Читать книгу Жизнь городского дракона. (История Виллиана Вольного) - Виктория Саенко - Страница 5

С того самого дня, как Вольный ощутил необычное волнение души ему стали все чаще снится сны о былом: счастье, горе, предательстве, несбывшихся мечтах и неведомых встречах. И были они так реальны, что человеко-дракон стал записывать пережитое в отдельный пухленький ежедневник. А заодно и свои воспоминания, воспоминания, о которых он хотел забыть, но с каждым разом их наплыв становился все сильнее и сильнее, что не было в мире силы, способной ее удержать внутри растерзанного сердца, желающего жить – по – новому, лучше, находя искренние – настоящие чувства.

В один из таких дней Вольный, заварив большую кружку черного чая с бергамотом, для сладости добавив горстку мелкого изюма и капельку травяного бальзама, отточив горсть простых карандашей, засел описывать свою жизнь в образе древнего дракона.

«Как большинство мифических существ, не поддающихся описанию официальной наукой, мое истинное рождение так и осталось загадкой. По одной версии – я вышел из вод глубоководного горного озера, по другой – сошел с небес в виде змеи, а крылья и ноги выросли значительно позже. В любом случае, это не так уж важно. Правда, отношение ко мне не однозначное – для одних я злая сила, для других – добрый дух покровитель. Меня избрали местным тотемом, и до сих пор мой образ можно встретить в ряде монументов, гербах и флагах, мой символ даже стал опознавательным знаком для ряда ролевых и виртуальных игр. Иногда меня изображают черным и жестоким, а порой – белым и добродушным. Но все легенды сходятся в одном – моем реальном существование, фатальном присутствии красивой девицы, предательстве и жестокой борьбе. Вот только кто победил, а кто проиграл, кто жертва, а кто палач, пусть каждый решает сам для себя.

В мире драконов десятилетие равняется году, а столетия – десятку человеческих лет. Считалось, что когда дракон моего вида достигнет двухсотлетнего возраста, то проявившаяся изнутри сила, способна поглотить полмира и вообще – испортить мирное существование человеческого рода. И лишь жертва невинной девицы способна усмирить крутой нрав Дракона. Поэтому в один из дождливых дней (который тоже списывали на мой нелегкий нрав) возле входа в огромную пещеру, где я отдыхал после изнурительной недели охоты за морским бизоном, появилось нечто, закутанное в белый кусок парусины. Фигурка была так мала – что я даже толком не понял, кто это. Она дрожала всем телом, крупные капли стекали с черных как смоль волос, и лишь окликнув ее – я понял, что передо мной стоит молоденькая девушка, совсем ребенок, не больше 14—15 лет. Босая, фактически голая – не считая куска парусины, она еле держалась на ногах, а в темно-карих глазах читался искренний испуг. Я тихонько подозвал ее к себе, если можно было назвать мой негромкий рык «тихо», она, пошатываясь, подошла, но в тот момент, когда подул очередной порыв ветра, она, споткнувшись о край парусины, упала навзничь и, видимо от страха, потеряла сознание.

Следующее утро выдалось ясным и пригожим, однако мне пришлось отлучиться, чтобы принести моей незнакомке хоть какой-то человеческой еды. Я слетал на ближайшее пастбище, и, дождавшись небольшой отлучки пастуха, стащил его обед – кусок холодной буженины, хлеба и кувшин с какой-то ароматной жидкостью. А недалеко от сельского домика, прихватил парочку платьев из сохнущего на веревке белья. Как можно аккуратнее оставил все перед входом в пещеру, а сам, спрятавшись, стал наблюдать за пробуждением молодой девушки.