Читать книгу В чужом пиру - Виктория Волгина - Страница 4

Во времена Лескова Полину называли бы дамой полусвета. Но по прошествии веков понятия сместились, произошло взаимопроникновение сфер, и сейчас весь «свет» сплошь состоит из полусвета, даже не подозревая о том.

Полина родилась в одном из окраинных районов Москвы. Отец Полины, тридцатилетний жизнелюб и женолюб, исчез из жизни своей девятнадцатилетней жены с её беременностью. Молоденькая жена много пережила, одна заботясь о дочери. Может быть, поэтому Полина росла трудным ребёнком, превратившимся в трудного подростка. В школе трудное поведение детей красиво называют «девиантным». Но со школой быстро было покончено.

Апельсиновый «ирокез», сигарета, рваные джинсы – такова она к пятнадцати годам. Бедной матери много пришлось помучиться с ней. Строптивый, неуправляемый, эгоцентричный нрав дал о себе знать очень рано, и в пятнадцать лет Полина ушла из дома. К мальчику. Учиться дальше не стала – зачем? По Москве вовсю шагали – шумели девяностые, и в их потоке неслась она… Куда – не знала, главное – было весело, бесшабашно, бездумно. Но однажды мальчик сказал жестокие слова:

– Вот так всю жизнь будешь носки стирать.

Полина была самолюбива и потому задумалась. Действительно, чем заниматься с малым образованием и большой ленью? Ответ подсказал рост (к шестнадцати годам она вымахала под сто восемьдесят), и мудрые немолодые мужчины, к одному из которых она однажды ушла от жестокого по молодости мальчика. Солидные мужчины были неясны, терпеливы и, главное, с хорошими возможностями. Они и благословили Полину на подиум – чуть подправив личико, закинули в кипящий котёл модельного бизнеса.

И Полина зашагала по подиуму, запестрела в глянцевых журналах и рекламе, запутешествовала в эскорте богатых мужчин. Большие, очень большие деньги зашелестели в её руках… На своей первой машине она незамедлительно поехала к мальчику, сказавшему жестокие слова.

– Ну и кто из нас кто? – был её немой вопрос. Тогда же Полина поклялась, что больше никогда не спустится в метро, ведь «звезды» не ездят в общественном транспорте.

В это счастливое время её почтил вниманием известный олигарх, с которым она провела время на южных островах.

Это оставалось её гордостью на многие годы. Из самых-самых он предпочёл её! Было отчего впасть в эйфорию. Жизнь закручивалась стремительной спиралью: – вверх, вверх, вверх… При её красоте и молодости она будет богата, любима, знаменита!

Мужской хоровод не прерывался вокруг неё, но планка Полины была высока. И вот час пробил – один из хоровода встал перед ней, как знак препинания судьбы: известен, молод, красив, богат. От того, насколько правильно Полина распорядится этим знаком, зависел тот или иной оборот её жизни. Проверочное предложение «Казнить нельзя помиловать» стало тестом на жизненную грамотность Полины. Казнят или помилуют?

А он сделал предложение, от которого девушка не смогла отказаться: совместная жизнь. Не веря своему счастью, Полина переезжает к нему. Вот она, удача, держи её крепко-крепко, Полина!

Но довольно скоро стало ясно, что эта гурия имеет оборотную сторону фурии. Всё чаще и чаще показывалась оборотная сторона. Пылающий страстью возлюбленный поначалу не замечал неприятных выходок своей гурии.

– У нас был бешеный секс, – вспоминала Полина, – он очень меня любил.

И идиллия длилась. Полгода. Тут выяснилось, что Полина беременна. Тут же было получено добро на рождение ребёнка. Он был чадолюбив, её мужчина, и с радостью принял известие. Но далеко не радостным оказалось их дальнейшее сожительство.

Спровоцированный беременностью буйный дух вырвался на свободу, и обратно загнать его было уже невозможно. Доставалось всем – возлюбленному, прислуге… Возлюбленный стал пропадать из дома. Так продолжалось вплоть до рождения ребёнка. Казалось, материнство должно было усмирить мятежный дух, но не в случае с Полиной. Скандалы и истерики возобновились с возросшей силой. Подпорченная родами фигурка, необходимость постоянно находиться при грудном ребёнке – всё это угнетающе действовало на психику Полины. Её сжигала ревность к более молодым, свободным, с неиспорченными фигурами, которые крутились возле него на светских тусовках.

Приходя домой, отец ребёнка прятался от Полины на разных этажах дома, но скандалы настигали его везде. Полина имела ещё очень маленький жизненный опыт, чтобы знать: самый влюблённый мужчина не будет долго терпеть неудобства и дискомфорт. Тем более такой мужчина, как её избранник. Слишком малообразованной в грамматике жизни оказалась Полина, чтобы правильно расположить судьбоносный знак препинания. И приказ прозвучал: «Казнить, нельзя помиловать!» В один непрекрасный день её с ребёнком посадили в машину и отвезли к матери. Рухнул мир, сгорели мосты… Прожив какое-то время у матери, Полина съехала от неё на квартиру. В этой квартире посыпались на Полину несчастья: угнали машину, обокрали её, обокрали и подожгли саму квартиру. Видно, так бушевал и метался её совсем обезумевший дух, всё вокруг разрушая, что привлёк подобное.

Отец ребёнка вовсе не собирался отказываться от своих обязанностей. Он дал Полине хорошее содержание и построил сыну большую квартиру в элитном доме, куда Полина и переселилась. Искусав себе все локти, Полина пыталась вернуть возлюбленного. Но опять не знала, что нельзя возвращаться на пепелище. «Даже если пепелище выглядит вполне…» – предостерегал её поэт. Только невозможно было смириться с потерей того, в ком, как в одном флаконе, было всё: богатство, молодость, красота. Именно так потом скажет Лере Полина и на помощь призовёт магию.

Восточного происхождения ворожея быстро прибрала к рукам жаждущую Полину и убедила её, что бывший возлюбленный обязательно к ней вернётся. Ворожея наделала магических амулетов для Полины и ребёнка и велела никогда их не снимать. Возымев над Полиной неограниченную власть, хитрая Кассандра выкачивала из неё немалые деньги. Полина звонила ей каждый день и получала необходимую порцию сладкой отравы. Хотя Полине было известно, что бывший возлюбленный живёт уже с другой и что у него есть новый ребёнок от той женщины, она ничему и никому не верила, кроме своей Туси – Кассандры.

– Туся сказала, что у него нет новых детей, – говорила Лере Полина, – всё это сплетни, там только дети его родственников.

Ещё Туся внушала ей, что надо уметь ждать и полагаться на магическую силу (чем дольше ожидание, тем толще Тусин кошелёк).

Отсрочка на неопределённый срок желанного воссоединения не способствовала улучшению настроения и поведения Полины. Няня Александра, москвичка зрелого возраста и хорошего образования, плакала от неё в три ручья, но продержалась около двух лет: не было возможности жить дома, да и хорошую работу при полной занятости быстро не найдёшь.

Какое-то время спустя у Полины, к счастью домашних, появляется молодой любовник. Александра с Людмилой, домработницей, молились на него: Полина теперь редко бывала дома и стала заметно тише. Было видно, что молодой человек ей нравится, и она даже не прочь связать с ним жизнь. Но интеллигентный мальчик из небедной семьи не собирался связывать свою жизнь с подиумными девочками, да ещё детными и со скандальным прошлым. И опять получился афронт. Жизнь в доме снова стала невыносимой.

Александра к тому времени подыскала себе новую работу, и тогда они вдвоём с Людмилой придумали легенду о вернувшемся через двадцать лет блудном муже Александры, который должен увезти её на Украину. Александра ушла без предупреждения, как утонула – просто после выходного не вышла на работу. А потом по телефону была рассказана легенда. Полина в легенду свято поверила, она вселяла надежду на возвращение её блудного возлюбленного, обещанное Тусей. После Александры сменились за короткий срок ещё две няни, когда наконец в доме Полины появилась Лера.

Какова будет жизнь у Полины, Лера поняла сразу. И опять вспомнила ту, коротко стриженную, внушавшую им с Динкой, что они прислуга. Отношение было именно такое. Надо было видеть и слышать Полину, когда она говорила Лере при гостях: «Няня, уведите ребёнка». Так в старых фильмах говорили барыни тучным крестьянским няням. Называть Леру по имени-отчеству Полина не хотела, Лера – нижестоящая, по имени – это было слишком даже для Полины. Так под именем «няня» и прожила Лера у Полины отпущенный ей срок.

Пришлось и Лере на своей шкуре испытать буйный дух Полины и жестокий прессинг её отношения. Замечания и нарекания в крепких выражениях так и сыпались на Лерину голову. Всё происходило по поговорке «Недовернёшься – бита и перевернёшься – бита». Капли воды на керамогранитном полу кухни, не из той муки испечённые блины, не по её вкусу одетый ребёнок, не так расставленная посуда, не тем боком стоящий шампунь – придиркам не было конца. Причём сегодня она требовала, чтобы ребёнок ел только из этой тарелки, а завтра оказывалось, что нужно есть совсем из другой. Не выдержав, Лера спросила Полину:

– Я вас не устраиваю как няня?

Полина удивилась:

– Почему? Устраиваете.

И действительно, в агентстве она хвалила Леру. Просто таковы были её твёрдо усвоенные методы общения с нижестоящими.

Большие скандалы сопровождались бросанием предметов и ненормативной лексикой. На полном серьёзе Полина кричала Лере:

– Я вас накажу!

Сильно доставалось тогда и ребёнку, который каменел в страхе. Леру ему на помощь мама не допускала. А если ребёнок тянул к Лере руки – била по рукам.

– А вы не вмешивайтесь не в своё дело! – кричала она Лере.

В такие минуты Лера думала, что сын для Полины – только обеспеченное настоящее и будущее. И по большому счёту была права. Полина не раз говорила Лере, как завидуют ей многие подруги из-за того, что она успела родить ребёнка от богатого человека. Все они мечтали подцепить богатенького на крючок отцовства, но не успели до двадцати лет, а теперь, двадцатидвухлетние, они для богатеньких стары, и родить им не от кого. Современный отхожий промысел удавался не всем…

Не было ничего удивительного в том, что мальчик предпочитал общество няни, а не мамы. Но и это бесило Полину:

– Не мама помощница у няни, а няня помощница у мамы! – пыталась объяснить она ребёнку положение вещей.

– Смотрите, не балуйте мне его, – приказывала Полина Лере. – Чтобы никаких ласк и сюсюканий. Это будущий мужчина. А то набалуете – что я потом с ним делать буду?

Лера не сюсюкалась. Но утром, встав с постелей, они с Принцем крепко-крепко обнимались и замирали на минуту. Это был их утренний привет друг другу.

Случалось и такое. Как всегда ночью, часа в три, придя домой, Полина вдруг начала трясти спящую Леру за плечо.

– Что такое? – не понимала спросонок Лера.

– Где обёрточная бумага? – вопросила Полина.

Лера оберточной бумаги вообще не касалась, но полчаса сладкого сна было отнято на поиски. Нашла бумагу Полина в ящике для обуви, куда, наверное, сама и положила. Заснуть после этого Лера уже не могла. А впереди её ждал бесконечный день с готовками, прогулками, уборкой, стиркой, глажкой, с закупкой продуктов, играми, чтением, купанием… Утром она спросила Полину:

– Надеюсь, сегодня ночью вы меня не разбудите?

– Нет, – улыбнувшись, ответила Полина.

* * *

– Почему у ребёнка на коленях царапины и синяки? – пытала Полина Леру.

– Он очень быстро бегает и часто падает.

– Он что – инвалид?

Ну что могла ответить Лера? Не умеют ещё маленькие дети владеть телом, пусть ей укажут того, кто рос без синяков на коленках. Только Полине ничего было невозможно доказать. Из-за каждой царапины возникали скандалы.

Лерин график работы был тяжёлым – двенадцать суток через трое, хотя Лере говорили, что она будет работать четыре дня в неделю. Как спасения ждала Лера выходные. С их наступлением она хорошо понимала состояние заключенного, бежавшего из тюрьмы. Где-то там, в подсознании, живёт мысль о неизбежном возвращении, но сейчас!.. В душе бурлит ликование, начинают со всей остротой проявляться краски, звуки, запахи, лица – начинает проявляться жизнь! «Свободна! Свободна!» – птицей из клетки рвётся крик.

И вот по дороге домой, к Кате, непьющая Лера покупала бутылку сухого красного вина, придя, выпивала её всю, чтобы даже намёк на существование Полины исчез из сознания, и на сутки засыпала. Утром следующего дня она была готова к продолжению жизни. Подышав оставшиеся два дня Катиным теплом, она, сжав зубы, снова возвращалась в свою тюрьму. Так, как птица Феникс, оживая на три дня и на двенадцать обращаясь в пепел, жила Лера у Полины.

И только общение с ребёнком скрашивало Лерину жизнь. Это существо своей открытостью, пытливостью, тонким душевным устройством напоминало Лере Маленького Принца. По существу он и был её Маленьким Принцем, которому она открывала Большой мир. «Няня, а сто, а кто, а почему, а зачем?..» Он вдумчиво осмысливал ответы. Когда бабушка спрашивала Принца, откуда он знает такие непростые вещи, он отвечал: «Моя Лера рассказала». Принц давал ей передышку, он вызвал у Леры целительный смех.

Утро. Принц сидит на горшке.

– Няня, моти, халетовая плитка!

– Не халетовая, а фи-о-ле-то-ва-я, повтори.

После минутного раздумья:

– Фи-ха-ле-то-ва-я.

Не фихалетовая, а фи-о-ле-то-ва-я. Повтори.

Весь напрягшись и покраснев от натуги, он выпаливает: Хи-фалетовая!

Лера падает с табуретки.

Они выходят гулять и уже издалека слышат рёв Толика, соседского мальчика.

– Что это ещё за вопли? – вслух думает Лера. И уже видит Принца, размахивающего пальцем перед носом рёвы и грозно спрашивающего:

– Это сто ее сё за вопли?!

Из всех её многочисленных питомцев он был, пожалуй, единственным, наделённым редким даром так понимать и чувствовать красоту. Он плохо ел, но если перед ним ставился новый изящный бокал, он в восхищении открывал рот, и уже можно было туда класть всё, что угодно. Увидев в газоне красивый цветок, он застывал:

– Няня, моти…

А если Лера показывала ему какую-то картину – пейзаж или натюрморт – радостно смеялся. И утешить его всегда можно было красивой вещью.

Принц был очень чутким. Однажды на Лериных глазах он в пух и прах разбил радионяню, приговаривая при этом:

– Горькая это работа!

Со всей очевидностью, это были слова Александры. Наверное, заспалась однажды несчастная Александра, не услышала сигналов радионяни и получила нагоняй от Полины по первое число. Всё поняв сердцем, кроха Принц отомстил, как ему казалось, источнику няниных слёз.

Этот ребёнок обладал редким обаянием. Удивительно, как к нему относились совершенно незнакомые люди. Если навстречу шёл пожилой мужчина, то обязательно гладил его по голове и заговаривал с ним. Если сам Принц с интересом за кем-то наблюдал, то этот человек обязательно подходил и давал ему конфету. Его из массы детей выделяли женщины разного возраста…

Однажды, под Новый год, Лера подошла с ним к ёлочному базарчику, где в центре стояла разукрашенная ёлка, и дети восхищённо глазели на неё. Принц тоже восхитился. Он застыл, открыв рот, и не мигая, смотрел на блестящего бегемотика у верхушки ёлки. И именно ему из множества детей кавказский человек снял с ёлки и подарил игрушку. «Видимо, это небесная компенсация Принцу за фактическое сиротство», – пришла к мысли Лера.

Она в общем-то заменяла ему и мать, и отца. Мать он видел очень мало и панически боялся. Отца любил, тосковал по нему, но тоже видел мало. Настоящим праздником была для него поездка к отцу. Но зато потом, по приезде домой, разыгрывались такие тяжёлые сцены, что Лера заболевала. Принц кричал, цеплялся руками за дверцы машины, его отрывали от них, он кидался на землю. К матери не шёл, и Галя, вторая няня, за руку подводила его к Лере. Лера подхватывала его на руки, давала какую-нибудь машинку, специально купленную ею заранее, и Принц утихал. Эти сцены повторялись каждый раз по его приезде. Полина от стыда вообще перестала выходить встречать сына, отправляя Леру, к которой Принц кидался.

– Няня, я не люблю маму, – часто говорил он Лере.

– Я не люблю тебя! – уже открыто кричал он Полине в очередной свой приезд от отца. У Леры сжималось сердце, когда вечером, по возвращении домой, мальчик тревожно спрашивал:

– Няня, а моя мама дома?..

Он боялся услышать утвердительный ответ. Иногда ранним утром, часов в шесть, у Принца случались истерики. Он бился в кроватке, кричал, Лера брала его на руки, укачивала, но не всегда могла успокоить. Тогда она будила Полину, и та как-то успокаивала его. Эта драма маленького человека дополнительно отравляла Лере жизнь у Полины.

* * *

Вносили хоть какое-то разнообразие в Лерину жизнь гости Полины. Приходил некий Саша, вдвое старше Полины, но с молодыми, весёлыми глазами. Он на полном серьёзе хотел доказать свою причастность к семье Романовых и получить их «замороженные деньги» – те, что не достались лжеанастасии. Он писал книгу и по ней сценарий ещё заковыристее «Матрицы», собираясь ставить по нему фильм с Полиной в главной роли. При всём явном авантюризме это был интересный и обаятельный человек. Он делал Полине дорогие подарки, любил возиться с Принцем, и Принц тоже к нему тянулся. Однажды мальчик сильно рассмешил Леру, сказав со вздохом:

– Хоть бы в душе помыться с маминым дьюгом (другом).

– Да, – расхохотавшись, ответила Лера.

Полина играла с Сашей, как кошка с мышью, на что-то его раскручивая. В конце концов она «дожала» поклонника: он подарил ей свой BMW. Полина утверждала, что из чисто дружеских побуждений. Сам же Саша после дара ходил пешком, а, может быть, даже и босиком. Такое предположение нечаянно высказал однажды Принц, услышав поутру Сашин голос в комнате мамы, но не увидев его обуви в коридоре:

– Няня, а сто, мамин дьюг босиком ходит?

– Да, – улыбнулась Лера, – он готовится стать вторым Львом Толстым!

Приходили подруги, говорившие на сленге и ненормативе. Полина внешне очень выгодно отличалась от них – стройна, тонка, стильна – сразу становилось ясно, что Полина – столичная штучка, а они – провинциалки. И становилось понятным, почему именно её выбрал в эскорт олигарх. Родись Полина немой – судьба жены олигарха была бы ей обеспечена.

Частенько приезжала одна экзальтированная особа, «мисска» России какого-то года ростом по пояс Полине, но силиконовые груди её выпирали горами. Была она всегда в подпитии, в этом же состоянии лихо водила автомобиль. Жила она на содержании у какого-то магната, который, видимо, и сделал её «мисской», имела от него детей, которыми совершенно не интересовалась и не занималась. Зато частенько занималась сексом с подчинёнными своего покровителя, иногда прямо в автомобиле у ворот дома, отчего у местных рабочих таджиков волосы стояли дыбом. Об этом зачастую шушукались Полина с подружками. История этой девицы заканчивается печально: магнат наконец узнал о её изменах и бросил на произвол судьбы. Дети какое-то время жили у няни, пока отец не соизволил их забрать. «Мисска» же окончательно спилась, и след её затерялся.

Как-то смягчало Лерину жизнь и общение с нянями их дома. Вспоминает она яркую москвичку Галю, профессорскую жену, которую маленький питомец звал «Гага», скромную светловолосую белоруску Лену при двух детях, двоюродных братьях, ведущих между собой смертельную войну, высокую худую Свету, чей подопечный обожал тайком собирать окурки и съедать их. Не успела проститься с ними Лера – лето, все на дачах. Где вы теперь, подруги дней суровых? Лера не забыла вашего поддерживающего присутствия.

Поддержкой была и дружба с Людой, домработницей. Образованная, симпатичная, моложавая Люда была 65-летней пенсионеркой. Родившись в Москве и прожив в ней до замужества, Люда переехала в Ховрино, где муж получил квартиру. И не жалела об этом вплоть до пенсии. На пенсии же поняла, насколько лучше быть москвичкой – на Подмосковье не распространялись пенсионные доплаты. С обычной пенсией пришлось убираться в трёх домах, чтобы иметь «хлеб с маслом». С ней Лера тоже не успела проститься.

* * *

В начале весны в доме случилось событие. ОН пришёл. Тот, кого постоянно ждали. То ли подействовали Тусины пассы, то ли скука одолела. Правда, пришёл очень поздно, ночью и провёл с Полиной несколько времени в постели… Вся семья жила потом в напряжённом ожидании дальнейшего. А дальнейшего не последовало. Совсем. Как будто и не было ночного визита. Шли дни за днями, и ничего не менялось. Этот случайный залёт совсем подорвал психику Полины. Лере с Принцем пришлось расплачиваться за визит блудного отца.

Однажды вечером плохо евший Принц изъявил желание есть сам. Безмерно обрадованная Лера не дышала рядом. Ел он, конечно, неаккуратно, и крошки сыпались на пол. В это время, как назло, в квартиру вошли Полина и Саша. Увидев крошки на полу, Полина озверела:

– Что это за хлев?!

Она побежала за пылесосом и швырнула его к ногам Леры:

– Немедленно пропылесосить всю кухню!

Последовало кидание разных предметов в разные места, пыль полетела столбом от разъярённой Полины. Потрясённый Саша только вскрикивал:

– Ты что, ты что?!

Случись эта сцена в позапрошлом веке, Полина надавала бы Лере пощёчин. Аппетит у Принца сразу пропал.

– Мыться и спать! – приказала Полина.

После этой издевательской выходки Полины Лера на следующее утро вышла на серьёзный разговор с ней:

– Если вы не будете контролировать свои эмоции, я не смогу работать у вас. Чтобы слушаться, ребёнок должен уважать меня, а вы постоянно унижаете меня при нём и дискредитируете в его глазах.

После этого, по словам Полининой матери, случилось невероятное – Полина нехотя извинилась перед Лерой. И, видимо, намотала на ус её слова – Лера получила двухмесячную передышку. В это двухмесячное затишье Полина снизошла до общения с Лерой. В редкие вечера, когда Полина бывала дома, они вели долгие беседы о жизни, о дальнейшей судьбе самой Полины. В сущности, Полина была очень одинока. Лера помнит, как она взяла билет домой на зимние каникулы прямо на тридцать первое декабря, других уже не было. Лере было всё равно, когда ехать – лишь бы домой. Но Полина просто не отпустила её, сославшись на примету:

– А то так и будете весь год туда-сюда ездить.

И Лера поняла, что ей просто не с кем встретить час наступления Нового года, поднять за него бокал. Они с Полиной весь вечер готовили праздничный стол, за которым сидели вдвоём. Потом, правда, подошла семейная пара из Полининого прошлого, старше её. Они распахнули окна, и Лера впервые встретила Новый год в Москве, под праздничный салют, которым полыхала вся столица. С Полининого двадцатого этажа это хорошо просматривалось. Потом, часам к трём Полина с гостями ушла куда-то на тусовку.

Лера пыталась открыть ей глаза на Кассандру-Тусю, но безуспешно: Полина была под стопудовым гипнотическим воздействием, хотя и знала Тусину историю.

Туся, приехав в Москву зарабатывать деньги, влюбилась в соседа по лестничной площадке. Кажется, он тоже не остался равнодушным, и, кажется, там была Тусина беременность с последующим выкидышем. Тусин треугольник приносит ей только горе, и она не в силах разрубить свой собственный Гордиев узел. Но даже это не являлось аргументом для Полины.

Тогда же Лера советовала Полине заняться какой-нибудь деятельностью: открыть модельный бизнес, пробиться на телевидение или кино – чтобы быть независимой, чтобы строить своё будущее самостоятельно. Лера-то понимала, как эфемерно благополучие Полины, и ей было жаль эту незадачливую деваху.

Именно в это время Полина принесла в дом книгу Олеси Николаевой «Мене, текел, фарес», за что Лера благодарна Полине. Уложив ребёнка спать, переделав к одиннадцати вечера кучу дел, Лера сворачивалась калачиком где-нибудь на полу в гостиной (мебели тогда у Полины не было никакой) и шёпотом хохотала над злоключениями священника-француза, по зову сердца приехавшего работать в российскую глубинку. Душа получала дополнительный отдых. Лера была почти счастлива, и жизнь у Полины уже не казалась такой тяжкой. «Ты взвешен на весах и найден слишком лёгким…» Если верить, что нет ничего случайного, то Полине в руки не зря попала книга с таким названием. Вдруг прочитает и задумается? «Но мы часто не замечаем знаки судьбы…»

Обустраивая квартиру, Полина стала пополнять её аксессуарами. Однажды привезли и водрузили над её широчайшей итальянской кроватью почти такую же широчайшую картину, от которой Лера несколько опешила. В розово-красных тонах там были изображены обнажённые мужчина и женщина «в позе № 69», как обозначила Полина. Следующую картину того же содержания Полина повесила в простенке коридора. Следующим аксессуаром, помещённым у её изголовья, был огромный, фарфоровый или керамический, фаллос.

– Да, я молода и люблю секс, – отвечала Полина на укоризненные Лерины взгляды.

Тем временем наступило лето, шёл девятый месяц Лериной работы. Это лето стало настоящим испытанием для Леры. Хитроумная Полина, чтобы сэкономить на Лере, стала отдавать ребёнка отцу то на неделю, то на две, не оплачивая эти вынужденные Лерины простои. Хотя по условиям договора должна была оплачивать пятьдесят процентов. Делая невинное лицо, она говорила:

– Но при чём же здесь я, это желание отца.

Позже, из разговора Полины с подругой, Лера узнала, что Полина это свободное время проводила с любовником за границей. Да, появился наконец достойный претендент на её любовь, не на руку, так как был женат – богатый и солидный. Здесь и показала Полина Саше язык:

– Я же говорила, что нужно уметь ждать, а не размениваться по мелочам.

В данном случае мелочью был босой пешеход Саша.

Прожив почти всё лето без денег, возмущённая Лера приняла решение уйти от Полины до окончания срока договора. Тогда и произошёл скандал с сакраментальным Полининым криком:

– Мне трудно жить с чужим человеком в доме!

Лера, уже созревшая для ухода, не придумывая легенду, прямо сказала:

– Давайте расстанемся.

– Хорошо, – закричала Полина, – давайте расстанемся! Вы ищете себе работу, а я буду искать няню!

Но, видимо, разговор всерьёз не приняла. Когда же Лера недели через две сказала, что нашла другую работу и через несколько дней уйдёт, Полина взвилась до потолка. Она позвонила в агентство, конечно же сказала, что сама предложила Лере уйти и попыталась опорочить её. Но в агентстве знали Полину, знали ситуацию и приняли сторону Леры. И Полина вынуждена была отпустить няню, пригрозив судом за проведённую Принцем фломастерную полоску на диване, не дав расчёта и рекомендаций. Вот когда Лера поняла, зачем Александре нужна была легенда.

И примерно в это время Принц, всё предчувствуя чуткой душой, сказал Лере слова, которые она никогда не забудет:

– Я тебя никому не отдам, – сказал этот маленький мужчина. – Ты моя любимая, ты моя красавица!

Ни один взрослый за всю её жизнь не сказал Лере таких слов. Сказал бы – осталась бы с ним навсегда. Но с этим, маленьким, не смогла остаться…

В одно самое раннее утро, пока Принц ещё спал, собрав всю себя в кулак и скрепя сердце, Лера, сказав Полине «До свидания», захлопнула за собой дверь. И за дверью осталась навсегда для неё неизвестная жизнь и судьба Полины с её надеждами на светлое будущее с отцом Принца. И остался Маленький Принц, без Леры.

Она потом, беспокоясь о Принце, несколько раз звонила в агентство узнать, подобрали ли ему няню.

– Не беспокойтесь, Лера Викторовна, – сказали ей. – Мы нашли Полине очень хорошего человека!

Но человек этот через неделю сбежал. Потом была найдена женщина, которая, по словам менеджера, умела абстрагироваться.

– Интересно, – думала Лера, – как это у неё получалось?

* * *

Дальнейшие события Лериной жизни начали развиваться совершенно не по её сценарию. Родители, с кем была предварительная договорённость, жили постоянно на Кипре и в Москву прилетели только на три дня, чтобы подыскать няню. Но именно эти три дня Полина со скандалами удерживала Леру, грозя всеми карами земными. Когда же Лера позвонила тем людям через три дня, оказалось, что за это время нашлась Лере замена и семья уже на Кипре. Лера осталась при пиковом интересе.

А сценарий событий продолжал развиваться непредсказуемо. Кате, у которой Лера уже год жила на выходных, дали на лето отпуск, и она собиралась уезжать, в квартире в её отсутствие поселялись родственники хозяев. Лере грозила безработица и бомжевание. Но Катя опять выполнила своё предназначение и не бросила Леру на произвол судьбы. Она села за телефон. Стая, некогда вылетевшая из Катиных мест, широко расселилась в Москве. Но между всеми существовала постоянная связь, звонили друг другу даже те, кто в городке не был знаком. Здесь, на чужбине, они ощутили себя родными по крови и тесно сплотились в клан земляков. Все всегда были в курсе дел всех и, по возможности, помогали друг другу. Все они работали в Москве сиделками, сами называя себя «жопомойками». Они сыграют в Лериной московской жизни немаловажную роль.