокруг становилось темнее. Солнце уже добралось до самого горизонта и наполовину скрылось за ним. Пора было собираться в обратный путь – всем, кроме Казаковой, надо было ещё добираться до своих домов. Они подождали немножко, пока краешек солнца совсем исчезнет. После заката темнеть стало ещё быстрее, на небе тут и там появлялись звезды, но сумерки – это ещё не ночь и видно вокруг пока ещё далеко.

Женька вытряхнул из кроссовок невесть как попавший туда маленький камешек и вдруг спросил Владика:

– А это, что ты первым играл, как называется?

– Это называется «сбор». А что?

– Да так… «Сбор!» Интересно! Мне показалось, что это тревожная какая-то… игра. Может, это сбор по тревоге?

– Не знаю, – пожал плечами Владик. – Нам почему-то не объяснили конкретно. Просто сигнал сбора и всё.

– Ещё раз можешь показать?

– Без проблем!

Он подобрал банку и поставил её на бревно. Взмахнул палочками, и вновь сумерки нарушила быстрая, похожая на барабанную, дробь. Действительно, в ней слышались какие-то тревожные нотки. Как будто бы барабанщик срочно собирал бойцов к отражению вражеской атаки. Так показалось Женьке. Света и остальные ребята стояли уже у тропинки и поджидали их. Но Владик исполнил сигнал до конца. Они ещё чуточку задержались, пока звуки последних ударов не растаяли в воздухе.

– Всё же это, наверное, сбор по тревоге, – убежденно сказал Женька.

– Может быть, – покладисто согласился Владик. – Я не знаю.

Они пошли догонять уже покинувших площадку товарищей. Вдруг Женька краем глаза заметил какое-то движение чуть в стороне и сзади них. Он быстро повернулся и застыл на месте, схватив Владика за руку: в нескольких шагах от них стоял мальчишка.

Нет, Женька не испугался, хотя мальчишка был необычный. Точнее говоря, это вообще был не мальчик, а…

– Привидение! – прошептал Владик.

Его фигура четко обозначилась на фоне темного бурьяна. Он как бы светился изнутри неярким, но заметным светом. Женька видел его отчетливо. Мальчишка был одет по-летнему, но как-то совсем не современно. Светлая рубашка, короткие темные штаны держались на лямках, высокие ботинки. На одной ноге чулок натянут, а на другой спущен, обнажая большую ссадину на коленке. А ещё на нем был галстук… пионерский галстук…

Мальчишка стоял и смотрел на них. Смотрел внимательно. Женька заметил, как подрагивают его ресницы…

– П-привет! Ты кто? – спросил Женька.

Мальчишка не ответил. Он сделал два шага по направлению к ним, поднял руку и показал на что-то. Проследив направление, Женька понял, что странный мальчик показывает на Владика. Вернее на его руку, в которой были зажаты палочки, которыми он только что исполнил сигнал сбора на импровизированном барабане. Мальчик что-то сказал, судя по тому, как зашевелились его губы, но они ничего не расслышали.

– Мы не слышим, – сказал Женька.

Тогда он внимательно посмотрел прямо в глаза Женьке и снова что-то сказал.

– «Вы играли «Сбор» – вдруг отчетливо раздалось в Женькиной голове, хотя слов он по-прежнему не слышал. – «Вы в опасности?»

– Нет, у нас всё в порядке, – ответил Женька.

– «Хорошо. Тогда я ухожу. До свидания!»

Не дожидаясь ответа, мальчик приветливо улыбнулся им и вскинул руку, чуть задержав её на уровне головы в наклонном состоянии, очень похожим на то, как отдают друг другу честь военные. Только военные прикладывают ладонь к козырьку фуражки, а это немножко по-другому. «Пионерский салют!» – догадался Женька. Повернувшись спиной, мальчик сделал несколько шагов и растворился в воздухе.

– Ты всё видел? – глупо спросил Женька.

– Да.

– А… слышал что-нибудь?

– Да. Он мне сказал: «Привет, барабанщик».

– А меня спросил, не в опасности ли мы. Я ответил…

– Это я слышал. Что ещё он сказал?

– Что если у нас всё нормально, он уходит. И ушел.

Они помолчали. Потом Владик произнес:

– Получается, что мы слышали разные слова. Как он говорил с тобой – я не слышал, а как со мной – ты. Почему так?

– Не знаю. Но кто он такой вообще? Он так и не сказал – кто он.

Откуда-то издалека донеслись голоса ушедших вперед ребят. Они кричали и звали их.

Женька потянул Владика за собой на тропу. Они быстрым шагом пошли догонять ребят.

– Жень, – негромко позвал Владик, – тебе не кажется, что у нас начинается новое приключение?

Женька сам уже подумал об этом. Он остановился и посмотрел в блестевшие задором глаза своего названного младшего брата:

– Кажется.

– Так это же здорово!

– Кому как. Света вряд ли разделит твой восторг.

– А ты?

На прямой вопрос полагается отвечать только прямо. Женька улыбнулся и взъерошил Владькину макушку:

– Отказываться от приключений не полагается, это не по правилам. А ещё мне ужасно хочется выяснить, почему в один день так много совпадений?

– Каких ещё совпадений?

– Днем мы нашли пионерский барабан – раз. Оказалось, что среди нас есть барабанщик (это ты) – два. После твоей игры на «барабане» появился этот… мальчик – три. Он ясно сказал, что пришел услышав сигнал сбора. Два совпадения – ещё куда ни шло, а три – это уже слишком. Что-то здесь иное, пока не совсем понятное. Кажется, мы сами того не зная набрели ещё на какой-то э – э – э… узелок…

– Что ещё за узелок?

– Ну, перекресток. Это когда наши дороги перекрещиваются с дорогами других. Как наши с тобой. Или наши и этого… мальчика, например.

Впереди уже слышны были голоса ушедших ребят. Владик вдруг остановился и дернул Женьку за руку:

– Давай пока Свете ничего не скажем, – предложил он.

– Вряд ли это получится, она всё равно обо всём узнает.

– Ну, пока не скажем… На всякий случай…

– Ладно, конспиратор, там видно будет. Но учти, если она узнает, что мы как заговорщики что-то скрываем от неё – нам придется несладко!

Владик хитро посмотрел на Женьку и губы его растянулись в заговорщической улыбке:

– У братьев могут быть свои секреты, которые они не доверяют даже самым лучшим сестрам.

– Ой, смотри! Превратит она тебя в какую-нибудь лягушку!

– Что ж, тогда поквакаем немножко…

Смеясь, они вышли к поджидавшим их товарищам, но причину своей веселости никому не раскрыли.