Читать книгу Эпоха Льда и Пламени - Виктория Романова - Страница 17

***

Когда Нджалл открыл глаза – он увидел, что оказался в гостях у Морганы: поляна, окруженная вьющимися лозами острых сорняков, покосившийся маленький деревянный домик, изумрудная трава, что будто светится изнутри… А вдалеке – холмы, и навечно замеревший за ними золотой закат. Об этом месте ходили легенды, одна другой краше, но никто никогда не мог доказать правдивость своих слов; теперь Охотнику сама судьба позволила увидеть все это воочию.

На одном из холмов сидел человек. Его темная фигура загораживала собою солнце, казалась лишь черным недвижимым камнем на фоне огромного желтого солнечного диска, окруженного персиковыми облаками. Моргана направилась именно туда. Кажется, странное путешествие сквозь время и пространство, что она только что совершила вместе с Охотником, ничуть ее не интересовало, будто подобное было для нее обычным делом. Нджалл пошел следом – ему было не по себе оставаться здесь одному, среди тихого шипения колючей изгороди, обнимавшей лесную поляну со всех сторон.

– Вот, – Моргана вытянула руку, по-детски указав на сидящего в траве человека. – Тот, кого ты слышал. Через сотни миль, через сотни веков, – ведьма многозначительно изогнула бровь и перевела взгляд на лицо Охотника.

Тот смотрел перед собой, непонимающе скользя взглядом по спине и плечам этого загадочного человека. Его лицо не было знакомым; его глаза были закрыты, словно сам человек прибывал в каком-то трансе или сне.

– Я не… Кто это? О чем ты говоришь?

Моргана вздохнула. Поняв, что без объяснений обойтись не выйдет, она заговорила:

– Леса полны странными созданиями. Полны магией разной силы и разного толка – есть и благословения, есть и проклятья. Ты наверняка знаешь это – ты исследовал каждый уголок как Северных Лесов, так и Южных Пустынь. Я слышала твои крадущиеся шаги по обе стороны Торджилса…

Нджалл слушал ее слова молча, словно завороженный разглядывая безмолвного человека на траве. Это был юноша, почти ровесник самого Нджалла, не ребенок, но и не совсем взрослый мужчина. Его кожа мягко сияла, а веки были плотно закрыты. Парень, скрестив ноги, сидел прямо напротив закатного солнца, словно превратившись в статую – не было заметно ни его дыхания, ни малейшего движения; присмотревшись, Нджалл заметил тонкую паутину на его ресницах, подрагивающую на ветру.

– Это – Спящий, – продолжала тем временем ведьма. – И он… спит. Уже очень давно.

– Что с ним… не так? Он проклят?

– Верно. Это – Проклятие Вечного Сна. Проклятие другой ведьмы. Еще моя бабушка рассказывала мне эту историю: когда-то одна ведьма влюбилась в этого человека, в парня, которого звали Вранак, чье сердце уже принадлежало другой. Он был помолвлен, и очень любил свою невесту. Ее звали, кажется, Дайна. Тогда ведьма разозлилась и сказала: «Ах вот как? Ты любишь ее, а не меня? Ну хорошо… Хочешь видеть только ее? Так смотри только на нее!» – и прокляла его. С тех пор он не видит ничего, кроме Дайны – той, которую так любил при жизни; прошли дни, месяцы и годы, а он видит свой прекрасный сон до сих пор. Не может ничего видеть, кроме своего любимого сна. Той девушки, которую он любил, давно уж не на свете, а ведьма давно рассыпалась в прах, смешавшись с пылью Восточных Степей. Но этот несчастный все еще живет лишь благодаря своим грёзам. Образ его возлюбленной навсегда застыл пред ним. Поэтому он и спит – и вряд ли хочет просыпаться.

– Но это… Это неправильно.

– Почему же? У него не осталось ничего. Его семья давно умерла, его город давно стёрт с лица земли, а его собственное тело истлело изнутри: в груди поселились мотыльки, а из кончиков пальцев прорастают травинки. Стоит ему проснуться – и он развеется по ветру пеплом. А сейчас… Ему хорошо, и он счастлив. Ему снится та, которая всегда рядом с ним, его жизнь превратилась в самую настоящую мечту, и нет в ней ни темноты, ни кошмаров. Наверное, он знает, что все это – сон. Но он по-прежнему хранит воспоминания… Которые любит больше собственной жизни. Поэтому предпочитает смотреть…

– Я разбужу его!

– Как бы не так, – хмыкнула Моргана. – Он не хочет просыпаться. Говорю же – он хочет смотреть только на нее.

Оба замолчали. Человек, что сидел на траве, ничуть не переменился – он видел сон, навеянный проклятием, сон, который любил больше всего на свете… И человек этот действительно предпочел бы не просыпаться никогда, чтобы не отпускать из объятий памяти любимый образ, давно покинувший этот свет.

– Ну что? Теперь ты веришь? Это его дыхание слышится иногда из глубин замерзшего озера – так же, как и в ивовых ветвях над болотами, как и в подземельях, где спрятан Дьярви… Он живет, и жизнь еще теплится в его сердце, но только лишь благодаря проклятию…

– Погоди… Что ты сказала? Дьярви?

– Ну да. Дьярви.

– Ты опять бредишь? Дьярви не существует, это миф.

– Стало быть, скоро все мы погибнем от ночного кошмара? – Усмехнулась ведьма. – Война между Севером и Югом – тоже, по-твоему, миф?

– Нет. – Нджалл заговорил серьезно, в его голосе послышались строгие нотки застаревшей боли. – Война – это не миф. Война всегда ужасна и чудовищна, она несет только смерть. А если речь идет о потомках Севера и Юга, которые ненавидят друг друга с самого рождения – то тут и вовсе…

Ведьма заинтересованно склонила голову набок – она почуяла горечь чужой боли, давней, как старая рана, но все еще болезненно напоминающей о себе.

– В одном из таких сражений погиб мой отец, – продолжал тем временем Охотник, – в одном из сражений он участвовал, и не вернулся домой. Мы тогда проиграли битву… Солдаты противника проникли в мой город, и… уничтожили его. Но я слышал об этом только из рассказов, я был тогда еще совсем ребенком. А что стало с матерью – я не знаю до сих пор. Но больше никогда не видел свою семью, и не слышал о них; так что не надо оправдывать жестокость и кровожадность королей выдуманными чудовищами.

– Дьярви существует. Про него рассказывают многое: и светящиеся в темноте глаза, и длинная морда, и чешуя… Чего только не напридумывают. Одни считают, что Дьярви – это змея, вроде василиска, другие – что он, скорее, просто некое дикое животное, кровожадный хищник; третьи и вовсе полагают, что он похож на огромного крокодила, и живет в Западных Болотах. Но никто из них не прав. Дьярви – это…

– Это выдумка, – нахмурился Охотник.

– Ты ошибаешься. Дьярви – мудрое и древнее создание; таких, как он, больше уже не осталось. Все его сородичи оказались либо повержены, либо обманом заперты в клетках. Но Бранд-Кьярваль… Этот король взял все лучшее от своих предков, посему он – сильнейший из всех южных королей, когда-либо существовавших. Предок Кьярваля, король Рагнар, – тысячи лет назад именно он обманом заставил древнего Дьярви влезть в клетку, а затем наложил заклятье на железные прутья. Дьярви оказался в ловушке, и был вынужден согласиться на предложенные условия: только сослужив достойную службу потомку королевского рода, в чьих жилах будет течь кровь самого Рагнара, Дьярви обретет свободу. Только вот ирония этого договора в том, – продолжала ведьма, – что ни один из приказов никогда не оказывается достаточным. Дьярви просто не дают стоящих поручений, чтобы не выпускать его на волю раньше времени. А Кьярваль уже готов выпустить Дьярви, и уже принял это решение – король Юга прикажет уничтожить и Ледяную Стену, и Тагоэля, и всех северян – всех, до одного, – и тогда Дьярви обретет свободу. Тысячи лет в сыром подземелье прошли не зря – гнев и ненависть, накопленные за столь долгий срок, вырвутся наружу, и никто не сможет спастись.

– Откуда ты все это знаешь? – Недоверчиво покосился на жутко бледное лицо девушки Охотник. – О том, что между Севером и Югом грядет новая битва?

– Я слышу то, что другие не слышат.

– Почему же тогда ты говоришь, что я могу что-то сделать?..

– Видишь ли…

Ведьма, словно смутившись на секунду, кладет ладонь на плечо Нджалла, и увлекает его за собой:

– Давай пройдемся, Охотник.