Читать книгу Пуговичник по фамилии Ёжиков - Виктория Козлова - Страница 2

Нет места мрачнее, чем бесснежный лес в начале зимы.

Деревья стоят голые. Ветки торчат в стороны. Листья преют под ногами. Все ждут чего-то. Сырой туман выползает из низин и поднимается от ручьёв. От него в носу щиплет и кости ломит, как при гриппе. В такие дни ноги всегда холодные, а нос – мокрый.

Безрадостнее всего ранним утром. Заря ещё не занялась, небо чёрное, как копоть. В углах собираются и шушукаются какие-то тени. В такие утра, если проснёшься до рассвета, то сворачиваешься в клубок в холодной кровати и пытаешься согреть озябшие пальцы. Думаешь: вот бы заснуть ещё на часок – но где там!

Пуговичник Ёжиков повздыхал, повздыхал, покрутился да и проснулся – что делать-то? Быстро вскочил, протопал по ледяному полу, набрал полные щёки воздуха и давай раздувать вчерашние головешки.

Головешки покраснели, разозлились, вспыхнули. Сразу стало теплее и светлее. Запахло нагретым деревом.

Ёжиков украдкой погладил стену – доброе утро, домик. Спасибо, что стоишь, такой уютный и тёплый.

За единственным кругленьким окошком холодный декабрьский сумрак. Такие плотные, чернильные утра бывают только в бесснежном лесу.

Ёжиков осторожно глянул в окошко. В темноту гляди не гляди – ничего не углядишь. А что там прячется в этой тьме-то? Что-то живёт, вздыхает, хохочет, нагличает. Хозяйничает. Подышал на окно, потёр рукавчиком пижамы.

Между стёклами, как дедушка учил, вставлен цветок бессмертника – солнечный жёлтый кругляш радует глаз, напоминает о тепле и лете. И, как считается, охраняет дом от всякой тенистой нечисти. Смотреть на него спокойно и приятно.

Ви-и-и-и – взвыл на огне чайник. Ёжиков аж вздрогнул, засуетился – налил кипятка в кружку, снял с крючка вязанку баранок, взял одну, принялся грызть.

Думал о том, как со стороны выглядит его дом – просто дубовый пень вообще-то. Стоит посреди холодного тёмного леса, а повыше корней – окошечко светится. И чуть дымок из трубы идёт. Хороший пень – просторный, сухой. Раньше здесь ежи жили – Ёж, Ежиха и Ежонок. Потом переехали, в связи с расширением семейства, под упавшую сосну.

Пуговичник Ёжиков их дом занял. Только тогда он был просто пуговичник, фамилия потом пристала. Все говорили: «Это кто?» – «Да пуговичник, который в доме Ёжиков», «Ну, знаете, пуговичник Ёжиков». Так и прилипла. А он и рад. Хорошо свою фамилию иметь. И дом собственный. Хоть и из пня, а уютный, славный. Стоит посреди леса – никакой тьме не по зубам.

Подумал так Ёжиков и притих. Мало ли что.

Пищит что-то. Или кто-то? В очаге, что ли, какая веточка? Не похоже… Снаружи вроде. Ёжиков весь поёжился, нахмурился.

Охохонюшки… принялся листать свои записи с деловым видом. Вот вчера, скажем:

ПЕРВАЕ ДЕКАБРЯ СЕГО ГОДА. ПРИЛИТАЛА СЕНИЦА. ДАЛ РЯБИНУ. КЛЕВАЛА.

А вот на прошлой неделе:

КОНЕЦ НОЯБРЯ СЕГО ГОДА. ТЕПЛИЛ ОКНО СОЛОМОЙ. СНЕГ ТАК И НЕЙДЁТ.

Допил чай, сполоснул кружечку ледяной водой из кадки. Крошки от баранки аккуратно прибрал в мешочек – высыпать птицам. Заправил кровать, бороду причесал. Сел тулуп штопать. Позавчера залез в бурелом, на локте порвалось.

Что это там? Всё-таки пищит! Или завывает?

У-у-у-у, у-у-у-у, со свету сживу-у-у…

Да что же это?! Вскочил пуговичник Ёжиков. Заметался по дому. Тут ведро со звоном покатилось, тут ухват грохнулся. Всё гремит, сердце колотится, дом по швам трещит!

У-у-у-у, найду-у-у-у…

И вдруг – стук в дверь. Пришло! Прямо на пороге стоит! За окном темнота, ничего не видно.

– Открывай, пуговичник Ёжиков! – говорит грозным голосом из бесснежного декабря. – Открывай, знаю, что не спишь!

– Чего тебе? – пискнул Ёжиков из-под стола. Страшно, сил нет.

– ОТКРЫВАЙ, ГОВОРЮ-У-У!

Ёжиков нашарил рукой ухват, зажмурился и пошёл открывать. А то как-то невежливо. В дверь сунулась лохматая птичья башка.

– Ку-ку, – сказал Молодой Филин. – Ты чего с ухватом-то, брат? Кашу, что ль, уже сварить успел?

– Тьфу ты! – Ёжиков чуть не заплакал. – Чего шумишь-то с утра пораньше?

– Ничего я не шумлю, – бросил Молодой Филин и с трудом протиснулся в дверку. – Ну и теснотища у тебя, уж не обижайся…

– «Теснотища, теснотища…» Пока ты не пришёл, не знал, чем место занять, – заворчал Ёжиков.

Вообще-то Молодой Филин был парень хороший, только хулиганистый. Весь лес от него волком выл – характер тот ещё. То с выдрой подерётся, то ежу фингал поставит. Сойки на него коллективную жалобу писали, да толку.

К Ёжикову Молодой Филин повадился ходить по осени – на холоде охотиться неохота, а тут тебя и кашей угостят, и чаем напоят. Ёжиков ворчал, но Филина не прогонял. Молодо-зелено, да и чаёвничать вдвоём веселее.

Налил ещё по кружечке, поставил на огонь котелок с кашей – овсянка с мёдом на каштановом молоке. За окном уже стало светлеть, тёмные ночные страхи поползли обратно в свои норы.

– Где летал, что видел? – спросил Ёжиков из вежливости и немного из интереса. Молодой Филин был ночным животным, ему принадлежал такой лес, которого Ёжиков боялся, – тёмный, странный. Этим Филин вызывал уважение.

– У-ху, ну и ночка, ну и ночка. Темнота непроглядная. Одиночество. Ни звёзд, ни даже сов-дуралеев, словом перекинуться не с кем. Ни одной тебе тёпленькой мышки. Летал как бобыль. Подозрительно это.

– Почему подозрительно?

– Чувствуется в воздухе что-то эдакое. Нехорошее что-то в лесу завелось.

– Что завелось? – обмер Ёжиков, вспомнив вдруг, как утром что-то выло в чаще. – Волки?

– Не волки точно. От волков бы пахло. А тут ничем не пахнет, но что-то такое, знаешь, странное.

– Что?

– А я знаю, брат? – беззаботно спросил Молодой Филин, ловко снимая клювом сразу две баранки.

Каша недовольно запыхтела, напоминая о себе.

* * *

Провожая Молодого Филина, пуговичник Ёжиков сунулся на улицу – изо рта вырвалось облачко пара.

Значит, под свежезаштопанный тулуп надо надеть шерстяной свитерок. На ноги – валенки-самовалки, на голову – шапку-ушанку. А теперь за плечи холщовый мешочек на двух верёвочках.

Готов!

За деревьями мелькнуло декабрьское солнце – румяное от холода. На ветках блестели хрустальные капельки. Ветер щипал щёки и пальцы. Пахло дубом, прелым листом, сырой землёй.

Настроение у Ёжикова улучшилось и на душе стало спокойнее. Впереди целый день, полный важных лесных забот. Он засеменил по лично протоптанным, лишь ему известным тропкам.

В лесу у каждого зверя своя тропа. Зайцы ходят по одной, лоси – по другой, мыши топают по третьей. Потому-то зверям и немыслимо заблудиться: если знаешь свою тропу, всегда домой придёшь, даже в темноте.

Пуговичник вспоминал, как когда-то давно, когда он ещё только сюда переселился, ему было сложно ходить по лесу. Ножки короткие, за коряги цепляются, ветки за одежду тянут. Пока хворост соберёшь или ягоды, весь день пройдёт. А потихоньку протоптал тропинки и теперь не ходит по ним – летает. Красота. Вот что значит прижился.

По пути Ёжиков прикрыл листьями молодой дубок – замёрзнет ещё. Набрал полные карманы желудей без шляпок – вечером можно пожарить с картошкой, вкусно.

Повёл носом, принюхался. Что там Молодой Филин говорил про «нехорошее»? Правда ли? Днём лес, пусть и бесснежный, казался совсем обычным. Мох, голые ветки, пустые гнёзда.

Треснул сучок, Ёжиков резко обернулся. Прямо на него уставились блестящие шальные глаза.

– Охо-хо, уха-ха, под пеньком живёт блоха! – сказали глаза и меленько захихикали. Эхом отозвался второй смешок. И третий.

Белки. Вот дурные создания.

– Идите своей дорогой! – разозлился пуговичник.

Белки запрыгали по деревьям, глупо кривляясь.

– Пуговичник, пуговичник, а тулуп без пуговичек! – донеслось откуда-то сверху, и на Ёжикова посыпалась кора и упала шишка.

– А ну брысь! – закричал он и погрозил кулаком. Белок уже и след простыл, только еловые лапы растерянно дрожали. – Наглые больно, – запыхтел под нос пуговичник. – А вот как в марте холода ударят и вы себе лапы свои глупые поотморозите, так придёте ко мне за облепиховым отваром. «Помоги-и, помоги-и!» Тьфу, а гонору-то!

Так, ворча и собирая там травинку, тут былинку, пуговичник добрался наконец куда шёл. Перед ним была нора Барсука – тёмное, влажное и, прямо скажем, неприглядное место.

– Хоть немного бы порядок навёл, – вздохнул пуговичник. – Сто лет уже в обед, а никакой аккуратности.

Он для виду чуть подмёл подход к норе пучком найденных тут же веточек, но только пыль поднял. Плюнул и постучал.