Читать книгу Опиум. За мгновения до - Виктория Мальцева - Страница 1

Шесть лет назад

Мои ноги и шея затекли, в желудке отчаянно крякает голод, меня безумно мучает жажда и желание посетить уборную.

Я сижу в шкафу. Это ниша в стене, закрытая двумя деревянными створками на роликах и предназначенная для хранения хлама, не поместившегося во все остальные чуланы в доме. Над моей головой висят страшные на вид тряпки, бывшие в далёком прошлом жёлтой и голубой и, очевидно, оставленные сушиться после уборки. Перевёрнутое пластиковое ведро служит мне троном, но даже при таких удобствах ноги уже немеют, спину ломит, а руки чешутся.

Руки чешутся мстить. Мой план прост, но коварен: деревянная лестница, покрытая толстым слоем лака и скользкая до безобразия – собственная костлявая задница уже не раз пересчитала её ступеньки. Сложность проекта заключается в том, что ОН – сильнее, поэтому вся надежда на элемент неожиданности.

Сегодня я твёрдо намерена проявить насилие в его адрес, воздать кару за содеянное, и самое страшное – выглядеть смешной и бестолковой, если ничего не выйдет. Я прямо вижу его смех, прищур и руки, придерживающие надорванный свирепым хохотом живот.

Сволочь, он будто чувствует подвох, будто знает, что я в засаде, и не идёт. Какого чёрта можно делать так долго внизу?

Может, этот придурок Рон к нему явился, или овечка Молли с соседней улицы? Я даже не знаю, кто из них хуже: дружок с препарированным мозгом или шлюшка-подружка.

Они… целуются! С закрытыми глазами! Прижимаются губами, как взрослые, и даже открывают рты, чтобы обменяться слюной и кариесом. Меня мучает только один вопрос: ну неужели же не противно? Очевидно, нет, потому что в последнее время мой крысо-брат не на шутку увлёкся этим делом. Если так и дальше пойдёт, они и сексом займутся! Идиоты.

Выдержка трещит по швам, мою двенадцатилетнюю душу мучают десятки желаний, главное из которых – жажда в более интересном времяпрепровождении, нежели засада в шкафу, а меньшее – потребность бросить что-нибудь съестное в уже отчаявшийся желудок.

Я на грани дезертирства и вынуждена призвать память, дабы подбросить дров в пламя ненависти: ехидная рожа этого скунса – раз; мои дорогие куклы, полыхающие в его адском костре – два; дыра в любимом платье – три; тысячи гадостей и мерзостей, извергнутые его никогда не мытым ртом – четыре; ну и чёртова Молли – тренажёр для слюнявых поцелуев – пять. Пожалуй, достаточно, хотя можно было бы продолжать до бесконечности. От нервов у меня даже ноги зудят так, что их приходится время от времени почёсывать.

Вдруг, наконец, я слышу долгожданные шаги по лестнице: мне даже не нужно проверять брат ли это – так шустро, с грохотом перепрыгивая ступени, носится только он. Моё тело – атлет на старте, моё внимание – пик сосредоточенности. Теперь самое главное – выбрать правильный момент. Как только голова лузера появляется в поле моего ограниченного щелью зрения, я одним резким движением раздвигаю двери и бросаюсь вперёд.

Неожиданность – моё стратегическое преимущество. Дамиен успевает увидеть и осознать, но предпринимать меры по самозащите уже поздно: я со всей доступной мощью врезаюсь в него. От столкновения мне так больно, что на мгновение темнеет в глазах, и только слух доносит до сознания глухие удары о деревянные ступеньки лестницы – это падает Дамиен.

Инерция оказывается неучтённым побочным эффектом, и я обнаруживаю себя на одной из нижних ступеней первого пролёта. Руку саднит, лоб вещает болью о столкновении с чем-то твёрже Дамиена, в ногах – в районе коленей – подозрительная по силе боль, и тишина в доме.

Гробовая тишина.

Я долго тру ушибленные места и пытаюсь собраться с мыслями. Самое странное, Дамиен не спешит с ругательствами и ответным насилием. Не сразу, но мой взгляд всё же замечает его неподвижное тело на полу холла, метрах в двух от последней ступеньки лестницы. Он лежит лицом вниз, смешно изогнув руки и ноги.

Но мне не до веселья: подозреваю, что отмороженный брат прикидывается потерявшим сознание, чтобы заставить меня приблизиться, и ответит со всей своей жестокостью. Надо отметить, до этого момента он не избивал меня путём прямого рукоприкладства, только косвенно, в виде неудачно запущенного мяча, чашки, вилки, ложки, тряпки для вытирания школьной доски или пола, что тоже подходяще. Но сегодня, я знаю, особенный день. Сегодня он попытается меня убить, прикончить, как того кривого котёнка, которого они с Роном накануне хоронили в саду. Ублюдки.

Когда мои глаза обнаруживают лужу крови на тёмном дубовом полу, кровожадная в своей мести амазонка резко превращается в перепуганного до чёртиков ребёнка. Первое, что я делаю – это бросаюсь к брату и начинаю истошно орать его имя, но Дамиен не отвечает. Я тормошу его плечо и, кажется, даже выдаю словесное позволение меня ударить, но он не двигается и никак не проявляет заинтересованности. И только тогда, наконец, в моём сознании всплывает 911. Я звоню им, говорю, что брат упал с лестницы и не дышит (хотя не проверяла), что на полу много его крови, и что меня сильно тошнит и вот-вот вырвет. И это происходит почти сразу же.

Следующее, что я делаю –  это звонок Дэвиду:

– Дэвид, я, кажется, убила твоего сына!