Читать книгу Серенада для невесты - Виктория Лайт - Страница 3

– Вот уж не думала, что англичане такие хорошенькие! – восторженно воскликнула Флора, как только за ними закрылась дверь купе.

– Тише, – нахмурилась Анна. – Он может тебя услышать…

Гарольд находился в соседнем купе, и девушка отнюдь не была уверена в толщине стен. К тому же она не сомневалась, что громкий голос Флоры можно услышать и из соседнего вагона, не говоря уже о купе!

– Ах, ну тогда мы можем перейти на французский. Он не особенно силен в нем, бедняга, – легкомысленно хихикнула Флора.

Гарольд произвел впечатление на темноволосую кузину баронессы. Она была очень рада тому, что у жениха Анны оказался настолько привлекательный друг. Пребывание в Англии обещало стать очень интересным…

– Я бы попросила тебя, Флора, отзываться о Гарольде в более уважительном тоне, – ровно заметила Анна.

Она смотрела в окно, всем своим видом подчеркивая, что не желает продолжать беседу. Флора поджала губы. Она мало знала свою благородную кузину и изо всех сил старалась подружиться с ней. Ей казалось смешным, что Анна целых пять лет провела чуть ли не в монастыре, и она горела желанием просветить кузину относительно миллиона вещей, о которых та не могла слышать в католической школе. Но Анна держала Флору на расстоянии и не собиралась становиться ее близкой подругой. Вот и сейчас она в очередной раз продемонстрировала свою холодность, отказавшись обсудить Гарольда Уэмбри. А ведь что может быть естественнее при подобных обстоятельствах! Обиженная Флора порылась в сумке, достала толстый любовный роман в потрепанной обложке и погрузилась в чтение.

Анна была счастлива, что ее оставили в покое. Вопреки мнению Флоры она не была ни холодной, ни бессердечной. Жизнь в монастыре приучила ее сдержанно вести себя и не спешить со словами. В этом новом для нее мире она судорожно цеплялась за правила, привитые ей матушкой Магдаленой.

Все было удивительно и непривычно Анне. И вызывающая одежда на женщинах, и громкая веселая музыка, и яркие огни городов. Она привыкла жить в тиши и покое, и хотя в монастыре было скучновато, другого дома у нее не было. Внезапно привычный уклад жизни был нарушен. Для Анны подошло время выходить замуж. Напутствуемая добрыми словами сестер, она вместе со своей двоюродной сестрой Флорой отправилась в Англию, узнавая по пути массу нового.

– И все-таки свинство со стороны Артура не встретить тебя лично, – произнесла Флора через некоторое время. Читать она не хотела, ей не терпелось выговориться. – Можно подумать, он совсем не жаждет с тобой познакомиться!

– Вдруг он испугался? – улыбнулась Анна.

Флора прыснула. Порой кузина удивляла ее неожиданно меткими замечаниями.

– А ты сама не боишься? – спросила она через некоторое время.

Вся эта история с обручением казалась ей очень загадочной и романтичной. Она, Флора, ни за что бы не подчинилась воле родителей, вздумай они выкинуть такую нелепую штуку. Но мать всегда говорила, что ее брат, отец Анны, немного с приветом.

– Н-не знаю, – неуверенно ответила девушка. – Я совсем не умею общаться с мужчинами. Что если я ему не понравлюсь?

– А если он не понравится тебе? – воскликнула Флора возмущенно. – Аннет, ты едешь в неизвестность, к совершенно постороннему человеку! Когда ты это поймешь? Вдруг твой жених стар или уродлив?

– Ему всего лишь тридцать два года, – рассудительно заметила Анна.

– Ладно, если он очень противный, ты просто не выйдешь за него и все, – улыбнулась Флора. – Никто не в силах заставить тебя.

– Но мой отец хотел…

Флора всплеснула руками.

– Мои родители поженились, не обращая ни на кого внимания, хотя твой отец кричал громче всех, что мать позорит честь семьи. И что? Они очень счастливы и любят друг друга, несмотря на то, что мой отец булочник, а не маркиз!

И Анна не могла не признать справедливость этих слов.

В дверь купе постучали. Флора вскочила и открыла дверь. По живости характера ей было очень трудно усидеть на месте. И она была вознаграждена с лихвой – в коридоре стоял Гарольд.

– Как дела? – спросил он.

– Хорошо, – улыбнулась она. – Мы изумительно устроились. Хотите посмотреть?

Не дожидаясь ответа, Флора отступила назад, приглашая Гарольда войти. Анна испуганно вжалась в спинку сиденья. Конечно, купе было достаточно просторным, и там вполне хватало места для троих, но с появлением Гарольда ей показалось, что она едва может пошевелиться и не задеть его.

Гарольд присел на полку Анны. Флора болтала без умолку, и хотя ее английский был не особенно хорош, Гарольд без труда понимал ее. Анна молчала. Гарольд ругал себя за то, что пришел и не находит в себе сил уйти. Молчание Анны угнетало его, но он не знал, как сломать стену, которую она воздвигла вокруг себя.

Ему ничего не оставалось делать, как беседовать с Флорой, которая была на седьмом небе от счастья из-за внимания молодого англичанина. Гарольд Уэмбри понравился ей с первого взгляда, и она не считала нужным скрывать это.

Анна напряженно прислушивалась к их разговору, хотя со стороны могло показаться, что ее занимает лишь пейзаж за окном. Она представляла себе Гарольда, сидящего на расстоянии вытянутой руки от нее, и проклинала себя за слабость, мешающую ей принять участие в беседе, рассмотреть его как следует…

– О, моя кузина прекрасно умеет ездить верхом! – донесся до нее восторженный голос Флоры. – Правда, Анна?

Девушка была вынуждена повернуть голову.

– Не преувеличивай, Флора, – сказала она. – Я так часто падала с лошади, что сестры очень редко позволяли мне кататься.

Легкая улыбка осветила лицо Анны. Смешливая Флора с готовностью захохотала, и Анна осмелилась перевести глаза на Гарольда. И тут же отпустила их, едва не задохнувшись от боли. Как он красив! И почему-то его лицо знакомо ей… Ровный нос, белая кожа, маленькая ямочка на подбородке, шрам над губой. Откуда он?

Повинуясь внезапному импульсу, Анна протянула руку и дотронулась пальцем до шрама Гарольда.

– Откуда это у вас? – спросила она, нахмурив брови.

У Гарольда перехватило дыхание. Черные глаза сурово и требовательно смотрели на него, переворачивая душу.

– По глупости получилось, – ответил он, безумно желая, чтобы она еще раз дотронулась до него. – Граната взорвалась.

– Что вы говорите! – ахнула Флора. – Где это было?

В глазах Анны промелькнул испуг.

– Ничего страшного, – усмехнулся Гарольд. – Во время учебы…

И он принялся рассказывать девушкам о том, как это случилось. Флора слушала очень внимательно, ойкала и качала головой, но Анна почти ничего не понимала. Она не отрывала глаз от шрама Гарольда и думала о том, как приятно было бы прикоснуться к нему губами. Внезапно ей стало стыдно. Сестры учили, что греховные мысли нужно немедленно гнать от себя. А что может быть греховнее, чем любоваться другом своего жениха? И впервые в жизни Анна пожалела о том, что отец так распорядился ее судьбой.

Время шло, и Гарольду нужно было возвращаться в свое купе. Он пожелал девушкам спокойной ночи и ушел, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Нет, и все-таки он прелесть! – мечтательно объявила Флора. – Пожалуй, я задержусь немного в Англии…

Анна ничего не ответила, чувствуя в груди нарастающее раздражение. Она знала, что подвержена приступам неукротимой ярости и боялась потерять контроль над собой. Девушки легли спать. Анна прошептала положенные молитвы, пытаясь обрести душевное спокойствие. Но у нее ничего не выходило – неведомое чувство росло в сердце и мешало ей уснуть.

Флора вскоре мирно посапывала. Анне не спалось. Она встала, закуталась в длинный широкий халат, бросила осторожный взгляд на Флору, открыла дверь купе и вышла в коридор. Анна подошла к окну. Поезд мчался вдаль, мерно стуча колесами, унося девушку в неизвестность, и ей казалось, что это стучит ее беспокойное сердце. Она была так увлечена своими мыслями, что не услышала, как открылась дверь соседнего купе…

Гарольд тоже тщетно пытался уснуть. Он не понимал, что происходит. Бесспорно, баронесса (теперь-то он знал, что ее зовут гордым именем Анна) очень привлекательна. Но встречал он и более красивых женщин, однако ни одна из них так не действовала на него. При одной только мысли об Анне у него голова шла кругом. Она вызывала в нем непонятное благоговение и одновременно вполне земные желания. Мысль о том, что она совсем рядом, через стенку, начисто лишала его спокойствия.

Гарольд поднялся и накинул рубашку. Лучше постоять в коридоре, чем отлеживать бока. Он открыл дверь и застыл в дверном проеме, увидев девушку с распущенными по плечам светлыми волосами. Анна стояла к нему спиной и явно не слышала его. Гарольд облизнул пересохшие губы. Он шагнул вперед, убеждая себя в том, что ничего страшного не произойдет, если они немного побеседуют.

– Тоже не спится? – преувеличенно бодро спросил он, подойдя к девушке.

Анна вздрогнула и повернулась к нему. Распущенные волосы необыкновенно шли ей, ее овальное личико потеряло часть своей строгости и неприступности. В полумраке коридора перед Гарольдом была не скромная воспитанница католических монахинь, а неотразимая соблазнительница, знающая о своих губительных чарах.

– Мне страшно, – прошептала девушка, и сердце Гарольда заколотилось с удвоенной скоростью.

– Почему?

Он встал рядом с Анной, ее плечо находилось буквально в паре дюймов от него. Девушка покачала головой, и прядь волос упала Гарольду на руку. Он едва сдерживал себя, чтобы не погладить их.

– Вы не должны ничего бояться, – без особой уверенности проговорил он, посмотрев на девушку.

Анна подняла голову. Гарольд с удивлением увидел, что она улыбается. Но сколько горечи и понимания было в той улыбке! Гарольду казалось, что своими глазищами Анна видит его насквозь. Кошмарное предположение молнией пронзило его. Неужели она обо всем догадалась? Он не очень хорошо умеет скрывать свои чувства, а как скрыть то, что налетело на него как ураган и не желает отпускать его?

– Анна… – хрипло начал Гарольд, и вдруг тонкие пальчики девушки легли на его губы, призывая к молчанию.

Гарольд закрыл глаза. Он едва дышал, боясь спугнуть эту нежную руку. Анна пристально разглядывала его, вряд ли сознавая, что делает. Она провела пальцем по шраму, и губы Гарольда чуть дрогнули. А девушка продолжала свое странное исследование. Ее теплая ладонь легла на щеку молодого человека, словно проверяя гладкость его кожи на ощупь. Гарольд не шевелился, точно зная, что если он сейчас осмелится дотронуться до Анны, она немедленно уйдет.

– Мне пора, – вдруг прошептала девушка, и прежде чем Гарри успел остановить ее, она уже скрылась в своем купе. Он мог утешать себя только тем, что в ее голосе явственно слышалось сожаление.

Ингебьерг стояла на носу корабля, ее золотистые волосы развевались на ветру. Она напряженно всматривалась вдаль. Их долгое и мучительно плавание подходило к концу, скоро она увидит страну, которая станет ее новой родиной. Ингебьерг было страшно, хотя даже себе самой она стыдилась признаться в этом.

– Не грусти, моя красавица, – проговорил кто-то за ее спиной.

Ингебьерг обернулась. Рядом с ней стояла высокая статная женщина с седыми волосами под белой полотняной повязкой. Она была уже немолода, однако сохранила и величавость, и красоту. Это была Кристин, дочь Эйрика, кормилица Ингебьерг. Она вызвалась сопровождать свою молочную дочь в дальнюю страну, прекрасно зная, что никогда не вернется оттуда. Ингебьерг была благодарна старой женщине за это.

– Ты же не оставила свое сердце дома, так что зачем тебе печалиться? – спросила Кристин. – Или песни молодого Эрленда были приятны тебе?

Ингебьерг покраснела. Эрленд, бесспорно, красив, но все же ее сердце не билось учащенно при виде его. Кристин все знала без слов – у девушки не было от нее секретов. Да и трудно было бы скрыться от ее проницательного взгляда. Кристин многое повидала за свою жизнь и славилась мудростью.

– Когда-то в молодости я видела мужчин той страны, куда мы едем, – продолжила Кристин. – Они красивы и мужественны. И что-то подсказывает мне, моя Ингебьерг, что один из них завоюет твое сердце, и ты больше не будешь с тоской вспоминать о доме.

Девушка вздохнула. Нелепыми казались сейчас слова Кристин, тяжело было поверить в то, что боль в душе когда-нибудь пройдет.

– А сейчас тебе лучше пойти переодеться, – сказала Кристин. – Олаф говорит, что конец путешествия уже близок… Ты же хочешь предстать перед своим женихом красивой?

Ингебьерг склонила голову. Да, она должна быть красивой. Разве не ее красота – причина того, что она навсегда покинула отчий дом?

Вооруженный отряд королевских конников прискакал в город поздно вечером. Засидевшиеся в тавернах жители заволновались. Сейчас война ведется на суше, а не на воде, но кто знает, может быть, светловолосые викинги опять вздумали напасть на Британские острова, или же французам не дают покоя богатства короля Эдуарда… Нет, нынче опасно жить у моря – того и гляди налетят захватчики и придет конец мирному житью. Но знающие люди поспешили успокоить – конники прискакали, чтобы достойно встретить прекрасную скандинавскую деву, невесту самого короля!

– И охота вам болтать! – хмуро проговорил высокий светловолосый рыцарь, по всей видимости начальник прибывших конников. Он обвел присутствующих в таверне мрачным взглядом. – Будто не знаете, что у короля есть жена! Скандинавская дева станет невестой графа Шафтсбери, родича короля.

Жители возбужденно загалдели, обсуждая невероятную новость. Будет о чем рассказать сегодня женам! Хмурый рыцарь присел к столу и заказал три кувшина вина для своих воинов. Пузатый трактирщик поторопился – нечасто у него останавливались важные господа из Лондона. Рыцарь с неприязнью разглядывал низкую залу трактира с закопченным потолком, где едва можно было дышать из-за свечной гари и испарений человеческих тел. В какую дыру забросила его судьба! Только неделю назад он пировал за королевским столом, и сейчас, повинуясь приказу, очутился в этой Богом забытой дыре.

Сэр Ричард Воксхолл был беден и честолюбив. Именно честолюбие помешало ему следовать жребию, уготовленному младшему сыну разорившейся дворянской семьи. Юный Дик не захотел стать священником, а предпочел поступить на службу к королю. Там он случайно столкнулся с Робертом Шафтсбери, вассалами которого являлась его семья. Роберт взял смышленого юношу под свое покровительство, и с тех пор они были неразлучны, напоминая скорее двух друзей, чем слугу и господина. Но порой граф Шафтсбери все же вспоминал о своем праве приказывать. Как, например, сейчас, когда он отправил Ричарда в этот городишко, куда по обычаю приставали ладьи скандинавов в их редкие визиты в Англию.

– Выпей с нами, Дик, – пьяно захохотал его сосед, подвигая к нему кувшин. – Вино, правда, дрянное, но крепкое, и служанки здесь прехорошенькие!

Ричард поморщился. Спутники, которых граф подобрал ему для этого путешествия, были ему не по вкусу – грубые, необразованные мужланы, волей случая попавшие в конный отряд короля. Но дрались они отменно, и Ричард уже неоднократно убеждался в их храбрости, поэтому приходилось мириться с их обществом. Они охотно подчинялись ему, потому что Воксхолл был справедлив и хорошо заботился о них, однако Ричард не пользовался их любовью. Они не понимали и порой посмеивались над ним. Что стоит рыцарь, умеющий разбирать написанное?

– Не печалься, Воксхолл, мы скоро уедем отсюда! – выкрикнул кто-то из его отряда. – Только дождемся красотку, и ты вернешься к своим рукописям…

Громовой хохот был ему ответом. Белокожий Ричард покраснел от досады. Да, осталось совсем чуть-чуть, и неприятное поручение будет выполнено.

Перед Ингебьерг раскинулась зеленая страна. Темнело, и она не могла в подробностях разглядеть деревянные постройки на берегу. Все чужое, незнакомое, но как же все интересно… Потемневшими от напряжения глазами она всматривалась вперед, а моряки Олафа тем временем готовились пристать к берегу. Где-то там ее поджидает неведомый жених, и к собственному удивлению девушка чувствовала, что к страху примешивается и любопытство.

Верная Кристин стояла рядом и изредка поглядывала на Ингебьерг. Никогда девушка не была так хороша, как сейчас, когда волнение зажгло ее глаза, а морской ветер раскрасил щеки румянцем. Любой мужчина сойдет с ума, увидев ее, размышляла старая кормилица, и на душе у нее становилось тоскливо.

Весть о том, что показались ладьи норвежцев, пришла вечером. Конники поспешно бросились на берег, любопытные горожане охотно сопровождали их. Ричард остановился на холме и приложил ладонь ко лбу. Так и есть, три корабля неторопливо приближались к берегу. Ричард приосанился и с достоинством, подобающим посланнику короля, стал спускаться вниз. Воины и горожане следовали за ним. Первым на берег сошел Олаф. Ричард знал старого скандинава и дружески приветствовал его. Олаф оглядел встречающих и не нашел среди них жениха. Резкие необдуманные слова были готовы сорваться с его губ, как вдруг по толпе встречающих пронесся стон восхищения. Олаф обернулся и увидел, что рядом с ним стоит Ингебьерг, и взоры всех прикованы к ней.

Прекрасна была норвежская дева в этот предзакатный час. Ее густые золотистые волосы, спускавшиеся ниже талии, трепетали на ветру. Нарядное темно-синее платье, специально выбранное, чтобы оттенять глаза, подчеркивало статность ее девической гибкой фигуры. Без смущения смотрела красавица на разношерстную толпу перед собой – на ремесленников в замасленной одежде, оборванных нищих, богачей в бархатных кафтанах и добротных плащах, на женщин в жемчугах и ярких платьях, суровых воинов в латах. Все высыпали поприветствовать Ингебьерг. Девушка почувствовала, как страхи ее отступают: и в этих глазах, как и дома, она видела любование и восхищение, а также капельку зависти и злобы…

Люди везде одинаковы, невольно подумала она. Вдруг Ингебьерг вздрогнула. Ее взгляд упал на молодого воина, который стоял впереди. Даже странно, что она сразу не заметила его. Воин был высок и широкоплеч, волосы его были цвета созревшей пшеницы, а глаза отливали сталью. Земля закружилась у девушки под ногами, когда она встретилась глазами с молодым англичанином, и если бы Кристин не поддержала ее, она непременно пошатнулась бы.

Норвежцы продолжали высаживаться на берег и вытаскивать тюки товара, а Ричард по-прежнему стоял, не в силах вымолвить ни слова. Небывалое оцепенение охватило его. Он, казалось, не замечал больше ни кораблей, ни Олафа, ни воинов, ни моряков, ни земли, ни моря, ни неба. Он не слышал, что ему говорили, не понимал, что ведет себя странно. В одно мгновение все изменилось для него. Он не знал, как зовут скандинавскую деву, не знал ее языка и семьи, но твердо ощущал, что теперь судьба его неразрывно связана с нею…

Наконец англичанин заговорил. У него был красивый мелодичный голос, и Ингебьерг подумала, что никогда не слышала ничего прекраснее. Олаф ответил ему на его языке. Он повернулся к женщинам и знаком показал, что им надо следовать за молодым воином. Ингебьерг ног не чуяла под собой. Неужели этот светловолосый рыцарь предназначен ей в мужья? Сердце радостно забилось, и девушка даже не удивилась тому, как быстро были забыты тяготы путешествия и тоска по дому. Все ее существо было охвачено блаженным восторгом, Ингебьерг хотелось петь. Все вокруг казалось ей изумительным, даже эти люди в плохой одежде, бросающие на нее завистливые взгляды.

Ингебьерг внимательно вглядывалась в спину идущего впереди воина. Какая горделивая у него походка! Сразу видно, что это достойный, знатный человек! И Ингебьерг радовалась тому, что отец все так хорошо для нее устроил.

Воины привели их к невысокому дурно пахнущему строению, и Олаф объяснил женщинам, что это постоялый двор, где они немного отдохнут, прежде чем отправятся в путь. Ингебьерг вовсе не хотелось отдыхать, она чувствовала себя необыкновенно бодрой и сильной, но, конечно, им всем нужно прийти в себя.

Молодой воин распрощался с ними у дверей постоялого дома, кинув на Ингебьерг страдающий взгляд, от которого у нее перехватило дыхание. Почему он так печален? Разве она не его невеста? Предчувствие беды железным обручем сжало сердце Ингебьерг.

– Послушай, Олаф, кто этот человек, который провожал нас? – обратилась девушка к своему спутнику, когда они остались одни. Лишь Кристин разбирала дорожный сундук в углу полутемной горницы.

– Его зовут Ричард Воксхолл, – ответил Олаф, не без труда выговаривая иностранное имя. – Он начальник отряда конников, которых король Эдуард отправил встретить тебя.

Олаф замолчал. Ингебьерг встревожилась. Неужели старый воин ничего не хочет добавить?

– Он очень красив, – прошептала девушка.

– Да. – Олаф кинул на Ингебьерг мрачный взгляд. – Но тебе лучше не смотреть в его сторону. Твоему жениху, который ждет тебя в Лондоне, это может не понравиться.

И с этими словами Олаф вышел из горницы, оставив женщин наедине.