Читать книгу Пронзенные копьем слова - Виктория Шулика - Страница 4

В лучших стремленьях

В лучших стремленьях мирянин высок.

И от бессмертия на волосок

В жизни блаженной здесь каждый из нас,

Ближнему кто непременно подаст.

Истина в том, что дающий везде

Силы черпает: в журчащей воде,

В отчем краю, среди сферы земной,

Он богатеет бессмертной душой.

Из чего состоишь ты?

Из чего состоишь ты, плененный природой вещей,

Сотворенный по образу, – ярким подобием, сущий?

Из элегии дней, тишиною влекущих ночей,

И рапсодии чувств, благодарность любимым несущей…

Мир очистился видом сошедшей извне белизны.

Дух в плену у расставленных ловко капканов телесных,

И растекшийся патокой, он распалит новизны

Ощущение, встретив схождение звуков небесных.

Метаморфозы

Метаморфозы – в чем же их конек?

В чем суть глубинных изменений?

Когда изучишь вдоль и поперек

Несметное количество решений,

Одно из них к разгадке приведет,

Поскольку воды, попадая в устье,

Сольются с морем. Свой всему черед

И время. Письменно и устно,

Чеканным шагом маршируя, век

Для нас оставит множество свидетельств,

Как может изменяться человек,

Когда мотив поступков чист и светел.

Метаморфоза состоит не в том,

Что нечто превращается в иное,

А в целостности общего в одном

Без разделений на свое – чужое.

Стоял Октябрь

Стоял Октябрь, на огненных стропилах

Держалось неба синее – форпост…

Заигрывая с ярким светом, в силах

Природа краски вымазать на холст,

И не глазам, но сердцу

Их буйство добавляет красоты.

Когда б еще авантюристу Герцу

Узреть гравюру жизни с высоты?

Под кружевом дорог бескрайность края –

Воистину десницы божьей взмах!

Есть к осени причастность лиц такая,

Что кажется: опавших листьев прах

Покроет мир на пятую седмицу.

И схожие по профилю черты

В своей естественности могут слиться.

И хоть сжигай за осенью мосты,

Хоть кутайся в любимый плюш спросонья:

Все божий дар: хранящая тепло

Краюха на протянутых ладонях,

И слово, что на сердце мне легло

любовью вновь ниспосланной сегодня.

Казалось мне свеча в твоем окне

Казалось мне, свеча в твоем окне

Заманивала в сети чужака.

Свет между гобеленом в мир теней

Просачивался, подустав слегка.

Он от эфирных тел кидался вбок,

Но стены ограничивали вид.

Чуть выше – светлый Рай, им правит Бог,

Чуть ниже пекло – ад, в нем индивид

Щербато скалит рот, маня рукой,

И слышен лай собак и плач толпы.

И между двух огней не обрести покой,

Пока жильцы и слепы, и глупы.

Это падают капли

Это падают капли с набухших от влаги небес,

И восхода хмельного слезится зрачок слюдяной.

Это плачет повеса: ни ангел, ни демон, ни бес,

А заблудший ребенок, что в каждом из нас жив мечтой.

Укачай его море на влажных и нежных руках,

И покрой поцелуями стопы прибрежный песок.

Он доверчив, открыт, и в прекрасных, как звезды, глазах

Отражается светом вселенская мудрость эпох.

Не спеши, о дитя, покидать Беловодья[1] чертог,

То не слез жемчуга, а трава рукоплещет росе.

Этот благостный мир до сих пор все еще не готов

Тебя встретить достойно в своей непорочной красе.

Ветреный

Во взоре – томность и лукавство, надо

Не замечать – пусть будет взгляд наградой,

Чтоб всколыхнулись чувства на мгновенье.

Ты душу, как волну, красою пенишь,

Меня полюбишь и тогда оценишь,

Когда найдешь для сердца примененье.

Все в твоих руках

Скоро час, как волочится ветер за юбкой,

Треплет волосы, мучит лацканы пиджака.

Он увлекся бы потускневшей от волн шлюпкой,

Да намял колесному транспорту в раз бока.

Грубый взгляд на действительность избавляет вещь

Соответствовать форме с содержимым, смотри:

Мост раскинут над Альмой, в речке плещется лещ,

Ты – зерцало иллюзий: ластик в руку – и три.

Ива

Бессребреница ива, ты ласкаешь

Листвой мой взор, торжественно пав ниц.

Уносит ветер перелетных птиц,

Сквозь помутненный воздух ощущаешь

Нелепость тишины в затихшем звуке.

Он миг назад еще коробил слух,

От крепи сил блаженствовал и пух,

Взмывал и лопнул на десятом круге.

Гляделись ветви – гибкие извивы

В размах воды – прозрачную слюду.

Мгновеньем каждым соков полноту

Превозносили листьев переливы.

Тянулось время, свернутое в образ,

Тугую гроздь разнообразных звезд

На полотно небес с трудом нанес

Эфира несговорчивый изограф.

К утру порывы стихли, жилки ивы

Набухли от сошедшей теплоты.

Заря за темью замела следы,

И первый луч застрял в прическе дивы.

Невстреченная

Вздымаю выросшие крылья,

Долой ребячество мое!

О, сердца юного всесилье!

     Его чутье!

Грешна ли? Может это ветер

Стучится веткою в окно?

Как жаль, что ты меня не встретил.

     Предрешено.

Сквозь воплощенья – дни и ночи —

Длят расстоянье – пустота!

Невстреченная – сердцем хочет

     Вкруг уст – уста!

Еще не знаешь ты, что летом

Меня пленил твой звонкий смех.

Я в Еву обращусь и в этом –

     Твой смертный грех!

Стареть легко

Вокруг твердят: стареть легко,

Ведь все прекрасное – вне тела!

Быть может, так. Страшней всего

Остаться в старости без дела.

Пока в движении кипишь,

Ты существуешь, время тоже.

Без действия – немая тишь,

И друг на друга дни похожи.

Из побуждений ты благих —

На улицу, где многолюдно,

Причастным стать к делам других.

Стареть легко. Быть старым – трудно!

Мы спелись

Мы спелись, к счастью наш тандем

– договоренность двух натур.

Мне так нужна любовь, не всем

симпатизирует Амур.

Мне нужен друг, в часы земной

тоски – взросления попутчик —

предтеча смуты роковой:

усталый, выжженный, колючий.

Мне нужен взгляд на мир – мужской,

противоречащий, не к месту.

От рук твоих – ночной покой,

от губ – жар страсти бессловесной!

Я требую тебя всего!

Как губку, выжму, – без остатка.

Лишь так – часть сердца моего

твоею станет подзарядкой!

Весна

Пьянящим воздухом простора

Наполнит легкие Весна.

Цветенья негой, птичьим хором

Сотрет следы зимы она!

На горизонте полукольца

На гладь воды легли сиять.

От рандеву дождя и солнца

В коленках дрожи не унять!

На лицах – счастье без разбору —

И власть эмоций над умом!

Как будто жизнь предстала взору

Вдруг неразменным пятаком.

И символом свободы, цельно

Наполнилась мечтой своей.

Как парус в дали беспредельной,

Как певчий судеб – соловей!

И сердце чье, – к щекам прихлынув,

Кровь, – растревожит трепет уст,

Прорвет отчаянно плотину

Любви апофеозом чувств?!

Фантазии на тему

Душистою веткой пачули,

Восторженно славящей Бахуса,

Изящная мачта почуяла

Волнение гордого паруса.

Под хлопанье крыльев перкалевых,

Стоическим реем вклиненная,

Она восславляла окалины

Дюралевой страсти влюбленного.

Пусть парус, над палубой реющий,

В горячечном гаме бессонницы,

Изглодан ветрами – вон три еще –

Встревоженных мачт, пенной конницей

Объятых и белыми хлопьями

До первых конвульсий затисканных.

И, может, плывущие кольями

Рангоутной рубленой истины,

В края, где страданьям русалочьим

Наступит конец, и на исповедь

Придет сущий Бог, они в салочки

С волнами сыграют неистово.

Рождение стихов

Есть в служении музе предел,

Час которого муки усилит.

Сколько нужно мишеней для стрел

Вдохновенья – сразить цель навылет?

На столе разлеглась кожура:

Золотого плода круговина.

Вот и краткость – таланта сестра,

Обвилась забытья пуповиной.

Вот и ливни апрелю грозят

На деревьях оставить свой росчерк.

Не слова в разнобой ценны – ряд

Пробудившихся в таинстве строчек.

Не цветки, лепестками роясь,

Опадают на землю, белея.

А стихи зарождаются, связь

Крепнет их, от любви столбенея.

В них и тающий в небе закат,

Русской речи, не попранной, отзвук.

Настоящий поэт – языкат,

Молвит стих и наполнит им воздух!

Два сердца

Как дети, в юной зелени берез,

Не замолкая, ждут сердца любви.

Ей имя – путеводная средь звезд.

Ей позывной среди частот – живи!

За чувство соревнующийся – лжец.

Не отвратить любовь, зарой топор!

Фиаско потерпевший в ней – мертвец,

Победный клич бросающий ей – вор!

Звучанью струн живителен душ сонм.

В рост человек! Творения венец!

Когда два сердца бьются в унисон:

Одно другому – сросшийся близнец.

Когда тебя уже давно

Когда тебя уже давно

Ничто от боли не спасает,

Когда разумное зерно

безумной жизни ускользает:

Сбрось туфли – к морю босиком,

И ощути единство судеб,

Сядь в позу, выдохни на «ОМ»,

Стихия никого не судит.

И море, грозное на вид,

любые раны исцелит.

Жизней, как видно, девять

Пролилась, растеклась и въелась,

Вличилась, обреклась на сучность.

И, прильнувши к груди, пригрелась

Нерадивых пороков тучность.

Залпами бы тебя рассеять,

Высечь – противен отзвук.

Жизней, как видно, девять

У марающей воздух.

Я буду скучать

Я буду скучать по Черному морю,

По хлестким волнам, спину мнущим причалу.

Вернусь ли? Превысит ли радость горе?

Превысит конец восхищенье начала?

Неведомо. Мне до сих пор не предлог

Причуды сомненья, чтоб жить, всей махиной

Несясь на Парнас мой, и смысл этих строк

Для сердца – как воздух, как первопричина.

Возможен в процессе обратный отсчет,

Хоть прядь седины – серебро за премудрость?

Возможно без крыльев планировать взлет?

Лукавством ума компенсировать скудность?

Я буду скучать, когда сердцу в груди

Придется в болезни сойти за живое.

Пусть лучше стихами оно прогудит,

Пусть ярых стремлений сиреною взвоет.

И если слова о любви – не ветра,

Сорвавшие с дней увяданья уборы,

Я буду, любовь, ни жива ни мертва

Внимать твоему многозвучному хору.

Любой стоящий на твоем пути

Любой, стоящий на твоем пути,

Привносит в жизнь ценнейший опыт…

Упасть, подняться и опять идти

Туда, где не ступали стопы

Ни Каина[2], ни Ламеха[3], ни тех,

Кто душами воинственными схож.

Идти в кромешной темноте,

Не вынимая острия из ножен.

Летний зной

Подруга шарманка, ты тоже девица

В руках, заиграешь, когда заведут.

И светятся счастьем знакомые лица,

И боги не ведают что подают.

Принять благосклонно, иль встать снова в позу

И губы надуть, иль умильно глядеть,

Как небо печется, и сгущенный воздух

Испортить пытается свежую снедь?

Подайте стакан с ледяною водою,

Чтоб зубы стучали о кромку стекла!

Чтоб жажда отхлынула пенной волною,

И струйка по шее лебяжьей текла!

Коль лето сыграло с людьми злую шутку:

Нет моря желанней – его бирюзы.

К губам поднеси ветер полую трубку

И выдуй желанной прохлады пузырь!

Никто и не заметит твой уход

Никто и не заметит твой уход,

не прозвучит в ночи, как голос, зуммер,

стряхнув зачатки близкого безумья.

Лишь бремя ненаписанных стихов

– твоя замысловатая погибель —

зацепит за реальность мирозданья.

И где-то в скудных тайниках сознанья

забрезжится желанная обитель.

Салют Победы

Салют Победы воскрешает вспышкой

Батальных сцен неоспоримый пыл.

Остатки звезд, недогоревших, лишком

Над морем блекнут, воздух в ночь остыл.

С добычей в клюве чайка добрым знаком

Со вздыбленного гребня – в высь тайком.

Расколыхались волны, сгустки мрака

Как на горбе верблюжьем сбились в ком.

И вот тогда – в неузнанном обличье

– глаза – два озера – и лика треть,

Мелькнет черта знакомая, по-птичьи

Взмахнешь руками, пробуя лететь.

Так пробуют, когда не силой взгляда

Вращаешь Землю, словно мяч побед,

А жизнь вдыхаешь, наслаждаясь, рядом

С любимыми, им даришь сердца свет.

1

Беловодье – несуществующая в реальном мире легендарная страна свободы в русских народных преданиях XVI–XIX вв.

2

Каин – Первенец Адама и Евы, убивший своего младшего брата Авеля из зависти

3

Ламех – библейский персонаж, сын Мафусала, который первый ввел многоженство.