Читать книгу Двойня в подарок-2. Семья - Виктория Волкова, Виктория Борисовна Волкова - Страница 5

Лера

В кармане двойным плачем взрывается радио-няня. Отлепившись от косяка несусь наверх.

– Лерочка, я помогу, – слышится сзади мамин голос.

– Нет! Я сама! – отрезаю, не замедляя шага. – Надь, останься тут… – кричу нашей няне, подорвавшейся следом.

Переодевание и кормление много времени не занимает. Я уже привыкла управляться сама. Мне не сложно. Наоборот, здесь, с дочками, спокойнее и хорошо. Маленькие принцессы улыбаются радостно.

И подхватив малышек на руки, усаживаюсь на диван.

– Тихо, котятки, – прошу, перекладывая их рядом. Быстро задираю майку, расстегиваю лиф.

«Экспресс-метод кормления двойни» – улыбаюсь невольно, когда два маленьких ротика как по команде одновременно захватывают соски.

А я прикрыв глаза, пытаюсь унять навалившийся невесть откуда страх. Мать и сестра заявились к нам домой неспроста. А значит, нужно быть готовым к сплетням и гадостям.

«Ну предположим, Тима им не поверит, – отмахиваюсь легкомысленно. – А остальные – неважно!»

Где-то неподалеку слышатся шаги. Неужели мама или сестра? И выдыхаю, когда в детскую входит Тимофей. Усталый и бледный.

Сейчас бы кинуться к нему. Обнять. Но девчонки еще сосут требовательно, и я не могу сдвинуться с места.

– Странный метод кормления, – пыхтит недовольно муж и тут же интересуется раздраженно. И застыв в дверях, даже шаг навстречу не делает. – Что за нашествие у нас в доме? Нафиг ты напустила столько народу, Лера?

«Я еще и виновата!» – вспыхиваю мгновенно.

– Я? – охаю, шелестя одними губами, и добавляю поспешно. – Это Надя!

– Но хозяйка здесь ты, а не Щербинина, – холодно отрезает муж, выходя из комнаты. – Должна понимать…

«Даже не спросил чем помочь», – вздыхаю горько. Инстинктивно прислушиваюсь к каждому движению Тимофея. Вот зашел в санузел. Вот хлопнул дверью в гардеробной. А когда раздаются шаги на лестнице, уныло опускаю голову.

Так и не вернулся к нам.

– Как вы тут? – слышится от двери бодрый голос Надежды.

– Побудь с девочками, а я спущусь к Тиме, – прошу няньку.

И уложив дочек на коврики с игрушками, бегу вниз. А там в коридоре, Тимофей уже прощается с соседями.

Застываю в сторонке, как вкопанная. Но крепкие руки мужа выдергивают меня из толпы. Сгребают в охапку.

Прижавшись к теплому боку, чувствую, как отступает прочь тревоги.

«Интересно, а где мама с Ниной?» – думаю, осматриваясь по сторонам. И натыкаюсь на темный от злости взгляд сестры.

«Ну и глазей! Тебе тут точно ничего не обломится!» – сообщаю ей мысленно.

В пол уха прислушиваюсь к разговорам.

– Послезавтра в час дня, – вещает соседям Тимофей, технично выпроваживая их из дома.

А когда народ расходится, берет мою ладошку в свою лапищу.

– Покормишь? Устал как собака, – признается в сердцах. Вглядываюсь в понурое осунувшееся лицо. В глазах плещется боль, а губы сложены в тонкую складку, придающую Тимофею отстраненный и жесткий вид.

«Ты не такой!» – хочется закричать от отчаяния и страха.

– Согреть борщ или курицу с пюре? – уточняю несмело.

– Да что дашь, – лениво тянет Тимофей и добавляет со вздохом. – Очень тяжело, Лерочка.

Поддавшись сумасшедшему порыву, целую ладонь мужа. Затем покрываю быстрыми поцелуями лицо.

– Тимочка, мой дорогой! – тараторю, обхватывая небритые щеки ладонями.

Легкая щетина немного щекочет кожу, словно напоминая.

Жизнь продолжается. Мы – вместе.

Муж увлекает меня в темную гостиную. Один рывок и я тут же оказываюсь прижатой к широкой груди.

Яростным поцелуем Тимофей сминает мои губы. А затем, услышав голоса, отстраняется.

– Экстренная реанимация в условиях цыганского табора, – усмехается невесело. – Пойдем. Люди ждут.

А на кухне уже согрет борщ. Расставлены тарелки. Богдан хозяйничает как у себя дома. И мама, надев мой фартук, моет посуду после вселенского чаепития.

Идиллия!

Вот только мне становится не по себе. Трясущейся рукой наливаю борщ по тарелкам. Сперва Тимофею, потом Богдану.

– Там у нас вроде оставались соленые огурцы, – тянет тот, поднимаясь. Леновой походкой идет к холодильнику и торжественно оповещает всех собравшихся. – Моя мать передавала…

– В судке на верхней полке, – отвечаю на автомате.

Сажусь рядом с мужем. Любуюсь как он жадно ест. И отодвинув пустую тарелку в сторону внимательно смотрит на мою мать.

А та уже самозабвенно вытирает чашки. Ставит их на поднос.

– Вы надолго в Шанск, Ольга Владимировна?

Дергаюсь инстинктивно. Я их друг другу не представляла. Да и маму по имени отчеству не называла никогда в разговоре. Значит, мой великий и ужасный Морозов наводил справки. Собирал досье. А мне даже словом не обмолвился. Да еще у меня выспрашивал. Вопросики задавал. Наверняка сверял полученную информацию.

Противно! Как же противно, когда близкий человек ведет двойную игру.

– Так мы к Лерочке приехали, – весело тараторит мама. Улыбается, словно безумно рада нашей встрече. – Мы с Ниной помочь хотим. С малышками пообщаться. Надеюсь, не стесним…

«Да ну?!» – хочется заорать мне. Но рука мужа ложится мне на коленку. Пальцы легонько сжимают кожу, словно предупреждают.

Молчи. Я сам.

– А где вы остановились? – сумрачно интересуется Тимофей. Тянется к тарелки с огурцами. Выуживает самый маленький.

– Хрустят, – откусывая, улыбается Богдану. – У тети Гали все засолки суперские.

– Мы только сегодня приехали, – встревает в разговор Нина. – В полицию шли, когда на вас в парке наткнулись. Эта красавица, – кивает на меня недовольно, – с Моторной переехала, а телефон отключила. Вот ищи ее потом по всему городу…

В голосе сестры слышится плохо скрытое презрение. Но хуже всего, что она пытается призвать Тимофея в союзники.

Мерзкая гадина. Ненавижу ее!

– Минутку, – выставляет ладонь Тимофей, коротким жестом пресекая разглагольствования Нины. – Я вас не спрашивал, Нина. Ольга Владимировна? – буравит мать взглядом.

– Ниночка все правильно говорит, – охает та, натыкаясь на равнодушный взгляд моего мужа и добавляет спохватившись. – Мы примерно на месяц рассчитывали…

Замечаю изумленное лицо сестры. Но Нине удается совладать с собой, натянув резиновую неискреннюю улыбку.

– Да, да, – кивает она.

Но даже мне понятно. Перед нами разыгрывается спектакль. Немного домашних заготовок, а остальное – импровизация.

– С жильем в Шанске вы еще не определились? – уточняет Тимофей, внимательно оглядывая мою родню.

– Есть кое-какие варианты, – театрально вздыхает мама. – Но со своей семьей всегда лучше… В тесноте, да не в обиде, как говорится.

«Она точно решила поселиться здесь!» – охаю мысленно. Перевожу обалделый взгляд на мужа.

– Ну я понял, – усмехается он криво и, повернувшись к Богдану, командует невесело. – Что у нас на Моторной, Дан? Ты клининг вызывал? Квартиру убрали?

– Ага, там все пучком, – не отвлекаясь от тарелки с борщом, рапортует жуя Столетов.

– Тогда после ужина отвези туда Ольгу Владимировну и Нину, – замечает Тимофей и лениво поясняет моим родственницам. – Квартира там хорошая. Три комнаты. Вам будет удобно. А к нам, милости просим, в гости. Надеюсь, такой вариант всех устроит.

– А здесь нам места нет? – с театральной горечью роняет мама. Откладывает в сторону полотенце. Демонстративно оглядывает кухню, которая по размерам не уступает квартире родителей.

Тимофей задумчиво смотрит, будто видит мою мать впервые. Улыбается светски холодно.

– Вы совершенно правы, – кивает коротко. И всем своим видом дает понять, что разговор окончен.

А я почему-то жду продолжения.

«Уезжайте, – прошу мать и сестру. – Сейчас самое время обидеться, возмутиться плохим приемом и уехать!»

Но мама довольно улыбается и произносит приторно-ласково.

– Спасибо, Тимофей Сергеевич… А то от Леры нашей не дождешься.