Читать книгу Пристанище для уходящих. Книга 2. Обреченность - Виктория Павлова - Страница 3

Июнь 2012 (годом ранее)
Глава 1. Феникс

Оглавление

Огонь – именно то, что сейчас было нужно. Лес, закат и огонь. Ветки и листья сгорали, а вместе с ними прошлая жизнь: жизнь, где я оказалась заложницей обстоятельств, пленницей чужих решений, утратила свободу воли, превратившись в символ власти. Пусть все сгорит. Теперь мои решения – только мои.

Я бесцельно шла на юг уже месяц, заботясь только о поиске пропитания и местах для ночлега. Не знаю даже, в какие края забрела. В лесу отвыкаешь от слов и вопросов даже самой себе: к чему их задавать, если некому ответить? Я прежняя – мертва, значит, вопросы тоже. Теперь будет так, как я решу.

Огонь почти потух. Накануне шел дождь, ветки отсырели – трещали и плохо разгорались. Надо бы подкормить костерок чем-то сухим, если такое еще осталось в рюкзаке. Я привычно проверила отцовские часы и нож в тайном кармане рюкзака – на месте. Рукоятка ножа приятно легла в ладонь. Это все, что осталось от Келли, женщины, которая меня вырастила. Деньги, поддельные документы и записка от Курта с телефоном его племянника тоже были на месте.

На самом дне лежало письмо от матери. Я его так и не прочитала. Можно прочитать и сжечь, но чем больше я на него смотрела, тем сильнее сомневалась. Держащая письмо рука неожиданно показалась чужой, словно принадлежала кому-то другому. Письмо адресовано незнакомке, не мне, но вдруг когда-нибудь она захочет узнать, что ей написала мать, которой у нее не было.

Я запихнула письмо обратно и подкормила костер запиской Курта. Цифры на ней я давно запомнила благодаря эйдетической памяти. Огонь разгорелся. Лес притих, воздух потяжелел, небо потемнело еще больше: похоже, опять будет дождь.

Кусты впереди зашуршали, и на поляну вышел человек. После огня силуэт казался темным пятном в сумерках. Я так отвыкла от людей, что долго не могла сообразить, что происходит. На меня пялился бородатый мужик в старой джинсовой куртке, давно пережившей свои лучшие времена. В руке он держал ружье. Следом вышел еще один: тоже бородатый с всклокоченными волосами и в грязной одежде. Он криво ухмыльнулся и сбросил с плеч тушу косули. На куртке остались бурые пятна. Я похолодела от неожиданности, испуг забился в висках.

– Смотри-ка, кто развел костер в заповеднике! – лохматый улыбнулся и шагнул ближе. Нас разделяло ярдов пять.3 – Могли не торопиться, она попалась бы первой4.

Они переглянулись. Бородатый усмехнулся и тоже двинулся ко мне.

– Надо же, какой подарок. И откуда ты тут взялась? – лохматый обошел костер справа, не отрывая от меня взгляда.

Ветер принес запах его пота. По спине побежали противные мурашки, и я сжала лямку рюкзака – если бежать, то быстро.

– Ты одна? – бородатый подошел слева и аккуратно положил ружье на землю.

Я возненавидела бородатого за вопрос и за взгляд, которым он меня словно раздевал. Вскочила, но тут же споткнулась о бревно, на котором сидела, и чуть не кувыркнулась назад. Лохматый перехватил меня за рукав.

– Да ты не бойся, – он ухмыльнулся, когда я вырвалась. – Мы с охоты идем, устали, посидим вот с тобой у костерка, отдохнем.

– Ага, посидим, поговорим, – бородатый облизнул губы. – Или еще чего. У нас тут машина недалеко.

– Да на кой машина? – лохматый подошел вплотную, обдавая несвежим дыханием, и осклабился. – И тут сойдет.

– Похоже, ты одна, – бородатый внимательно оглядел лес и снова перевел взгляд на меня. – Ни палатки, ни спальника.

Я отпрянула, но бородатый схватил меня за рюкзак и дернул на себя, а потом перехватил за запястье. Зашумело в ушах, руку защекотало, словно ее запихнули в шерстяной носок. Липкое внимание бородатого проникло под кожу и расползлось по телу, словно рой жалящих насекомых, отрезая от меня мир, приглушая звуки, забирая краски. Я уже и забыла, каково это – быть другим человеком, и впала в ступор. За недели одиночества отвыкла от эмпатии, чужих эмоций и их подавляющей настойчивости.

– Да ладно, не ломайся, – отрезвил запах пота и голос над ухом.

Бородатый выпустил запястье и отнимал рюкзак, лохматый схватил за другую руку. Адреналин шарахнул в кровь. Надо бежать! Я заехала лохматому коленом в пах. Он грузно осел на землю, выпустив мой рукав.

Бородатый отшвырнул рюкзак и с энтузиазмом попер на меня. Поднырнув под его рукой, я ринулась к рюкзаку. Не добежала пару ярдов – бородатый схватил сзади, сжал мои локти за спиной. Я со всей дури пихнула ему ногой прямо в коленку, он зашипел, но не отпускал.

– Вот же прыткая какая! – подскочил лохматый. От его тона стало еще страшнее. – Не хочешь по-хорошему?

Бородатый попытался перехватить меня поудобнее и схватил за подбородок. Я извернулась и укусила его за грязную руку, пахнущую порохом и землей. Он заорал и отпустил. Я ринулась прочь, оттолкнув лохматого. В левом боку кольнуло, но я не стала останавливаться – подхватила рюкзак и бросилась в лес.

Они кинулись следом, но я бегала быстрее. Ярдов через двести5 преследователи отстали. Их ругательства остались позади, заглушенные моим тяжелым дыханием и начавшимся дождем.

В детстве, когда Келли учила охотиться, у меня иногда проявлялась еще одна способность, кроме эмпатии, – чуять добычу. Правда, ничего общего с запахом это не имело, меня словно тянуло в ту сторону, где была цель. Никто из нас не знал, что это, да и срабатывало оно не всегда. Сейчас я попыталась вспомнить то ощущение цели и идти в другую сторону, но слишком устала и испугалась – оставалось только нестись сломя голову.

Я выдохлась через пару миль. В боку кололо и словно мешало что-то горячее и мокрое. В темноте было не разобрать, но показалось, что пахнет кровью и рука намокла, когда я дотронулась до рубашки. Я похолодела. Откуда? У лохматого что-то блестело в руке, но в сумерках, да еще со страху, я даже не поняла, что это мог быть нож. Чертовы охотники-любители!

Лес закончился, я вышла на пустую и темную грунтовую дорогу. Дождь припустил сильнее, и пока я пересекала поле, промокла до нитки. За полем снова начинался лес, но я не рискнула лезть в темноту и пошла по кромке, а еще через пару миль наткнулась на амбар. Темно и тихо. Скорее всего, амбар заброшен. Внутри было сыро, пахло прелым сеном, но я устала, болел бок, и крыша над головой стала подарком небес. Надо бы посмотреть откуда кровь, но сил не было, да и темно. Я вырубилась, едва добрела до сухого участка.

* * *

Меня разбудил пинок в ногу. Пока я спросонья соображала, какому животному составила конкуренцию в ночлеге, свет загородил силуэт. От страха пульс участился, я вспотела и вскочила. Парень отпрыгнул, но я быстро забежала ему за спину и пихнула под колено. Он упал на землю, громко охнув, но не сопротивляясь. Я прижала его сверху, заломив руку за спину, и чуть сама не упала сверху из-за головокружения. Чужое недоумение и испуг обожгли и прояснили сознание.

– Эй! – донесся гневный голос. – А ну отпусти!

Неужели один из вчерашних охотников? В боку опять заболело и стало горячо, только не до этого пока. Если это хозяин амбара, то я вляпалась в неприятности, но если он здесь, потому что Виктор узнал об обмане и отправил своих людей за мной…

Жаркая волна его возмущения спутала мысли.

– Что ты здесь делаешь? – прошипела я, сильнее заламывая его руку.

– Это у тебя надо спросить! – возмущение незнакомца словно кипятком ошпарило. Человек Виктора так бы не возмущался.

Ловко извернувшись, он сбросил меня на колючее сено. Я отпрыгнула, и боль в боку разлилась по всему животу. Черт, рюкзак где?

– Стой!

Он вскочил и попытался меня схватить, но я шарахнулась в угол, готовая пуститься наутек при первой возможности. Только выход перегородил незнакомец.

– Ты влезла на мою территорию, – заявил он, сверля меня пристальным взглядом. – Сама и отвечай, зачем ты здесь? Кто тебя прислал? Ты из Клейна?6 – и он подозрительно осмотрел меня с ног до головы.

Из клейна? Что это еще такое? И кто мог меня прислать? Медведь из леса? Обычный парень лет двадцати пяти в клетчатой рубашке и джинсах настороженно и возмущенно пялился на меня, прищурив голубые глаза. Я оглянулась в поисках спасения, но выход по-прежнему оставался за его спиной.

– Тебе мама не говорила, что залезать в чужие дома незаконно? Придется вызвать полицию, – парень уткнул руки в бока. – Так и будешь молчать или что-нибудь скажешь?

Вряд ли человек Виктора стал бы тратить время на такую комедию. Уже волок бы меня в Хольц-Линден. Похоже, «повезло» нарваться на местного. Я заметила рюкзак. Он лежал в сене рядом с незнакомцем. Шагнула вбок, и голубоглазый повернулся вместе со мной, словно отражая мои действия. Тут он заметил, на что я смотрю.

Кинув на меня хитрый взгляд, он поднял рюкзак и застыл в раздумьях.

– Это мое, – я хотела метнуться к нему, но ноги противно дрожали от слабости.

– Не-а! – парень отпрыгнул, грозя мне пальцем. – Посиди-ка пока здесь, подумай над своим поведением. Полиция приедет через час.

Я ринулась к выходу, но он успел выскочить, захлопнув тяжелую дверь. Она не поддавалась, только скрипела от пинков и гремела навесным замком. Я разглядела замок в щель между досок, как и голубоглазого, который удалялся с моим рюкзаком на плече. Еще и полицию собирался вызвать!

– Выпусти меня! – прокричала я в щель, пиная дверь. Накрыла тошнота и от головной боли потемнело в глазах. Я прислонилась к стене, обзывая гада последними словами.

Да уж, ситуация так себе. Я заперта в амбаре, а еще ранена. Вчера я даже этого не осознала до конца, наверное, от шока. В обмороки падать некогда, надо выбираться. И тут мне стало смешно. Ситуация повторялась с точностью: год назад, когда я отправилась в Портленд искать отца и перепутала дом, меня тоже заперли и вызвали полицию. Правда, в тот раз это был темный подвал, и я не истекала кровью, выходит, пошла на второй круг, с бонусами. Мой смех рассеялся где-то под балками – у судьбы злые шутки.

От смеха опять кольнуло в боку. Я расстегнула куртку и обомлела: рубашка покрылась заскорузлой коркой, а под ней чуть ниже ребер красовался порез, узкий и глубокий. Скорее всего, ничего страшного, похоже на царапину, зато кровищи натекло – жуть. Темно-синие джинсы пропитались кровью, но были такие грязные, что лишние пятна даже не выделялись. Да и на черной рубашке кровь затерялась среди грязи. Интересно, голубоглазый запер бы меня, если бы заметил? Или заметил и ему плевать? Вообще-то мне тоже на него плевать, даже время на разборки тратить не хочу. Главное не бухнуться в обморок, пока буду выбираться. Видимо, за ночь рана затянулась, но сейчас опять открылась. Сколько же крови я потеряла? Надо собрать травы для лечения, раздобыть алоэ или что-то еще, и где-то переждать. Я оторвала рукав рубашки и обвязала вокруг тела, затянув под ребрами. Стало легче. Куртка скрыла все это безобразие.

Через полчаса я соорудила гору из тюков сена и добралась до пыльного окна под потолком. Рамы со скрежетом распахнулись, выпустив на покатую крышу сплошь из старых гнилых досок. Как бы ногу не сломать, прыгая с десяти футов7, особенно когда так кружится голова. Пока искала способ слезть, заметила ярдах в пятидесяти8 большой дом. Вот же идиотка, в темноте я его не увидела. Перед домом стоял джип.

Рядом с амбаром росло дерево. Я оттолкнулась и прыгнула, и даже сумела удержаться на ветке, но она треснула. Уцепилась за ствол и кое-как сползла вниз, проклиная вчерашний дождь, голубоглазого незнакомца и свое малодушие. Вот зачем полезла в амбар? Могла и в лесу поспать, мало ли что сыро и страшно.

Пока спускалась, исцарапала ладони и загнала занозы, но главное – вернуть рюкзак. Надеюсь, хозяин амбара в него не заглядывал: если он обнаружит деньги, это все усложнит. Наверняка не поверит, если скажу, что не воровка.

Тишина вокруг нарушалась шелестом листвы и пением птиц. Если завоют полицейские сирены, точно услышу. Перебежками добралась до джипа и спряталась за ним. На сиденьях рюкзака не было. Если голубоглазый запихнул его в багажник, придется взламывать машину.

Несколько минут ничего не происходило, и я решилась. Обойдя табличку «Продается», подкралась к крыльцу. Голубоглазый, как назло, куда-то делся. Надеюсь, его дружки не прячутся в доме: одной вечеринки в лесу хватило. Ступеньки тихонько заскрипели под ногами, но никто так и не появился. Я подобралась к окну на крыльце и заглянула внутрь – никого нет, только прикрытая покрывалами мебель. Рюкзака не видно, но дом большой, комнат много. В стекле отразилось всклокоченное чудище с сеном в волосах.

Сетчатая дверь зашуршала и еле слышно скрипнула, когда я ее приоткрыла. Никто не поймал меня с поличным, и я толкнула внутреннюю дверь. От дребезжания чуть не бросилась наутек, и тут со второго этажа раздался такой грохот, что от страха потемнело в глазах и я застыла. Послышались глухие ругательства. Голубоглазый уронил что-то тяжелое и теперь недоволен? Надеюсь, его придавило, и он не спустится, чтобы уличить взломщицу.

Сверху затихли. Я глубоко вздохнула и зашла. В пустом светлом холле меня встретили пылинки, они плясали и сверкали в солнечном свете. Над головой снова затопали и зашумели. Такое ощущение, что там швырялись мебелью. Пока голубоглазый развлекался, я осмотрела гостиную и прокралась по коридору в кухню.

На столе лежал мой рюкзак.

Я схватила его и замерла. Еда! За рюкзаком стоял пакет и пах хлебом, салатом и соусами. Весь месяц я питалась грибами, и мысль о свежем хлебе с хрустящей корочкой вызвала голодные спазмы в животе. Я облизнула сухие губы.

Сверху вновь раздались шаги. Я схватила рюкзак, пакет с едой и кинулась к выходу.

Поперек двери стоял голубоглазый и возмущенно смотрел на меня.

– Как ты выбралась? У тебя кусачки под курткой?

Я отпрянула, прижимая к себе рюкзак. Снова попалась! Напряг намек про то, что под курткой.

Он заметил свой пакет и сузил глаза.

– Подворовываешь, значит?

Достать бы нож из рюкзака, но руки заняты. Лестница на второй этаж ткнула в щиколотки, и я чуть не шлепнулась на ступеньку. Швырнула пакет голубоглазому и бросилась по коридору вглубь дома. Дурацкая идея, но где-то наверняка есть другие двери, а драться я сейчас не смогу: бок жгло, от слабости к горлу подкатывала тошнота и периодически казалось, что взлетаю – явно результат потери крови. Нужно выбраться в лес и спрятаться.

Я шмыгнула в первую попавшуюся открытую дверь и привалилась к стене. Сердце так и норовило выскочить из груди, дыхание сбилось, все вокруг кружилось. Прикрытая белыми тряпками мебель казалась мельтешащими перед глазами птицами.

– Миль на десять вокруг никого нет, – произнес вкрадчивый голос прямо за стеной. – Мы в Роки-Ридж, тут дома попадаются реже, чем верблюды в пустыне. Так что здесь только ты и я.

Он забыл про полицию. Или не вызвал их, а собирался разобраться со мной самостоятельно. Я тихо вытащила из рюкзака нож и сжала в руке. Так просто не сдамся!

– Я знаю в своем доме каждую скрипучую половицу и каждый уголок, – довольно заявил голубоглазый. – Я тебя найду.

От ужаса у меня зашевелились волоски на руке и заныл бок. Я надавила на ребра и повязку, стало легче. Шаги удалились. Через пару минут выглянула – пусто. Тоже мне, следопыт. Лучше всего вернуться обратно и выйти там, где вошла, а не носиться по незнакомому дому. Надела рюкзак, вышла в коридор и попыталась бежать, но вместо этого пришлось держаться за стену и медленно брести к выходу. Он маячил впереди светлым прямоугольником. Почти добралась.

– Блин, жуть какая! Ты ж кровью истекаешь.

Я развернулась, выставив перед собой нож, и голубоглазый отпрянул. Он шел прямо за мной? Пульс зашелся в стаккато.

– Не подходи! – я вжалась в стену. Всего-то нужно пробежать несколько ярдов, пустяки, но ноги не слушались. Предатели словно превратились в вату.

– Боишься упасть в обморок мне в объятия? Тоже верно, падай на пол, – голубоглазый усмехнулся и поднял руки, будто сдаваясь. – Слушай, прекрати махать ножом, тебе помощь нужна.

– Стой, где стоишь, – я снова выставила руку. Если полезет, сил отбиться не хватит. Защипало глаза. Ну уж нет, только рыдать сейчас не хватало. – Я просто уйду. Я ничего не взяла. Только свой рюкзак.

Он сложил руки на груди и небрежно прислонился к стене.

– Да валяй. Жалко, у меня попкорна нет. Хотя этот блокбастер надолго не затянется.

Бред какой-то. Я медленно попятилась вдоль стены. Что делать, когда она закончится и нужно будет пересечь холл?

– Я смотрю, ты риск любишь. Загляни в заповедник Гризли. Тут неподалеку, – судя по интонации, он издевался, но на возмущение сил не было. – Гризли будут счастливы. Давай подвезу.

Он дернулся за мной, но я опять махнула ножом.

– Стой!

Он замер, а стена кончилась. Я стиснула зубы, игнорируя жжение в боку. Первые два шага походили на попытку устоять на качающейся палубе, на следующих – пол норовил убежать, словно при землетрясении. Потом сознание отключилось, но я пришла в себя, когда нащупала ручку двери. Дверь распахнулась сама, зашуршала и еле скрипнула, до лестницы я добрела только на упрямстве и желании убежать, чтобы залечь в какой-нибудь берлоге. В заповеднике Гризли. Смешно.

Лестница ушла из-под ног, но вместо того, чтобы разбить нос, я подлетела к небесам.

– Дела-а-а, – прогудело прямо над ухом. – Знакомство с гризли придется отложить. Понимаю, тебе не терпится, но гризли неоднозначно относятся к истекающим кровью девушкам.

Чужое смятение, и даже растерянность, разогнали туман в голове. Я обнаружила себя на руках у болтуна: он куда-то меня нес и что-то спрашивал, а я боролась с пеленой перед глазами и шумом в ушах. Его опасения и настороженность немного прояснили сознание. Он вертел головой по сторонам, наверное, думал, что я бежала от маньяка и тоже опасался нападения. Вполне здраво с его стороны. Стало спокойнее, но потом я окончательно пришла в себя.

– Что ты делаешь? Пусти! – попытки вырваться ничего не дали, меня прижали сильнее. Перед глазами оказалась металлическая пуговица на шлейке джинсовой куртки, а потом потолок машины. Я не успела побыть голубоглазым, пытаясь не потерять себя и борясь с тошнотой. Запахло кожаными сидениями и апельсиновым ароматизатором, затошнило сильнее.

Голубоглазый куда-то делся. Где рюкзак? Дверца никак не хотела открываться, и ручка скользила под пальцами, но я справилась и вывалилась из машины прямо на землю.

– Отлично! А то боялся, ты уже померла.

Меня подхватили под мышки и запихнули обратно. Его напряженность и собранность окончательно развеяли туман. Он что, думает, я позволю увезти себя неизвестно куда?

Я не дала ему закрыть дверь, упершись ногой.

– Никуда я с тобой не поеду. Отпусти меня.

На его лице проступили оторопь и даже злость. Он пихнул мне в руки рюкзак, возмущенно фыркнул и шире распахнул дверцу.

– Да скатертью дорожка! Только не помирай на моей земле, неохота с полицией разбираться. Вали, а я пойду отмывать коридор и крыльцо от твоей крови. Или нет. Скажу покупателям, что тут снимался хоррор и подниму цену.

Я выбралась из машины и привалилась к ее боку: голова кружилась и дрожали ноги. Тошнота прошла, осталась только липкая мутность, от которой клонило в сон.

– И куда мне идти, чтобы покинуть твои земли? – я пыталась вспомнить, в какой момент выронила нож. Этот болтун вроде не опасен, но, когда нож при мне, как-то спокойнее.

– Иди в сторону Сакраменто, – он опять фыркнул и махнул рукой куда-то на северо-восток.

Сакраменто? Штат Калифорния. Выходит, за месяц я прошла шестьсот миль. Или даже больше. И еще пройду, как можно дальше на юг, только сначала отдохну.

Сверху раздался вздох. Как вышло, что я сижу на земле, привалившись к колесу?

– Слушай, я уважаю твою независимость, но, если тебя не отвезти в больницу, ты умрешь, – он опустился передо мной на колени. Я видела только его ясные прозрачные глаза, пытаясь сосредоточиться на смысле слов. – Придется закопать твое тело в лесу, а потом ты будешь приходить ко мне в кошмарах и обвинять в своей смерти.

Я нахмурилась. Не смешно же. Вообще, странный тип. И с какой стати мне его слушать? Сама решу, надо мне в больницу или нет. Вообще-то туда нельзя. Не хватало еще разговора с полицией. А вдруг правда истеку кровью или рана загноится?

– Я тебя не знаю, – получилось только прохрипеть, в горле совсем пересохло.

– Ой, нашла проблему, – голубоглазый прямо расцвел и протянул руку. – Джош Таннер, двадцать пять лет, родился третьего марта, по зодиаку Рыбы, аллергия на креветок, считаю Уилла Айснера9 величайшим гением, фанат Мазератти, но ты об этом никому не говори. Достаточно? Или готова умереть, выясняя детали?

Я не поняла и половины, но с таким балагуром искушение познания преодолеть невозможно. Я колебалась недолго, прежде чем пожать его руку.

– Скай Моррис, – новое имя неповоротливым валуном прокатилось на языке.

Он положил сверху левую руку и энергично потряс, превращая мое робкое и вялое прикосновение в настоящее рукопожатие. Я стала Джошем, и погружение в мир самоуверенности и любознательности не оставило от моего мира камня на камне. По венам заструился оптимизм и легкомыслие. Сейчас Джош был слегка напуган, наверное, боялся, что я испущу дух прямо на его подъездной дорожке, и действительно хотел помочь. Наверное, по той же причине.

– Ну решай, Скай Моррис. Поедешь добровольно или придется тебя связать и запихнуть в машину?

– Надо найти мой нож, – я фыркнула. Слабак, угрожать раненым девушкам. На нож небось бы не полез.

Он похлопал по карману джинсовки и хитро прищурился.

– Пока у меня побудет.

– Он мой.

– Знаешь, это ты вломилась ко мне в дом и угрожала холодным оружием.

Я вздохнула. Похоже, ситуация безвыходная. Но решение я приму сама, вовсе не потому что опасаюсь щуплого Джоша. Если бы я была в форме, то точно одолела бы его, но сейчас мне нужна медицинская помощь. Глупо умереть от упрямства.

Только как быть с полицией? Я попыталась встать, но ноги отказывались слушаться. Полиция сейчас не самая главная моя проблема.

– Ладно, не помри по дороге, – Джош запихнул меня на заднее сиденье, швырнул следом рюкзак и пакет, который я пыталась стащить с его кухни. От запаха еды затошнило. – Сан-Франциско ждет.

Надо придумать, как сбежать из больницы. Для побега нужны силы, поесть все равно придется. Я вырубилась, пытаясь убрать пакет в рюкзак.

3

около 5 метров

4

в большинстве штатов охота после заката запрещена законом

5

чуть более двухсот метров.

6

Tal Klein Real Estate – крупное агентство недвижимости

7

три метра

8

около 45 метров

9

Will Eisner – считается одним из “отцов” графического романа-комикса

Пристанище для уходящих. Книга 2. Обреченность

Подняться наверх