Читать книгу Академия музыки Борвуар. Книга первая - Виктория Миш - Страница 3

До аудитории, в которой у нас сегодня проходила история музыкальной литературы, мы добирались в полном молчании. Алексис то хмурился, то щелкал пальцами, глядя себе под ноги и что-то обдумывая, а я не спешила прерывать его мысли.

Самой было над чем призадуматься. Кто, интересно, позвал Гора на репетицию вокалистов? Он не должен был быть в зале. Мы собирались буквально на час между парами, чтобы пройти арии а капелла. Как говорила мадам Перлой, наш дирижер, полезнее всего репетировать именно без инструментального сопровождения – тогда слышны все косяки и неровности.

Причем мы собирались даже не всем составом – только вторые роли и хористы. Всё случилось слишком быстро, и меня вызвали к директору как раз когда первые альты – две близняшки с выпускного курса – входили в зал.

Инструменталисты собирались отдельно, по средам. А сегодня был понедельник. Нет, что-то тут нечисто. Неужели Найза и Колли его позвали?

Я качала головой и не могла в это поверить. Это было бы слишком подло и жестоко.

Третьекурсницам незачем мне мстить. Я ничего им, в сущности, не сделала. Не ругалась с ними, наоборот, молча проглатывала придирки типа – «уйди отсюда, это мое место!» или: «Да как ее приняли, она во второй октаве даже фальцетом не ползает!».

И явно не заслужила, чтобы меня позорили у всех на виду. Прицепили к роялю, как бабочку иголкой к подушке!

Наверное, Гор придумал месть сам. Разузнал, что мы репетируем, вот и примчался.

Всё-таки в пятницу он с серьезной миной мне угрожал. Трясся весь и с пеной у рта кричал, что я еще пожалею.

Вот я и жалела, что моя магия нестабильна и я не могу отделать его как следует. Таких мерзавцев надо проучать сразу же. Может, Найза и согласна терпеть наглые приставания, шлепки и сальные шуточки. А я – нет. И пятая точка мне не в подарок для этого хама предоставлена.

В общем, за словесный отпор мне не было стыдно. Показала сразу, что ко мне лезть не стоит. И всё же… Наверное, не стоило Гора обзывать на всю академию козлом. Обиделся он знатно.

Но у меня вырвалось! Я даже в своем родном мире такую наглость без ответа не оставляла. А теперь тем более! Этим зазнайкам с третьего курса ни в коем случае нельзя давать спуску! Иначе поступят, как с Даяной. Уничтожат морально, доведут до того, что сама сбежишь из Академии. Наверное, любая не выдержала бы и сбежала. Терпеть насмешки и едкие подколки всю жизнь невозможно.

– Ты чего пыхтишь? – окликнул меня Алексис. Его веснушчатое лицо оказалось рядом с моим. Я кисло улыбнулась.

– Да так, мысли всякие.

– Забей. Директор не выгонит из-за этой истории.

– Благодаря тебе! – с жаром ответила я и, схватив парня за руку, горячечно ее потрясла: – Спасибо, Алексис! Если бы не ты, я сама не знаю, что бы из этого вышло! Меня бы отчислили. Или обвинили в домогательстве. И я никак не смогла бы доказать свою невиновность без тебя. Спасибо тебе, большое-пребольшое! Я никогда не забуду того, что ты сделал!..

– Да ладно! – замялся парень. Его веснушки потемнели, а сам он непроизвольно стал лохматить волосы. – Уже пришли. Вон, четвертая аудитория.

И почему не все парни такие милые и дружелюбные? Пусть Алексис ростом не вышел, мы с ним оба – метр семьдесят, но в остальном он был на голову выше всех этих драконов.

– Слушай, Лейси. А ведь мы на угадайку3 опоздали! – вдруг развеселился староста, когда остановились перед коричневой дверью.

– Ой! – только и смогла выговорить я, когда представила лицо преподши по музлитре, мадам Корнель. Она ненавидела опоздания больше, чем незнание простейших ответов. – Она нас прикончит. Как только увидит!

– Ты готова, кстати? – в глазах Алексиса загорелся какой-то план.

– Ну так… – замялась я. Лгать не хотелось, а говорить правду было стыдно. – Ты же знаешь, все эти ваши композиторы и их произведения мне в новинку. Я, конечно, ходила в библиотеку на прошлой неделе, но…

Староста и сам понял, что произведения на слух я не выучила. Очень сложно было выучить, когда бесплатные записи можно послушать только в библиотеке. И то, когда я туда спустилась – библиотека располагалась в подвале, чтобы не отсырели манускрипты и не отнималась лишняя территория академии, выяснилось, что записи нужных произведений там были на допотопных пластинках, поцарапанных и наполовину стертых.

Нет, богатенькие студенты наподобие Вайсы и Арли могли позволить себе купить магнитофоны, более усовершенствованные модели наших земных, и прослушивать записи на них. А вот у меня денег на это излишество не было – стипендия, которую выдали на первое время при поступлении, быстро ушла на одежду, косметику и прочие жизненно важные приобретения.

В Академии Борвуар я оказалась почти с пустыми руками. И мне подумалось, что важнее быть нарядно одетой, чем иметь магнитофон. А взять из дома вещи мне не разрешили. Как и попрощаться с родными.

Да уж… В Иманисе я оказалась внезапно. Сама не ожидала, что попаду в такую историю и перенесусь в другой мир.

Сразу же после сдачи вступительных экзаменов в одну московскую академию в коридоре ко мне подошла милая женщина в очках. Выглядела она весьма благообразно и интеллигентно. С пучком посеребренных волос, в пиджаке и строгой юбке ниже колен. Она похвалила мое выступление, из чего я сделала вывод, что она слышала меня и была в приемной комиссии.

Потому, когда женщина предложила обсудить мое дальнейшее обучение, я без всяких мыслей зашла с нею в переговорную комнату.

И дверь на Землю закрылась. На четыре года.

– Тогда давай прогуляем эту пару, – Алексис впервые на моей памяти предлагал такое непотребство. – Мадам Корнель я потом объясню, что нас вызывал директор. А сейчас айда в библиотеку. Романсы к сольфеджио поищем. Или ты уже нашла?

– Не-ет! – расстроено протянула я. Ну что за день?! Не день, а сплошное расстройство! – Если честно, хотела у тебя ноты попросить. Думаю, большинство выберет самые простенькие романсы, и она не удивится, если я повторю твой.

– Да? Ну, давай возьмем один романс на двоих. Я тоже не успел обзавестись, – не знаю, почему Алексис расплылся в довольной улыбке.

Лично я ничего веселого в этом не видела. Двойки получим вдвоем! И замучаемся исправлять. Мисс Крюк только с виду милая и приятная девушка. А характер у нее – кремень! Как у всякого преподавателя сольфеджио.

– Пойдем-пойдем. Есть у меня идейка, что можно сыграть с листа4, – пробормотал он.

– Хорошо бы попроще! – честно призналась я. – На фоно я играю так себе.

– На фоно хорошо играют только инструменталисты, – философски заявил Алексис, и мы вышли к лестнице.

Вот только, к сожалению, мы там оказались не одни!

– Ой, посмотрите, кто идет! Мисс шалава! – оскалился Дорг Рубковски, еще один мальчик на побегушках из окружения принца.

Он поднимался с первого этажа. Манерный и прямой, как палка. Еще один недобитый аристократ на мою голову.

Перед ним прямо по воздуху плыл кожаный чехол с инструментом. Я не помнила, на чем игралДорг: то ли на трубе, то ли на саксофоне. Мне было плевать. Главное, чтобы не цеплялся ко мне и не появлялся в поле зрения.

Кстати, в новогодний мюзикл его не взяли. На первой совместной репетиции я видела в оркестре только принца и Гора. Наверное, играет Дорг так себе. А учится на родительские денежки. Как я слышала, это только для иномирцев предоставляется субсидия и обучение бесплатно. Все остальные платят. А те, кто не смог сдать экзамены нормально, хотя бы на троечку, платят в два раза больше.

Я сделала вид, что не расслышала его слова. Буду выше оскорблений. Нацепила покер фейс и решила обойти хама по кругу.

Но пройти, не зацепив того по дороге, не получилось бы. Чехол висел как раз рядом со своим хозяином. А сам Дорг некстати застыл посреди лестницы, преграждая проход.

Да уж. Я застыла испуганным кроликом, не зная, как поступить. В отличие от бесбашенного Гора и надменного принца, этот парень пугал меня одним своим видом. Неясной угрозой, опасностью, которую я чувствовала на интуитивном уровне.

Хотя с первого взгляда и не скажешь, что с ним было что-то не так: высокий худощавый блондин с длинной пышной челкой, закрывающей правый глаз, вел себя сдержанно, одевался элегантно в коричневые брюки и белоснежные рубашки Всегда глаженные, всегда кипенно-белые. У него чисто визуально был только один изъян – кожа. Бугристая, вся испещренная прыщами и рытвинами. Видимо, кто-то еще не вышел из пубертата.

Но таких парней, с прыщами и челками, во всех мирах наверняка водилось много. Даже в моей школе на параллели было экземпляра три-четыре.

В общем, я не понимала, почему из всей компашки принца только этот с виду обычный парень внушал мне неконтролируемый ужас.

– Следи за словами, Рубковски! – вышел вперед Алексис и, спустившись на ступеньку, задел того плечом. – А не то получишь в сакс!

– Ты это мне, коротышка? – спокойно спросил Дорг и пихнул его рукой в грудь. – Прочь с дороги, а то затопчу.

– Алекс… – бросилась я к нашему старосте, чтобы оттащить его от третьекурсника, но не успела.

Произошло странное! Челка Дорга качнулась, открывая бесцветные бледно-голубые глаза, и волна страха затопила меня с головой.

В ужасе я затряслась и зажала рукой рот, чтобы не закричать.

Дорг был слепым. По-настоящему слепым. Голубые глаза безжизненно смотрели прямо перед собой.

Из-за этого, или вопреки этому, от него исходили такие эманации злости и ненависти, что чувствовались буквально кожей!

Но и это было не самым страшным. Судя по вздернутым вверх рукам, он собирался драться. Не кулаками, магией.

Дорг не выглядел слабым. Нет, наоборот. Мне подумалось, что благодаря магии он еще держится на плаву. Благодаря магии живет и чувствует себя сильным.

Вот только сможет ли Алексис выйти из щекотливой ситуации и не ввязаться в драку?

Увы! Мой защитник сейчас просто-таки кипел от гнева. Его веснушки превратились в темные пятна, а глаза опасно щурились. Руки вздернулись в защитном жесте, а с пальцев ссыпались золотые искры. Он был готов дать отпор!

– Алексис, не связывайся! Плевать на него!      – повисла я на руке парня и сделала попытку оттащить. – Пусть катится к черту!..

– Посмотрите, она еще и пасть смеет открывать! – пророкотал потерявший терпение Дорг. – Проучу вас обоих, сосунки.

И ударил в нас темной магией.

Всё произошло так быстро, что даже не верилось. Ведь мы всего лишь хотели пройти мимо и не нарывались на конфликт. Дорг сам спровоцировал Алексиса. Но кто ж нам поверит?!

Чернильное пятно сорвалось с кончиков пальцев, рассекаясь в воздухе на маленькие частицы и заляпывая пол, и, как невиданное животное, прыгнуло на грудь Алексиса.

Я не успела закричать. Лишь машинально отпрянула от старосты, в ужасе разглядывая разраставшуюся тьму.

Как живая, она ползла по рубашке Алексиса в разные стороны, растягивалась по его груди и норовила дотянуться до плеч.

А староста, вместо того, чтобы скинуть эту гадость, сосредоточенно метал в Дорга золотые искры. В форме ромбиков, они летели в противника наподобие дротиков, входили в его рубашку, рвали ее и, скорее всего, доставали до кожи.

Дорг издал возмущенный рев и схватился за сердце. Его челка резко взметнулась вверх и упала на слепые глаза. По лицу пронеслось смятение. Он как будто не ожидал получить отпор и не верил, что тоже ранен.

Впрочем, чернильное пятно находилось всё ещё поверх рубашки старосты и, возможно, не успело причинить Алексису вред. Я очень на это надеялась.

Внезапно Дорг взмахнул руками, как птица, вытаращил удивленно глаза и медленно стал заваливаться вниз. На ступеньки.

«Да он сейчас свалится, сломает себе шею и умрет!» – подумала я.

А нас потом обвинят в его убийстве. Ведь чернильное пятно было уликой – и всё еще виднелось на рубашке Алексиса. Да что там виднелось! Оно расползалось по всему переду. Никак не скроешь. Очень видно.

А Дорг был из враждебной компашки, с которой я уже вступила в негласный конфликт. И никто не поверит, что это не я столкнула его с лестницы.

Все эти мысли в красках пронеслись перед внутренним взором. Дорга надо спасать! Быстрее ветра я метнулась к заваливающемуся на ступеньки третьекурснику. Схватила его за руку и дернула на себя со словами:

– Сними с Алексиса эту гадость! Немедленно!

Но Дорг был в обмороке.

Вот черт!

– Лейси! – удивленно окрикнул меня Алексис, но я уже оттаскивала на безопасное расстояние ослабевшего третьекурсника. – Зачем ты это делаешь?

– Спасаю слепую бестолочь! – подбирать слова было некогда. Сказала как есть. Тащить Дорга оказалось делом непростым – парень весил раза в три больше меня. По крайней мере, так ощущалось. – Помоги прислонить его к стенке. Как бы он от болевого шока коньки не отбросил. Как думаешь, эти твои искры его сильно ранили?

– Что? – парень очумело выдохнул: – Сонные искры не ранят. Они всего лишь вгоняют его в сон.

– Тем более! Рухнул бы на лестнице спать и убился. Пойди докажи, что сам! – я подхватила Дорга под руки и, пыхтя и ругаясь, подтащила к стенке. Фуф, неблагодарное это дело – спасать врага!

Староста стоял и не двигался.

– Лейси, я тебя не понимаю. Он наслал на меня чернушку! – возмущенно ткнул в рубашку Алексис. – Оскорбил тебя нехорошим словом. А ты заботишься о том, чтобы он не упал?!

– Не знаю, как в вашем мире, а в моем пользоваться беззащитностью человека подло.

– Он первый на нас напал! – возразил Алексис.

Тем временем тело Дорга медленно стало заваливаться набок. Пришлось снова подтянуть его, посадить поосновательней.

– Неважно. Зато моя совесть чиста. Кстати, это пятно смывается, не знаешь?

– Нет. Проще рубашку выкинуть и переодеться, – староста потянулся к пуговицам. Ловко расстегивая, он объяснил: – Субстанция чернушки очень прилипчива. Разрастается до двух метров в течение нескольких минут. Потом, спустя пару часов, снова сжимается до комочка. В детстве мы часто играли с ней, насылали друг на друга. Хотя родители потом ругались, но было прикольно. А здесь в академии ходить с чернушкой, ну… это лишний повод для насмешек давать. Лучше пойду без рубашки, чтобы никто не увидел.

– Но… То есть… это не смертельное проклятие? – с облегчением выдохнула я и подошла ближе рассмотреть пятно. – Интересная штука, на слайм похожа, только живая.

– Что такое слайм?

– Ну, это такая тянучка. Берешь ее в руки и растягиваешь сколько хочешь. Наподобие жвачки.

– М… и тоже плохо снимается?

– С волос – да, на одежду цеплять не пробовала, – серьезно ответила я, и Алексис вдруг рассмеялся:

– Ты что, подумала, что мы боевыми заклинаниями сражаться будем? Серьезно?

– Ну… вы такими страшными были в тот момент, – смутилась я. – Слушай, давай его здесь оставим, на этаже, а сами пойдем. Он же не умрет, если посидит на полу, верно? Сколько времени длится сон?

– Минут пятнадцать спать будет, – Алексис остался в одной белой майке, а рубашку сложил пополам и сунул под мышку. – Пойдем. Выкину по дороге. Романсы ждут.

– А никто не удивится, что ты в ноябре расхаживаешь в одной майке? – сощурилась я.

– Нет.

– Не холодно?

– Нормально. Я закаленный. А если спросят, с чего вдруг, скажу, что записался на лечебную физру. Ее редко кому назначают, обычно после затяжных болезней.

Я удивленно вздернула брови, но комментировать не стала. Прокатит объяснение – хорошо. Не спросят – еще лучше. А если пристанут и будут издеваться – снова кого-нибудь вырубим.

Алекс умеет. И, оказывается, это совсем не страшно.

В самом хорошем расположении духа мы спустились в библиотеку.

Не скажу, что впервые очутилась в оплоте знаний и сокрытых истин, учебники-то я получала именно в главном зале библиотеки, но вот в сектор музыкальных записей еще ни разу не наведывалась.

Ноты с записями вокальных партий мне выдавала педагог. По остальным предметам пока ограничивались учебниками.

Я с интересом запоминала, куда следует идти – Алексис шел уверенно, не оглядываясь и не рассматривая надписи. После главной залы мы свернули к читальному залу.

– Вау! И не скажешь, что библиотека такая огромная! – восхищенно прошептала я, разглядывая стройные ряды длинных парт с выключенными хрустальными лампами, стеллажи книг на деревянных балкончиках и высокий потолок, украшенный резными деревянными балками.

Удивительно, что вместо узоров, на них были вырезаны животные – волки, лисы, медведи, тигры и драконы. Они перебирали своими лапками в воздухе и как бы летели над нами.

– Да, библиотека громадная. Три этажа под землей. Ниже – хранилище, тоже, поговаривают, уходит в землю на несколько этажей. Но студентов туда не пускают. Ходят слухи, – понизил голос староста, – что там хранится что-то чрезвычайно ценное. И это не золото!

Алексис выдержал настоящую мхатовскую паузу. Значительно прищурился, поглядывая на меня искоса, и я не выдержала:

– Что же? Говори, не тяни. Мне интересно!

– Божественные инструменты!

– Музыкальные?

– А то! Правда, дядя, то есть директор Дюваль ни разу не подтверждал эту версию. Отмалчивается, жмет плечами. А я столько раз его спрашивал! – в сердцах выдал Алексис.

Мы пересекли читальный зал вдоль и вышли в коридор, соединяющий разные тематические комнаты. Судя по табличкам на дверях – X век, XI и XII, книги там ранжировались по эпохам.

– А какой век сейчас? – заинтересовалась я.

– Тринадцатый, – Алексис махнул в сторону двери со скрипичным ключом: – Здесь, кстати, можно взять запасные детали.

– В библиотеке? – удивилась я.

– Конечно. Некоторые играют на старинных инструментах. Струны, смычки, подставки и прочее найти в обычных магазинах нелегко. Только у коллекционеров искать. Но студентам не рекомендуется просто так покидать Борвуар по будням. Вот для удобства запасные детали инструментов здесь и хранятся.

– Ясно.

Мы прошли коридор веков, как я его мысленно окрестила, и завернули за угол. Там была небольшая деревянная лестница буквой Г, ведущая вниз.

– Слушай, а где библиотекари? – пока мы ходили по библиотеке, которая больше напоминала лабиринт, никто нас не окликнул и на глаза не попался. – Жутко как-то ходить по библиотеке в одиночестве.

– Так у нас нет библиотекарей. Сами справляемся.

– Это как?

Алексис усмехнулся.

– Студенты направляются на отработку за провинности в библиотеку. Если нужно найти книгу, запрос делается через специальный агрегат – мы его вначале главной залы видели. Музыкальные записи и пластинки нужно искать самим по каталогу. Вот в комнату с каталогом я тебя и веду.

– Но… не может быть, чтобы библиотекаря не было. Мне учебники выдавала живая девушка! – возразила я. – Такая высокая, худощавая…

– А, Мариса! – сразу догадался Алексис. – Она помощница директора Дюваля. Выдавала учебники и сканировала ауру, чтобы предоставить доступ. Обычная процедура.

– Какой доступ?

– Думаешь, шли бы мы спокойно, если бы у тебя или меня не было доступа в библиотеку? При поступлении студента заносят в реестр существ, допущенных до библиотеки. А дальше уже всё на доверии. академия не следит за каждым твоим чихом, Лейсан. Доверяет тебе самое ценное – ресурсы. Лишь бы ты училась. А вот если, например, ты захочешь умыкнуть после окончания академии учебник, будет очень легко вычислить, что его взяла ты. По твоей ауре.

– Я не собираюсь воровать! – возмутилась до глубины души. – Что у тебя за примеры странные?

– Прости. Я просто рассказал, как работает механизм. Вот мы и пришли, кстати!

Алексис втянул меня в невысокую комнатку без дверей. В ней стояло много деревянных шкафов с маленькими ячейками и алфавитными указателями. Искать романсы следовало по фамилии композитора.

Оглядевшись, я пришла к выводу, что библиотека очень была похожа на нашу, земную! Помнится, в младших классах я ходила в районную, и там были точно такие же шкафы.

– Романсы Гриндельса неплохие! Их и поищем, – пробормотал под нос Алексис.

Парень сделал движение по направлению к стеллажам, но потом вдруг размахнулся и залихватски кинул куда-то свою скомканную рубашку.

Черное пятно, к слову, уже выглядывало с внешней стороны.

Точный бросок, мой удивленный возглас, и вот рубашка смешно выглядывает из деревянной мусорки в углу.

Меня это покоробило.

– Тебе не кажется, что лучше было бы выкинуть ее в туалете?

– Какая разница! – пожал плечами староста и двинулся к стеллажу с буквами Г-Д. – Сейчас найдем по-быстренькому романс, снимем копию и разойдемся по комнатам. Искать туалет некогда.

– Здесь есть копировальная машина?

– Нет, я умею копировать предметы при помощи магии, – усмехнулся парень.

Его длинные пальцы ловко перебирали карточки, пока не остановились на нужной. С присвистом он вынул пожелтевший листок.

– Вечерней вишни аромат услады… Никогда о таком романсе не слышал. Давай возьмем. Стеллаж К-118, соседний зал, судя по всему.

Его азарт я не разделяла. Не слышал? Тогда как мы выучим ноты за полчаса?

– Может, лучше выберем знакомый романс? Повторим перед сольфеджио в коридоре… Если я не успею разучить, ты подскажешь.

Мне казалось, что я озвучила весьма рациональную вещь. Если мало времени, лучше схитрить и выбрать знакомую вещь. В земных романсах я не была сильна, но однажды по сольфеджио нас тоже попросили принести романс, не уточняя, для каких целей. К счастью, я догадалась взять ноты романса «Гори, гори, моя звезда». Потом целый урок мы тыкались в аккорды и разбирали гармонию. Мне было проще, чем другим, так как я хотя бы не отвлекалась на мелодию. Играла ее автоматически, полностью сосредоточившись на задании.

А вот мои менее расторопные одноклассники не то что аккомпанемент не могли сыграть – на мелодии спотыкались.

Вместо того, чтобы согласиться и похвалить меня за идею, староста нахмурился и упрямо сжал губы.

– Знаешь, Лейси, в чем твоя проблема? Ты всегда стараешься сделать как лучше. Иногда это порядком раздражает.

Задвинув со стуком ящик, он приблизился. Наши глаза были почти на одном уровне, а носы – еще пара сантиметров, и соприкоснулись бы. Мы стояли так близко, что слышали дыхание друг друга. И если я дышала возмущенно и громко, как паровоз, то староста – рвано и нервно.

Неужели я и впрямь разозлила его? Но ведь это же глупо!

– Чем тебе не нравится прилежность? Я учусь, и мне хочется учиться лучше.

– Ты во всем стараешься быть лучше.

– Стремлюсь к идеалу. Нормальное и объяснимое желание.

– Идеала не существует. Твое желание быть на высоте сковывает и ограничивает! – с жаром сказал Алексис.

Вот, приплыли. Я и не догадывалась, что в голове нашего старосты, прилежного и успевающего студента, роятся такие мысли. Что-то бунтарское!

– Нет, – я мотнула головой и все-таки задела носом старосту. И что он так близко подошел? Пугает даже, – стремление сделать лучше не может ограничивать. Ты неправ.

– Смотри, у нас есть возможность сделать что-то необычное. Выделиться, чтобы мисс Крюк добавила нам плюсик за оригинальность и отметила, – он тряхнул карточкой. – В детстве я фанател от Гриндельса и слышал все его романсы. По крайней мере, те, что пелись в Королевском театре. Все известные романсы.

– И?

– Романс про вишню мне не попадался. А значит, он совсем старый. И никто из наших его не возьмет. Все будут руководствоваться твоими рассуждениями – мол, лучше взять то, что на слуху. Это наш шанс! Мы можем показать себя не как студенты, отбарабанившие обязаловку, а как вдумчивые и прилежные личности.

– Ты противоречишь сам себе, ты…

– Просто поверь мне, – горячо прошептал Алексис, и вдруг его губы оказались в каком-то миллиметре от моих, – романс про вишню принесет нам удачу. Я чувствую это.

– Ну… – засмущалась я и нервно отодвинулась. – Если ты настаиваешь…

В конце концов, для меня все романсы Гриндельса незнакомы. Чужой мир, чужие композиторы. Хорошо, хоть ноты и гармония – одни и те же. Не нужно переучиваться.

Пусть Алексис берет любой романс, какой считает нужным. А я постараюсь быстренько выучить его. На память никогда не жаловалась, обычно схватывала на лету.

Так что зачем ругаться из-за такой мелочи?

– О да! – по губам Алексиса расползлась шальная улыбка. – Настаиваю. Пойдем, взглянем на него!

Романс мы нашли быстро. В библиотеке царил идеальный порядок, все ноты хранились в прозрачных папках на стеллажах. Хранились под заклинанием магии, полагаю, потому, что даже тоненькие папочки не падали, а на полках не было ни грамма пыли.

Взглянув в ноты, мы радостно выдохнули. Романс занимал всего четыре страницы.

Староста положил ноты на крохотный столик, который мы нашли в углу, и некоторое время молча водил над ними руками.

Копия была полностью идентична. На всякий случай я проверила – даже стихи на четвертой страничке были написаны полностью.

– Ты меня обижаешь! Разумеется, копия идентична. Не веришь – бери оригинал, а я возьму копию, – сказал Алексис, когда мы с ним положили карточку на место. Вместо росписи он приложил медальон к карточке, и там высветилось что-то голубое. Искра или надпись – я не разобрала.

– Зафиксировалось, что ноты взял я, – пояснил Алексис, и мы также быстро проделали обратный путь.

По дороге нам снова не встретилось ни единой души. «Всё-таки странное место», – подумала я, выходя к лестнице.

– Мне надо сбегать в комнату переодеться. А потом встретимся перед аудиторией… – деловито сказал Алексис и замер на полуслове, повернув голову.

На выходе нас уже ждали.

И, увы, это оказался не библиотекарь.

От стены оторвались две тени. Высокие, опасные. С хмурыми решительными лицами.

«Что? Опять?!» – хотелось простонать мне, но это не был момент для слабости.

Напрягшись, я подобралась, вспоминая курсы самообороны, на которые ходила целый месяц, и приготовилась дать сдачи. Свою жизнь и честь, если на нее покусятся, я была готова отдать дорого. Безумно дорого!