Читать книгу Разрушенный трон - Виктория Авеярд - Страница 5

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ БЫЛО РАССЕКРЕЧЕНО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО, ТОЛЬКО ДЛЯ ВЫСШЕГО КОМАНДНОГО СОСТАВА

Операция ОЗЁРНАЯ, этап 3, день 61.

Оперативник: Полковник ОТРЕДАКТИРОВАНО.

Кодовое имя: ОВЕН.

Отправлено: Солмари, ОК.

Получатель: КОМАНДОВАНИЕ, ОТРЕДАКТИРОВАНО.

– Операция ОЗЁРНАЯ завершена досрочно, выполнена успешно. Каналы и шлюзы озер ПЕРИУС, МИЗКИН и НЕРОН находятся под контролем Алой гвардии.

– Оперативники ВИППЕР и ОПТИК будут контролировать продвижение ОЗЁРНОЙ, поддерживать тесный контакт, открывать каналы связи с МОБИЛЬНОЙ БАЗОЙ и КОМАНДОВАНИЕМ. Протокол ожидания и донесения, ждут приказов.

– В настоящее время возвращаюсь в ТРАЙАЛ с ЯГНЕНКОМ.

– Обзор операции ОЗЁРНАЯ:

Убиты в бою: Д. ФЕРРОН, Т. МИЛЛС, М. ПЕРШЕР (3).

Ранены: ЖИВЧИК, РЫБЬЯ КОСТЬ (2).

Жертвы (Серебряные) (3): зеленый (1), сильнорук (1), целитель кожи? (1)

Жертвы (гражданское население): Неизвестно.

ВОССТАНЬТЕ, АЛЫЕ, КАК РАССВЕТ.

– Впереди бури.

Полковник говорит, просто чтобы заполнить тишину. Его единственный здоровый глаз прижимается к щели в стене отсека, фиксируясь на горизонте. Другой глаз пристально смотрит, хотя едва может видеть сквозь пленку алой крови. Ничего нового. Его левый глаз такой уже много лет.

Я слежу за направлением его взгляда, вглядываясь сквозь щели в дребезжащем дереве. Темные тучи собираются в нескольких милях отсюда, пытаясь спрятаться за лесистыми холмами. Вдалеке слышны раскаты грома. Я не обращаю на это внимания. Я только надеюсь, что бури не замедлят ход поезда и мы не проведем под фальшивым полом грузового вагона ни секундой дольше необходимого.

У нас нет времени на бури или бессмысленные разговоры. Я не спала два дня, и это видно невооруженным взглядом. Больше всего на свете мне хочется побыть в тишине и хотя бы несколько часов отдохнуть перед возвращением на базу в Триал. К счастью, здесь особо нечего делать. Здесь слишком низко, а я слишком высокая для подобного помещения и могу тут только лежать. Как и полковник. Нам обоим пришлось растянуться на полу, как можно ближе прижавшись к тусклой перегородке. Скоро наступит ночь, и компанию нам составит только темнота.

На транспорт грех жаловаться. По дороге в Солмари мы провели половину пути на барже, перевозившей фрукты. Она заглохла на озере Нерон, и большая часть груза сгнила. Первую неделю операции я провела, выстирывая свою одежду, чтобы она не воняла. И я никогда не забуду, какой бардак был перед началом «Озёрной» в Детраоне. Провести три дня в вагоне для скота только для того, чтобы обнаружить, что попасть в столицу совершенно невозможно. Потому что она находится слишком близко к Чоку и ее очень хорошо охраняют – правда, которую я по собственной воле проигнорировала. Но тогда я не была офицером, и не я приняла решение попытаться проникнуть в столицу Серебряных без должной разведки или поддержки. Это сделал полковник. Тогда он был всего лишь капитаном с кодовым именем Овен. Ему слишком много нужно было доказать, слишком за многое бороться. Я только плелась вслед за ним, представляя из себя чуть больше, чем только присягнувшего солдата. Мне тоже было что доказывать.

Полковник прищуривается, но не сводит глаз с пейзажа. Не для того, чтобы смотреть наружу, а чтобы не смотреть на меня.

«Ну и ладно».

Мне тоже не нравится на него смотреть.

Неважно, насколько плохие у нас отношения, – мы хорошая команда. Командование это знает, мы это знаем, и именно поэтому нас продолжают отправлять на задания вместе. Детраон был нашей единственной ошибкой в бесконечном марше за правое дело. И ради него, ради Алой гвардии мы каждый раз забываем про наши разногласия.

– Есть идеи, куда двигаться дальше?

Как и полковник, я не выношу тяжелого молчания.

Он отходит от стены, хмурится, все еще не глядя в мою сторону.

– Ты же знаешь, что это не так работает.

Я офицер уже два года, еще два до этого была солдатом, который принес присягу Алой гвардии, – а до этого всю жизнь провела в ее тени.

«Конечно, я знаю, как это работает», – хочется прошипеть мне.

Никто из нас не знает больше, чем должен знать. Люди знают только, какую операцию они выполняют, кто состоит в их отряде и кто их непосредственный начальник. Информация может быть опаснее любого оружия, которое у нас есть. Мы рано усвоили этот урок, для этого понадобилось несколько десятилетий неудачных восстаний – и все они были подавлены из-за одного-единственного Красного, оказавшегося в руках Серебряного шепота. Даже самый хорошо обученный солдат не сможет отбить атаку на его разум. Все всегда всплывает наружу, все секреты всегда раскрываются. Так что мои оперативники и солдаты держат ответ передо мной, их капитаном. Я подчиняюсь полковнику, а он – Командованию, кем бы они ни были. Мы знаем только то, что мы должны знать, чтобы двигаться вперед. И это единственная причина, по которой Гвардия смогла продержаться так долго и продолжила работу, когда все остальные подпольные организации прекращали свое существование.

Но ни одна система не является совершенной.

– То, что вы не получали новых приказов, не означает, что у вас нет мыслей о том, какими они могут быть, – говорю я.

На его щеке дергается мускул. Улыбнуться он хочет или нахмуриться – не знаю. Полковник не улыбается по-настоящему. Уже очень много лет.

– У меня есть кое-какие подозрения, – отвечает он после долгой паузы.

– И…

– И они останутся при мне.

Я шиплю сквозь зубы.

«Как обычно».

И, это вероятно, к лучшему – я не обманываю себя. Несколько раз я в самый последний момент скрывалась от охотничьих псов Серебряных – и этого мне хватило, чтобы понять, насколько важна принятая в Гвардии скрытность. Одной только мне известно столько информации – имена, даты, детали операций – что можно уничтожить результаты целых двух лет работы в Озёрном краю.

– Капитан Фарли.

Мы не используем наши звания или имена в официальной переписке. Согласно всем источникам, которые можно перехватить, я – Ягненок. Это тоже важно для нашей защиты. Если какое-то из наших сообщений попадет не в те руки, если Серебряные взломают наши шифры, им будет трудно выследить нас и распутать нашу обширную, запутанную сеть.

– Полковник, – отвечаю я, и он наконец смотрит на меня.

Я вижу сожаление в его единственном здоровом глазу, оставшимся знакомого оттенка синего. Все остальное за эти годы изменилось. Он заметно посуровел, его жилистое тело свернулось как змея, скрытое поношенной одеждой. Его светлые волосы, светлее моих, начали редеть. На висках начинает проступать седина. Поверить не могу, что не замечала этого раньше. Он стареет. Но его реакция остается такой же быстрой, а ум – все таким же острым. Полковник так же проницателен и опасен, как всегда.

Я все еще нахожусь под его тихим, быстрым наблюдением. Он как будто меня проверяет. И когда он открывает рот, я знаю, что прошла проверку.

– Что ты знаешь о Норте?

Я резко ухмыляюсь.

– Так они наконец-то решили расширяться.

– Отвечай на вопрос, Ягненочек.

Это обращение – просто смешно. Во мне почти шесть футов роста.

– Еще одно королевство, как Озёрный край, – резко отвечаю я. – Красные должны работать или идти на военную службу. Сосредоточены на побережье, столица – Археон. Почти столетие воюют с Озёрным краем. В союзе с Пьемонтом. Король – Тиберий… Тиберий…

– Шестой, – заканчивает полковник. Ругается как школьный учитель – не то чтобы я много времени проводила в школе. И в этом виноват он сам. – Из Дома Калор.

«Глупо. У них даже не хватает мозгов придумать своим детям разные имена».

– Поджигатели, – добавляю я. – Претендуют на так называемую Пылающую Корону. Достойная противоположность королям-нимфам Озёрного края.

Короли, которых я знаю даже слишком хорошо, потому всю жизнь прожила под их властью. Они так же бескрайни и непреклонны, как воды их королевства.

– Именно. Противоположны по природе, но в то же время ужасно похожи.

– Тогда туда должно быть так же легко внедриться.

Он поднимает бровь и обводит рукой тесную комнатку, в которой мы находимся. Он выглядит почти удивленным.

– Хочешь сказать, вот это легко?

– Сегодня в меня не стреляли, так что да, хочу, – отвечаю я. – Кроме того, Норта же размером с половину Озёрного края?

– С сопоставимой численностью населения. Плотно заселенные города, более развитая инфраструктура…

– Тем лучше для нас. В толпе легко спрятаться.

Он раздраженно стискивает зубы.

– У тебя на все есть ответ?

– Я хорошо делаю свое дело.

Снаружи снова гремит гром, ближе, чем раньше.

– Итак, потом мы направляемся в Норту. И будем делать там то, что сделали здесь, – давлю я.

Мое тело гудит от предвкушения. Я так долго этого ждала. Озёрный край – всего лишь одна спица колеса, одна страна на континенте из многих. Восстание, сдерживаемое его границами, в конечном счете потерпело бы неудачу, подавленное другими народами континента. Но нечто большее, волна, которая захлестнула бы два королевства, еще один фундамент, который взорвется под проклятыми ногами Серебряных – у этого есть хоть какой-то шанс. А шанс – это все, что мне нужно, чтобы сделать то, что я должна.

Еще никогда вес нелегального пистолета не казался мне таким успокаивающим.

– Не забывай, капитан, – теперь он не отводит от меня пристального взгляда. Хотелось бы мне, чтобы он этого не делал. «Он так похож на нее», – какие у нас навыки. С чего мы начинали, откуда пришли.

Без предупреждения я ударяю каблуком по доскам под нами. Он не вздрагивает. Мой гнев не является для него чем-то неожиданным.

– Как же я могла забыть, – усмехаюсь я. Я сопротивляюсь желанию потянуть за длинную светлую косу, перекинутую через плечо. – Я вспоминаю об этом каждый день – когда вижу свое отражение в зеркале.

Я никогда не выигрываю в спорах с полковником. Но это, по крайней мере, похоже на ничью.

Он отворачивается и снова переводит взгляд на стену. Через щели пробиваются последние лучи уходящего солнца, и его раненый глаз светится красным в угасающем свете.

Полковник тяжело вздыхает.

– Я тоже – когда вижу свое.

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ БЫЛО РАССЕКРЕЧЕНО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО, ТОЛЬКО ДЛЯ ВЫСШЕГО КОМАНДНОГО СОСТАВА

Оперативник: Полковник ОТРЕДАКТИРОВАНО.

Кодовое имя: ОВЕН.

Отправлено: Триал, ОК.

Получатель: КОМАНДОВАНИЕ, ОТРЕДАКТИРОВАНО.

– Вернулся в ТРАЙАЛ с ЯГНЕНКОМ.

– Сообщения о контратаке Серебряных ОК в АДЕЛЕ подтверждаю.

– Запрашиваю разрешение отправить ХОЛИДЕЙ и ее команду для наблюдения/ответных мер.

– Запрашиваю разрешение начать оценку эффективности контакта в НРТ.

ВОССТАНЬТЕ, АЛЫЕ, КАК РАССВЕТ.

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ БЫЛО РАССЕКРЕЧЕНО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО, ТОЛЬКО ДЛЯ ВЫСШЕГО КОМАНДНОГО СОСТАВА

Оперативник: Генерал ОТРЕДАКТИРОВАНО.

Кодовое имя: БАРАБАНЩИК.

Отправлено: ОТРЕДАКТИРОВАНО.

Получатель: ОВЕН, Триал, ОК.

– Разрешение на отправку ХОЛИДЕЙ предоставлено. Только наблюдать, операция УХО ВОСТРО.

– Разрешение на оценку эффективности контакта в НРТ предоставлено.

– ЯГНЕНОК возглавит операцию КРАСНАЯ ПАУТИНА, установит контакт с контрабандистами и подпольной сетью в НРТ. Особое внимание обратить на черный рынок СВИСТКОВ. Приказы прилагаются, разглашение запрещено. Должна выдвинуться в НРТ в течение недели.

– ОВЕН возглавит операцию ЗАЩИТНАЯ СТЕНА. Приказы прилагаются, разглашение запрещено. Должен выдвинуться в Ронто в течение недели.

ВОССТАНЬТЕ, АЛЫЕ, КАК РАССВЕТ.

Триал – единственный крупный город на границе Озёрного края. Его замысловатые резные стены и башни выходят на озеро Красная кость – и оттуда открывается хорошее обозрение на окраины Норты. Под озером захоронен затопленный город, разграбленный нимфами-ныряльщиками. Рабовладельцы Озёрного края построили на его берегах Триал, в насмешку над затонувшими руинами и дикой природой Норты.

Раньше я часто задавалась вопросом, что за идиоты ведут эту войну Серебряных, если они настаивают на том, чтобы поля сражений оставались на богом забытом Чоке. Северная граница длинная и извилистая, проходит вдоль реки, по обе стороны в основном покрыта лесом. Ее всегда защищают, но в атаки никогда не идут. Конечно, зимой это жестокий край, покрытый снегом, где царит холод, но что насчет поздней весны и лета? Что – сейчас? Если бы Норта и Озёрный край не воевали уже на протяжении столетия, я бы ожидала нападения в любой момент. Но ничего не происходит – и никогда не произойдет.

Потому что эта война – не война вовсе.

А уничтожение.

Тысячи Красных солдат год за годом попадают в армию, сражаются и умирают. Им говорят сражаться за своих королей, защищать свою страну, свои семьи, которые, несомненно, были бы захвачены и свергнуты, если бы не их вынужденная храбрость. А Серебряные сидят сложа руки, передвигая свои игрушечные легионы туда-сюда, обмениваясь ударами, которые, кажется, никогда ни на что не влияют. Красные слишком ничтожны, слишком ограничены, слишком необразованны, чтобы это заметить. Это отвратительно.

Только одна из тысячи причин, по которым я верю в наше дело и в Алую гвардию. Но вера не позволяет легко принять пулю. Не то что в прошлый раз, когда я вернулся в Ирабель, истекая кровью из живота, не в состоянии ходить без помощи проклятого полковника. По крайней мере, тогда у меня была неделя, чтобы отдохнуть и подлечиться. Теперь я сомневаюсь, что пробуду здесь дольше, чем несколько дней, прежде чем нас отправят обратно.

Ирабелла – единственная пристойная база Гвардии в регионе, по крайней мере насколько мне известно. Убежища разбросаны вдоль реки и в лесу, но Ирабелла, безусловно, является сердцем нашей организации. Она частично находилась под землей и ее совершенно не замечали. Большинство из нас при необходимости могло назвать Ирабеллу домом. Но у большей части членов Гвардии нет настоящего дома, о котором можно было бы говорить. Только Гвардия и Красные рядом с нами.

Сооружение было намного больше, чем нам нужно. Чужак или захватчик быстро здесь заблудится. Те, кто хочет побыть в тишине, могут с легкостью воплотить свое намерение. Не говоря уже о том, что большинство входов и залов оборудованы шлюзами. Один приказ полковника – и все это место уйдет под воду, утонет, как до этого ушел под воду старый мир. Из-за этого летом здесь влажно и прохладно, а зимой холодно и стены покрыты льдом. Независимо от времени года, я люблю гулять по туннелям, совершая одинокий патруль по тусклым бетонным проходам, о которых помню только я. После миссии в поезде, когда приходилось избегать обвиняющего багрового взгляда полковника, прохладный воздух и открытые проходы дарят мне что-то, похожее на ощущение свободы. Наверное, большего я никогда не узнаю.

Я лениво кручу пистолет на пальце, стараясь поддерживать его в равновесии. Я хорошо умею это делать. Он не заряжен – я же не дура. Но чувствовать вес смертельного оружия все равно приятно.

«Норта, – думаю я, продолжая крутить пистолет. – Законы об оружии там строже, чем в Озёрном крае. Носить оружие могут только охотники, у которых есть лицензия. А таких очень мало».

Просто еще одно препятствие, которое мне страшно хочется преодолеть. Я никогда не была в Норте, но, думаю, она ничем не отличается от Озёрного края. Такая же Серебряная, такая же опасная, такая же непросвещенная. Страна с тысячей палачей и миллионами казненных.

Я давно уже перестала задаваться вопросом, почему это продолжается. Меня воспитывали не для того, чтобы я смирилась с тем, что сижу в клетке, как это сделали многие. То, что для меня – капитуляция, которая сводит с ума, для многих людей является единственным способом выжить. Полагаю, мне следует поблагодарить полковника за мою упрямую веру в свободу. Он никогда не позволял мне думать иначе. Он никогда не позволял мне принимать то, откуда мы. Не то чтобы я когда-нибудь скажу ему это. Своими действиями он лишил себя всякого права на мою благодарность.

Но и я тоже. Думаю, это справедливо. А разве я не верю в справедливость?

Я слышу шаги и поворачиваю голову, прижимая пистолет к себе в попытке его спрятать. Коллега-гвардеец не стал бы возражать против оружия, но Серебряный офицер, безусловно, возражал бы. Не то чтобы я ожидала, что кто-нибудь найдет нас здесь, внизу. Этого никогда не бывает.

Инди даже не пытается поздороваться. Она останавливается в нескольких футах от меня, и даже при скудном освещении туннеля я могу разглядеть татуировки на ее загорелой коже. С одной стороны, от запястья до макушки ее бритой головы, поднимаются шипы, по второй ее руке спускаются розы. Ее кодовое имя Холидей, но Сад был бы подошло куда больше. Она тоже капитан – и тоже подчиняется полковнику. Всего под его командованием десять человек, каждый с большим отрядом присягнувших солдат, присягнувших своим капитанам.

– Полковник ждет тебя у себя в кабинете. Новые приказы, – говорит она. Затем она понижает голос, хотя так глубоко в Ирабелли нас никто не услышит. – Он недоволен.

Я ухмыляюсь и протискиваюсь мимо нее. Она ниже меня ростом, как и большинство людей, и ей приходится приложить усилия, чтобы не отставать.

– Разве он когда-нибудь бывает доволен?

– Ты понимаешь, о чем я. Это совсем другое.

Ее темные глаза вспыхивают, и я вижу в них страх. Это случается редко. В последний раз я видела ее в лазарете, когда она стояла над телом другого капитана. Саралин, Милосердие, которая потеряла почку в результате обычного рейда с оружием. Она все еще выздоравливает, но хирурга, который ее оперировал, можно назвать в лучшем случае ненадежным.

«Это не твоя вина. Не твоя работа», – напоминаю я себе.

Я сделала все, что могла. Не в первый раз мне приходилось иметь дело с кровью, и я была лучшим медиком, который на тот момент был у нас в распоряжении. Тем не менее, это был первый раз, когда я держала в руке человеческий орган.

«По крайней мере, она жива».

– Она ходит, – говорит Инди, видя на моем лице печать чувства вины. – Медленно, но ходит.

– Это хорошо, – говорю я, забывая добавить, что она должна была встать на ноги несколько недель назад.

«Это не твоя вина», – снова раздается эхо в голове.

Когда мы возвращаемся в центральный узел, Инди останавливается и направляется в лазарет. Она не отходила от Саралины ни на шаг, исключением были только задания и, по-видимому, поручения полковника. Они вступили в Гвардию одновременно и были близки как сестры. А потом, совершенно очевидно, как несестры. Никто не был против. В организации нет правил, запрещающих сексуальные связи между гвардейцами, пока работа выполнена и все возвращаются живыми. До сих пор никто в Ирабелли не был настолько глуп или сентиментален, чтобы позволить такой мелочи, как чувства, поставить наше дело под угрозу.

Я оставляю Инди наедине с ее тревогами и иду в противоположном направлении, туда, где, как я знаю, меня ждет полковник.

Из его кабинета получилась бы чудесная гробница. Никаких окон, бетонные стены и лампа, которая, кажется, всегда гаснет в самый неподходящий момент. В Ирабелли есть гораздо лучшие места для ведения дел, но полковнику нравится тишина и закрытое пространство. Он довольно высокий, и низкий потолок делает его похожим на великана. Наверное, поэтому ему так нравится эта комната.

Когда он встает, чтобы поприветствовать меня, он задевает макушкой потолок.

– Новые приказы? – спрашиваю я, уже зная ответ на свой вопрос. Мы здесь уже два дня. Я знаю, что лучше не ожидать какого-либо отпуска, даже после грандиозного успеха операции «Озёрная». Центральные проходы трех озер, каждое из которых является ключом к Озёрному краю, теперь принадлежат нам, и никто об этом не знает. Для какой высшей цели, я не знаю. Об этом должно беспокоиться Командование, а не я.

Полковник пододвигает ко мне через стол сложенную бумагу. Ее края были запечатаны. Мне приходится открыть ее.

«Странно».

Раньше я никогда не получала запечатанных приказов.

Мои глаза сканируют страницу, расширяясь с каждым проходящим словом. Приказы Командования. Прямо сверху, минуя полковника, прямо ко мне.

– Это…

Он поднимает руку, останавливая меня.

– Командование говорит, что разглашение запрещено, – он говорит сдержанно, но я все равно слышу в его словах гнев. – Это твоя операция.

Мне приходится сжать руку в кулак, чтобы сохранить спокойствие.

«Моя собственная операция».

Сердце как бешеное колотится у меня в груди, кровь стучит у меня в ушах. Чтобы не улыбнуться, мне приходится сильно стиснуть зубы. Я снова смотрю на приказы, чтобы убедиться, что они настоящие. Операция «Красная паутина».

Через мгновение я понимаю, что чего-то не хватает.

– О вас тут ничего не сказано, сэр.

Он приподнимает бровь своего больного глаза.

– А ты думаешь, должно? Я тебе не нянька, капитан.

Он ощетинивается. Маска контроля грозит соскользнуть, и он возится с и так девственно чистым столом, стряхивая с него несуществующие пылинки.

Я отмахиваюсь от оскорбления.

– Очень хорошо. Полагаю, вы получили свои собственные приказы.

– Да, – быстро отвечает он.

– Тогда нам стоит это отпраздновать.

Полковник с трудом сдерживает усмешку.

– Хочешь отпраздновать то, что стала девушкой с плаката? Или то, что тебе поручили самоубийственную миссию?

Теперь я действительно улыбаюсь.

– А я смотрю на это по-другому. – Я медленно складываю приказы и убираю их в карман. – Сегодня вечером я выпью за свое первое самостоятельное задание. А завтра отправляюсь в Норту.

– Разглашение запрещено, капитан.

Дойдя до двери, я оглядываюсь и бросаю на него сердитый взгляд.

– Как будто вы не знали.

Его молчание – достаточно красноречивое признание.

– Кроме того, я все равно буду отчитываться перед вами, так что вы можете передавать мои отчеты Командованию. – Я не могу удержаться и не подразнить его. Он заслужил это, когда сказал про няньку. – Как это называется? Ах, да. Посредник.

– Осторожно, капитан.

Я киваю, улыбаюсь и рывком открываю дверь кабинета.

– Я всегда осторожна, сэр.

К счастью, он не позволяет затянуться еще одной неловкой паузе.

– Ваша съемочная группа ждет вас в вашей казарме. Поторопитесь.

– Очень надеюсь, что готова к съемкам, – я фальшиво хихикаю, притворяясь, что прихорашиваюсь.

Он машет рукой, официально отпуская меня. Я с удовольствием выхожу из кабинета и с энтузиазмом петляю по залам Ирабелли.

К моему удивлению, я быстро успокаиваюсь. Я побежала к казармам, намереваясь выследить своих подчиненных и сообщить им хорошие новости. Но вскоре мой темп замедляется и восторг уступает место нежеланию. И страху.

Есть причина, по которой нас называют Овном и Ягненком, помимо очевидной. Меня никогда никуда не посылали без сопровождения полковника. Он всегда был рядом, защитник, о котором я никогда не мечтала, но с которым стала слишком хорошо знакома. Он бессчетное количество раз спасал мне жизнь. И именно из-за него я здесь, а не в замерзшей деревне, не отмораживаю себе зимой пальцы и не теряю друзей каждый раз, когда проводят очередной призыв. Мы не часто сходимся во взглядах, но всегда делаем свою работу и всегда остаемся в живых. Мы преуспеваем там, где другие – нет. Мы выживаем. Теперь я должна сделать то же самое в одиночку. Теперь я должна защищать других, взваливая их жизни – и смерти – на свои плечи.

Я иду медленнее, выигрывая для себя еще несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями. Прохладные тени успокаивают, манят. Я прижимаюсь к скользкой бетонной стене, позволяя холоду пробрать меня до костей.

«Когда я соберу свою команду, я должна держаться как полковник. Я их капитан, их командир, и я должна вести себя безупречно. У меня нет права на ошибку, нет права на колебания. Нужно двигаться вперед – любой ценой. Восстаньте, алые, как рассвет».

Полковник, может быть, и не очень хороший человек, но он превосходный лидер. Этого всегда было достаточно. И теперь я сделаю все возможное, чтобы быть такой же.

Я обдумываю свой план. Остальные переживут, если еще несколько минут посидят без дела.

Я вхожу в свою казарму с высоко поднятой головой. Не знаю, почему меня выбрали для этого задания, почему Командование хочет, чтобы именно я была нашим глашатаем. Но я уверена, что на то есть веская причина. Молодая женщина с флагом в руках – довольно яркая фигура, но также и загадочная. Серебряные могут отправлять на смерть на поле битвы и мужчин, и женщин, но группу повстанцев, возглавляемую женщиной, легче недооценить. А именно это и нужно Командованию. Или они просто хотят, чтобы в итоге опознали и казнили меня, а не кого-то из них.

Один из членов съемочной группы, судя по татуировке на его шее, когда-то сбежавший из трущоб техов, машет мне, чтобы я садилась в кадр. Все уже готово. Другой протягивает мне красный шарф и напечатанное сообщение, которое обнародуют только через несколько месяцев.

Но когда это произойдет, когда оно разнесется по Норте и Озёрному краю, оно произведет эффект разорвавшейся бомбы.

Я встаю перед камерами, мое лицо скрыто, мой голос – холодная сталь.

«Восстаньте, алые, как рассвет».

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ БЫЛО РАССЕКРЕЧЕНО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО, ТОЛЬКО ДЛЯ ВЫСШЕГО КОМАНДНОГО СОСТАВА

Оперативник: Полковник ОТРЕДАКТИРОВАНО.

Кодовое имя: ОВЕН.

Отправлено: Триал, ОК.

Получатель: КОМАНДОВАНИЕ, ОТРЕДАКТИРОВАНО.

– Команда операции УХО ВОСТРО, лидер – ХОЛИДЕЙ, столкнулась с сопротивлением в АДЕЛЕ.

– Конспиративная квартира в АДЕЛЕ уничтожена.

– Обзор операции УХО ВОСТРО:

Убиты в бою: Р. ИНДИ, Н. КАВРАЛЛ, Т. ТРЕЛЛЕР, Э. КЕЙН (4).

Жертвы (Серебряные): 0 (ноль)

Жертвы (гражданское население): Неизвестно.

ВОССТАНЬТЕ, АЛЫЕ, КАК РАССВЕТ.

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ БЫЛО РАССЕКРЕЧЕНО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО, ТОЛЬКО ДЛЯ ВЫСШЕГО КОМАНДНОГО СОСТАВА

Операция КРАСНАЯ ПАУТИНА, этап 1, день 4.

Оперативник: Капитан ОТРЕДАКТИРОВАНО.

Кодовое имя: ЯГНЕНОК.

Отправлено: Причальная гавань, НРТ.

Получатель: ОВЕН, ОТРЕДАКТИРОВАНО.

– Беспрепятственный транзит через АДЕРОНАК, ВЕЛИКОЛЕСЬЕ, БОЛОТНЫЙ БЕРЕГ.

– В районе МАЯКА транзит затруднен, большое количество военных сил НРТ.

– Вступила в контакт с МОРЕХОДАМИ. Вошла в ПРИЧАЛЬНУЮ ГАВАНЬ с их помощью.

– Встретилась с ИГОНОМ, главой МОРЕХОДОВ. Оцениваю.

ВОССТАНЬТЕ, АЛЫЕ, КАК РАССВЕТ.

Как сказал бы любой хороший повар: на кухне всегда водятся крысы.

Королевство Норта точно такое же. Его трещины и щели кишат тем, что Серебряная элита назвала бы паразитами. Красные воры, контрабандисты, дезертиры, подростки, бегущие от призыва на военную службу, немощные старики, пытающиеся избежать наказания за «преступление» старости. В отдаленных районах, на севере, ближе к границе с Озёрным краем люди стараются держаться лесов и небольших деревень, находят убежище там, куда ни один уважающий себя Серебряный не пойдет. Но в таких городах, как Причальная гавань, где у Серебряных есть прекрасные дома и ужасные законы, Красные прибегают к более отчаянным мерам. И я тоже должна.

Добраться до босса Игана нелегко. Его так называемые сообщники ведут меня и моего лейтенанта Тристана через лабиринт туннелей под стенами прибрежного города. Мы несколько раз возвращаемся назад – чтобы сбить с толку меня, а также всех, кто может попытаться последовать за нами. Я почти ожидаю, что Мелоди, вор с мягким голосом и острыми глазами, которая ведет нас, завяжет нам глаза. Вместо этого она позволяет тьме делать свою работу, и к тому времени, как мы выходим, я едва могу понять, где истинный север, не говоря уже о том, чтобы выбраться из города.

Тристан – недоверчивый человек, он хорошо усвоил этот урок в Алой гвардии. Он идет рядом со мной, засунув одну руку под куртку, не выпуская длинный нож. Мелоди и ее люди смеются над очевидной угрозой и открывают пальто и шали, демонстрируя собственное холодное оружие.

– Не волнуйся, Растяжка, – говорит она, приподнимая бровь при виде немалого роста Тристана. – Ты хорошо защищен.

Он краснеет от злости, но хватки не ослабляет. И я все еще остро ощущаю нож в ботинке, не говоря уже о пистолете, засунутом сзади в штаны.

Мелоди ведет нас через рынок, дрожащий от шума и резкого запаха рыбы. Она без труда прокладывает себе путь через толпу, и люди расступаются, чтобы дать дорогу толстой женщине. Татуировка на ее предплечье – синий якорь, вокруг которого обвивается красная веревка, – достаточно очевидное предупреждение. Она Мореход, член контрабандной организации, которую мне поручило прощупать Командование. И судя по тому, как она командует своим отрядом, члены которого подчиняются ей беспрекословно, она занимает высокое положение и пользуется большим уважением.

Я чувствую, что она меня оценивает, хотя ее глаза устремлены вперед. По этой причине я решила не брать в город на встречу с боссом остальную часть своей команды. Мы с Тристаном сможем сами оценить его действия и мотивы и подготовить отчет.

Иган, похоже, придерживается противоположного подхода.

Я ожидаю, что мы окажемся в подземной крепости, похожей на нашу Ирабеллу, но Мелоди ведет нас к древнему маяку, с обшарпанными от времени и соленого воздуха стенами. Когда-то маяк служил ориентиром, указывающим кораблям путь в порт; но сейчас он находится слишком далеко от воды, так как город разросся до гавани. Снаружи он выглядит заброшенным, его окна закрыты ставнями, а двери заперты на засов. Мореходы не обращают на это внимания. Они даже не потрудились скрыть свое приближение, хотя все мои инстинкты кричат об осторожности. Вместо этого Мелоди ведет нас по открытому рынку с высоко поднятой головой.

Толпа движется вместе с нами, как стая рыб. Обеспечивает маскировку. Она сопровождала нас всю дорогу до маяка и потрепанной, запертой двери. Я моргаю, наблюдая за происходящим, отмечая, насколько хорошо организованы Мореходы. Это вызывает уважение, это очевидно – не говоря уже о лояльности. И то, и то – ценные ресурсы для Алой гвардии, которые нельзя получить деньгами или запугиванием. Сердце подпрыгивает у меня внутри. Мореходы действительно кажутся жизнеспособными союзниками.

Оказавшись внутри маяка, у подножия бесконечной спиральной лестницы, я чувствую, как напряжение ослабевает у меня в груди. Мне не привыкать проникать в города Серебряных, бродить по улицам с плохими намерениями. Но это определенно мне не нравится. Особенно когда рядом нет полковника – грубого, но эффективного щита от всего, что может с нами случиться.

– Вы не боитесь офицеров? – удивляюсь я вслух, наблюдая, как один из Мореходов запирает за нами дверь. – Они не знают, что вы здесь?

Мелоди снова хихикает. Она уже поднялась на дюжину ступенек и продолжает идти наверх.

– О, они знают, что мы здесь.

У Тристана глаза чуть не вылезают из орбит.

– Что?

Он бледнеет, отражая мои собственные мысли.

– Я сказала, охрана знает, что мы здесь, – повторяет она. Ее голос эхом разносится по помещению.

Когда я ставлю ногу на первую ступеньку, Тристан хватает меня за запястье.

– Нам нужно уходить, кап… – бормочет он, забывшись. Я не даю ему шанса произнести мое имя, пойти против правил и протоколов, которые так долго защищали нас. Вместо этого я упираюсь предплечьем ему в трахею, изо всех сил толкая его спиной к лестнице. Он падает, и его тощее тело растягивается на нижних ступеньках.

Мое лицо пылает. Я не хочу этого делать, неважно, смотрят на нас посторонние или нет. Тристан – хороший лейтенант, хоть и страдает от приступов гиперопеки. Я не знаю, что хуже – показывать Мореходам, что в наших рядах есть разногласия, или показывать страх. Надеюсь, последнее. Тщательно взвешенным жестом пожав плечами, я отступаю назад и протягиваю Тристану руку. Но я не извиняюсь. Он знает почему.

И, не говоря больше ни слова, он следует за мной вверх по лестнице.

Мелоди пропускает нас вперед, но я чувствую на себе ее взгляд. Сейчас она точно за мной наблюдает. И я позволяю ей это делать. Мое лицо и движения остаются беспристрастными. Я изо всех сил стараюсь вести себя как полковник, быть непроницаемой и непоколебимой.

На вершине маяка из заколоченных окон можно увидеть большую часть Причальной гавани, построенной на месте другого древнего города. Узкие переулки и повороты завязанные в старый узел, лучше подходят для лошадей, чем для транспорта, и нам пришлось нырять в подворотни, чтобы нас не переехали. С этой выгодной позиции я вижу, что все сосредоточено вокруг знаменитой гавани. Тут слишком много аллей, туннелей и забытых уголков, чтобы патрулировать их должным образом. В сочетании с высокой концентрацией Красных, Причальная гавань – идеальное место, чтобы начать деятельность Алой гвардии. Наша разведка посчитала, что город может стать самым плодотворным центром для распространения Красного восстания в Норте. В отличие от столицы, Археона, где резиденция правительства требует абсолютного командования, Причальная гавань не так контролируется.

Но все же ее защищают. На воде построена военная база, разделяющая идеальный полукруг суши и волн надвое.

«Форт-Патриот».

Центр армии, флота и военно-воздушных сил Норты – единственная в своем роде база, обслуживающая все три подразделения Серебряных вооруженных сил. Как и в остальной части города, его стены и здания выкрашены в белый цвет, увенчаны голубыми крышами и высокими серебряными шпилями. Я пытаюсь запомнить то, что вижу. Кто знает, когда могут пригодиться эти знания? А из-за бесполезной войны на севере в Форте совершенно не обращают внимания на то, что творится в городе. Солдаты стараются держаться стен Форта, а за порядком в городе следит охрана. Согласно сообщениям, они защищают своих, Серебряных граждан, но Красные жители Гавани в основном занимаются самоуправлением, самостоятельно поддерживая подобие порядка с помощью отдельных групп и банд. Таких групп существует три.

Красная стража – своего рода полиция, которая, по мере возможности, обеспечивает Красным правосудие, защищая их и обеспечивая соблюдение законов, которое не будут обеспечивать Серебряные. Они улаживают кровавые споры, расследуют преступления, совершенные против наших сородичей, предотвращают новые злоупотребления со стороны безжалостных, окровавленных рук. Их работа признается, ее терпят даже городские чиновники, и по этой причине я к ним не пойду. Как бы благородно ни было их дело, на мой вкус, они слишком близки к Серебряным.

Но Черепа, прославленная банда, точно так же вызывают у меня подозрения. Об их жестокости говорят все – обычно я восхищаюсь этой чертой, но не сейчас. Их дело – кровь, они словно бешеные собаки. Члены банды – озлобленные, безжалостные и глупые люди, их часто казнят, а им на замену быстро приходят другие. Они контролируют свою часть города с помощью убийств и шантажа и часто попадают в конфронтации с конкурирующей организацией, Мореходами.

Которых я должна оценить сама.

– Полагаю, ты – Ягненок.

Я резко отрываюсь от созерцания панорамы города и поворачиваюсь к окнам спиной.

Человек, которого я принимаю за Игана, прислоняется к окнам с противоположной стороны комнаты. Он либо ни о чем не подозревает, либо не боится, что от падения с большой высоты его отделяет только старое стекло. Как и я, он разыгрывает представления, показывая карты, которые ему выгодно, а остальные прячет.

Я пришла сюда только в сопровождении Тристана, чтобы сформировать у них определенный образ. Иган, окруженный Мелоди и отрядом Мореходов, пытается показать свою силу. Хочет произвести на меня впечатление.

«Хорошо».

Он скрещивает руки на груди, демонстрируя два мускулистых и покрытых шрамами предплечья, отмеченных двумя татуировками с якорями. Это напоминает мне о полковнике, хотя они совсем не похожи. Иган невысокий, приземистый, с грудью как бочонок, с пигментными пятнами на коже и длинными, просоленными волосами, заплетенными в спутанную косу. Не сомневаюсь, что он провел половину своей жизни на лодке.

– Или, по крайней мере, такое кодовое имя тебе дали, – продолжает Иган с ухмылкой. У него не хватает большего количества зубов. – Я прав?

Я уклончиво пожимаю плечами.

– Разве мое имя имеет значение?

– Вовсе нет. Только твои намерения. И они?..

Подражая его ухмылке, я прохожу в центр комнаты, стараясь избегать углубленного круга, где раньше был фонарь маяка.

– Полагаю, уже тебе известны.

В моих приказах говорилось, что нужно установить контакт, но не говорилось, как именно. Необходимое упущение, чтобы убедиться, что посторонние не смогут использовать нашу переписку против нас.

– Да, я неплохо знаком с целями и тактикой твоих людей, но сейчас я говорю с тобой. Зачем ты здесь?