Читать книгу Десятый лицей - Виктория Андреевна Долгая - Страница 3

Прошёл первый месяц учёбы – сентябрь. Дети стали лучше ориентироваться в здании лицея, запомнили имена учителей и расписание. Первым уроком в четверг был английский язык. Лика не любила этот предмет, потому что при невысоком уровне знания языка ей пришлось столкнуться с требовательной учительницей.

В начале пятого класса мама наняла девочке репетитора, который планировала учить детей с нуля, то есть начиная с алфавита и транскрипции. Занятия проходили так же в группах, но всё-таки лучше, чем в младшей школе. Первая жизненная мудрость, которой репетитор поделилась с Ликой и другими своими учениками, заключалась в том, чтобы ни при каких обстоятельствах не говорить учителю, что занимаешься с репетитором. Лика приняла это к сведению и не делилась этой информацией даже с одноклассниками, чтобы они не сболтнули лишнего в случае чего.

В тот день программа урока была несложная: ученики пели английскую детскую песню, записанную на прошлом уроке. Лика не нашла текста в своей тетради, поэтому смотрела в записи Арины, но под конец урока решила всё же переписать себе слова.

Наталья Николаевна оглашала оценки за работу на уроке. Дети должны были выставить их себе в дневник, а после звонка поднести его учителю на подпись. Лика была занята и попросила Арину поднести её дневник вместе со своим.

– Лика! Я же тебе поставила четыре, а не пять. – Строго, не крича, сказала учительница, зачеркивая неправильную отметку.

Девочка быстро извинилась за ошибку, но это не помогло: её уже начали обсуждать.

– О, Болотова себе вместо четырёх пять поставила! – Сказал Демельков Кищуку как можно более презрительно и осуждающе. Тот поддержал.

Лика терпеть не могла, когда люди вмешивались туда, куда не должны были, поэтому попросила их следить за собой.

– Сама рот закрой! Сейчас ещё плакать из-за нас побежишь! – Сказал один из них.

Всего две фразы, сказанные мальчиками, вывели Лику из равновесия, настолько агрессивно они прозвучали. По непонятной ей самой причине пятикласснице стало обидно. Она дошла с Ариной до лестницы, потом развернулась, сказав, что не хочет идти на завтрак, и пошла к кабинету, где должен был проходить следующий урок. У неё получилось себя успокоить.

Так часто бывало, что, когда она сдерживала слёзы, у неё начинала болеть голова. В этот раз Лика решила попросить у Натальи Владимировны таблетку.

– У тебя болит голова? – Спросила она, хотя ученица ясно выразилась, какая таблетка ей была нужна. Лика кратко описала ситуацию, которая с ней произошла. – Ну, я подходила к мальчикам, они сказали: «Мы Лику не обижали». А вообще, знаешь, это мальчики, из-за них не нужно расстраиваться.

Таблеткой учительница не поделилась. Лика понимала, что действительно не стоило расстраиваться из-за мальчиков, но это не значило, что она могла заставить себя этого не делать. Она ведь в любом случае слышала их презрительный тон. «Неужели, она думала, что, обидев меня, мальчики в этом признаются? И когда она успела с ними поговорить?», – думала Лика про Наталью Владимировну.

* * *

Учительницу по математике неожиданно сменили, и такая перемена мало кого устроила. Старая преподавательница разрешала детям не дописывать классную работу после звонка, мало задавала («Домашнее задание на выходные – хорошо отдохнуть!»), никогда не кричала. А молодая Ирина Александровна не сразу нашла подход к пятому «Г».

В тот день на её урок должны были прийти проверяющие. Ирина Александровна красиво оделась, была добрее обычного и подготовила для учеников интересный графический диктант, в результате выполнения которого должен был получиться какой-то рисунок. Но дорисовать картинку не вышло. Урок прервали сами проверяющие, попросив Ирину Александровну выйти с ними. Это была ошибка, которую совершал хотя бы раз каждый учитель – оставить пятый «Г» без присмотра. Все начали кричать, бегать по кабинету, поднимать парты, издавая громкий звук, когда ножки стола с силой, приложенной учеником, снова бились об пол. В воздухе летали пеналы. Не услышать шума было невозможно. Когда Ирина Александровна вошла в кабинет, уже без проверяющих, вся её доброта улетучилась, но она не кричала. Она громко и холодно объяснила детям, как сильно они подвели её.

– Вам что, не нравится, как я преподаю математику? Ко всем вопрос. – Строго сказала она. В её голубых глазах была надежда, что все ответят «нет», извинятся и забудут об этой истории.

Но не тут-то было:

– Это девочкам не нравится! – Сказал Демельков.

Услышав ответ на свой вопрос, Ирина Александровна поникла, присела и стала вести урок не очень активно. Она вызывала детей к доске, не проверяя, правильно ли они решали номера.

– Хорошо, садись. – Она продолжала смотреть в пол.

Слова ученика были ложью. Больше всего учительница не нравилась Демелькову, потому что чаще всего её шутки касались его.

К тому моменту уже была составлена рассадка, по которой Демельков сидел с Клыковой. Многие мальчики не любили Клыкову, потому что Татьяна Марьяновна часто ругала её за излишнюю активность. Алёна не могла спокойно сидеть на месте: постоянно вертелась на уроках, бегала и прыгала на переменах, в её рюкзаке всегда всё было побросано как попало. У неё было много энергии, и даже занятия танцами не могли забрать её всю. Алёна очень быстро говорила, а так как каждое лето она проводила в деревне у бабушки, речь её была деревенской, и Татьяна Марьяновна со своей интеллигентной речью иногда не понимала, что говорила ученица. Алёна часто теряла свои вещи по всей школе, но в большинстве случаев каким-то чудесным образом, находила их. Однажды она несла в школу платье для выступления вместе с плечиками. Платье было перекинуто через руку, поэтому в школу Алёна принесла его уже без вешалки, хотя жила в соседнем доме. Пару раз, по рассказам Алёны, она выходила из квартиры в тапочках зимой, но замечала это до того, как доходила до школы.

Демельков сильно недолюбливал Клыкову, поэтому им было тяжело сидеть вместе. Учительница математики находила в этом поводы для безобидных шуток о том, что эти двое – идеальная пара. Один раз, когда Ирина Александровна стояла лицом к доске и спиной к классу, Алёна что-то спросила.

– Демельков! Хватит задавать вопросы!

– Это не я сказал, Ирина Александровна! – Как можно больше размахивая руками от возмущения, завопил он.

– Ой, простите! У вас просто голоса похожие. Знаете, когда супружеская пара долго живёт вместе, у них голоса становятся похожими. – Учительница улыбнулась, посмотрев на них.

* * *

Иру в младшей школе всегда ругали за грязные тетрадки и неопрятный вид. Она ходила с запутанными волосами, пятнами зубной пасты на мятом школьном сарафане, а в её тетрадях всегда было много зачёркиваний. Ира была очень умна, особенно хорошо она разбиралась в математике, но никому не было до этого дела. Из-за того, что Татьяна Марьяновна часто ругала её на виду у всех, в старшей школе многие мальчики и девочки её обзывали и обижали.

Однажды после уроков (дети всегда возвращались в кабинет после уроков, чтобы Наталья Владимировна проверила, записано ли у них в дневниках домашнее задание), было слышно, как Ира спорила с Марусей. Сидели они за первой партой. Вдруг спор затих. Ира вышла из кабинета, а потом вернулась заплаканная. Все это заметили и на фоне шума и гама, стоявшего в кабинете, как-то поняли, что Маруся плюнула в лицо своей лучшей подруге.

– Да ладно, успокойся! – Говорила Арина. – Подумаешь: в рожу плюнули!

Маруся только смеялась и говорила, что она этого не делала, но все знали, что она была вполне способна на такое.

На следующий день Ира перевелась в пятый «А» класс. Она больше не принимала никакого участия в жизни пятого «Г», но продолжала общаться с Марусей. Лика однажды напрямую спросила:

– А почему ты перевелась? Ты же общаешься дальше с Марусей.

– Я перевелась не из-за Маруси, а потому что меня мальчики обижали. – Ответила бывшая одноклассница.

Мальчики, встречаясь с ней в коридорах лицея, теперь громко кричали:

– Предательница!