Читать книгу Зови меня Шинигами - Эльвира Смелик, Виктория Эл - Страница 3

Не очень хорошая идея: девушке в одиночку поздно вечером болтаться по подозрительным городским окраинам. То есть, совсем нехорошая, просто глупей не придумаешь. Кира это прекрасно понимала, но другого выхода у неё не было.

Она бы, конечно, предпочла белый день и очень людное место, но не ей ставить условия. Она сторона просящая. Пусть вообще скажет спасибо, что с ней согласились встретиться, ничего не потребовав взамен, по крайней мере, пока.

Да сумеречники потому и называются сумеречниками, что не любят яркий свет, предпочитают тёмное время суток. А днём они спят, наверное, или прячутся по укромным местам, как тени в полдень.

Кире никогда раньше не приходилось видеть сумеречников, знала о них только по рассказам отца, а внешность представляла по его же рисункам в старом альбоме. Выглядеть они должны примерно так.

Антропоморфные. В первую очередь подумаешь, что самые обычные люди. Просто чересчур блёклые какие-то, словно на них красок не хватило. Доскребли самые остатки, добавили воды побольше, из-за этого цвета слились и перемешались, образовав мутное нечто. Вот и получились сумеречники слегка размытыми, беспросветно-серыми.

А каким им ещё быть? Ведь на самом деле не люди они, а тени. Ожившие тени, плоские, призрачные, совсем как те, что мечутся под ногами, двигаются следом за тобой по стенам и заборам.

Чтобы сумеречнику стать плотным и материальным, ему надо… ну, в общем, как вампиру. Только не кровью напиться, а жизненной силой, человеческой, естественно. И предпочитают сумеречники тоже шеи, потому что те нежные и одеждой редко прикрытые. Но они не кусаются, зубов у них, вроде, вообще нет, зато есть присоски на подушечках пальцев.

Кира так и представила: ладонь, а на ней извиваются пять жирных голодных пиявок с жадно распахнутыми круглыми ртами.

Бр-р-р! Гадость какая!

Как присосутся! Человек почти сразу впадает в полубессознательное состояние, типа гипнотического, и сумеречник спокойно выкачивает из него энергию, сколько понадобится. Берёт он обычно немного, не высушивает до дна, не убивает.

Вот действительно как пиявка: наелся – отвалился.

Сумеречника по тому и можно отличить от человека, что руки у него чересчур длинные. Чтобы легче было дотянуться.

«Дяденька, дяденька, а почему у тебя такие длинные руки? – А это, деточка, чтоб быстрее тебя достать и…»

Давай, Кира, ёрничай! Чтобы хоть немного себя воодушевить. Чтобы окончательно не обделаться от страха, в тишине и полутьме вечера пробираясь мимо каких-то заброшенных необитаемых зданий. А, может, и обитаемых, только населяют их совсем не люди: запустение, мрак, жуть.

Ничего живого вокруг, даже ни деревца, а трава пробивается убогими клочками лишь в трещинах между асфальтом и стенами, пытается тянутся к солнцу, но солнца здесь нет. Наверное, даже ярким днём. И никому в здравом уме не придёт в голову сюда забредать. Одна Кира, ненормальная, крадётся на трясущихся от страха ногах и отвлекает себя научными описаниями.

Ещё сумеречников можно определить по глазам. Они у них слишком большие, как у персонажей анимэ. Или, скорее, как у мадагаскарских лемуров. Им же надо хорошо ориентироваться в темноте.

Душа у Киры давно ушла в пятки и там тихонько попискивает от ужаса, и даже выражение суровой решительности на лице почти не исправляет ситуацию.

Так, вот оно – длинное двухэтажное здание. Большая табличка на глухой боковой стене «Строение № 13». С юмором попался сумеречник.

Кира остановилась на углу, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, попыталась унять безумно колотящееся сердце.

Хватит бояться! Она, между прочим, не нежная хилая барышня. Она драться умеет, и неплохо. Как-нибудь справится с одной серой тенью. А если и не справится, хотя бы узнает, что надо, и уж вытерпит одну пиявку-сумеречника, не загнётся.

Но объявился не один, а сразу четыре – вывернули из-за угла соседнего дома. Очень похожие друг на друга: худые, узколицые, большеротые и, конечно, длиннорукие и глазастые. Только роста немного разного.

Самый высокий спросил:

– Зачем ты нас искала?

– Я искала не «вас», – Кира скрестила на груди руки – пальцы сами сжались в кулаки – призвала на помощь всю свою волю и выдержку. – Кого-то одного. Мне не компания большая нужна, а информация. Или вы только хором рассказываете?

– И что тебя интересует? – голос шелестел, как листья на ветру. Шёпот, не очень громкий, но ясный.

– Как попасть в Сумеречный храм, – доложила Кира. – Уж вы-то должны знать. Вы же – сумеречники.

– Зачем тебе в храм?

Они вроде как внезапно оказались ближе. Кира не понимала, как. Мерещится что ли? Ведь трое совсем не шевелились, а у четвёртого работали только мышцы лица, ну, которые двигают челюсть и губы во время разговора.

И всё-таки они немного приблизились, и это реальность, не галлюцинация. А Кире очень захотелось попятиться – еле удержалась, сосредоточенно сохраняла спокойствие, даже говорить старалась с вызовом.

– Так это вроде мне информация нужна, а не вам? Вопросы с меня, с вас – ответы.

Совсем как с собаками: не хочешь, чтоб набросились, лучше не показывать, что боишься. Ведь сумеречники, наверное, гораздо ближе к животным, чем к людям.

Высокий улыбнулся, и остальные сразу за ним, словно улыбка у них одна на всех – стоит одному растянуть губы, у прочих они растягиваются автоматически. И, гладя на их довольные ехидные физиономии, Кира ясно осознала: они пришли не поделиться, а забрать. Всё, до капли. Уверились, что никто не озаботится исчезновением девушки, которая сама ищет опасных встреч и приключений и согласна болтаться в одиночестве по заброшенному, безлюдному району.

Значит, у Киры нет шансов выбраться живой из этой переделки. Или есть?

На вид они не слишком-то страшные, а драться она, правда, умеет. Особенно, если озвереет как следует. Но сейчас больше неуверенности и страха, чем злости, и, кажется, сумеречники это отлично чувствуют, благостно и плотоядно лыбятся широкими беззубыми ртами. И потихоньку приближаются, очень потихоньку. Кира не замечает движений, но зато ясно видит, что расстояние между нею и тварями постепенно сокращается.

Кажется, они не шагают, а плывут по воздуху, едва касаясь ногами асфальта. Живые призраки.

Ну уж нет! Не дастся она им так запросто. Пока они материальны, не обернулись бесплотными тенями, Кира накостыляет им по тощим костлявым шеям. Озвереет по ходу, обязательно. Жить-то ой как хочется.

– Так вы знаете, что-нибудь про храм? – сердито воскликнула Кира. В одном месте голос предательски дрогнул, но почти незаметно.

«Не бояться! Держаться уверенно!» – мысленно приказала она себе и опять обратилась к сумеречникам:

– Или я тут зря с вами время трачу?

– Зато мы его тратим не зря, – нахально прошелестел самый длинный.

Между Кирой и сумеречниками оставалось не такое уж большое расстояние, и Кирины руки сами распрямились, демонстрируя приготовленные кулаки. Она стиснула зубы, прищурилась. Пусть хорошенько видят, что она настроена решительно, себя в обиду не даст. И твари внезапно отпрянули.

Кира растерялась и изумилась. Неужели настолько испугались её решительности и воинственного вида?

Сумеречники отступали, тоже медленно, но не останавливаясь.

– Куда? – раздалось у Киры за спиной, негромкое, но твёрдое.

Она даже подпрыгнула от неожиданности.

А сумеречники словно команду услышали – «Сгинь!», например, или «Растворись!» – в одно мгновенье осели на асфальт плоскими тенями и стремительно разлетелись в разные стороны, как бумажки от сильного порыва ветра, исчезли в тёмных щелях. Но у Киры облегчённо вздохнуть не получилось. Как бы не оказаться в ситуации «из огня да в полымя».

Она обернулась, сглотнула.

Конечно, можно было сказать: «Ничего особенно. Перед ней стоял самый обыкновенный парень».

Ага! Самый обыкновенный. То-то от него так сумеречники драпанули.

Выглядел он гораздо жутче этих тварей. Весь в чёрном, или в очень тёмном, из светлого только кисти рук с длинными пальцами и нижняя часть лица, от носа до острого подбородка. Всё остальное пряталось под капюшоном. Хотя ещё виднелось несколько прядей, настолько чистейше белых, что они почти светились в надвигающейся ночной темноте.

– Жить надоело? – спросил он у Киры голосом абсолютно лишённым интонаций.

– Нет, – с трудом выдавила из себя Кира. – Я… просто… я надеялась, они мне расскажут. Они же должны знать!

– Что?

– Как попасть в Сумеречный храм.

Слова вылетали независимо от Кириного желания. Не получалось молчать, и уж тем более не получалось огрызнуться в ответ:«Не твоё дело!»

Как там говорится? «Чистосердечное признание облегчит вашу участь». Подсознание, похоже, на это и рассчитывало.

– Зачем? – продолжился допрос.

– Надо. Мне надо, – это уже включился разум.

Не выкладывать же первому встречному все странные подробности своей биографии!

– Нашла, с кем связаться.

– Мне пообещали, что придёт всего один. Я не думала, что их будет четверо.

– Не думала, – повторил парень, вроде бы бесцветно, но…

Это, вообще, что такое? Сарказм? Издёвка? Насмешка? Наглый намёк на то, что она – полная дура?

– А ты сам-то кто? – в негодовании воскликнула Кира. – Почему сумеречники при виде тебя сразу разбежались?

– Боялись, – парень разговаривал короткими фразами, не снисходил до объяснений, и пришлось уточнять самой:

– Чего?

– Я могу их убить.

Кира опять сглотнула. Приготовленные нахальные слова пролетели в желудок, остались только испуганные, нервно подрагивающие от страха.

– И меня тоже?

Хотя даже сомнений не возникло: этот – может.

– Зачем?

Да, сейчас он задал очень удачный вопрос, на который у Киры имелся точный ответ.

Конечно, незачем. Не надо. Смысл убивать Киру? Да есть ли смысл хоть кого-то убивать? Но, похоже, парень и сам об этом знал, вопрос оказался риторическим, а вот следующий – нет.

– Останешься здесь?

До Киры не сразу дошло, о чём он.

– Останусь? Нет! Что мне здесь делать?

Она повернулась в ту сторону, откуда пришла, рванула с места, и парень шагнул, почти одновременно с ней, и в том же направлении.

Это даже хорошо. Против Киры он, кажется, ничего не имеет, а идти вместе с ним немного спокойней и надёжней. Именно немного, потому что всякие-разные твари уже не привяжутся, а вот что придёт в голову ему…