Читать книгу Карета шестнадцать! - Виктория Романова - Страница 4

Глава 3.

Вика побеждает традицию

Вика часто слышала от родителей: «Как Новый год встретишь, так его и проведешь». Обычно папа был недоволен или погодой, или гостями: их то не дозовешься, то они приходят раньше времени… А мама ему всегда говорила: «Володь, это же Новый год, его как встретишь, так и проведешь – разве не лучше с друзьями? Это же весело, ну какая теперь разница, что за погода за окном?» Звучало и впрямь весело – Вике нравились гости, они каждый раз так искренне удивлялись тому, какая она уже большая. Потом девочка смотрела на себя в зеркало и тоже поражалась, что стала гораздо выше, чем в прошлом году!

Вика переживала: что, если с учебным годом так же – как его встретишь, так и проведешь? А ведь его начало оказалось совсем не веселым: никто и не заметил, какая она взрослая, зато все наверняка заметили ее огромный глаз. Еще кличку какую придумают обидную… В общем, теперь Вика боялась: вдруг так пройдет весь год? А что, если все еще хуже: как школу начнешь, так и вся она пройдет?.. Думать об этом не хотелось, и на уроках девочка часто сбегала в воспоминания: возвращалась домой, к родителям, к семейным традициям и забавным летним играм.

Даже соревнования «Папа, мама, я – спортивная семья», которые раньше казались воскресной обязаловкой, теперь вспоминались с теплотой. На спортивные игры вставать всегда надо было рано, собираться в спешке – никак иначе в шесть утра воскресенья чистить зубы и одеваться не получалось, по крайней мере у Вики. Потом – ехать на электричке, прыгать в мешках под жарким солнцем, если это лето, а если зима – бежать на лыжах. Назад тоже на электричке, с лыжами наперевес – летом, конечно, полегче. Зато за победу давали классные призы: однажды Вика получила фломастеры «Малыш», четырех цветов – черного, клубнично-красного, зеленого, как весенняя трава, и насыщенного синего. Скажете, мало? В самый раз, чтобы нарисовать арбуз, например, и даже один цвет лишним останется!

Семья Вики выглядела самой обычной семьей со строгими мамой и папой. Но все трое хранили один секрет – они были очень счастливы в своей серьезной, обычной жизни. Папа работал главным инженером на адмиралтейских верфях, мама – тоже инженером на каком-то заводе, о котором говорить было нельзя, даже дома. Оба они казались очень собранными, и всего у них было в меру, как по инструкции: и тумаков, и вздохов разочарования, и поцелуев в светлую Викину макушку – ни много, ни мало, ровно столько, сколько нужно шестилетней девчонке.

Каждый день семьи был расписан по часам, и даже время на совместный отдых выделялось в соответствии с графиком. Просматривалась в этой строгости нежность, понятная только на расстоянии, – нужно отойти подальше, чтобы увидеть, что кроется за тем, что на поверхности. Взять, например, бассейн: поход туда был обязательным вечерним мероприятием несколько раз в неделю. Папа с трудом выбил абонементы, поэтому, преодолевая усталость, вместе с семьей шел плавать после тяжелого трудового дня. «Для здоровья полезно», – комментировал он, хотя никто с этим и не спорил. Тем не менее Вике казалось, что гораздо полезнее, а главное, приятнее было бы полежать в теплой кровати, но кто будет перечить отцу? Однажды она все же попыталась завести разговор за семейным ужином, но получила резкий отказ. Папа и мама объяснили, что плавание даже у них на работе считается оздоровительным процессом: если сотрудник часто болел, то его могли вызвать в профком и выделить ему абонемент на посещение бассейна. Однажды папе так даже путевку в санаторий выдали – он дважды за год уходил на больничный с воспалением легких.

После работы мама собирала большие спортивные сумки с плавательным снаряжением, папа проверял, на месте ли удостоверение, которое требовали показать на проходной, брал маленькую дочь за руку, и все втроем они отправлялись в путь.

Зимой поездка казалась особенно тяжелой: в темноте приходилось трястись в троллейбусе, и его мерное покачивание так и уговаривало Вику уснуть. Но она знала: если провалится в сон, то потом плавать совсем не захочет. Поэтому держалась, смотрела то в черный пейзаж за окном, то в полумрак салона. Ехать было неблизко – от дома до спорткомплекса около сорока минут, которые не только шестилетке покажутся вечностью. Бассейн был огромным и немного пугающим, дорожки, на которых тренировались пловцы, сейчас были пустыми. Вику это всегда удивляло: только им с мамой и папой по вечерам не сиделось дома. Но время от времени, нарушая мерный звук воды, в углу раздавался пронзительный голос свистка – сигнал, что они здесь все-таки были не одни.

Виктория с упоением наблюдала за ребятами, которые отрабатывали прыжки с трамплина. Мгновение – и высокий спортивный парень взобрался по лестнице на вышку, вот уже он стоит и ждет команды. Свист – и он кружится в полете, его ноги то внизу, то вверху. Кажется, что он летит вечность, но полет заканчивается, и он с хлопком входит в воду, без единого брызга и под одобрительные возгласы тренера. Это было гораздо интереснее, чем смотреть в окно троллейбуса на пролетающие мимо деревья, и в такие минуты девочка думала: «Может, оно и правда того стоит».

Папа учил Викторию плавать с самого детства, никаких специальных средств поддержки – круга или надувных рукавов – не требовалось, кроме рук отца, которыми он поддерживал дочь, пока в один из дней она не научилась сама держаться на воде. Плавали по-разному: брассом, кролем, на спине. Постигать новые стили Вике нравилось, но самым захватывающим было соревнование. Она каждый раз ждала, когда папа наплавается, чтобы спросить:

– Ну что, пап, кто быстрее брассом доплывет до конца дорожки?

– Даже не знаю, девочка моя. Хочешь проверить?

Здесь появлялась та самая тайная нежность, папина гордость за ребенка, который плывет отчаянно, зная, что взрослого ему пока не победить. Папа никогда не поддавался, но обиды не было, только спортивный интерес и надежда, что в следующий раз обязательно повезет! Мама же просто всегда плавала рядом, посмеиваясь по-доброму над вечным несерьезным соперничеством самых близких людей.

Викина семья жила на набережной канала Грибоедова, в сто четвертом доме. Квартира называлась коммунальной, и, судя по маме, говорить об этом следовало непременно со вздохом. Вика думала, что все дело в соседях – они у Викиной семьи были очень разные, совсем на маму непохожие. Взять хотя бы дядю Витю, который казался Вике таинственным, а маме – опасным. Весной и осенью дядю Витю увозили куда-то на машине скорой помощи, соседи говорили: «Пусть подлечится!» Но дяде Вите лекарства, видимо, не помогали: через пару месяцев он снова начинал стучать по стенам и выбегать в коридор, крича какую-то бессмыслицу. Ну и как тут не вздыхать, рассказывая о квартире: кому угодно станет грустно жить в месте, где совсем не с кем общаться, кроме одной-единственной тети Тамары. Квартир – десять, а друг – всего один! Вике тоже было бы одиноко на мамином месте. Хотя, стоит признать, иногда один друг действительно стоит двух других, а в случае с тетей Тамарой – минимум пятерых. Сначала она преподавала в школе русский язык и литературу, а позже стала экскурсоводом в музее-квартире самого Александра Сергеевича! Зайти к ней в гости всегда означало выпить чашку ароматного чая и послушать истории о солнце русской поэзии. Через много-много лет Вика будет диктовать маминой подруге по телефону сочинения, а та – подсказывать: «Запятую, Викуль, запятую не забудь!» и помогать получать заветные пятерки. Но Викина любовь к маминой подруге зародится еще тогда, за дымящейся кружкой в темные осенние вечера, так идеально подходящие для неспешных рассказов о городе, поэзии и поэтах.

Все можно было простить этому дому за лифт – о, какой это был лифт! Каждая поездка на нем – целое путешествие. Нажимаешь на кнопку на своем этаже, затем – стрелой вниз, по ступеням. Кто быстрее: лифт или Вика? Лифт скрипит, словно старый металлический гигант переставляет ноги, стараясь изо всех сил успеть за быстрой, как ветер, девчонкой. Но Вика – всегда первая, ждет его внизу, даже не запыхавшись. Девочка смотрит вверх, наблюдает, как медленно опускается резная клетка, рассматривает узоры, восхищается завитушками. Лифт уже не торопится, знает, что за Викой не поспеть. А когда приезжает, открывает свои деревянные двери, приглашая прокатиться: заслужила, шустрая. Так и играют в догонялки целыми днями Вика и лифт, пока не надоест.

Та же игра, правда уже в другом доме, – с Атлантами, стала самой долгожданной частью школьных Викиных дней. Лифт спас этот первый Викин сентябрь, а еще – подарил много веселых вечеров с новой школьной подругой, Беатой.

Беата – одна из девочек с воротничками «стоечкой» и та, кого изначально Вика сочла не слишком дружелюбной из-за размеров и общей строгости вида. Но оказалось, что Беата во всем, от имени до мечт, была совершенно необыкновенной. Ее родители, далекие от искусства, почему-то решили назвать дочь в честь польской актрисы – Беаты Тышкевич. Совпадение или нет, но сама девочка тоже мечтала играть в театре и кино, когда вырастет. Или даже не так, она к этому готовилась: постоянно учила отрывки из стихотворений и читала с выражением, словно уже сдает экзамен перед строгой комиссией театрального вуза.

У Беаты была неутомимая фантазия, к которой прилагалась немалая сила убеждения – гремучая смесь для девочки семи лет. Вика с легкостью соглашалась участвовать во всех ее задумках, какими бы опасными они ни казались.

Однажды Беата рассказала Вике и еще одной девочке из их класса, Ксюше, что узнала тайный способ остановить время. Какой первоклашке не хочется хотя бы на пять минут заморозить бегущие стрелки часов? Это, конечно, немного, но можно успеть, например, забежать в столовую Мариинского театра, схватить лимонный пирожок с полки и дать деру! Лимонные пирожки стоили восемь копеек, это четыре стакана газировки из автомата, на них приходилось копить. А тут – бесплатно! В общем, одноклассницы решили попробовать.

Выяснилось, что нужно было найти на площади у Львиного мостика в воскресный день особого человека. Его приметы: высокий мужчина, в черном пальто с длинными бортами и шляпе. На руке – непременно часы, как отличительный знак Хранителя времени. Мужчина стоит и ждет, пока те, кто знает о его тайне, подойдут, дернут его за рукав и скажут: «Карета шестнадцать!» Тогда он сможет наконец выполнить свою работу и остановить время.

– Беата, а как мы его узнаем? На площади в воскресенье куча народа, мама говорит, они там квартиру себе ищут, – неуверенно спросила Вика, дергая подругу за лямку рюкзака.

По воскресеньям там действительно собиралась толкучка, люди читали объявления на столбе, отрывали номера телефонов, бежали домой звонить и возвращались… В общем, мужчин в черном пальто и шляпе на площади встречалось немало, Вика была права.

– Ты что, волшебного мужчину от обычного отличить не сможешь?

Вика на вопрос не ответила – стыдно было признаваться, что волшебников ей до этого видеть не доводилось. Она боялась, что не узнает его в толпе одинаковых дяденек в шляпах, но вместо этого спросила:

– А это не опасно?

– Что здесь опасного? Он даже не заметит, что это мы его за рукав дернули, – время же остановится!

– А если у нас не получится?

– Что не получится?

– Ну, время остановить…

– Нечему тут не получаться. Ты хочешь или не хочешь? Если не хочешь, так и скажи, что ты просто трусиха!

Трусихой быть совсем не хотелось, и Вике на секунду показалось, что все это звучит и правда не так уж и страшно. Если Беата сказала, что все получится, значит, так и будет, да и время остановить было любопытно.

Вика и Аня пришли на площадь в назначенный день. Людей было много, но хуже всего – мужчин в черном пальто тоже. Переглянувшись, девочки выбрали того, который стоял к ним ближе. Во-первых, у него было все, что нужно, по списку: часы, шляпа, пальто. Во-вторых, выглядел мужчина крайне сосредоточенным, будто так и ждал, когда кто-нибудь додумается подойти к нему и остановить, наконец, время. И, в-третьих, у него точно не было в кармане противной писклявой собачки – в то время почему-то стало модно повсюду носить за собой в пальто эдакую жалкую пародию на друга человека. Если бы такая имелась у заветного незнакомца, Вика бы этого не пережила.

В общем, девочка немного боялась, но дороги назад не было, поэтому она молча потянула Ксюшу за собой: пойдем, мол. Они тихо подкрались к мужчине и дернули его за рукав. Ксюша – за один, Вика – за другой, чтобы наверняка, потому что, какой именно рукав нужно дергать, они у Беаты уточнить забыли. Тут же девочки прошептали: «Карета шестнадцать». Мужчина не отреагировал. Вика подумала: «Видимо, у гражданина волшебника плохой слух, надо громче». Она дернула его за рукав посильнее и крикнула: «Карета шестнадцать!» Время не остановилось, наоборот – как будто побежало вперед, потому что мужчина повел себя неожиданно. Неожиданно для волшебника, конечно, но совершенно ожидаемо для среднестатистического мужчины в черном пальто и шляпе. Он разозлился: «Да что это такое! Я сейчас милицию вызову! Где только ваших родителей носит?!»

Девочки побежали домой, пока дяденька в пальто не перешел от слов к делу. Повторять эксперимент Ксюша и Вика не стали: вдруг опять попадут на неволшебника? Еще родителям потом про секрет рассказывать, Беата расстроится.

Беата, правда, все равно расстроилась. Сказала, что девочки просто что-то напутали, поэтому время остановить не получилось. Но у нее имелся другой план, который ни в коем случае нельзя было провалить. «На Солдатском садике, – сказала она, – есть могила старого графа. В ней – сокровища. Монеты, золотые кольца, браслеты… В общем, все его нажитое богатство». Девочки смотрели на Беату выжидающе, молчали. Но она видела, как их взгляд сменился на мечтательный, и хорошо понимала, что они себе представляют.

– Если нам и вправду удастся откопать клад… То это мы и в луна-парк сходить сможем?

Луна-парк… Миллионы сверкающих огней, ветер в ушах от гонки по рельсам крутых горок, стук сталкивающихся на автодроме машинок… Тир, комната страха, качели на цепочках. А чего стоила игра с шариками: кидаешь в лунки, зарабатываешь баллы, а в конце тебя ждет приз. Больше всего хотелось получить колечко – зеленый, красный или ярко-синий кристалл на тонком серебряном ободке. Надеваешь его в школу, и все знают: ходила в луна-парк, да еще и выиграла в лотерее! В игре можно было получить жвачку «Педро» или шипучку, которую прямо в парке за одну копейку разводили в стакане с газировкой. Вкус у газировки становился непонятный: не то клубника, не то банан… Но казалось, вкуснее выигранной шипучки только розовый кирпичик чешской жвачки.

Само слово «луна-парк» леденцом перекатывалось во рту – такими сладкими были воспоминания об этом месте. Даже прибытие луна-парка в город казалось праздничным: видишь, едут мимо грузовики, и бегом за ними. Потом целую неделю ходишь и наблюдаешь: все установили? Готовы запускать? Заодно деньги с завтраков собираешь: луна-парк стоил недешево, один аттракцион – около пятидесяти копеек. Это семь-восемь лимонных булочек, ради которых Вика и Ксюша были готовы остановить время!

Беата в ответ на вопрос про луна-парк только улыбнулась:

– Можно будет всю жизнь туда ходить, и еще останется.

Вопрос у девочек остался один – где найти лопаты. Вика попросила у мамы, сказав, что в школе субботник. Что делать лопатами на субботнике, придумать не удалось, но мама и не спрашивала – дала лопату и побежала делать взрослые дела. Ксюша и Беата тоже нашли, чем будут копать, и все отправились в сад.

К моменту, когда прибыли дружинники, удалось перекопать половину клумбы, но без результата – до самой могилы графа так и не дошли. Мама Вику наказала, сказала, что очень разочарована ее поведением, а вдогонку добавила, что никакого клада не существует. Девочки решили, что от идеи отказываться не будут – родители, когда увидят сокровища, потом еще спасибо скажут.

В отсутствие золотых монет и бриллиантовых колечек пришлось придумать другой способ заработка. И если на луна-парк откладывали с денег на завтраки, то для газировки из автомата нашелся вариант сэкономить получше. Самая главная задача была раздобыть пятьдесят копеек одной монетой. Затем найти доброго на вид дяденьку или тетеньку у телефонного автомата и сказать жалобно:

– Извините, пожалуйста, мне маме нужно позвонить, а она мне полтинник дала… Вы мне его не разменяете?

Менять занятым тетенькам и дяденькам было лень, поэтому чаще всего они просто давали милой маленькой девочке две копейки, чтобы она могла позвонить маме. Постояв час-другой у телефонного автомата, удавалось насобирать на чашку ароматного кофе в булочной напротив или даже на вкусное пирожное. Правда, иногда какая-нибудь вредная бабулька все-таки меняла полтинник, но это легко было решить – поменять деньги обратно там же, где подавали вкусно пахнущий напиток.

Автомат с газировкой тоже был тайным способом заработать. Во-первых, если очень быстро нажать на возврат, можно успеть и лимонад выпить, и три копейки обратно получить. Во-вторых, если слегка стукнуть автомат, он, обидевшись на такое поведение, мог выплюнуть деньги обратно. Но и газировку при этом наливал – он же автомат, а не человек…

В общем, в свободное от школы время Вика находила чем заняться. А главное – школа подарила ей друзей, с которыми можно было пойти на любое дело, даже немного опасное. Сама учеба началась не так радужно, как хотелось бы, клад найти так и не удалось, а волшебник оказался не в духе, но рядом с Беатой и Ксюшей все казалось не таким уж печальным. Вика не теряла надежду, что учебный год пройдет все же не так, как девочка его встретила.