Читать книгу Не стирайте поцелуи. Книга 1 - Виктория Мальцева - Страница 8

Ближе к вечеру мои внутренние весы перевешивает идея, что работа сиделки не по мне. Это решение оказывает на мою нервную систему такое успокаивающее воздействие, что я засыпаю, как убитая, в семь вечера и сплю до самого утра, невзирая на перевёрнутый часовой пояс.

В ту ночь мне снится моя сестра Меган и мальчик, с которым мы дружили в детстве. Я часто вижу сны, но редко в них бывают люди, а если и есть – это всегда Меган и Алехандро. Всё происходит в месте, которое я никогда не встречала в жизни, но аллеи и деревья прорисованы моим подсознанием так детально и по-настоящему, что даже жутко. Мы ссоримся. Я, как это часто случалось в реальности, пропустила нечто важное (или же его намеренно от меня скрыли), поэтому никак не могу сообразить, что к чему. Внезапно Меган визжит, и я вижу змею. Буквально доли секунды она ползёт на нас, и Меган прячется за мою спину. Змея маленькая, поэтому Алехандро ловко и легко раздавливает её голову своей кроссовкой. Но облегчения и покоя это не приносит, потому что внутри есть чувство, незыблемое знание, что змей будет больше. Их ещё не видно, но они уже очень скоро появятся, и Алехандро никогда и ни за что с ними не справится. Самая большая для меня дилемма в этом моменте – должна ли я защищать Меган или всё-таки себя?

Просыпаюсь в пять, принимаю душ, и когда спускаюсь на кухню, меня уже ждёт завтрак – Саванна, оказывается, тоже на ногах.

– Ты чего так рано? – спрашиваю её.

– Привыкла, – пожимает плечами. – А ты?

– А я месяц прожила на другом конце планеты и теперь нужно по новой перестраиваться на день и ночь.

Завтракаем мы молча. Саванна изучает объявления о работе на моём ноутбуке, я просматриваю накопленную за месяц почту, одновременно размышляя, как лучше: вначале перекинуть обратно его девяносто пять тысяч, или сперва поговорить?

– Не торопись, – предлагаю Саванне. – Я чуть позже посмотрю твоё резюме, сопроводительное письмо и рекомендации. Может, их нужно подправить.

Саванна несколько секунд молчит, потом спрашивает:

– Слушай, а ты… не мой ангел хранитель? Случайно?

Среди писем важных только два: великодушное предложение банка повысить лимит на кредитке в связи с моим примерным финансовым поведением и письмо из клиники от ассистента моего семейного врача. Перед отъездом в Европу у меня брали анализы – теперь нужно сходить к врачу, узнать, какие там результаты, и обсудить мои дальнейшие медицинские планы. Я звоню и записываюсь на следующий понедельник.

Моё решение – вначале вернуть ему деньги. Потом поговорить. Перебирая в уме возможные повороты этого разговора, я проезжаю мимо отделения своего банка, но расстраиваюсь не сильно: район даунтауна, в котором живёт Лео, я хорошо знаю – там тоже есть офис RBC. Одно плохо – парковка там везде платная, а я не привыкла тратиться на такие вещи.

Очередь в банк на Кордова стрит выползла своим хвостом аж на крыльцо отделения. Мой ужас при виде количества собравшихся здесь людей никак не помогает ситуации, а только усложняет состояние боевого духа. Простояв минут двадцать и не сдвинувшись с места, я замечаю, что от нервов у меня начали не только липнуть, но и немного трястись руки. Внутренности буквально наизнанку выворачивает непонятно откуда взявшаяся тревога. Я говорю себе, что переживаю из-за парковки, которую оплатила только на тридцать минут, но на самом деле знаю, что это из-за предстоящего разговора с Лео. Словно я ему чем-то обязана, честное слово! Хочу работаю сиделкой, не хочу не работаю! Откуда это гадкое чувство, словно я его предаю? Да кто он, вообще, мне? Без году неделю знакомы, а уже такая привязанность!

В следующие десять минут мне всё же удаётся войти в офис и обнаружить, что клиентов обслуживает только один клерк. Второй, хоть и присутствует номинально, но так медленно и монотонно объясняет пожилой даме последствия утери дебетной карты, что его смело можно списывать со счетов. Когда он ей объявляет, что «сейчас они займутся сменой пароля», я разворачиваюсь и выхожу. В конце концов, деньги можно перекинуть и позже.

У парадного входа я нажимаю номер его квартиры на панели домофона. Никто не отзывается. Пробую ещё раз, но снова ответа нет.

– Он мог выйти погулять, – говорю себе вслух, как будто голос может сделать этот исход более вероятным.

Руки у меня продолжают трястись, а вместе с ними и внутренности. Меня преследует чувство, будто я сделала нечто очень плохое. Вернее, не захотела ничего сделать, и плохое случилось само по себе, из-за меня события сложились таким образом, что оно стало возможным.

Господи, думаю, ну почему я не предложила сама обменяться номерами телефонов? Вспомнив про Инстаграм, пишу ему сообщение:

@Betelgeuse: Лео, открой дверь. Это Лея.

Я смотрю на часы – почти двенадцать дня.

– Мы ни о чём не договаривались. Так ведь? Так, – снова убалтываю себя вслух, чтобы не слышать собственный внутренний голос, настаивающий на том, что рабочий день начинается в девять, а если речь о сиделке, то, скорее всего, ещё раньше. – Господи! Ну хоть бы вышел кто-нибудь из этого долбанного здания!

По закону подлости за десять минут ни одного входящего или выходящего. Ещё минут через пять к двери приближается азиатка с собачкой, и я, не думая ни о приличиях, ни о её возможных опасениях, буквально сбиваю её с ног, протискиваясь мимо.

Путь на девятый этаж мне кажется вечностью. Разве не должны в таких высотках быть скоростные лифты? Пока еду, рисую в воображении щель между дверью и её коробом – может, он оставил дверь для меня открытой? Ключ под ковриком? Там не было коврика. Может, карточка приклеена скотчем около устройства фэнси замка? А вдруг он не нашёл мою записку?

Дверь закрыта, ключ не приклеен скотчем, и коврика для ног со вчера тоже не появилось. Я стучу так громко, что выходит сосед – мужчина весом и размером с три штуки меня, круто стриженной бородой и рукавами футболки, обтягивающими его бицепсы, как сосиски.

– Вы кого-то разыскиваете? – спрашивает.

– А… Да! Вы не могли бы… я не знаю… помочь? Не приложу ума, что делать. Тут живёт мой знакомый, и у него проблемы со здоровьем. Я опасаюсь, что ему стало плохо. Нет ли в этом доме какого-нибудь консьержа, у которого есть ключи от всех дверей, на случай там… пожара, утечки газа… воды?

– В этом доме нет газа, – строго отрубает, и у меня опускаются плечи. – А консьерж есть.

Парень звонит кому-то по телефону и минут через семь из лифта выходит дед в костюме.

– Извините, но мы не имеем права входить в квартиры без разрешения владельцев.

– Там человек, и ему плохо!

– Почему, милая леди, вы решили, что ему плохо?

– Потому что он не берёт трубку! – вру. – Уже час, как! И не отвечает в Инстаграм!

– Инстаграм –это серьёзно, – с улыбкой замечает парень с накаченными руками – Гэйл, так он представился, пока к нам добирался дед.

– Кто вы? – спрашивает меня консьерж, глядя с недоверием.

– Родственница. Откройте дверь, мы войдём и, если всё в порядке и в квартире никого нет, просто закроем её и уйдём. А вечером все трое со спокойной совестью ляжем спать!

Когда дед, скрипя сомнениями, вскрывает дверь, и я вижу чёрный глянцевый, как зеркало, пол холла, нечто внутри меня громко, до звона в ушах оглушающе орёт, что эта квартира не пустая, и нет никакого порядка не только в ней, но и во всём нашем мироздании. Кажется, это «нечто» называется Интуиция.