Читать книгу Тихий омут - Виктория Падалица - Страница 4

Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене,

И я вижу свежие шрамы на гладкой, как бархат, спине.

Мне хочется плакать от боли или забыться во сне.

Где твои крылья, которые так нравились мне?

Nautilus Pompilius, "Крылья".

Пока Стася купалась, тщательно и долго приводя себя в порядок, Кирилл, от нечего делать, проявил странный для него гостеприимный знак внимания и постелил ей на диване в зале.

"Завтра буду спрашивать ее обо всем и завтра же будем дом ее искать. Сегодня пусть отдыхает тут. Вроде бы уместно предложить малознакомой гостье спать не в моей спальне, а в зале. Мы же не сексом сюда пришли заниматься. Кроме того, диван новый, не продавленный, на нем никто не спал из женщин, поскольку обычно я их приглашал в спальню. Но это совсем другая история. Непривычно, что барышня в моей квартире присутствует, но вовсе не по тому делу, по какому обычно."

Окончив свои превращения из чумазой шушары в человека с нормальным оттенком кожи, Стася, опустив голову, стеснительным семенильным шагом вышла из ванной комнаты. Она была одета лишь в тёмно-серого цвета футболку из гардероба Кирилла, которую он специально выбрал из самых своих нелюбимых и отважно пожертвовал ей. Купил эту футболку когда-то давно, не помнил и когда даже, так и не носил ее ни разу. Несмотря на нужный цвет, эта вещь разонравилась Кириллу моментально, когда принес ее домой и захотел снова примерить. Футболка не устроила Кирилла, так как наощупь была слишком мягкой, пальцам его напоминала липкую паутину. Это обволакивающее ощущение его взбесило, и он закинул футболку подальше в шкаф, но выкидывать не стал. Решил оставить до лучших времен. И лучшие времена, судя по всему, уже наступили, ведь Стасе эта вещь подошла очень даже неплохо. Выглядела она, как недорослое, но миловидное создание в свободном крое платье длиной до середины бедра.Если не вдаваться в грубые детали, вот и первая милостыня Кирилла нуждающемуся на горизонте замаячила, не считая, конечно, ежемесячных подачек, брезгливо поступающих в голодный карман своей ненавистной жены.

Волосы Стаси длиной до пояса, еще мокрые, но уже было ясно, что светлые, прежде бывшие серыми от грязи, теперь блестели и немного отливали бронзой. Прилизанные пряди бронзы, аккуратно забранные за немного торчащие ушки красивой формы Стаси, придавали ее облику нужной милоты и цветущей юности.

Угловатое от худобы лицо Стаси, всё в ссадинах и порезах, показалось Кириллу довольно привлекательным, но несколько юным по сравнению с его лицом, хоть и ухоженным, но все равно лицом типичного мужлана средних лет.Стася оказалась хрупкой и худенькой девушкой, даже слишком. Ее длинные, косо стоящие ноги, покрытые синяками и царапинами, с острыми коленками и небольшой, но манящей кривизной во внутренней стороне бедер, выглядели несколько жалко, как и вся Стася в целом. Этакая мышка бедная-несчастная, от скромности и голодомора качающаяся, и серый цвет футболки ей был как раз под стать облику. Настолько под стать, что и футболка нелюбимая выигрышно заиграла, да так, что Кириллу снова приглянулась. Как и барышня, которая была одета в эту футболку.

Но, несмотря на противоречивое и, казалось бы, удручающее первое впечатление о Стасе, Кирилла она заинтересовала куда больше, чем следовало в подобном случае.

Но иначе тут было не устоять никак. Ведь даже под внешним кричащим образом забитой мыши было не скрыть того очевидного, что в Стасе присутствовала и сексуальность, и особенная юная свежесть, и искушающий взгляд из-под длинных ресниц, и своя неповторимая женская прелесть, которая, собственно, и привлекла внимание задумчивого Кирилла – прожженого знатока в женщинах.

Если взять и отбросить все ушибы, замазать царапины и представить, что их нет на ее теле и лице, да еще и немного откормить в некоторых местах, Стася выглядела бы очень даже привлекательной барышней. Такие, как она, всегда были во вкусе Кирилла: стройные, с гордым станом, с пикантным, вздернутым кверху носиком, с холодным серебристым блеском в больших светлых глазах, и имеющимися в наличии, но пока что скрытыми манерами этакой принцессы, которой нужно и должно угождать.В особенности, бесстыдно пялющегося на Стасю Кирилла притягивала и завораживала та женственная часть фигуры девушки, которая была сокрыта под футболкой. Но не вся и не полностью сокрыта. Милые холмики Стасиных грудей приблизительно второго размера, ведь Кирилл точно не мог определить, только на глаз, игриво торчали вперед, с задорным эротическим намеком оттопыривая футболку. Крупные соски Стаси красиво выделялись на фоне мягкой и прилегающей к телу ткани, что давало Кириллу думать и представлять, что на ней и впрямь нет бюстгальтера. А отсутствие нижнего белья на девушках всегда так завораживающе действовало на Кирилла, что он даже сейчас стал подумывать над тем, чтобы приударить и за этой девушкой, а немного после затащить ее в свою, неразборчивую и как проходной двор, постель. Мечтал уже заглянуть Стасе под футболку и руками пощупать то, что торчало и дразнило его воображение. Да и ниже футболки побывать ему приспичило, и не только шаловливыми руками.Однако здравый смысл, вынужденно включенный в режим постоянной тревожности ввиду присутствия в квартире таинственного чужака неважно какого пола, останавливал Кирилла от сотворения жесткой глупости – воплощения эгоистичных плотских желаний в жизнь.

Как же иначе, ведь с этой милой девушкой могло приключиться абсолютно все, что угодно. Вплоть до изнасилования и побега откуда-то, к примеру, из лап похитителей. Так что Кирилл априори не имел права намекать особенной гостье на секс в качестве благодарности за помощь. Он ее спас, а не снял на дороге, в конце концов, а значит, обязан быть благоразумным и объективным и ни в коем случае не должен малодушничать. Сейчас пока так, и только так. А дальше – будет дальше.

Кроме того, Стася имела очень броский и отпугивающий его дефект: эта девушка была глухой как тетерев, а значит, неидеальной для заядлого перфекциониста в бабской сфере Кирилла. Ему ведь не нужны неидеальные дамы, а Стася как раз такая. Только вот соблазн нагло глазеть на Стасю в таком виде, как сейчас и ещё бы чуть более откровенней, без футболки, не отпускал голодный до чувств любви разум Кирилла, давая ему полный простор для разгула пошлого воображения, чтобы то невзначай пошалило в свое удовольствие, раз уж появилась такая возможность.

Но чуть позже. А сейчас Кириллу надо бы подумать о серьезном и поскорее приструнить свое игривое воображение, пока то полностью им не овладело.Отыскав в своей скудной аптечке средство от травм и ушибов, которым частенько пользовался сам, Кирилл предложил Стасе безвозмездную помощь в обработке ссадин, на что она ответила безмолвным отказом и покрасневшим от неловкого стыда лицом. В итоге,Кирилл, убедившись с ее же молчаливых утверждений, что у Стаси нет ничего серьезного типа переломов или глубоких ран, и что ее незначительным увечьям вовсе не требуется профессиональная медицинская помощь, за ненадобностью вернул аптечку на прежнее место. Затем Кирилл пошел на кухню, чтобы сварганить чего-нибудь на лёгкий перекус. Он ведь был голоден, после работы-то поужинать не удалось, а ближе к ночи уже не ест никогда, за фигурой следит. Но сегодня, по причине двойного стресса, он обязательно обожрется до отвала. Да и Стася вряд ли хорошенько насытилась перед "пробежкой", если сделать акцент на ее болезненной худобе.

К удивлению Кирилла, Стася, отказавшись от еды, не возражала против дивана, на котором было застелено свежее постельное белье. Когда Кирилл придумал, что сделать на ужин, а это случилось буквально за минут семь, и решил спросить Стасю, не передумала ли она насчет покушать, та уже легла на диван и уснула моментально.А Кирилл, вернувшись на кухню, еще долго сидел там и пил, размышляя о том, кто же такая эта гостья по имени Стася с пока что неизвестной ему фамилией и судьбой, с какими тайнами пришла эта столь юная, но проблемная девушка в его относительно спокойную жизнь.Кусок в горло не полез не только вымученной гостье, но и самому Кириллу. Зря он наготовил столько еды, только продукты перевел. А вот вино пошло не ура. Чем Кирилл и спасался.Несколько раз за ночь Кирилл подходил к Стасе, проверяя, спит ли она, ничего ли не беспокоит ее и нигде ли по квартире она не лазит.

Вопреки его наихудшим ожиданиям, Стася спала крепко, свернувшись калачиком и замотавшись в одеяло до ушей. Она так и не сменила положения тела за несколько часов ни разу. Видимо, измоталась настолько, что и поворачиваться не осталось сил.А Кириллу, спустя оприходованную в одно рыло бутылку красного крепленого, навязчивым образом вдруг стало казаться, что Стася, хоть и не вещь, но зато отлично гармонирует с его квартирой: просторной, чистой, новой, но совсем необжитой, с ее стенами цвета мокрого асфальта, черно-белой мебелью и большими нестандартными окнами в полный рост, которые Кирилл никогда не зашторивал, потому что жил на последнем этаже самого высокого здания в округе.

"Возможно, Стасю просто просквозило, потому она не слышит ни хрена… – выгораживал он спьяну собственную и, по его мнению, больную, не имеющую принципиальной адекватности, симпатию к дефектной девушке. – Такое ведь бывает и после переохлаждения. Она как раз была раздетая, а на улице не август месяц, так что вполне мог иметь место и такой вариант. А еще Стася может быть соучастницей какого-то преступления. – пришло ему на ум ближе к утру. – Не похоже на нее, но ведь внешность бывает обманчивой. Доверять этой Стасе рискованно, но при этом, мне почему-то кажется, что она не представляет для меня ни малейшей опасности. Напротив, как бы я эту опасность для нее не представлял… Хотелось бы свято верить, что это не очередная неразрешимая проблема, свалившаяся на мою голову. Надеюсь, все, что я делаю, пойдет во благо и не создаст мне новых проблем, и Стася в скором времени вернётся домой. Хочется верить, что завтра ей полегчает, и даже возможно, что слух к ней вернётся. Стася отогреется, очухается, покушает и поймет, что находится в безопасности, и тогда поведает мне о том, что же с ней такое произошло."

Мысли Кирилла, сами себе противоречащие, до ломоты монотонно гудели в охмелевшей от вина голове пчелиным роем и не утихали вплоть до момента, пока в кухне не начало светать. Эти заморочки и думки о гостье, как о незначительном главном, поскольку прежде он столь много думал только о себе любимом, совсем не давали Кириллу отдыхать морально.

Вполне логично было бы вызвать скорую помощь или полицию и отдать им Стасю. Предоставить все решить кому-то другому, а свои ухоженные руки умыть. Пусть другие сами разбираются, а Кирилл спал бы себе спокойно, забыв о происшествии как о страшном сне. Это было бы проще всего. Но ведь в этом случае Кирилл никогда не узнает, что на самом деле стряслось с девушкой по имени Стася.Такой вариант не устраивал самого Кирилла, он хотел поглубже капнуть в таинственные дебри судьбы таинственной гостьи.

После того, как за окном настало раннее утро, убеждая себя в необходимости поспать, так как через несколько часов нужно будет уже бежать на работу, Кирилл заставил себя уйти в спальню, там и отрубившись спустя полчаса мучений вследствие неизвестности и туманности ближайшего будущего.

Кирилл не хотел думать о худшем, но где-то под коркой все же засело то гадкое и пугающее, что теперь для него, из-за банального интереса к чужому горю и нежелания разрешить не касающуюся его проблему быстро, наступит такое нестабильное время, когда в завтрашнем дне вообще не будет полной уверенности. Но ведь Кирилл – мужчина, его не должны пугать какие-то там пустяковые трудности. Раз уж подобрал себе ходячую проблему на дороге, будь любезен, сделай так, чтобы эта проблема перестала таковой зваться.

Меньше знаешь – крепче спишь, как говорится. А если неприлично много знаешь, то тебя могут запросто и убрать за это. Кирилл это понимал, но всё-таки осознанно пошёл на рискованный шаг ради другого человека. Раз уж он начал меняться, то отступать нельзя. Кирилл Дунаев не привык пятиться назад, как пресловутый рачок на дне забытого озера. Он, как тот самый кораблик, который не останавливается на достигнутом и всегда гордо и важно прет вперед, невзирая на встречный ветер и коварные подводные айсберги.