Читать книгу Вопрос – ответ - Виктория Рыдлевская - Страница 21

На мокрой бумаге вновь пляшут слова и символика,

И каждая буква даётся лишь с тяжким трудом.

От прошлых ошибок останутся тень меланхолика

И страх тошнотворный, обрюзгший: а что же потом?

От правил, изживших себя и дождями пролившихся

На сердце мое, что бунтует, как бедный народ,

Остался больной отголосок надежды несбывшейся —

Ей смерть принесла запоздалый, ненужный почёт.

И смесь этих чувств, что основою стали безбрежною

Всей жизни моей и всего моего существа,

Что гладили сердце рукою и теплой, и нежною,

И мной вознеслись над другими да в ранг божества.

А после, подобно лавине, крушащей, безжалостной,

Что может и жаждет смести всё на этом пути,

Сие божество5, пребывая в немыслимой ярости,

По сердцу больному решилось, не медля, пройтись.

И всё, что создало, развеять по ветру как пепел,

Ведь замки иллюзий, признаться, красиво горят!

И прежние звезды уже почему-то не светят,

Когда принимаешь собой приготовленный яд.

Я, впрочем, опять неправа. Кто, скажите, во всем виноват?

Чужие? Соседи? Начальник? Прекрасные доводы.

Но ведомо мне: я сама отварила свой яд,

Настолько сама, что готовы могила и проводы.

Сама для себя создала палача без морали,

Которому нужно со света изжить мой покой.

Чем стала теперь я на этой могучей спирали

Вдаль мчащейся жизни, что вдруг изогнулась дугой?

Что есть я теперь и могу ли надеяться втайне

На то, что мой идол меня наконец пощадит?

И участь моя, что казалась легка изначально,

Твердеет мгновенно, а после, как глыба, стоит.

И участь моя мне самой стала вдруг непонятна,

Что сделать могу и куда мне направить свой ход?

Вперед не выходит, пыталась вернуться обратно,

Но только забыла, где должен быть мой поворот.

Закрою глаза и не знаю, куда мне податься.

Кругом – километры заснеженных, тихих путей.

Кругом – пустота. Здесь уже ни к чему притворяться:

Любое лукавство хоронит под снегом метель.

Один на один. Бой с собственной тенью на равных

Без пушек, ножей – только верная сила души.

Что сможешь ты сделать, когда она жестким ударом

Собьёт тебя с ног и судьбу твою, в общем, решит,

Когда ты лишь кукла в её окровавленных лапах,

И каждый твой шаг от тебя не зависит ничуть?

И, щупая плоть твою, вновь прибегает на запах

За страхом и прочим – букетом зардевшихся чувств.

Она упивается властью, впиваясь в нутро мне,

И с жадностью ловит мольбу, обращенную к ней.

А я всё забытое что-то пытаюсь припомнить,

Что, может быть, ноне всего остального важней.

И смех яркий, светлый внезапно осветит округу,

Подобно огромной, сияющей белой звезде.

Я смело к врагу протяну чуть дрожащую руку,

Скажу ему тихо: «Здесь властвовать не тебе.

Ты здесь не хозяин, ты раб. Я тебе не покорна,

Ты создан был мной, мой заклятый и мелочный враг.

Пускай ты внушал мне, что я и слаба, и никчёмна,

Отныне я вижу отчётливо – это не так.

Тебя не боюсь, ведь страхи всего лишь границы

Для светлой и чистой, и самой могучей души!

Я с гордой улыбкой листаю былого страницы —

Возможно ли птицу просторов небесных лишить?

Душа безгранична, лишь мы создаем ей оковы

И цепи куём для неё, будто в этом вся суть.

Когда мы к полётам до самых небес не готовы,

Нам страхи мешают спокойно и чисто вздохнуть».