Читать книгу Венец для королевы проклятых - Виктория Александровна Борисова - Страница 14

И в самом деле – однажды все изменилось.

День стоял ясный, теплый – настоящий весенний день. Лучи солнца пробивались сквозь закопченные окна, и казалось, что это милосердная богиня Анрабена, неустанно прядущая золотые нити надежды, протягивает их всем живущим – даже им, рабыням, до конца дней погребенным в кухонном чаду. Взбивая тесто у окна, Гвендилена прикрыла глаза, подставив лицо первому теплу, и чуть улыбалась. Мерные движения действовали убаюкивающе, и думалось о чем-то хорошем…

– Эй вы, бросайте работу! Забыли, какой сегодня день?

Голос старшего повара вернул ее к реальности. Гвендилена даже мутовку уронила от неожиданности. Она втянула голову в плечи, привычно ожидая окрика или затрещины, но Глану явно было не до нее.

– Амри-дейр наступил! Выходите во двор, да пошевеливайтесь!

Дважды повторять ему не пришлось. Служанки и повара послушно отложили свои ножи, скалки и поварешки, поснимали кастрюли и сковородки с огня и дружно устремились прочь.

Гвендилена тоже вышла со всеми, хотя и совершенно не понимала происходящего. Вначале ей было немного страшновато – ведь шеди-аваль тоже выгоняли на площадь ее односельчан! – но вскоре она успокоилась. Товарки выглядели такими оживленными, даже радостными… Молодые девушки кокетливо поправляли чепцы и передники, а бойкая Мелла торопливо подводила брови сажей.

– А что за день сегодня? – растерянно спросила Гвендилена.

– Эх ты, деревенщина, ничего не знаешь… – укорила ее толстуха Эсма, – раз в году даже у рабов бывает праздник!

– Говорят, давным-давно в этот день преданный раб спас императора Гвенидорма от пленения и смерти, – объяснила старая Редана. – В память об этом господа непременно обходят свои дома и одаривают слуг. Таков обычай Терегиста… Раньше, правда, еще и разрешали отдыхать от рассвета до вечерней звезды, но сейчас все не то, не так, как в старые времена!

– Раньше и вода мокрее была! – хихикнула рыжая Амма. – Лучше шевелись побыстрее, старушка!

– Да я тебя! – Редана замахнулась было на нее, но девчонка ловко увернулась под хохот товарок.

Пройдя длинным темным коридором, Гвендилена вместе с другими служанками оказалась на крытой галерее, куда обычно был заказан путь для кухонной прислуги – кроме особых случаев, разумеется. Спустившись по крутой лестнице с резными перилами из темного дерева, она вместе с другими служанками оказалась в просторном внутреннем дворе замке – не на заднем дворе, куда выходило кухонное окно и куда обычно подвозили съестные припасы, а на парадном, чистом, вымощенном ограненным розовато-серым камнем. Раньше Гвендилене никогда не приходилось бывать здесь, и она с любопытством вертела головой, оглядываясь вокруг.

И в самом деле, было на что посмотреть. Кажется, вся прислуга из замка собралась здесь сегодня! Бравые молодцы с лихо подкрученными усами, одетые в зеленые камзолы, кокетливые девушки в нарядных платьях и чепчиках, отделанных кружевами, и тут же, рядом – усталые изможденные мужчины и женщины в простой одежде из грубого полотна, сурового вида воины в кольчугах с мечами у пояса, ярко разодетые девицы с накрашенными лицами, карлики, горбатые уродцы, шуты в колпаках с колокольчиками… Вовсе диковинно выглядели люди с черной кожей, курчавыми волосами и толстыми, будто вывернутыми губами. Гвендилене очень любопытно было, пачкается ли их кожа, но подойти и потрогать она не посмела.

Слуги и служанки выстроились в ряд, словно в ожидании чего-то важного. Ждать пришлось долго. Солнце припекало, Гвендилена чувствовала, как затекают ноги от неподвижности, но приходилось терпеть. Наконец появился майордом Скаларий – тот самый, что когда-то распределял новоприбывших рабов. В руках он держал посох из черного дерева, украшенный позолотой и затейливой резьбой, а на его желтом одутловатом лице застыло выражение торжественной важности.

– Сегодня, в праздник Амри-дейр, наш милостивый господин принц Хильдегард и его семья по обычаю приветствуют своих слуг! – торжественно провозгласил он.

Майордом ударил посохом о камни. Откуда-то сверху послышалась музыка – Гвендилена не сразу поняла, что на галерее с противоположной стороны расположились скрипачи и флейтисты, – растворились кованые ворота, и во двор вошла целая процессия. Впереди шел высокий, широкоплечий молодой мужчина. Увидев его, Гвендилена почувствовала, как закружилась голова и подкосились колени.

Никогда в жизни она не думала, что человек из плоти и крови может быть так хорош собой, так совершенен! Казалось, перед ней предстал сам Реодан, милосердный и добрый солнечный бог, изображение которого она когда-то видела в храме. Алый плащ, схваченный на плече массивной золотой фибулой, отливал на солнце огнем, длинные каштановые кудри спадали ниже плеч, а ярко-синие глаза смотрели на мир весело и дерзко, с легким прищуром, словно этот красавец и баловень судьбы знал нечто особенное, поднимающее его высоко над другими людьми…

И возможно, так оно и было.

Гвендилена даже не сразу заметила, что рука об руку с ним шла дама в богатой одежде. Она выглядела совсем юной – вряд ли намного старше ее самой, – но за ее руку держался малыш лет трех-четырех от роду, наряженный в коричневый бархатный костюмчик и рубашку с кружевами, а округлившийся под платьем живот молодой женщины ясно говорил о том, что скоро ей снова предстоит стать матерью.

За ними шествовала многочисленная свита – нарядные дамы и кавалеры, но для Гвендилены их лица сливались в размытые пятна. Она видела лишь принца Хильдегарда и смотрела на него не отрываясь, словно хотела навсегда запечатлеть его образ в своей памяти, не упустить ни малейшей черточки…

Принц остановился в центре двора и поднял руку.

– Слушайте меня, мои рабы и слуги! Радуйтесь и веселитесь, Амри-дейр наступил!

Гвендилена почувствовала, как сердце ее затрепетало радостно и нежно. Казалось, принц Хильдегард говорит с ней одной! В этот миг она с радостью отдала бы жизнь лишь за его улыбку, взгляд или возможность прикоснуться к краю пурпурного плаща.

– Я, ваш господин, обещаю вам – тех, кто служит мне верно, я не забуду своей милостью.

– Слава принцу Хильдегарду! – хором отозвалась толпа.

Принц улыбнулся – слегка, лишь уголками губ! – потом повернулся на каблуках и зашагал прочь. Жена и маленький сын едва поспевали за ним, но, казалось, это нимало не заботит его. Видно было – он спешил покончить с необходимой обязанностью, чтобы вернуться к более приятным занятиям. Вслед за ними удалилась и свита.

Гвендилена почувствовала в горле тяжелый колючий комок. Ей казалось, что солнце спряталось за тучами и яркий весенний полдень превратился в серые сумерки. Принц Хильдегард появился ненадолго, но без него весь мир стал совсем другим, тусклым и унылым!

Праздник кончился… Но другие слуги продолжали стоять на месте, словно ожидая еще чего-то, и, как оказалось, не напрасно.

Майордом Скаларий снова ударил о камни своим жезлом.

– А теперь, по милости нашего господина и по обычаю предков, вас одарят деньгами и хлебом! Славьте щедрость принца Хильдегарда!

Во двор вышли какие-то женщины в одинаковых серых платьях с мешками в руках и принялись раздавать мелкие монеты и пресное печенье. Гвендилене ничего не досталось, но она сожалела лишь о том, что все кончилось так быстро.

Вернувшись с другими служанками на кухню, девушка не смогла сдержать слез. Стоило лишь ненадолго выйти наружу, увидеть небо и солнце, глотнуть воздуха, почувствовать свежий ветерок на лице – и привычная уже обстановка стала казаться просто невыносимой. Стены давили, от кухонного чада першило в горле, но главное – все ее существо захлестнуло такое отчаяние и безнадежность, что просто не хотелось жить дальше.

Впервые в жизни она почувствовала, как нежно и сладко щемит сердце при одной мысли о мужчине. Принц Хильдегард, самый прекрасный из всех людей, кого ей доводилось видеть, значил теперь для нее больше целого мира… Ради того, чтобы прикоснуться к нему, ощутить его поцелуй, отдать ему свое тело, она охотно приняла бы любую смерть, но разве он обратит свой взор на ничтожную рабыню? Тем более такую некрасивую…

Гвендилена плакала, вытирая слезы грязным передником. О своей тайне она не сказала бы даже под пыткой, но товарки поняли ее по-своему.

– Что ты ревешь, дурочка? – поддела рыжая Амма. – Не досталось монет? Надо быть порасторопнее! Ничего, может, в следующем году повезет…

– А может, и раньше! – утешила ее Эсма. У толстухи было доброе сердце.

– Принцесса Эвина скоро должна родить. Повитухи говорят, что, скорее всего, снова будет мальчик!

Повариха говорила об этом так, словно в плодовитости молодой госпожи была и ее прямая заслуга. Толстое, красное, лоснящееся лицо просто светилось от гордости.

– Когда родился старший сынок, принц Римеран, был большой праздник, – продолжала она, – обед с переменой двадцати пяти блюд, вот как! Сначала нам всем пришлось побегать, зато потом позволили посмотреть на танцы и фейерверк, а когда принцесса смогла встать с постели, она сама одаривала слуг!

– Да… наша молодая госпожа не только красива, но и добра, – отозвалась старая Редана, – жаль, что ей не придется стать королевой.

– Вот горе-то… Бедняжка навсегда останется принцессой! – хихикнула быстроглазая Мелла. – Но я бы не отказалась поменяться с ней местами!

Редана не удостоила ее даже взглядом.

– Принц Хильдегард, ее супруг, – младший сын короля Людриха, к тому же не от законной супруги, а от наложницы.

– Тебе-то откуда знать? – недоверчиво спросила Эсма, уперев руки в бока.

Старуха лишь усмехнулась.

– Откуда мне знать, говоришь? Я не провела всю жизнь, как вы, среди котлов и сковородок! Когда-то давно я служила самой королеве Магрид, нянчила ее с самого рождения. Уж она-то была настоящей королевой, можете мне поверить.

На морщинистом лице Реданы появилось странное выражение – мечтательное и нежное, так что стало видно, что когда-то она, пожалуй, была весьма недурна собой.

– Магрид… Голубка моя… Она всегда была такой доброй, красивой и кроткой! Слава о ней дошла до самой Орны, и король Людрих, который тогда еще был принцем, решил посвататься к ней славой и честью, как подобает по заветам Древних. Его отец, Гильдерик, был против этого брака – он уже нашел сыну другую невесту! – но Людрих всегда умел настоять на своем. Он отправился в Теуридан и, склонив голову, просил ее руки у отца, короля Вирида. Говорили, что он сделал это ради земель в истоках реки Велы, что шли в приданое за Магрид… Может, это правда, а может, и нет, но он был добрым мужем и любил ее всем сердцем – особенно после того, как она подарила ему наследника. В честь рождения принца Сигриберта он приказал построить храм Благодарения на центральной площади Орны. И, прямо скажу, за такого сына стоит благодарить богов!

– А что было дальше? – тихо спросила Мелла. Куда девался ее бойкий нрав… Девчонка смотрела на Редану широко раскрытыми глазами и слушала ее историю, как ребенок – волшебную сказку.

На лицо Реданы легла тень. Глаза стали скорбными, словно сейчас, спустя много лет, она снова переживала то давнее горе.

– Как говорят в моих родных местах, счастье не бывает долгим, – тихо вымолвила она. – Однажды Магрид сопровождала супруга на охоте. Король не любил расставаться с ней даже ненадолго… Стояла лютая зима, она простудилась, начала кашлять и таяла с каждым днем, словно восковая свечка. Людрих призвал к ней лучших лекарей, но они не смогли помочь. Их головы, выставленные на стене, потом долго пугали прохожих! А Магрид не дожила до весны.

Она помолчала недолго, чтобы перевести дух, и продолжала:

– После смерти супруги король пустился во все тяжкие. Безутешный вдовец начал устраивать такие оргии и кутежи, что старые слуги до сих пор боятся вспоминать о них. После таких ночей даже опытные, все на свете повидавшие шлюхи уходили в монахини! А еще, – Редана понизила голос и опасливо оглянулась по сторонам, словно опасаясь, что кто-то посторонний может услышать ее, – бывало, что из покоев короля слуги тайком выносили чьи-то трупы, наспех завернутые в ковры и занавески… Кто были эти несчастные – никто не знал и не хотел бы знать.

Лишь когда одна из наложниц Людриха, Амаласунта – дева благородного происхождения, бывшая раньше одной из дам-компаньонок покойной королевы, забеременела и родила мальчика, король поутих немного. Ребенок был так похож на него, что даже старая повитуха, которая когда-то принимала самого короля, только головой качала да цокала языком. «Мне показалось, что время повернулось вспять, – повторяла она, – и я снова держу на руках маленького Людриха!»

В конце концов у короля дрогнуло сердце. Он признал сына и даже призвал священника, чтобы совершить брачный обряд с Амаласунтой. Короновать ее как законную королеву он, правда, не стал… Впрочем, это не имело особенного значения. Принцу Хильдегарду достанется только этот замок да несколько деревень в округе. Правда, славный и богатый город Терегист он тоже считает своим по праву – ведь отец обещал оставить его младшему сыну! – но это будет еще не скоро. Король Людрих, хоть и не молод, но крепок духом и телом и может прожить долгие годы. А после его смерти наследником должен стать старший сын, принц Сигриберт…

Тут глаза старухи вспыхнули, и на губах появилась легкая улыбка.

– Вот увидите, когда-нибудь он станет великим королем! – в голосе ее звучала величайшая убежденность. – У него глаза его матери, ее улыбка, а еще он унаследовал ее ум и доброту… Покойная королева могла бы гордиться своим сыном. И я счастлива, что служила ей когда-то!

Гвендилена слушала, боясь пропустить хоть слово. Но рыжая Амма лишь презрительно фыркнула:

– Ага… А теперь ты скребешь котлы, перебираешь горох и чечевицу, да выметаешь золу из очага, так что нечего строить из себя благородную даму!

Но Редана, казалось, ничуть не обиделась. Поглядев на дерзкую девчонку с легкой улыбкой на тонких высохших губах, она вымолвила:

– Правда… Я стара и, наверное, умру здесь. Но я видела другую жизнь, а ты – нет!

– Эй вы, лентяйки, что столпились там? А ну быстрее за работу!

В дверях стоял старший повар Глан. Служанки мигом всполошились, и совсем скоро в кухне стало все как всегда – стучали ножи, что-то скворчало на больших сковородках, поднимались клубы пара над кастрюлями… Гвендилена резала лук и плакала. Обычно она не любила эту работу, но сейчас была рада, что можно не стыдиться слез.

В ту ночь она долго не могла уснуть, несмотря на усталость. Такое с ней случилось впервые с тех пор, как она перешагнула порог замка… Обычно девушка проваливалась в сон, как только добиралась до жесткой циновки, служившей ей постелью, но сейчас, ворочаясь с боку на бок, она чувствовала себя так, будто ее сердце поджаривают на медленном огне. Образ принца Хильдегарда стоял перед глазами, так что, кажется, стоит протянуть руку – и можно коснуться его… Но все это лишь мечты, которым не дано сделаться явью.

Гвендилену душили горькие, злые слезы. Ну почему все устроено так несправедливо? Почему одним все достается просто по праву рождения, а ей выпали одни невзгоды – бедность, попреки, рабская доля… Даже в родной семье она всегда чувствовала себя чужой и нелюбимой! А что впереди? Только тяжелый труд день за днем. Ей не на что надеяться, и незачем зря обманывать себя! Напрасно она твердила, что все еще может измениться. Слова, которые столько раз спасали ее от безумия и отчаяния, теперь казались ложью.

А значит, и жить больше незачем. К чему влачить это убогое существование еще год, или пять, или двадцать? Лучше закончить прямо сейчас, пока никто не успел помешать. В небе светит полная луна, и это хорошо – видно почти как днем! Все надо сделать быстро, чтобы никто из товарок не проснулся.

Гвендилена встала и, как была босая, в одной сорочке, заметалась по кухне. Так мечется птица, случайно залетевшая в дом… Умереть оказалось не так уж и просто! Есть окно, но ей не открыть тяжелую скрипучую створку, не разбудив всех вокруг. К тому же до земли недалеко – каких-нибудь десять локтей, так что можно разве что руки и ноги переломать. Есть тяжелый острый нож, но что, если в последний миг дрогнет рука?

Значит, остается одно средство, последнее. Вот крепкий железный крюк – обычно на нем подвешивали свиные туши. Вот веревка – ею связывали хворост для растопки. «Все, что нужно, держи под руками!» – говаривала мать когда-то. Наверное, это был хороший совет…

Девушка быстро соорудила петлю, пододвинула поближе колченогий деревянный табурет, на котором обычно сидела в углу старая Редана, перебирая крупу узловатыми морщинистыми пальцами. Осталось совсем немного – привязать веревку, просунуть голову в петлю и сделать последний шаг – в никуда, в пустоту, в смерть… Гвендилена и раньше видела, как умирали люди на виселице (взять хотя бы убийц ее отца!), и от души надеялась, что все кончится быстро.

Она уже собралась было влезть на табурет, когда случайно бросила взгляд на большое блюдо, начищенное до зеркального блеска. В лунном свете оно сверкало, как чистое серебро… Но не потому девушка тихо ахнула и выронила веревку из рук. Вместо собственного отражения на нее смотрела та самая зеленоглазая красавица, которую она когда-то видела на озере Трелоно! «Будь я такой, принц Хильдегард непременно полюбил бы меня, – подумала Гвендилена, – о, если бы это было возможно…»

– Все еще может измениться! – знакомый тихий голос послышался где-то рядом. – Все может измениться, если только ты веришь в это…

Слезы хлынули из глаз Гвендилены. Но это были легкие, освобождающие слезы. Она вернулась в свою убогую постель, свернулась в клубочек, и впервые жесткая циновка показалась ей царским ложем. Было почти чудом – снова почувствовать себя живой, поверить, что когда-нибудь еще придет ее время, она непременно дождется своего часа, и тогда…

Что произойдет тогда, девушка додумать не успела. Засыпая, она впервые за долгие месяцы чувствовала себя почти счастливой – как в детстве, в ожидании праздника.