Читать книгу Женька или Одноклассники off-line - Виктория Балашова, Виктория Викторовна Балашова - Страница 39

Народ толпами валит в наш отель на Лазурном берегу и в так называемые учебные туры в Гастингс. Тарас вполне мог бы и «заочно» передавать нам туристов, но он уже не просто встречается со мной в кафе на обед – он лично привозит документы каждого нового туриста, сидит и болтает со мной по пол дня, отвлекая, развлекая и смущая одновременно. Перемены, происходящие во мне по-моему замечают все кроме мужа. Антон подмигивает, Тарас выразительно смотрит, другие мужчины пытаются знакомиться.

Мою машину где-то в середине месяца пришлось отдать в сервис – что-то там в ней не заладилось, Женька с умным видом открыл капот, с еще более умным его закрыл и отправил мой «Мерседес» к, как он выразился, профессионалам.

С работы упорно меня подвозить домой начал Тарас – сначала Женька задерживался на работе, и мне приходилось его долго ждать, потом это просто вошло в привычку. Жене пришлось соврать, что возит Антон, Антона предупредить, что он-таки меня и возит. Зачем я все это делаю, я не понимала еще до конца. Запчасти шли долгими окружными путями из Германии и все никак не могли прийти. Тарас пользовался ситуацией, и возникало ощущение, что задержку в доставке железок организовал лично он.

Что самое интересное, бомба взорвалась вовсе не из-за него – в один августовский денек Тарас не смог за мной заехать – все-таки он тоже работал, и накопившиеся проблемы в офисе дали о себе знать – совещание с сотрудниками затягивалось, мне ждать надоело и я пошла домой, надеясь по дороге к метро поймать машину. Шла я в короткой юбке, на шпильках, в яркой майке и голосовала. Машина притормозила сразу – это была «Вольво» стального цвета, и за рулем сидел совершенно обалденный мужик! Ну то есть для кого-то и не обалденный, но мне он напоминал всех голливудских актеров сразу и даже трудно было точно сказать кого конкретно. Темные волосы и карие глаза – уже было сочетание хоть куда, потому что лично мне никогда светлые блондины не нравились. По сравнению с моим мужем волосы были темнее, лицо более мужественное, мужчина был постарше, на лице был отпечаток боооольшого жизненного опыта, в глазах бегали черти! Я поняла, что значит «мужчина в моем вкусе» – это был вовсе не Тарас, это был мужчина из «Вольво»! Мужчина призывно кивнул головой в сторону собственной машины и кинул кратко: «Садись!» Я сдуру села…

Я, правда, думала, что я умная – я гордо села на заднее сиденье и независимо тряхнула кудрями, сказав свой адрес. Мужчина усмехнулся и сообщил, что на заднее сиденье садиться так же небезопасно как и на переднее, так как у него автоматически запираются все двери мановением его руки. В то время такие штучки еще были в диковинку – у Женьки передние двери тоже запирались, но не задние, а у меня вообще все закрывалось вручную вследствие того, что Мерс был довольно-таки старым – ездил и на том спасибо. Я натянуто улыбнулась, но в душе мне тем не менее страшно не было. Мужчина представился «Володя». Ой-ой, подумалось мне, мое любимое имя…На самом деле мне еще нравилось имя Сережа, но и Володя звучало как-то намного лучше, чем Тарас и что ужаснее всего лучше, чем Женя. Володя проехал какое-то время молча, а потом притормозил у ресторана «Ностальжи» и предложил там не долго думая отужинать.

Я не знала в тот момент на что себя обрекаю, я не знала, что единожды войдя в эту реку мне не будет уже пути назад, я не думала, что буду мучиться – сначала от любви к этому человеку, а потом уже и от ненависти. Не знала, что повлечет за собой этот вкуснейший ужин во французском дорогущем ресторане в центре Москвы, в котором в тот вечер играли джаз. Я была одурманена белым вином и ароматом крепчайших сигарет «Галуаз», которые курил Володя. Но решающим оказалось то, что в тот вечер мой муж был вынужден уехать из Москвы в какое-то захолустье, в котором застряла фура с их товаром. Когда он мне позвонил, еще можно было что-то исправить и как-то изменить ход событий, но после того, как я узнала, что он не приедет домой ночевать, я решила, что это решительно знак судьбы. Был ли это знак? Потом я думала не раз, что Господь Бог просто устроил мне такую проверочку на прочность, что порой мы читаем всякие там знаки в свою пользу, совсем не рассматривая альтернативные варианты.

Мы пили – Володя не так много, как я, но он тем не менее пил и совсем не боялся ГАИ, которое могло его потенциально остановить по дороге домой. Потом мы танцевали – джазмены начали играть какие-то медленные мелодии и под них отдельные парочки тихонечко топтались у небольшой сцены. Меня обнимали чужие мужские руки, обнимали, крепко и нагло прижимая к себе. От Володи пахло потрясающим мужским парфюмом, этими его жуткими сигаретами и еще черт его знает чем – пахло так, как ни от кого не пахло до этого. Я не сопротивлялась совсем надвигающейся катастрофе, почему-то решив, что уже пора и мне испытать что-то в жизни новое. Под новым подразумевался секс с незнакомым мужчиной.

Вместо просто кофе я выпила кофе с коньяком и «улетела» окончательно. Не то чтобы я сильно не пила до этого – просто если уж пила, то только в компании мужа и друзей. После чего я обычно падала в постель и мирно крепко спала до утра без всяких угрызений совести и конечно без всяких последствий какого бы то ни было рода. В последние годы Женька пил совсем мало – он постоянно был за рулем и только изредка на какие-нибудь праздники позволял себе немного вина. Я пила несравнимо больше, но тоже нечасто, так как и сама начала водить машину, ну и рядом с человеком, который предпочитает вечерком выпить чайку, как-то не очень-то и пилось.

В тот вечер произошло сразу все, что могло произойти – меня пригласили в гости на чашку чая, вместо чая начали целовать, а потом и тащить в постель. Тащить в общем-то сильно и не надо было – я вполне бодро туда попала по собственной воле (или безволию). В постели Володя вел себя совсем не так как мой муж. Муж знал уже давно, конечно, все мои «слабые» места, все развивалось ну если не по одной, то по максимум двум схемам и мне казалось, что раз когда-то обещанный книжкой оргазм происходит, то значит все в полном порядке. Ан, нет! Тут-то змей искуситель в виде темноволосого и кареглазого Владимира и показал мне, как еще бывает…

Когда на той же неделе мы сидели с Машкой в кафе, я не выдержала и рассказала ей историю моего грехопадения. Больше всего подругу заинтересовал именно секс – у нее там тоже как-то было все буднично, и даже оргазмы случались нерегулярно. «Хорошо еще в принципе секс появился, – спокойно сообщала Маша, – ребенок ночами теперь спит, так что я и этому рада».

– Понимаешь ли, – вещала я, весело размахивая в воздухе вилкой, – оказывается оргазм оргазму рознь. Оказывается можно просто улететь, а можно ууух как улететь. Как бы это так еще попонятнее сказать? – не находила я слов для дальнейших объяснений.

– Ну что он конкретно делает не так как Женька? – пыталась все-таки уточнить Маша. Вид у нее был такой, что она вот-вот достанет ручку и начнет конспектировать.

– Он грубее, решительнее и ну там … позы несколько другие.

– Что ж хорошего в грубости? – с самым серьезным видом продолжала допрос Маша.

– Да ничего хорошего в грубости нет, – медленно вслух анализировала я ситуацию, – но понимаешь, оказывается это возбуждает страшно, когда тебя просто вот так берут в крепкие мужские руки и делают чего хотят без всяких там сю-сю. То есть и гладят и обнимают и целуют, но как-то … напролом! – закончила довольно громко и стукнула вилкой по столу, широко раскрыв глаза, чтобы Машке понятнее было.

Машке не очень было понятно. Она сказала, что грубости в свой адрес она не потерпела бы и ее совсем сие не возбудило бы. «Да и что значит, делает, что хочет? – Мария грозно зыркнула глазами в сторону сидевших недалеко от нас мужиков, – а если я не хочу?» Мужики опасливо посмотрели в нашу сторону и решили, по-моему, побыстрее закончить обед. Видимо, мы со стороны смотрелись грозно – Машка, зыркающая гневно на них глазищами, и я – то размахивающая вилкой в воздухе, то стучащая ею по столу.

Стыда из-за измены мужу, что самое страшное, я на тот момент не испытывала никакого. Тарасу было объявлено, что более меня встречать не надо, от обедов с ним я тоже отказывалась – он был в печали и жаловался на жизнь Татьяне, которая по-прежнему работала у него в офисе. Татьяна передавала мне его жалобы на несправедливо устроенную жизнь и твердила, что я ему разбила сердце. Мне было не до Тарасового сердца – у меня болело свое. Болело пока сладко и приятно. Я стала плохо соображать, работала спустя рукава – благо я была начальник, и меня некому было поругать.

С Володей мы встречались днем, вечером и даже утром. Ночевать пока больше я у него не могла, но нам это сильно не мешало. Единственным нюансом в создавшейся ситуации было полное нежелание спать с собственным мужем – собственно на тот момент он больше ничем меня не раздражал…

* * *

Весь месяц просидел под дождем в деревне. Пропалывать заставляли, чего-то сажать, собирать, варить варенье, крутить банки. Совместными усилиями моей бабки, матери, жены и ее родителей было сделано столько запасов, что хватило бы на роту. Но им все мало. Все страдают, что надо бы еще того и этого накрутить, сварить и закрутить. Надоели страшно. Я чувствую: стал пить больше. Поймешь тут и Палыча с такой-то жизни. И главное шумные все. Все чего-то хотят, и зудят, зудят. Женин отец – бывший военный, тоже не расслабишься. Думаю, скорей бы уж отпуск закончился. Опять же с Тамаркой можно за жизнь поговорить. Она тихая, спокойная, не орет. Развестись к черту и поселиться с ней в подвале. А то, что мечтает о загранице, так пусть мечтает, я подумал, ничего страшного. Все равно ей не светит. А моя хоть и про рынок мечтает вещевой, так и орет, как на этом самом рынке, тренируется, видимо.