Читать книгу Любовь, силикон и анекдоты. Или реквием по ушедшей любви - Виктория Шаляпина - Страница 2

Любовь, силикон и анекдоты или реквием по ушедшей любви

«Жизнь такова, какова она есть и больше ни какова»

6 марта 2018г. 23:01 смс от Геннадия: «Береги себя, тебя создал Бог по своему мнению и подобию, а ты вмешиваешься в то, что должно быть естественным, а не искусственным. Отсюда и вся херня, которая с тобой происходит. В сюжете то подтверждают – возлюбленный увидел тебя новой и сбежал… Кому полюбить, тот полюбит тебя и с нулевым размером. Не обижайся, но всем, кто делает себе пластические операции, я рекомендую в первую очередь сделать тогда операцию по пересадке, в первую очередь, себе умных мозгов. Когда есть мозг, проблем нет. Держись. Удачи.»

Мой ответ: «А тебе жена разрешает писать смс-ки одиноким блондинкам в столь позднее время? Смотри, не будь дураком, а то сбежит, если все узнает.»

И вдогонку 7марта 2018г.: «От кого, но от тебя подобной смс не ожидала!!! Я была лучшего мнения о твоих умственных способностях и, видит Бог, всегда говорила о тебе хорошее. Да, ситуация, в которой я сейчас, однозначно, не для слабаков, а под силу только умному, тактичному, богатому, во всех смыслах слова, человеку, которого я найду и стану ему примерной и любящей женой. Посредственности мне не интересны, поэтому все это время, практически, была одна и никто меня не бросал. Пятеро ждут, чтобы подобрать такую „брошенку“. И для чего это было сказано на ТВ, не твоего ума дело, т.к. продолжение следует… Так что, возможно, это тебе надо поработать серым веществом и сделать свой мозг более умным, ну или пришить уже что-то посерьезнее и поинтереснее, чем анекдоты 10-летней давности?!»

Этими ответными смс мне хотелось побольнее укусить его.

Читаю и сама не верю, как все могло так измениться?! Ведь 10 (и даже больше) лет назад было совсем по-другому. Или это мне только казалось, что была любовь… И была ли?

Глава 1

Я шла в филиал своей районной поликлиники, чтобы забрать больничный лист (после сильнейшего отравления креветками, когда пришлось даже лежать в больнице).

Был теплый, приятный летний день. В обтягивающих все прелести заднего вида (прошу заметить, именно заднего вида (!) джинсах, вязаной легкой кофточке и белой кепке, – в тот год это было особенно модно, считалось «писком моды», – я спокойной плавной походкой шла по тропинке, ведущей от дома к филиалу поликлиники.

Пребывая в задумчивом расположении духа и, как следствие, совершенно не замечая взгляда, изучающего мой задний фасад, молодого, вполне себе интересного, как потом оказалось, и весьма обаятельного человека.

Хотя он тоже был после болезни горла, но оказался более проворным, обогнал меня на повороте и раньше пришел к финишу у окошка регистратуры. И теперь уже мне представилась возможность рассмотреть, в свою очередь, и его, стоя в томительном ожидании.

Это был, что называется, «в меру упитанный мужчина, в самом расцвете сил». Чуть более тридцати лет, немного усталый вид, человека, утомленного перенесенной ранее простудой (ну или измученного нарзаном, что тоже было бы верно). Среднего роста, небольшие веселые, близко посаженные глазки придавали живость лицу, как и приятная улыбка и пухлые щечки. Свободная манера общения. Внешне казалось, что человек уверен в себе и доволен жизнью.

Он узнал у регистраторши все, что ему было нужно, повернулся ко мне, подмигнул и произнес, улыбаясь:

– Да-а, надо валить отсюда, пока не залечили!

Когда я вышла из поликлиники, он ждал меня у входа и пригласил в кафе по соседству. Сам есть отказался, сославшись на отсутствие аппетита.

– Закажи, что хочешь. И давай пообщаемся. Хочется посидеть, отдохнуть… Расскажи о себе.

Я предчувствовала, что эта встреча не ограничится простым свиданием в кафе, тем более, что собеседник напротив мне начинал нравиться своим веселым нравом и спокойной, немного шутливой манерой общения. Я сильно волновалась, пытаясь произвести хорошее впечатление воспитанной девочки, умеющей вести себя за столом, отчего движения становились все более скованными и неловкими, – листья салата непослушно сваливались с вилки и плюхались обратно в тарелку. Когда протягивала руку за бумажной салфеткой, то за одной тянулась целая стопка и рассыпалась по столу веером, при этом рука начинала слегка дрожать. «Да, что это со мной?! В конце-то концов!», – подумала я. От неловкости я стала рассказывать все подряд, перескакивая с одной темы на другую. Но, была все-таки одна животрепещущая тема последних дней, которая тревожила меня и хотелось с кем-то поделиться. Это свадьба младшей двоюродной сестры. Мы с ней проводили все летние каникулы у бабушки, а теперь она очень удачно выходила замуж в Москве, где окончила платное отделение журфака МГУ.

После мы обменялись телефонами и распрощались у подъезда моего дома. Через несколько дней он позвонил. Мы долго болтали обо всем, что произошло за эти дни, не замечая, как быстро бежало время. Иногда разговоры затягивались на час и все это было так естественно, как старые добрые приятели, мы смеялись и шутили.

Он каждый раз рассказывал какой-нибудь остроумный анекдот в тему беседы и это придавало еще большую пикантность и веселость, от этого ожидание следующего звонка становилось все приятнее и интриговало. Но встреч и свиданий все не было. Разговоры затянулись на долгие несколько месяцев. За это время я успела выдать замуж двух младших сестер, – двоюродную и троюродную.

Каждый его звонок приходился как нельзя кстати, именно в тот момент, когда мне вдруг становилось невыносимо грустно и одиноко. Он утешал и одновременно веселил, переводя все на смех. Появлялось ощущение защищенности, заботы, внимания, которых так не хватало. Но это были только игра, иллюзия, обволакивание, как паук плетет свою паутину или как тропический цветок привлекает жертву своим приятным ароматом, а потом створки схлопываются и выбраться из ловушки уже невозможно.

Глава2

Это было мрачным, серым осенним днем, когда мечтаешь, чтобы скорее уже лето ну или хотя бы зима со снежком, в общем, чтобы хоть что-нибудь нарушило эти серые будни. Как вдруг, он позвонил, разорвав это скучное однообразие жизни, поддерживаемое природным межсезоньем.

– Привет, живой апельсиновый сок! – как всегда бодро и весело поздоровался он, – а давай сегодня поедим рыбы, запеченной на гриле?! Поедем на природу, заодно и свежим воздухом подышим. Как тебе мое предложение?

– Интересное.

Мы договорились о времени и дресс-коде, так как я давно взяла себе за правило уточнять формат встречи, чтобы не попасть впросак с одеждой.

– Оденься попроще и потеплее. Джинсы, куртка, не вечернее платье. Посидим у костра, если замерзнем, всегда можно погреться в машине.

– Хорошо. Тогда иду собираться и жду звонка.

Он заехал, как и обещал, через пару часов на своей совсем недорогой машине, серебристого цвета, хотя, за время общения, уже успел похвалиться, что работает директором небольшого отдела одного крупного банка.

– Ну, приветик! Как настроение? – сказал он с улыбкой и его немного пухлые розовые щеки проявили детские ямочки.

– Осеннее… Слегка меланхоличное, с грустинкой. Но, в общем и целом, я лично осень люблю, тем более, я родилась осенью, – ответила я, стараясь скрыть истинную причину этой легкой грусти… Чем же (или кем) это он был так сильно занят все это время?

– Осень настала, – листья опали! Знаешь этот анекдот?

– Нет.

– Ну, слушай.

В психиатрической больнице дежурный обход. Врач заходит в одну палату, там все пациенты висят, как кошки, ухватившись руками за шторы.

– Это что еще такое?! Та-ак… и кто мы сегодня?

– Доктор, а мы, – листья.

– Осень настала, – листья опали! – скомандовал док и все разом грохнулись на пол.

Заходит в другую палату. Там аналогичная картина. Все висят на шторах. Доктор спрашивает:

– Тэк-с…А мы здесь кто?!

– Мы, – листья, доктор.

Доктор снова произносит команду:

– Осень настала, – листья опали!

Но все продолжают висеть, никто не разжимает рук и не падает. Доктор еще раз громко командует:

– Осень настала, – листья опали!

В ответ обиженные пациенты:

– Дурак, ты! Что, не видишь?! Мы, – вечнозеленые!

Всю дорогу он пытался создать радостное, волнующее настроение, несмотря на промозглую осеннюю непогоду. Стиль общения у него всегда был такой, – человек-праздник, человек-позитив. И в этот раз не обошлось без пары-тройки анекдотов.

– Смотрю, местность тут примечательная. Тюрьма, больница…

– Да. Тут еще и морг… Все, что пожелаете.

– Да уж. Весело должно быть тут у Вас.

– Почаще навещайте, – обхохочетесь.

– Вспомнил анекдот про тюрьму.

Приходит новенький в тюрьму. Там зэки такие сидят на нарах, крутые, а он так окинул всех взглядом… Достал какую-то штуковину замысловатую из кармана, выборочно прицелился и пах-пах-пах… На кого направил, те сразу попадали на пол. Остальные кинулись на него, скрутили, штаны ему спустили. «Да, ты знаешь, что мы с тобой сейчас сделаем?!» Смотрят, а там у него все ровно-гладко и ничего нет! Они: «Слышь, мужик… да ты кто?! А он: «Я инопланетянин». Они: «Ух-ты! Интересно, слушай, а как же вы там чпокаетесь?» И тут он достает опять из кармана ту штуковину: «А вот так! Пах-пах-пах-пах»

И еще один.

Приходит тоже новенький в тюрьму, там все крутые, а он им: «А меня такая баба сюда провожала… Губы, – во! Сиськи, – во! Задница, – во! А они: «Плохая примета… на себе показывать!»

Вообще, он конечно очень любил и пошутить, и спошлить. Все это у него выходило, вроде как, в тему. С ним было не скучно. Я уж не говорю, по крайней мере сейчас, об анекдоте про генеральский минет… Об этом речь пойдет позже. Но, начало, как говорится, уже было положено и тон задан первыми двумя. Он подтрунивал и высмеивал всех и все происходящее, и это получалось у него не зло и не казалось сверх пошлым или вызывающим, тем более в наше время. Мы уже не барышни прошлых веков и не падаем в обморок при звуках матерных слов. Жизнь и потом сталкивала меня со многими интересными и неординарными личностями, в которых причудливым образом сочеталось, казалось бы, несочетаемое, – крайняя воспитанность, обходительность и ненавязчивость и вдруг скабрезная пошловатая шутка (или даже поступок).

Но мы отвлеклись…

Когда была выбрана живописная, уже кем-то ранее слегка обжитая, поляна, он стал по-хозяйски расставлять привезенную с собой «мебель»: раскладные стульчики для рыбалки, небольшой столик, развел костер и после, на почти затухших углях, запекал заранее замаринованную и завернутую в фольгу рыбу, на решетке-гриль.

Я наблюдала за всем этим, сидя на стуле в сторонке, рядом со вторым костром, который он специально развел, чтобы греться. И почему-то вспомнились кадры из одного очень известного кинофильма, который у нас любят показывать на 8 марта, – «Москва слезам не верит» и фраза оттуда: «Ты отдыхай, наслаждайся природой, я все сделаю сам». Вот он и делал, создавал настроение, уют, хлопотал у костра. За ним было приятно наблюдать, заметно, что делает он это не впервой. Этот человек явно любит загородные поездки, вылазки на природу, палатки и прочее. Это было видно и по тому, как ловко он это делал, и как подобрано все до мелочей: стульчики, пледики, – и все фирменное и дорогое.

– Сейчас! Рыба почти готова. Ммм… Какая! Как говорит один мой приятель: «Всю задницу расчешешь!» (Что, в переводе, означало: «Пальчики оближешь!»)

Запах костра и рыбы, свежий чистый осенний воздух, шуршание мокрой листвы под ногами, и то, как он суетился у мангала, – все это создавало своеобразный домашний уют и какую-то теплую атмосферу, в ней хотелось раствориться, полностью слиться, ни о чем не думать, а только сидеть у костра и смотреть на то, как язычки пламени слизывают грязь с мокрых ботинок и заодно, кстати, расплавляют края новых джинс-стреч, которые потом, легким движением моей руки, придется превратить в «капри».

Рыба, действительно, оказалась весьма аппетитной. Специи и маринад придали особый вкус и аромат. Ну, а на свежем воздухе, тем более, все кажется съедобным. Да и, к тому времени, аппетит изрядно разыгрался.

После трапезы разыгралась, сытая и довольная, я. Увидела лежащее неподалеку бревно и пока он уничтожал следы нашего «застолья», вдруг осмелела, стала дурачиться и изображать роли, стоя на бревне, с которого я иногда неуклюже скатывалась, так как оно лежало неустойчиво и качалось в разные стороны.

Как сейчас вспоминаю одну, как нам тогда казалось, нелепую, невозможную, смешную, но и смелую фразу, ставшую потом пророческой, что и потом случалось со мной и не раз, во сне и наяву. Я вроде смеялась и дурачилась, строя грандиозные, амбициозные планы, казавшиеся в тот момент нереальными, а потом все это, каким-то непостижимым образом, становилось явью.

В очередной раз вскочив на елозившее по листве бревно, я с гордостью произнесла пафосную речь: «Вот стою я сейчас перед Вами, на этом качающемся бревне… Виктория – Победа! И пока я еще не завоевала ни одного Оскара, но все это еще впереди!» Дальше смех Геннадия прервал мою тираду и я скатилась с бревна, выплеснув заодно и остатки вина из бокала.

Да, Оскара не было и потом, но все-таки была номинация на Парикмахерский Оскар. А в тот день я и не помышляла даже ни о каком парикмахерском искусстве в принципе. Это случилось только 5 лет спустя.

Когда все было убрано и мы сели в машину, Геннадий включил двигатель и настроил свою любимую fm-волну. Потом пристально посмотрел на меня и, притянув к себе, страстно поцеловал. Не могу сказать, что поцелуй сразу проник в мое сердце и стал чем-то незабываемым, но Геннадий мне нравился. Его манеры и само свидание были необычными, в них были свежесть и острота и, пока еще, неизвестность… что же дальше? А дальше ничего и быть не могло, по крайней мере, в этот раз. Хотя он иронично подтрунивал: «Давай! Оторвись по полной!» Но, увы, отрыв был невозможен по техническим причинам. Однако, первое легкое сближение все же произошло и было приятно нам обоим.

Глава 3

Потом Геннадий опять пропал на какое-то время, также изредка звонил, рассказывая анекдоты, аналогичной пошлой направленности, как, например, про «генеральский минет»:

«Снял генерал проститутку. Она спрашивает: «Что пожелаете, мой генерал?» А он: «Иди готовься! Сейчас будешь делать мне генеральский минет! Я тоже пойду подготовлюсь.» Выходит, через какое-то время, в носках и туфлях, без трусов, в фуражке и сверху китель на плечи наброшен. Она растерялась и спрашивает: «Что делать, мой генерал?» А он: «Ну, давай… начинай!» Она приступила, все, как обычно… только делает-делает, а толку ноль. Уже устала, но продолжает, не теряет надежды. Ну, когда уже сил не осталось, робко так, поднимает вверх голову и говорит: «Мой генерал, а он не встает…» А генерал ей: «А он и не должен вставать, он должен блестеть!»

Ступор от услышанного всегда плавно переходил в хохот. Пошлость, эротизм, а также манера повествования, с какой-то детской непосредственностью и порой неожиданностью, – эта угарная смесь не могла не запомниться.

– А вот еще один. Про «человека-мотыля», знаешь?

– Не-ет. Это, видимо, что-то еще более… фееричное?

– Ну, слушай. Идет представление в цирке. Конферансье выходит и объявляет: «Сейчас перед Вами выступит группа акробатов с опасными номерами, впервые на арене цирка!» Тут свист, крики, шум. Публика скандирует: «На х.. акробатов! Хотим человека-мотыля!» Конферансье обижается и уходит за кулисы. Потом опять возвращается и объявляет: «А сейчас впервые на нашей арене выступят клоуны!» Опять свист, улюлюканье, крики: «Нет! На х.. клоунов! Хотим человека-мотыля!» Конферансье снова уходит. Через некоторое время, посоветовавшись с руководством, возвращается и радостно объявляет: «Сейчас перед Вами выступят дрессированные тигры!» Свист и крики все усиливаются: «Нет! Нет! Нет! Не хотим тигров! Давай человека-мотыля! Человека-мотыля давай!» Уступив перед напором публики, конферансье наконец объявляет: «А сейчас, по многочисленным просьбам, перед Вами выступит человек-мотыль!» Публика разразилась овациями: «Вау! Да! Да! Человек-мотыль! Урра! Супер! Наконец-то!» Свет в зале полностью погас и вдруг, в середине манежа, прожектор высвечивает фигуру человека в черном балахоне с капюшоном. В зале мертвая тишина. Все замерли в ожидании. И тут человек-мотыль откидывает балахон и все видят, что он там абсолютно голый. Публика в восторге: «Вау! Супер! Да-а! Человек-мотыль!» Он делает знак рукой, зрители замолкают, в зале снова гробовая тишина. Человек-мотыль начинает размеренно покачивать бедрами вперед-назад, отсчитывая при этом гипнотическим голосом: «Раз!», делая значительные паузы между счетом, «Два!»…, усиливая с каждым разом покачивания, «Три!»…, «Четыре!»… и, наконец, доходя до экстаза, «Пять! Начинаю мотылять!»

Глава 4

Вот так незамысловато, с шутками-прибаутками, прошел еще месяц периодических созвонов, когда у него были перерывы в работе.

За это время он успел заполнить собой часть пространства моей жизни и, все чаще, когда он не звонил, я начинала испытывать пустоту и тревогу, приходили мысли: «А вдруг он кого-то нашел и больше не позвонит и теперь ей рассказывает свои анекдоты?..»

Но, как только я начинала грустить или в жизни происходили какие-то неприятности, он вновь звонил и неизменно приводил мое настроение в бодрое и позитивное. Пошловатый эротизм анекдотов вперемешку с теми сценами в машине, которые периодически всплывали в памяти, – несомненно, все это будоражило воображение и делало ожидание следующей встречи все желаннее и острее.

Наконец, он снова пригласил на свидание вживую, но, на этот раз, уже напросился в гости. Ко мне домой. Ну, оно и понятно, где ж еще укрываться, наслаждаться любовными утехами, как не в машине или (О, Боже! Вот так свезло!) на квартире у любовницы?! Тем более, если ты «женат и есть двое детей», как он сам похвалился впоследствии. Конечно, удобно… и не надо водить в кино, театр, ресторан. Достаточно прийти с «джентельменским набором». У него это были: ананас, шампанское, презерватив. Скромненько, для директора банковского отдела, но, как говорится, креативно. Но, тогда я не обращала внимания на эти мелочи, как и на многое другое. Я была уже почти влюблена и жаждала встреч, внимания, в любом проявлении, и, конечно, любви и ласки.

И все случилось. Шампанское открыто, ананас съеден, впечатления остались. Всегда, пожалуй, самым волнующим остается момент ожидания следующей, второй встречи, и состоится ли она вообще? Мысли: «Как я ему показалась? Понравилось ли?» Прокручивание в голове всех подробностей, фраз, интонаций, взглядов. Все это не давало уснуть. Но, на следующий день он позвонил.

– Привет, живой апельсиновый сок! (Тогда часто крутили эту рекламу по ТВ), – все также бодро произнес он свое неизменное приветствие, но в этот раз в голосе чувствовалось небольшое смущение, все-таки другой уровень отношений теперь и, видимо, его тоже интересовало, что думаю на его счет я.

– Привет…, – я была рада его звонку и тоже смущалась, не зная, что говорят в таких случаях. Но он опять заговорил в своей обычной, уже привычной манере:

– Хочешь анекдотик?

– Хочу.

– Идет мужик домой. Смотрит, а вокруг дома огромные траншеи вырыты. Все перекопано. Он в шоке. Думает, может что-то случилось, авария какая-нибудь, опять весь дом без воды сидит. Идет дальше, вдоль окопов. Смотрит, песочница тоже вся перерыта, песок рассыпан, гриб-мухомор набок покосился, вокруг «куличики» из песка и детские лопатки. А внутри самой песочницы тоже все перекопано и лежит девочка, рядом ведерко и совок. Мужик в испуге, подходит к ней и спрашивает: «Девочка, с тобой все в порядке? Что случилось?!» А она ему: «Фу-у! Ну и наигралась я!» Ну, что… девочка моя. Пойду я, поработаю. Не скучай без меня. Увидимся, целую.

Глава 5

Вот так я стала «его девочкой». Встречались мы изредка. Он часто звонил, как бы «держал руку на пульсе», предлагая каждый раз новую порцию анекдотов. Неизменными оставались по-прежнему: шампанское, ананас и «Привет!», – живой апельсиновый сок!»

Мы «провстречались» год. Прошла зима, наступила романтичная, благоухающая весна. Все вокруг расцвело, наполнилось новыми красками, свежестью и предчувствиями любовных свиданий.

Однажды, это было в конце апреля, он позвонил и сказал, что заедет буквально на пару минут. У меня в тот день или забарахлил телефон, или я не смогла найти в нем какие-то функции и опции, как раз нужна была его помощь.

Геннадий вошел и, прямо в коридоре, не разуваясь, проделал все манипуляции с телефоном, посмеявшись над моей «не продвинутостью».

– Эх-х, ты! Дети тундры!

– Ой, ну спасибо тебе. Ты не пройдешь? Что Вы даже чаю не попьете?!

– Нет! Некогда. Я тороплюсь. Но, у меня для тебя сюрприз, – таинственно произнес он, подмигнув. Глаза его заиграли веселыми искорками.

– Да-а? И какой же?

– Хочешь поехать со мной на майские праздники, за город? Дня на два, наверно, не больше. Мы там домик деревянный обычно снимаем. В лесу погуляем, рыбу половим…

– Класс! Класс! Ур-р-р-а-а! – заверещала я от радости и восторга, кинулась ему на шею, обняла и хотела уже было целовать…

– Так минуточку, а кто это «мы»? И «обычно снимаем»?

Он весело рассмеялся.

– Мы, – это мы с друзьями, с моей компанией! Ребят знаю, можно сказать, почти с детства. Все культурные люди, – подчеркнул он, опережая мои расспросы, – сама увидишь. Они мирные.

– Да я с тобой вообще-то ничего не боюсь. Я же с тобой. Просто вспомнила твой анекдот*, чтобы не вышло также. А то мирные, культурные… знаем-знаем, напьются и-и…

*Анекдот: Изрядно разгоряченная компания решила заняться «групповухой». Главный: «Так, ребят! По моей команде выключаем свет и вперед!» Так и сделали. Стоны, охи-ахи, вздохи. Проходит 20 минут. Тут резко загорается свет и один, сильно возмущенный происходящим действом, участник вакханалии, кричит: «Стоп! Ну-ка, все прекратите!» Все умолкли, уставились на него, полуголые, всклокоченные, в недоумении. А он: «Мину-уточку-у, давайте разберемся! Почему я третий раз сосу?!»

Мы от души посмеялись, вспомнив эту шутку. Но шутки шутками, а все-таки… Хоть мне и казалось, что с ним я на край света готова пойти…

– Нет, – успокоил он твердо, – это исключено. Я их хорошо знаю.

– Ну тогда, ок. Я еду!

– Оденься только для лесных прогулок, ну ты поняла. И теплые вещи возьми, на всякий случай. Вечером, хоть и у костра, но может быть холодно.

В условленный день, мы созвонились. Я вышла из дома с сумкой, в которой был теплый свитер, куртка, носки. Геннадий ждал меня в машине. Он был одет в полуспортивный, полувоенный костюм, напоминающий камуфляж, – экипировка заядлого лесника-любителя.

По дороге к нам присоединились и его друзья, на своих крутых, внушительных машинах. В общем и целом, окружение у него было такое же, как и он сам, – веселое, с легким, на первый взгляд, отношением ко всему происходящему. Абсолютно все высмеивалось и воспринималось в позитивном ключе. Первое мое впечатление, – это мажоры, дети богатых, высокопоставленных родителей, без особых материальных проблем и «напрягов» по жизни. Это были любители весело проводить время, хохмить и развлекаться, наслаждаясь жизнью.

Разумеется, меня пристально изучали, но почему-то я чувствовала себя расслабленно и старалась не думать об этом, а просто радоваться жизни вместе со всеми и получать максимум удовольствия. Для меня это был новый опыт, – такой бойфренд, его окружение и времяпрепровождение.

Побросав вещи в довольно большом одноэтажном деревянном коттедже со множеством комнат, мы тут же отправились в лес, на прогулку по заповедным местам, куда простых смертных не пускали, но для «своих» вход свободен и «милости просим». А эта компания явно давно была здесь «своей».

Полностью экипированы были и все друзья Геннадия. Суперсовременные походные стол и стулья, одежда и прочее. Туристический лагерь был развернут тут же. Поляна, в мгновение ока, накрыта.

Один из друзей в этом не участвовал, а сразу отправился «на разведку», – осмотреть окрестности. Я заметила, что почти у всех с собой были рации.

И вот обед на ковре из мха был закончен, мы утолили свой зверский природный аппетит. Довольные и сытые, расслабленно и умиротворенно прогуливались по лесу, то и дело натыкаясь на следы зверей, обитающих в заповеднике.

– А вот видите, это построили бобры, здесь их много… – сказал лохматый низкорослый, черноволосый парень с синими глазами, с такой гордостью, как будто это построил он сам. Мне стало весело и я вдруг тихо запела, себе «под нос»:

– Вы слыхали, как поют бобры?.. Нет, не те бобры, они лесные…

Чем вызвала всеобщий смех и одобрение. Стало ясно, что «боевое крещение» вместе со всеми я прошла и теперь я член команды «бойскаутов». Ко мне относились бережно и внимательно.

Когда мы вернулись в наш милый, уютный охотничий домик, к нам присоединилась еще одна пара, – Алекс и его «подружка» (как оказалось, только на сегодняшний вечер).

Алекс был высок, строен, слегка худощав, но это его не портило. Брюнет с голубыми глазами и серьезным строгим взглядом. Он был подтянут, даже слегка напряжен, словно сосредоточен на решении какой-то сложной задачи.

Девушка заурядной внешности, ничем не примечательная. Потом, правда, она довольно уверенно стала накрывать на стол, когда мы расположились в обеденном зале с огромным деревянным столом, персон на двадцать, телевизором, окнами по всему периметру и двуспальным, сложенным диваном-книжкой.

Не смотря на то, что дом, по сути, находился в заповедной зоне, стены были украшены охотничьими трофеями: голова кабана, лиса, ну и конечно, оленьи рога, – куда ж без них. То, что позволено Юпитеру, – не позволено Быку. И то, что одним нельзя и карается штрафом, для других, – «Добро пожаловать». В этом я еще не раз смогу убедиться.

После трапезы стали бурно обсуждать какие-то путешествия за границу, походы и тому подобное. Геннадий решил проиллюстрировать свой рассказ видеозаписью и поставил диск с поездкой в Египет, где они любили отдыхать и нырять с аквалангами.

На видео они большой компанией носились на квадроциклах по пустыне, в банданах, повязанных на головах, как у шейхов. Среди них выделялась молодая, симпатичная девушка, в белой обтягивающей майке-«алкоголичке», подчеркивающей все ее прелести «переднего привода», выражаясь языком автолюбителей. Округлые, налитые груди, примерно «тройка», слегка вздрагивали на кочках, а соски призывно торчали сквозь майку и были видны невооруженным взглядом.

– А это кто? – спросил лохматый или кто-то из друзей.

– Это подруга Димаса. У нее таки-и-е сиськи, – ответил Геннадий, с восторгом ребенка и горящими глазами.

– Свои?

– Свои.

Я готова была провалиться сквозь землю. Наверно, залилась краской, потому что все посмотрели на меня, потом на Геннадия, потом на мою грудь, которой, на тот момент, было, что называется, «кот наплакал», – всего лишь скромный первый размер.

Это было не красиво и не тактично по отношению ко мне, также, как если бы я вдруг начала, в присутствии Геннадия, обсуждать чужие, более весомые, мужские достоинства. (Хотя, все так и было, на самом деле, просто у меня тогда не было возможности сравнить еще с кем-то его, более чем скромный, потенциал в этих делах)

Повисла неловкая пауза. Потом переключились на подводные съемки и сделали вид, что «проехали тему», как будто и не было. Но, в тот момент, какой-то винтик в моей любви уже был сломан.

Ребята выпили за поездки: «Дай Бог, – не последние!» Вообще, они любили застолье во всех его проявлениях, как сказал один из друзей: «Я за любой кипиш, кроме голодовки».

Мне же стало скучно и тоскливо и после застолья, сославшись на усталость от поездки и непривычной обстановки, я удалилась в нашу с Геннадием комнату, – лечь спать.

– Правильно сделала, нечего тебе там делать, – сказал Геннадий, заглянув в комнату, минут через сорок, – там уже такое началось.

Все это он говорил, давясь от смеха, жестикулируя и извиваясь, изображая танец.

– Да? И что же? Чем-то меряются?

– Да ну. Нет! Но, почти. На столах танцуют. Точнее Алексова подруга… стриптиз показывает на столе.

– О-о… ну понятно. Ладно, давай иди, а то пропустишь самое интересное, – съехидничала я.

– Ничего там интересного, на самом деле. Просто весело.

– Ну, иди – веселись.

– А, может, мне с тобой веселей и интереснее. И я хочу с тобой… к тебе… тебя…

Он стал изображать что-то наподобие стриптиза, энергично вращая животом. Это было забавно. Я не выдержала и рассмеялась. Обиды отступили и, вроде как, отлегло.

В этот раз он был со мной так нежен и ласков. Мы сладко заснули в объятиях друг друга. Утром проснулись изнеженные и слегка утомленные. Я хотела первая пойти в ванную комнату, привести себя в порядок. Встала с постели, абсолютно голая, томно потянулась и услышала сзади сонливый голос Геннадия: