Читать книгу Оллвард. Разрушитель клинка - Виктория Авеярд - Страница 9

– Эрида —

Таристан обещал положить победу к ее ногам, именно этим он каждый день и занимался.

Армия Эриды сметала все на своем пути, Лев возвышался во главе двадцати тысяч человек. Зеленый флаг Галланда развевался высоко в небе на прохладных осенних ветрах. Текущий рядом Риверосс контролировал восточный фланг, пока великая армия двигалась на юг по сельской местности.

Королева была рада оказаться на воздухе и остаться без вечно присутствующих рядом придворных дам. Массивная карета вместе с обозом громыхала в хвосте колонны. Хотя рыцари убеждали ее остаться внутри, она отказалась.

Эрида устала сидеть в клетке.

На ней была ее обычная темно-зеленая, отделанная золотом накидка, настолько длинная, что закрывала бока лошади. Под ней сверкали церемониальные золотые доспехи, достаточно легкие, чтобы выдержать в них не один час. В них едва ли можно было орудовать клинком, но Эрида никогда не видела неправильный конец меча.

Они оставили позади Каслвуд и ряд своих крепостей. Королевство Мадренция встретило их невидимой завесой. Они пересекли границу при свете дня, не увидев какого-либо сопротивления. Лишь один-единственный камень обозначал границу, по прошествию многих лет и смены погодных условий написанные на нем знаки стерлись. Река все еще текла; осенний лес все еще стоял на месте, окрашенный в зеленые и оранжевые цвета, тем самым создавая впечатление, словно сами деревья приветствовали Льва. Дорога под копытами лошадей не изменилась. Грязь оставалась грязью.

Эрида ожидала, что в другом королевстве будет чувствовать себя иначе, будто слабее. Вместо этого новые земли только придали ей сил. Правящая королева, которой полагалось править империей. Ее ожидало первое нападение, ее первое завоевание.

Город-крепость Рулайн возвышался на юге, у слияния Риверосса и Ривеалсора. Стены города казались крепкими, но Эрида была сильнее.

Вражеская армия сосредоточилась на дальнем берегу Риверосса и следила за продвижением противника. Слишком слабые, чтобы встретиться с армией Эриды в бою, они нападали по бокам, словно стервятник, подкарауливающий большое стадо. Это лишь замедлило продвижение галлийской армии, позволив другим отрядам переправиться через реку и осесть там. За ночь они вырыли траншеи и соорудили временный деревянный палисад.

Лев сожрал их всех.

Эрида не знала, сколько мадрентийцев погибли. Она не удосужилась сосчитать трупы своих врагов. И хотя вместе с ними пали сотни галлийских солдат, им на смену пришли другие, призванные со всех концов ее большого королевства. Тяга к завоеванию была у нее в крови, как и в крови всего Галланда. Дворяне, которые сопротивлялись ее первому призыву к войне, теперь быстро скакали верхом, ведя за собой свиты из рыцарей, воинов и ковыляющих позади крестьян. Все горели желанием разделить военные трофеи.

«И мою славу».

Таристан находился вне поля ее зрения, он скакал во главе колонны в сопровождении группы рыцарей из Львиной гвардии королевы. В соответствии с приказом Эриды, такой порядок установили после Лота. Это снискало ему уважение дворян, слишком трусливых, чтобы ехать в авангарде, но и держало подальше от этих гадюк.

«И подальше от меня», – подумала Эрида, обеспокоенная тем, что его отсутствие так сильно беспокоит ее.

Ей многое предстояло обдумать, но благодаря жизни при дворе у нее имелся большой опыт в таких делах. Она была королевой Львов, и ее знать, безусловно, оправдывала это имя. Сейчас она чувствовала себя так, будто стоит в логове львов с кнутом в руках. Но даже укротитель львов может испугаться, если окажется в меньшинстве.

На данный момент львы были сыты, упитанны и счастливы, вдоволь насытившись разбитыми воинами и бочками вина. То же самое их ждало и сегодня, только в осадном лагере, а не в замке.

На фоне Аскала Рулайн казался намного меньше, деревня по сравнению с большой столицей Эриды. Город расположился на вершине холма и был окружен каменной стеной, а также двумя реками, что оставляло лишь одно направление для нападения. Удачное расположение и мастерски выполненные постройки позволяли удерживать границу Мандренции в течение многих поколений. Но не теперь. Двадцать тысяч душ жили за стенами и на окрестных фермах. При желании Эрида могла приставить солдата к каждому.

Теперь здесь не осталось ни одного человека, вокруг стояла тишина. Здания были полуразрушены, их двери и окна открыты настежь. Крестьяне-солдаты перебирали оставленные вещи, ища лучшие сапоги или луковицу, которую можно было бы погрызть. Весь оставшийся скот отогнали в обоз в конце колонны, добавив к уже имеющемуся стаду, предназначенному для обеспечения армии едой. Но осталось не так уж много.

Даже издалека Эрида слышала колокола, призывающие крестьян в безопасное место.

– Забавно, но именно колокола возвестят об их кончине, – сказала она вслух.

Сидевшая на лошади леди Харрсинг склонила голову набок.

– Как же так, Ваше Величество? – спросила она.

Пожилая женщина держалась в седле лучше, чем дамы вдвое моложе ее. Она надела небесно-голубую накидку, а седые волосы были заплетены в косу. При дворе она носила достаточно драгоценностей, чтобы напомнить всем о своем богатстве, но не в дороге, когда драгоценности лишь отягощали бы ее. Белла Харрсинг знала – не стоит красоваться во время военного похода. Не то что некоторые другие, которые надевали позолоченные доспехи или парчу, будто присутствовали на балу, а не на поле боя.

– Колокола созывают крестьян и простолюдинов за стену, чтобы закрыть ворота и защитить город, – сказала королева. Колокола звонили без всякого единства, звон доносился со многих башен. – Если бы они только оставили ворота открытыми, мы могли бы войти в город без всякого кровопролития.

Харрсинг громко рассмеялась.

– Даже мадрентийцы не отдадут город без боя. Может, их король и ослеп от вина, но он не глупец.

– Напротив, он невероятно глуп. – Эрида крепче сжала поводья, кожа казалась мягкой и приятной на ощупь. Осень в Мадренции была не очень холодной, и днем надобность в перчатках отпала. – В моем распоряжении двадцать тысяч человек, и еще больше на подходе. Королю Робарту следовало бы сегодня же покинуть свой прекрасный дворец и преклонить передо мной колени.

Леди Харрсинг скривила губы в усмешке.

– Вы начинаете говорить как ваш супруг.

По щекам Эриды разлилось тепло.

– Или он начинает говорить как я? – парировала она, давая Харрсинг пищу для размышлений.

– Смотря с какой стороны посмотреть, – вздохнув, ответила Белла.

Следом за королевой скакали и другие дворяне. Эрида оглянулась, наблюдая, как они шествуют на юг, строй прекрасных лошадей и сверкающих доспехов. Впереди и позади ехало множество лордов и несколько леди, являвшихся главами своих поселений, а еще командиры и генералы тысяч мужчин. Она знала каждое лицо. Их имена, семьи, запутанную родословную и, самое главное, помнила об их верности Эриде Галландской.

Белла проследила за ее взглядом.

– О чем вы думаете, Ваше Величество?

– Слишком о многом, – поджав губы, ответила Эрида. Она слегка понизила голос: – Кто преклонил колени во время моей коронации, пообещав служить пятнадцатилетней королеве? Кто отправился на мадрентинский фронт, когда я объявила первый сбор, созывая как легион, так и личную армию? Кто выждал? Кто распространяет слухи? Кто шпионит для моего подлого кузена Кониджина, который все еще прячется где-то в безопасном месте, даже когда я охочусь за ним? Кто посадит его на трон, если я умру, и кто готов сам ускорить мою кончину?

Сидящая на лошади Белла побледнела.

– Такая тяжелая ноша на таких юных плечах, – пробормотала она.

Эрида могла лишь пожать плечами, будто поддаваясь тяжести этого бремени. Она покачала головой:

– И кто боится Таристана? А кто завидует? Кто разрушит все, что мы пытаемся построить?

На это у Беллы не нашлось ответа, да Эрида и не ждала его. Престарелая женщина слишком давно служила при дворе, давно научилась искусству вести беседу и понимала, когда лучше промолчать. Она знала, когда оказывалась не в своей стихии.

Эрида прочистила горло.

– Торнуолл, каков последний отчет?

Лорд Торнуолл натянул вожжи, и конь рысью направился к королеве, пристроившись рядом с ней. Сидя верхом на лошади, командующий казался выше, впрочем, как и большинство мужчин. В отличие от других лордов, он не надевал в поход доспехи. Ему не было нужды играть в войну. Он командовал целой армией и проводил слишком много времени верхом во главе колонны, совещаясь со своими разведчиками и лейтенантами, чтобы беспокоиться о доспехах.

Торнуолл кивнул королеве, рыжая борода выделялась на фоне зеленого мундира. Вышитого на груди льва окружали вьющиеся лозы и шипы – знак его собственной великой семьи.

– Разведчики докладывают, что мадрентийская армия за рекой насчитывает три тысячи человек. Возможно, – сказал он. Рядом с ним ехали два оруженосца, одетые в такие же мундиры, как и сам Торнуолл. Эрида попыталась вспомнить их имена, которые когда-то легко всплывали в ее памяти. Один с неопрятными светлыми волосами, другой с добродушным выражением лица. Она знала одно – у кого они служили оруженосцами до того, как Торнуолл взял их к себе.

Раньше они носили ярко-красные с серебряным мундиры, на их груди красовался сокол.

«Норты, – подумала Эрида, и ее взгляд стал суровым. – Сэр Эдгар и сэр Рэймон. Рыцари Львиной гвардии, поклявшиеся служить».

Они пали на холмах, их кости поглотила грязь. Ее верные стражи стали первой победой Таристана.

Кроме одного, который все еще оставался в живых. Вспомнив Эндри Трелланда, королева поморщилась. Благородный сын Аскала, оруженосец, собиравшийся стать рыцарем. «И предавший собственное королевство», – подумала Эрида, закипая при воспоминании о последнем разе, когда видела его. Он выбежал за дверь, оставив позади разрушенный парадный зал, и направился к Корэйн из Древнего Кора с ее Веретенным клинком.

Торнуолл продолжил болтать, и Эрида моргнула, забыв об оруженосцах и их мертвых рыцарях.

– Но каждый день прибывает все больше солдат, – сказал командир, покачиваясь в такт со своим конем. Дорога шла ему больше, чем зал заседаний, его щеки покрыл румянец, серые глаза блестели. – Ходят слухи, что принц Орлеон находится за рекой, он возглавляет сотню облаченных в доспехи рыцарей и вдвое больше воинов.

Эрида ухмыльнулась.

– Думаю, он понял, что я не собираюсь выходить за него замуж, – сказала она, смеясь вместе с леди Харрсинг. Наследный принц Мадренции был одним из многочисленных разочарованных претендентов на роль ее жениха, которого она предпочитала как можно дольше держать в подвешенном состоянии.

Королева встречала принца лишь однажды, на свадьбе дочери Кониджина с каким-то сискарийским герцогом. Высокий и светловолосый, этакий принц-менестрель. Но глупый, лишенный и толики остроумия и каких-либо амбиций. Большая часть их разговора крутилась вокруг его коллекции миниатюрных пони, которую он держал в саду отцовского дворца в Партепаласе.

– Если его схватили, пощадите его, – сказала Эрида, перестав смеяться. От ее следующих слов повеяло холодом: – Его король заплатит хороший выкуп.

Находившаяся по другую сторону от нее Харрсинг хмыкнула.

– Возможно. Все знают, что Робарт дико завидует своему золотому наследнику – глупость со стороны любого отца.

– Меня мало волнуют их семейные дрязги, – вздохнула Эрида, продолжая наблюдать за Торнуоллом. – А что насчет других разведчиков? – Она выгнула темную бровь.

Торнуолл покачал головой и раздраженно дернул себя за рыжую бороду.

– Никаких следов Кониджина. Похоже, он исчез в горах.

– Или ему помогли скрыться, – задумчиво произнесла Эрида, наблюдая за выражением лица лорда и отмечая малейшие перемены.

Ее командир опустил взгляд, сосредоточившись на гриве своего коня.

– Нельзя исключать и такую возможность.

«Что я вижу в ваших глазах, Отто Торнуолл – стыд? Или тайну?»

– Спасибо, лорд Торнуолл, – сказала она вслух, протягивая руку через разделявшее их пространство. С отработанной годами улыбкой она сжала его предплечье – значимый жест для правящей королевы. – Я рада, что вы на моей стороне.

«По-прежнему». Подтекст повис в воздухе, такой же очевидный, как и слова на странице. Торнуолл понял намек. Они оба знали, о ком она говорит. Тогда в Лоте вместе с Кониджином исчез и лорд Деррик, он тайком покинул замок ранним утром. Еще один член ее собственного Королевского совета, еще один предатель из немногочисленного круга доверенных лиц. Оставались только Торнуолл, Харрсинг и стареющий лорд Ардат, оставшийся в Аскале старец, слишком слабый, чтобы вести войну со всем миром.

«Я не могу позволить себе еще одно предательство».

* * *

К тому времени, когда Рулайн показался в поле зрения, осада уже началась. Город стоял на вершине холма, как поверженный великан, за каменными стенами и болотистым рвом возвышались шпили храмов и башен. Хотя граница проходила всего в нескольких милях от города, любой, у кого были глаза, понимал, что город принадлежал не галлийцам. Более низкие стены, менее прочные и крепкие башни, покрытые красной черепицей крыши домов, большая часть зданий белого или бледно-желтого цветов. Около окон висели ящики с цветами, а бордовые флаги Мадренции, украшенные вышитым на нем серебряным конем, развевались на ветру. Рулайн был слишком тихим, слишком милым и совсем не гордым городом. Совершенно не по-галлийски.

Реки Риверосс и Ривеалсор соединялись за городом и текли на юг к мадрентийской столице и Рассветному океану. Эти две реки являлись лучшей защитой, чем городская стена, которая, несмотря на высоту всего в тридцать футов, была достаточно толстой, чтобы выдержать натиск большинства армий. Рулайн был торговым городом, удачно расположенным на дороге в Древний Кор, которая когда-то соединяла эту часть империи, он также являлся защитником границы, воротами в остальную часть Мадренции. Даже в мирное время в Рулайне находился значительный городской гарнизон, а прямо на месте слияния рек на случай разрушения стен стояла большая каменная крепость. Эрида видела лишь ее башни и валы, камень нависал над сияющим городом подобно грозовой туче.

Колокола давно прекратили свой звон. Все знали, что у ворот рычит Лев. Десять тысяч человек уже окружили город. Они заполнили пустую вершину холма за болотом и были заняты насущными делами, хозяйственной стороной войны. Организация лагеря, рытье канав, разведение костров для приготовления пищи, установка палаток, возведение деревянной стены и кольев на случай, если люди Орлеона попытаются неожиданно напасть. Они очистили окраины города, те немногие строения и улицы, которые находились за пределами защитных городских стен. Звон колоколов сменила какофония молотков и топоров. Деревья падали, их стволы и ветви рубили для костра или деревянных настилов. А, возможно, и для тарана.

Тысяча галлийских солдат стянулась к краю рва, оставаясь вне досягаемости мадрентийских лучников, возвышавшихся на крепостных валах. Организованный внушительный отряд, вселяющий страх даже в самых храбрых воинов. Не разобщенные и действовавшие хаотично джидийские налетчики, а галлийские легионеры. Как и планировалось, они ждали королеву и ее командиров. Она знала, что с ними увидит и красный плащ, окруженный стражниками в золотых доспехах. Королеве потребовалась вся выдержка, чтобы не пронестись через лагерь со всей неотложностью, которую она испытывала.

Эрида жалела, что рядом с ней катится не требушет, а придворные глупцы и гадюки. Но метательные машины были медленными, и они должны были прибыть только через несколько часов. Катапульты должны быть готовы не раньше утра, тогда и планировали начать настоящий штурм.

Каким-то образом от лагеря уже исходила вонь, дорога под ее лошадью превратилась в грязь, а несколько старых камней походили на острова в бушующем море.

Дорога Древнего Кора разрезала лагерь надвое, ведя прямо к мосту через ров и городским воротам. «Еще вчера на этой дороге можно было встретить только горожан и сельскую знать, – подумала Эрида, скача прямо к солдатам, столпившимся на краю болота. – А теперь она встречает королеву и принца Кора».

Солдаты расступались, уступая дорогу королеве. Сначала она заметила его красную мантию, неповторимый оттенок великолепного алого. Таристан стоял на мосту, широкой аркой возвышающемся над болотом внизу. Даже видя лишь силуэт принца-консорта, его можно было принять за короля.

«Нет, – подумала Эрида. – Не короля. Императора».

Стрелы сломались в нескольких дюймах от его ног.

Таристан не пошевелился, а вот Эрида, естественно, вздрогнула. Ее сердце забилось быстрее.

«Если этот несгибаемый глупец погибнет из-за какого-то опытного лучника… – стиснув зубы, подумала она. А потом вспомнила. – Нет, он неуязвим, – напомнила она себе в сотый, даже в тысячный раз. – Тот, Кто Ждет благословил его и будет оберегать».

Хотя из-за бога Таристана Эрида ощущала дрожь, он же даровал ей и утешение. Тот, Кто Ждет был лучше любого щита, и он наделил ее мужа практически божественной силой.

Лошадь королевы поспевала за хозяйкой, но в остальном вела себя тихо. Мерин был хорошо обученным боевым конем, привыкшим к запаху крови и звукам битвы. Лагерь почти не отвлекал ее.

«Я тоже начинаю привыкать ко всему этому, – подумала Эрида, считая, сколько прошло дней с тех пор, как она покинула Аскал. – Две недели после замка Лота. Две недели с тех пор, как мой крысеныш кузен сбежал в какую-то адскую дыру».

Ронин стоял так близко к лучникам, как только осмеливался. Очевидно, он был не так неуязвим, как Таристан, и при виде красной крысы, дрожащей в нескольких футах позади ее мужа, на лице Эриды появилась улыбка. «Если бы только одна стрела могла пролететь немного дальше, выпущенная чуть более смертоносной рукой, чем те, что на стене». К каким осложнениям может привести смерть мага, она не знала. Лишь это незнание сдерживало Эриду от того, чтобы самой убрать его. Жрец Того, Кто Ждет не нашел другое Веретено, но он создал некую связь между ее супругом и Расколотым Королем Асандера. Конечно, было неразумно разрывать ее.

Ноги королевы слегка дрожали, когда она спешилась, рыцарь Львиной гвардии стоял рядом с ней, почти дыша ей в затылок. Торнуолл тоже слез с коня, и они вместе, Эрида и ее командир, двинулись вперед, чтобы присоединиться к принцу Древнего Кора.

Солдаты кланялись. Это были опытные легионеры, а не крестьяне, призванные на службу своими господами. Эрида наслаждалась их вниманием, зная силу тысячи хорошо обученных людей. Даже Ронин склонил голову, как и всегда, его слезящиеся покрасневшие глаза казались жуткими, а лицо под капюшоном напоминало сияющую белую луну.

Таристан не двигался, его внимание было приковано к воротам и городу, скрывающемуся за их стенами. Веретенный клинок висел у него на боку, древний меч блестел, даже убранный в ножны. Ее супруг держал одну руку на рукояти, рубины и аметисты мерцали под его пальцами.

Эрида видела Таристана каждое утро перед началом похода и каждый вечер в любом замке, где они останавливались, но сейчас все было иначе. Сегодня они стояли перед своим первым настоящим врагом. И придворные наблюдали, ожидая любого признака раскола между королевой и ее супругом.

«Повернись, идиот», – подумала она, желая, чтобы он увидел ее. Чтобы встал на колени.

Когда она остановилась рядом и пальцы ее ног оказались всего в нескольких дюймах от досягаемости стрелы, он так и сделал.

Таристан повернулся к ней лицом и поклонился, одной рукой откидывая мантию. Другая рука пылала жаром в ее собственной, его пальцы были грубыми, но нежными, когда он прижимался разгоряченным лбом к костяшкам ее пальцев. Эрида вздрогнула от его прикосновения, удивленная таким зрелищем. Таристан и раньше кланялся ей, признавал ее своей королевой, но никогда вот так. Одно колено на земле, голова склонена, как у жреца перед алтарем.

Королева смотрела на него сверху вниз, ее лицо оставалось непроницаемой маской, но сапфировые глаза раскрылись. Она надеялась, что дворяне не заметят ее замешательства, и определенно была рада, что они не слышат бешеное биение ее сердца.

Черные глаза Таристана встретились с ее собственными, выражение его лица было как всегда бесстрастным. Эрида не смогла ничего прочитать по его лицу, но он долго смотрел ей в глаза, дольше, чем она ожидала. А затем в глубине его темных глаз зашевелился красный блеск, едва заметный, но такой знакомый.

Продолжая сжимать ее пальцы, принц Древнего Кора поднялся на ноги.

– Ваше Величество, – сказал он, его голос был таким же грубым, как и его руки.

– Ваше Высочество, – ответила она, позволяя увести себя с моста и подальше от падающих рядом стрел.

Казалось, Таристану очень хотелось оградить Эриду от опасности, пусть даже совсем незначительной.