Читать книгу Только твоя - Виктория Королёва - Страница 2

Танцы, миллионы слов, напутствий, объятий, вспышек камер, улыбок, выступления артистов, музыка. Цветы в вазах, украшения, деньги, милые подарки от сестёр. Я просто не могла не улыбаться, так нужно было. Хотя, если быть честной, то что-то действительно вызывало улыбку. Например, танец Фахриды. Красиво, грациозно и наполнено чувственностью. Я бы тоже так танцевала с отдачей и наполненностью, если бы он смотрел… Я бы всё сделала. Но он не посмотрит, я для него больше не женщина. Я жена брата. Стала ею официально ещё утром, праздник – это тоже дань традиции, по факту всё решали старшие, вплоть до похода в местный орган управления.

Думаю, мама поняла, что я держу счастливое лицо через силу и не потому что хочу. Смотреть на бабушку не решалась, сболтнула лишнего и корила себя за это. Глупая. Необходимо было сохранить всё своё в себе! Кому легче стало? Правильно, никому.

– Ох… какая грустная невеста у нас, – сетует одна из женщин.

Мгновенно подбираюсь.

– Азалия просто устала, – отмахивается бабушка, – ты то небось не помнишь уже, как замуж то выскакивала.

Женщина смеётся и машет на бабушку рукой.

– Ещё как помню, Мухаммали был самым красивым у меня, – мечтательно произносит, возводя руки к небу, – даровал Аллах мужа красавца. Помню наш день как сейчас.

Женщины смеются, подшучивают друг над другом. Им весело, мне неконтролируемо больно. Как же несправедливо! Почему не он? Почему его брат? Неужели он кого-то так сильно любит…

И вдруг, неожиданная мысль от которой жгутом по коже.

А вдруг она не наша? Вдруг он не женится, потому что любит русскую к примеру?! Мне ли не знать, как наши мужчины падки на их белокурые волосы и голубые глаза! Руки в кулаки сжала, впиваясь ногтями в кожу.

НЕТ! НЕТ!!! Не смогу смотреть на то, как он с другой. Пусть даже с той с которой сочетаться браком не сможет.

– Аза, ты чего? Всё хорошо?

Перед глазами возникает обеспокоенное лицо Айше.

– Ты вся побледнела. Тебе не хорошо?

Отрицательно качаю головой. Так углубилась в свои мысли, что опять забыла, где нахожусь. Айше берёт мои ладошки и заключает в свои, словно согревая. Контраст зверский. Она горячая, я холодная как лёд.

– Вся холодная, совсем! – наклоняется ближе, – может быть вина?

В шоке смотрю на сводную сестру.

– Ты что, нельзя.

– Я знаю. Но мы немного. Хочешь?

Отказываюсь. Страшно ослушаться, а ещё страшнее быть пойманной. Это же запрет под красным светом для всех!

– Зря, я бы принесла, – делает ещё одну попытку Айше, присаживаясь рядом со мной.

– Не надо. Поймают, хуже будет.

– Да кто нас поймает? Там капля совсем, в гранатовый сок добавим, никто не поймёт в чём дело, а тебе легче будет.

Легче уже не будет.

– Нет, не стоит.

Сестра обнимает за плечи и целует в щёку, заглядывая в глаза. Мы никогда особо не были близки, её поддержка всё равно бесконечно приятна.

– Брат говорит, что они как европейцы.

Опять что-то дрогнуло внутри и опять образ белокурой женщины перед глазами. Такой какие они все могут быть. Открытые вещи, всё на показ, глаза горят и смотрят прямо без стеснения.

– Не понимаю тебя.

Садится удобнее и шепчет в ухо:

– Ну, что ты не поймёшь! На родине не живут, весь бизнес в другой стране, тебя туда же, по традициям не живут практически, я вот думаю, что и платок ты носить не будешь. Мали ты и говорил про них, мол зачем жена отсюда, если всё равно они другие.

Шок. Непроизвольно скручиваю пальцами край фаты. Значит точно есть кто-то… Он же взрослый мужчина.

А платок…

На мне сейчас тоже не платок, искусно завязанная фата, скрывающая волосы, отец разрешил без него. И я в тайне рада, что мама настояла.

Как европейцы…

Плохо это или хорошо ещё не ясно. Меня воспитывали как жену человека, что живёт по традициям. Как теперь себя вести?

Гоню эти мысли прочь, когда подходит мама, чтобы помочь подняться. Сердце в очередной раз галопом, всё прекрасно осознаю, верить до последнего не хочу.

– Пора, мила, пора.

И я делаю первый шаг, а потом ещё и ещё, пока не преодолеваю весь живой коридор провожающих меня женщин.

Это конец, просто конец.

На улице подошёл отец, поднял фату, мама сняла. Взял мои холодные пальцы в свои горячие руки, поцеловал в лоб. Он всегда так делал. Чинно, просто с намёком.

– Будь хорошей женой, дочь.

Покорно опускаю взгляд вниз и не смею поднять. Лопатки жжёт от взглядов или потому что я точно знаю, там, где-то среди других мужчин стоит он. Знаю, на свадьбе они втроём. Три брата, основной костяк, единственные кто из мужчин первой ветви остался, отец погиб не так давно, минул срок траура и сразу свадьба…Горько. Я была готова сидеть вечно. Пусть бы у него появились дела, а потом ещё и ещё и так бесконечно! В идеале до НИКОГДА! Моих подруг пугала перспектива остаться старой девой, поспорила бы с ними.

Отчаянно хочется обернуться, заглянуть в глаза, окунуться в них как в омуты и получить свою дозу счастья. Пусть вот такого, украденного, но всё же счастья. Мне так нужна была эта секунда.

Не чувствую ничего, когда уже муж открывает передо мной дверцу автомобиля и помогает сесть. Не поднимаю взгляда, смотря на свои колени, спина неестественно прямая, нет сил посмотреть даже на маму, которая точно зажимает рот рукой, чтобы не разрыдаться в голос. Мне тоже горько. Так горько, что в лёгких спазм.

Оглушающий хлопок дверцей. Клетка закрылась окончательно.

Жадно смотрю через тонированное окно, в надежде увидеть то, о чём думала эти долгие минуты, но не вижу… От чего желчью заполняется рот. Хочется позорно расплакаться.

От ресторана отъезжает кортеж, я еду одна, спасибо хотя бы за это. Думала муж сядет вместе со мной, но, к счастью, нет. В каждом минусе свой плюс.

Движемся по ночному городу. Красиво. Я всегда любила его ночью больше, чем днём, наверное, потому что не могла позволить себе выходить так поздно. Только днём, только до заката, а если ночью, то исключительно в сопровождении отца или ближайшего родственника и то, строжайше запрещено выходить из машины. Меня берегли как самое великое золото. Отец настолько сильно радел за нашу с сёстрами благодетельность, что не было выбора. Да мы и не спорили. В нашей семье не принято спорить с мужчиной.

После скандала с одной из дочерей наших знакомых семей, так совсем сошёл с границ. Юна влюбилась в какого-то парня по переписке и сбежала. Полтора года прошло, так о ней ничего и не слышно. Да и как услышать, если семья дабы осветлить своё пропуск в воспитании, поспешила откреститься от девушки как от чумы. У них ещё дочь есть, её тоже нужно выдать замуж. Мне ли их винить? А Юна… может быть, она там, где-то далеко, счастливее самой счастливой женщины на земле. Хочется верить в сказку со счастливым концом, так приятнее воспринимать действительность.

Тихий шелест шин по гравию. По коже озноб. Свернули к подъездной дорожке. Огромный коттедж, его сняли специально, чтобы новообращенный муж мог привезти домой жену, дабы скрепить брак. Это как ещё один гвоздь в мой склеп.

Если совсем чтить традиции, то в «нашу» комнату меня должны проводить подруги, а его привести друзья, но этого слава богу нет. Вместо этого при входе в дом меня приветствуют новоявленные родственники и мы спокойно уходим за закрытые двери. Это мне мама рассказала. Так упростила процесс уже его семья, точнее это ОН упростил, потому что главным в семье считается именно старший сын. Теперь я всецело подчиняюсь законам другого дома.

Глубоко вдыхаю, стараясь унять дрожь. Буквально сейчас меня ждёт их поздравление.

Пожалуй, самый трудный момент настал только что.

Вздрогнула всем телом, когда распахнулась дверь и мне протянули руку. Беглый взгляд и я узнаю в полутьме мужа. Принимаю помощь, но в глаза не смотрю. Слишком больно. Он не испытывает радости от нашего союза, не скрывает, но и не выпячивает на показ. Наверное, это честно с его стороны, было бы хуже если он имел желание и потребность находиться рядом. Меня должно оскорблять такое поведение, вот эта стена, между нами, но всё, наоборот. Я рада.

Молча двигаемся к входным дверям в дом, смотрю чётко себе под ноги, в очередной раз до боли прокусываю внутреннюю часть губ. Плакать нельзя категорически. А так хочется. Меня ведут как козу на убой. И я иду покорно, с обречённостью во взгляде, от того его прячу.

Первым в дом проходит муж, я ведомая за руку, следом. Отпускает пальцы, как только переступаю порог и тут же мои ладони обхватывают чьи-то горячие пальцы, а потом я слышу голос:

– Добро пожаловать в семью, сестра.

Арман! И сердце в груди застыло, а потом ударилось в бег.

Наплевав на всё вокруг и в первую очередь на приличия, вскидываю взгляд. Его «сестра» убивает все живые клетки, но пусть хотя бы так, чем совсем никак. Смотрю во все глаза, впитываю его как воду, наслаждаюсь.

В метре от меня, нежно держит за руки, мягко улыбается как несмышлёному ребёнку. Меня должно это обидеть, но я чувствую только глухую тоску и растекающееся по коже электричество от прикосновения. Сердце клокочет в груди. Я впитывала каждую чёрточку его мужественного лица, каждый миллиметр, каждый изгиб. Не знаю о чём кричали мои глаза, но сама я растекалась лужицей у его ног и держала рот закрытым, потому что отчаянно хотелось крикнут: «Не отдавай меня ему!!!»

Вот тут, в светлой гостиной, начинающейся от самой входной двери, произошёл ядерный взрыв. Меня как ошмётки разметало по всей комнате. Нужно собраться, нужно вести себя достойно, но кто бы смог? Пять лет… долгих, тоскливых пять лет…

Смотрела не мигая, не в силах оторваться, пока мой хрупкий мир счастья не разорвало деликатным покашливанием.

– Арман, ты тут не один, – возмущается младший брат и перетягивает мои руки на себя.

Он что-то говорит, я не слышу, в ушах кровь бурлит. И взгляд мы друг от друга не отрываем, вопреки всему. Светло-карии глаза смотрят на меня с интересом, в них есть огромное количество эмоций и одна из них покровительственная… Для него я маленькая, глупая женщина, ставшая женой брата….

Только я всё равно продолжаю смотреть, даже тогда, когда обязана отвернуться.

Это грань, но я переступаю, несясь на космической скорости вниз. Плевать. На всё плевать. Я хочу на него смотреть, вопреки всему. Пять лет, таких долгих пять лет агонии. И вот он стоит совсем рядом. Навсегда сохраню в памяти наше первое прикосновение и то, как он улыбался. Это приятно до какой-то изощренной боли. Мазохистка. Больная мазохистка!

Он изменился, стал выше, крепче, матерее. Стал мужчиной, от которого выворачиваются колени и дрожит душа. Аллах… это он должен быть моим мужем… Почему же ты так жесток?!

– Я надеюсь, ты на меня не в обиде?

Нехотя отрываюсь, буквально отдираю взгляд от любимого мужчины, чтобы посмотреть на младшего из братьев.

Мальчишка совсем, высокий, худощавый с чёлкой на глаза, на губах ухмылка, разглядывает меня как куклу, по-хамски. Максимально неопрятно.

Отрицательно качаю головой. Хочу вернуться взглядом к нему, словно попрощаться, но не успеваю. Муж отнимает мои ладони и полноценно взяв за руку ведёт к лестнице наверх, всё молча. Дрожащими пальцами подхватываю юбки, чтобы не упасть, ноги дрожат. Мне больших усилий стоит не повернуться. Чем дальше от него, тем больнее.

Ступив на первые ступени, мы резко останавливаемся, потому что этот мальчишка будь он не ладен, внезапно весело выкрикивает:

– Постарайся брат, семье нужен наследничек!

Муж одаривает брата убийственным взглядом, и я вся пунцовая утыкаю взгляд в ступени. Аллах…

– Угомонись, придурок, – слышится приглушённый голос Армана.

И я немного расслабляюсь, не знаю почему. Хотя нет, как раз знаю. Мне приятно, что Арман унял дальнейшие высказывания. Этот мальчишка та ещё кость. Поняла это по одному взгляду. Вот теперь будет честным сказать: «СПАСИБО, что не он!»

Поднимаю взгляд и встречаюсь взглядом с мужем, он как привыкла я – непробиваемо спокоен, хотя в глубине глаз взрывоопасное пламя. Держится, но вокруг растекается ледяная стужа. У меня у самой бегут мурашки.

Они играю в гляделки несколько секунд, пока младший не хмыкает, принимая поражение.

– Пойдём?

Киваю.

Хочу обернуться, вырваться, убежать, но иду дальше. Душу раздирает когтями, сейчас я стану ему женой уже навсегда. Ни один мужчина не станет брать в жёны видавшую другого мужчину женщину. Никто! И это высказывание про наследника… Все в доме понимают куда мы идём и что сейчас будет. Раздирает на части, потому что он тоже знает и рад этому.

Рад… как же больно!

Кислотой разъедает руку, за которую меня мягко держат. Шрамы с космической скоростью образуются в душе. Шрам от «сестра», от взгляда, от его радости.

Покорно прохожу в комнату. Предсказуемо спальня. Кровать первое, что я вижу пере собой. Дальше слышится щелчок замка.

Делаю несколько шагов вперёд и замираю. В теории я знаю, что нужно делать, на практике мне хочется, чтобы платье вросло в кожу намертво. Чтобы не было возможности снять! Никогда!

Шаги мужа, тихие, без скрипа от обуви по паркету, но я слышу каждое дуновение ветерка. Все рецепторы обострены до предела. Отступаю на шаг, в надежде увеличить расстояние, между нами. Но на деле это не помогает, он встаёт передо мной. Пульс достиг придела. Я на грани того, чтобы начать умолять.

Смотрит снизу вверх, мне страшно поднять глаза, поэтому смотрю на пиджак. И всё это в гнетущей тишине. Фархад выше меня, не такой накаченный как брат, но сила и уверенность в каждом его движении. Совершенно черные глаза, такие же волосы, взгляд всегда прямой без отвода, до последнего. Он подавляет им. Чисто внешне мой муж хорош собой, но ни в какое сравнение не идёт с Арманом. Они такие разные. Посмотрев на Армана, я увидела силу, смелость, теплоту, защиту, любовь, которую он может дать и окутать. Рядом с Фархадом есть только колкое чувство обречённости.

Тем временем муж приподнимает за подбородок. Прикосновение обжигает. Всего секунду смотрит в глаза считывая всю меня, а потом целует в губы, разу нахрапом, словно рывком сам себя подгоняя.

Я в панике забываю, как дышать.

Мой первый в жизни поцелуй длится всего пару секунд, потом он рывком отстраняется и яростно разворачивается ко мне спиной.

Отшатываюсь, пытаясь восстановить дыхание. Фархад как-то зло, практически не сдерживаясь срывает пиджак, запонки, расстёгивает рубашку от чего пуговицы отскакивают. Мои глаза метаются по комнате. Что я ищу? Не знаю, возможно спасение.

Но, вдруг мозг просветляется, и я начинаю анализировать.

Агрессивен, на меня практически не смотрит и я не почувствовала ничего, что хотя бы косвенно говорило о том, что он… Аллах! Спасибо за те фильмы что я просмотрела и книги что читала, никогда не думала, что пригодится, оказывается помогло. Я всё поняла!

– Этого можно не делать.

Останавливается и разворачивается ко мне, пригвождая тяжелым взглядом. Рубашка держится на честном слове, открывая вид на кубики пресса, на которые я стараюсь не смотреть и не смущаться. Всё-таки голого мужчину видеть мне не полагалось…

– Я не могу не консумировать брак. Это условия твоей семьи.

Сглатываю, во рту пустыня. Честно, жёстко. Так цепляюсь за эту надежду, что отпустить не могу.

– Меня будут проверять?

Прищуривается.

– Я могу не позволить.

И улыбка на моём лице.

– Можно сделать как в «Клон»!

Скептический взгляд. Смотрит как на глупышку, но меня уже не остановить.

– В смысле кровь на простыне, – и тут же глухо краснею.

Зло выдыхает и окончательно снимает рубашку, сминая бросает куда-то вправо.

– Это просто оттянет неизбежное. Ты же не маленькая, понимаешь, что от непорочного зачатия родить нельзя.

Опускаю голову. Понимаю конечно. Всего на секунду мне показалось, что я избежала этого… И опять надежда на светлое и счастливое где-то совсем рядом и тут раз… и всё! Сказал, как вырубил вековой лес!

– Давай просто сделаем это и всё, – приглушённый голос с какой-то безнадёгой и этот голос совсем с ним не вяжется.

Он сам не хочет меня видеть женой. Практически идеальный был план Аллах! Он был идеален! Жалко, что был.

Слёзы проступают тут же. Сажусь на кровать, закрываю руками лицо. Фархад молчит, в комнате гнетущая тишина. Мы как два обреченных на муки человека. Вроде бы по одну сторону баррикад, но воюем по-разному.

– Я же вижу, вам тоже это не нужно! – тихо шепчу, всхлипывая.

– Я тебя обидел?

Вскидываю голову. Разговор ни туда. Он понял меня ни так! Думает, что я в растроганных чувствах, потому что он меня отвергает, на самом деле всё ни так!

– Я рада быть в вашей семье и носить вашу фамилию, но вас я не люблю.

Пожимает плечами.

– Неудивительно. Брак договорной, было бы странно если бы ты любила, – сказал, а сам куда-то в сторону смотрит и столько глухой тоски в этом взгляде.

На секунду кажется, что он сам в капкане, в каком-то своём страшном, душевном капкане. Что же такого в его голове, что он настолько закрыт? Но, это не совсем та тема, которую мне хочется развить, хотя в конечно итоге она же мне и помогает.

– У вас кто-то есть, – мгновенно догадываюсь.

Подскакиваю и осмелев подхожу ближе.

– Я вас не люблю, но очень хочу остаться в вашем доме, под вашим покровительством.

Снова смотрит в упор. Взгляд режет металл.

– Что именно ты хочешь?

Чуть было не ляпнула, что на самом деле, но мгновенно придумываю версию.

– Я хочу уехать, закончить учиться и не хочу, чтобы после развода меня отправляли семье, а ещё не хочу супружеских отношений между нами.

Скрещивает руки под грудью. Сканирует, прочитывает все «за» и «против». Под таким взглядом ёжусь. На меня так не смотрели никогда, так чтобы найти в чём можно обвинить.

– Не юли. Конкретнее, – тушуюсь сразу же, – Не старайся меня обманывать, я чувствую, что ты не договариваешь. По условиям договора ты должна родить ребёнка в течение трёх лет. И хотя на бизнес это не влияет, но на твоё наследство прямым образом.

Да… наследство. Дедушка решил постараться и отписал любимой внучке завод как приданное. И ладно бы просто завод, так это один из самых крупных заводов по изготовлению элитных вин. Огромные деньги, деньги, которые хотел получить отец. Мне это было прямо сказано. Наследство то единственное, что было по закону моё и только мне нужно было решать кому его отдать, мужу или отцу.

– Откуда вы знаете?

– Странно было бы если бы мы не знали. Так что, ты должна была быть в этом заинтересована больше, – и сказал с намёком.

– Вам нужен завод?

Впервые на его губах улыбка, холодная, но всё же улыбка.

– Нет. Это скорее тебе он нужен. Или ты думала, что брак вынудит тебя отказаться от наследства в пользу мужа?

Опускаю глаза, думала я другое.

– Ну, смелее, – неожиданно подбадривает Фархад.

И я, повинуясь выдаю на одном дыхании то, о чём должна была промолчать по велению отца. Мы ни при каких обстоятельствах не должны были касаться этой темы. Наследство не обнародовано, о нём знали только двое. Точнее знали только двое…

– Отец просил оставить завод в семье, – проговариваю осторожно.

– Кто бы сомневался, летит саркастическое в ответ.

Вскидываю взгляд и позволяю себе недовольно буравить им мужа. Мне не нравится ни его тон, ни его обвинения.

– Успокойся, никому твой завод не нужен, и ты не обязана его кому-то отдавать, как минимум ни тогда, когда ты моя жена. А про ребёнка, – тяжелый вздох, – его родить всё равно рано или поздно придётся. Не будь наивной.

– Не отказываюсь! – горячо вспыхиваю, – Там же не сказано от кого конкретно должен быть ребёнок.

Иду по самому острию. Мой ход ва-банк. Либо да, либо вот уже сейчас может вернуть меня с позором в дом родителей и рассказать всё то, что я только что рассказала.

Неожиданно Фархад хмыкает.

– Неужели младший?

Опускаю взгляд, но улыбку он заметил и всё просчитал мгновенно. Страшный человек, читает людей как рентген.

– Что ж, попробуй. Но учти, ты в статусе моей жены для всех, даже для Армана.

Вспыхиваю. Не знаю куда деть руки и глаза. Он первый человек, который знает мою тайну. Чувство такое, словно я нутро вывернула перед ним сейчас. Хочется закрыться, стереть всё у него из памяти, чтобы моё моим осталось. Там далеко в душе за семью замками. Там, куда я могу возвращаться мысленно, как в чудесный мир и жить радуясь, и веря.

– Ну что, жена-невестка, раздевайся, будем попирать МХАТ.

Просияла.

– Вы согласны?

– Да, – скупой ответ.

– Спасибо, – складываю руки под грудью в молящем жесте.

Фархад качает головой и неожиданно говорит мне:

– Мне нравится твоя открытость и не боязнь говорить о вещах, которые ты обсуждать не должна была. Но помни, ты моя жена и должна вести себя соответственно. Этот брак рано или поздно закончится, потрудись сделать так, чтобы развод был для тебя менее болезненный. Я жду от тебя осознанных действий, особенно когда ты поймёшь, что розовые мечты – это только твои мечты.

Киваю. Я всё прекрасно поняла. Осталось не умереть от счастья. Кто бы мог подумать, что в его лице я найду практически союзника.

Оглушённая, практически окрылённая, я не слышу последнюю фразу, мне хочется взвиться выше облаков и парить.

Фархад протянул нож, откуда только взял, я так и не поняла.

При виде холодного оружия сжалась в комок, нам было запрещено «играть» в такие игрушки… только на кухне и то, они там были другими совсем.

– Ну, смелее.

– Я боюсь, – честно призналась.

– Могу я.

Кивнула и зажмурилась. Для чистоты эксперимента нужна была именно моя кровь, сама настояла, потому что не знаю… Вдруг моим родным придёт в голову проверять. Если правда вскроется, хорошо не будет никому!

Села удобнее на постель, немного приподняла край штанов и закрыла глаза, предварительно с силой сжав зубы. Легкое и быстрое прикосновение к коже и ничего! Никакой боли, ощущения острия…

Распахнула глаза и в немом вопросе уставилась на Фархаду. Он же деловито прижал белую ткань к моей коже и чуть надавил. А вот это было больно, и я зашипела дикой кошкой.

– Так мало?

– Ты думала нужны реки крови?

Залилась краской и опустила глаза, сжимая в руках простынь. Это я тогда подумала, что мне стыдно… Стыдно стало в тот момент, когда в руках мужа блеснул серебристый пакетик. Молчала и смотрела на то, как он его небрежно вскрыл и вытащил оттуда… Вот тогда я залилась той самой краской, по самую макушку.

Уже пустой пакетик летит на тумбочку и в конечном итоге сваливается с неё на пол, а содержимое Фархад убирает с моих глаз куда-то пряча. О контрацепции я знала. Но одно знать, другое увидеть воочию. Чувства вызывает одно и другое, совершенно разные.

Пожалуй, это был самый эротический момент в моей жизни.

Слегка посмеиваясь над моей реакцией, муж направляется в душ, а мне летит:

– Как благочестивая супруга ты должна лечь спать, а я отправиться дальше пить.

– Пить?

Вопрос без ответа, дверь в сторону ванной захлопнулась.

Быстро забираюсь под одеяло, прежде скинув простынь тоже куда-то туда, пусть её кто-то найдёт. Нам нужна легенда и она есть. От этого радостные мурашки прыгают как зайчики на лужайке. Ощущение такое, словно я выиграла в лотерею.

Естественно, есть но…

Находится с чужим мужчиной рядом, да ещё и спать в одной кровати, прежде проделывая все оговоренные ранее выверты, было странно. Меня к такому не готовили. Да что уж там! Никого к такому не готовили.

Засыпаю после того, как Фархад выходит из комнаты, а просыпаюсь, когда приходит, это где-то под утро, за окнами начинается рассвет. Ложится поверх одеяла, складывая руки под грудью, мгновенно засыпая.

Ещё какое-то время смотрю на его точёный профиль и почему-то думаю только об одном. Если бы так, без границ и условностей я бы любила его… Что было бы тогда? Ведь он ко мне совершенно ничего не испытывает, даже поверхностно. В голове всё ещё не укладывается его реакция, и пусть губы до сих пор горят и мне хочется отвести взгляд, я всё равно не понимаю, почему он решил согласиться на мою авантюру? Наши мужчины очень темпераментны, в доме патриархат – я привыкла к такому. А тут будто бы всё иначе.

Конечно, где-то там глубоко внутри, я чувствую легкий укол, такой, чисто по-женски… Но в целом, сегодня мой муж разорвал в клочья все шаблоны. И сделает это ещё много раз, просто я в тот день ещё его не знала.

Я никого из них не знала! Думала, что сгорю от любви, оказалось гореть можно не только так, сгореть можно от более жестоких вещей. Ревность, боль, предательство. В свой первый день, в статусе жены, я грезила о розовых слониках и сладкой вате. Но! Жизнь совсем не такая. И это мне придётся понять очень скоро. Совсем скоро я узнаю, что такое играть грязно, не по правилам, не по устоям. Это будет потом, а сейчас я продолжаю спать улыбаясь, думая, что война уже выиграна. Как же тогда я ошиблась.

Но, откуда мне было знать всех тонкостей? Меня воспитали как будущую жену. Такие как я не должны знать, как искусно лгать, выуживать, притворяться. Женщина в нашем доме, да и в любом другом не на первых ролях. Всё решает муж, никто ни с кем не советуется, у нас такого не принято.

А ещё я совсем не помню, чтобы папа говорил маме что её любит. Совсем не помню такого. Помню только как он говорил про сына, которого мама так и не родила, помню, как разозлился, когда поздно ночью родилась младшая сестра. Он до последнего надеялся на сына. И сказа мне тогда:

– Жена обязана рожать сыновей!

От его голоса я вздрогнула. Посмотрела на отца как впервые. Как только сдержалась и не крикнула. Так обидно за маму мне ещё никогда не было!

Возможно поэтому мне так отчаянно хотелось, чтобы мой муж меня любил. Именно любил!