Читать книгу Лесные духи и их родственные связи. Перевод М. Сиренко - Вильгельм Мангардт - Страница 6

Жизнь лесных духов связана с жизнью деревьев. Когда человек выворачивает из земли молодой саженец или деревце – перекручивает его ствол до тех пор, пока с него не слезет кора и оно не лопнет – тогда умирает один лесной человечек.

Именно стремление к самосохранению у лесного народца побуждает его при встрече с человеком рассказывать, что «не нужно сдирать кору с деревьев или вырывать плодоносный куст из земли».

Под плодоносным деревом или кустом с древности понимают не фруктовое дерево, а лесное дерево, которое дает урожай желудей (нем. Ecker, готск. akran), то есть дуб или бук.

Запрет срывать кору с дерева действует с незапамятных времен. Более того, за съем коры с деревьев существует много наказаний. Этому есть глубокие и реальные причины, каковые мы и рассмотрим. В народе считается, что у лесных дев длинные желтые волосы. Также напомним, что в поэтическом языке листва деревьев нередко называется волосами или кудрями деревьев.

На основании этого предположим, что лесной народец имманентен деревьям в лесу. Он может выступать в качестве духа их стихии. Тогда другие высказывания и тезисы представляют лесных человечков в качестве свободных духов, которые не привязаны к одной вещи. И это еще больше показывает, что их связь с деревом проявляется только в одной или нескольких характерных чертах и является воспоминанием об их прежней (более глубокой и ранней) связи с деревьями.

Они живут в полых древесных стволах или в накрытых мхами землянках. Их дети спят во мху или в зыбках из древесной коры. Они дарят людям кусочки древесной коры, которые потом превращаются в золото. Также они могут вязать разные вещи из болотного мха, который часто висит плетьми на одном дереве и достигает нескольких метров в длину. Считается, например, что из этого материала они могут шить свою одежду. Для шитья у них есть волшебный бесконечный клубок пряжи, который они могут подарить тем, кто им понравится.

Как нам представляется, другие их действия и поступки также характерны для духов вегетации или для принципа вегетации вообще. Так, например, можно объяснить смысл того ритуала, который был распространен в Верхнем Пфальце при посеве льна: несколько льняных семян относили в ближайшие кусты или лес и оставляли там для хольцфройляйн – лесной девы.

Когда лен всходил, при прополке из остатков его стеблей сплетали маленькую хижину или домик и произносили следующие слова:

Hulzfral! dan is daú Dal!

Gib an Flachs an kräftiuga Flaug,

Nau hob i un du gnaug.

(Хульцфраль! Помоги нам!

Чтобы лен родил, а плуг густо боронил,

Дай и нам, и себе в достатке.)

Также при сборе урожая во Франконском Лесу брали три жмени льна для лесных дев (хольцвайбель) и оставляли их на сжатом поле.

В Нойенхаммере (Верхний Пфальц) во время уборки льна на поле оставляют 5—6 стеблей. Их заплетают в один узел: это нужно для того, чтобы хульцфраль смогла скрыться под ними и таким образом найти убежище.

Лесной дух (хульцфраль) может носить одежду из льняной соломы. Например, рассказывают следующее:

Однажды крестьяне заметили лесного хульцфраля во время сбора урожая. На нем была соломенная одежда, а сам он сидел на пеньке в Вале (Wahle); крестьяне забрали его с собой и отнесли домой. Он говорил на непонятном языке и скулил, пока его не отнесли обратно на то место, где нашли.

Особый пучок льна, который встречается во многих местах (например, в Пльзени и Богемии), принято оставлять на поле: например, в Кюпсе у Кронаха в Верхней Франконии пучок льна заплетают в косичку и торжественно танцуют вокруг нее, при этом молодежь выкрикивает следующее:

Holzfrala, Holzfrala!

Flecht ich dir a Zöpfla

Auf dei nackets Köpfla.

(Хольцфрала, хольцфрала!

Завяжу тебе косичку

Да на лысой головке.)

Панцер (Panzer) из районов Кобурга сообщает о таком варианте этого действа: люди стыдятся и переживают из-за того, что оголяют материнское лоно земли, на которой до того рос лен, поэтому и заплетают такую косичку.

Однако это воззрение не распространяется только на уборку льна. Такие ритуалы встречаются и во время сенокоса, и при сборе пшеницы – лесные девы появляются и в этих случаях.

В Зонненберге при Майнингене (да и вообще в верховьях Майнингена, у Кальмбаха в Верхней Франконии и в других местах), когда подходит отава, на покосном лугу оставляют маленький сноп сена. При этом приговаривают, что этот маленький сноп принадлежит лесной деве или хульцфрель, и его оставляют на счастье.

В Богемском лесу, Верхнем Пфальце и Верхней Франконии нам известен такой обычай: на пахотном поле оставляют несколько зрелых колосьев из общего урожая, из них вяжут сноп для лесной девы (будь то Holzfräulein, Holzfrau или Waldfräulein), и этот сноп остается ее собственностью. Считается, что это действие позволит получить благословение места на следующий год и еще больше заполнить зернохранилища и амбары.

Для этих же целей в Верхней Франконии на каждом плодовом дереве оставляют несколько созревших плодов для древесной женщины. Свидетельства об этом находим у Гутенберга, в Штадтштайнахе (Верхняя Франкония).

В этих обычаях прослеживаются следующие представления:

Подобно тому как одни и те же духи соотносятся и с деревьями, и с кустами и растениями, обитают в них, выходят из них и могут в них возвращаться, отвечающая за жизнь леса сущность проявляется и в жизни пшеничного, льняного поля и на покосных лугах.

Эта сущность (дух вегетации) не только присутствует в них, но и проживает собственную жизнь параллельно им. Поэтому сплетенные льняные стебли становятся крышей над его головой, поэтому выкашивание лугов оголяет его макушку и лоно.

Однако тут же мы сталкиваемся с другой стороной этого представления: этот дух обитает на поляне и защищает силы роста на поле. В связи с этим благочестивое поверье обязывает подготовить для этого духа жилище – соломенную хижину.

Нет необходимости представлять эти образы и мистические параллели во всех подробностях; их существование обусловлено их притягательной неопределенностью.

Духовное воздействие, которое производит природа, народ воспринял и очеловечил в образе живых существ, позаимствовавших отдельные черты у образно воспринятого бытия. Но остальные их черты существуют благодаря творческим силам дополняющей этот образ фантазии.

Однажды представленное существо живет впредь, заняв свое место в мыслимой реальности народных верований. Оно продолжает изменяться в представлениях тех, кто в него верит.

Нас не должно удивлять то воззрение, согласно которому лесная дева (хольцвайбхен) – это хозяйка льна, злаков и трав. Поэтому ей положена ее доля, будь то колосок, маленький сноп или горсть зерна, которую оставляют на поле. А остальной урожай забирает себе человек.

Тем временем, я предлагаю остановиться на часто упоминаемых в аналогичных ритуалах демонах зерна (Korndämonen). Часто рассказывают, что хольцфройляйн вступают в связи с людьми. Возможно, это отголосок глубокого и непреодолимого желания, которое дикая природа вызывает в душе человека.

На более ранней ступени истории вера в лесных дев, дев мхов и деревьев (мы называем их хольцфройляйн) проявляется в том, что они выходят из леса в пору сбора урожая, чтобы отвлечь косарей от работы или поозорничать. Также они могут помогать людям в сборе колосьев и на жнивье, то есть им не чужда и полевая работа.

Если наши предки считали, что урожай – это дар этих существ, то со временем народное верование стало представлять урожай в большей степени как благословение этих духов, с чем и связана идея об их персональном участии и помощи людям в работах осенней поры.

Эта черта, несмотря на ее относительно недавнее происхождение, связана с очень древними представлениями. С ней согласуется целый ряд других сообщений, в которых лесной народец выступает в качестве помощников крестьян. Так, лесные духи усердно ухаживают за скотиной в хлеву, кормят домашний скот, работают на мельнице и пекут хлеб. В ответ на это люди оставляют им то, что не доели за столом.

Пока эти духи остаются в жилище, человеку не приходится волноваться о счастье и благословении жилища.

И хотя по поверью эти существа одеты в бедную и рваную одежду или совсем ее не имеют, им нельзя дарить новую и чистую одежду (например, чтобы они прикрыли свое волосатое тело), иначе они просто исчезнут. Также они исчезнут, если в их присутствии кто-то произнесет проклятие или выругается.

Эти черты – уход за домашними животными, помощь в делах по дому, исчезновение при получении новой одежды и поедание остатков еды со стола в качестве ежедневной жертвы – присущи всем кобольдам и домовым в немецких сказках и поверьях.

Поэтому мы считаем верным предположение о том, что лесные духи хольцфройляйн (также Moosweibchen, Holzfräulein, Holzmännlein и др.) родственны домовым, как и общий дух деревьев. Все они хорошо разбираются в свойствах лесных и полевых трав и помогают человеку, когда он болеет.

В народе рассказывают, что во времена чумы такие хольцфройляйн приходили из леса и говорили: «Ешьте бедренец и валериану, и чума вас не тронет»

Это также зафиксировано в нескольких поговорках, которые относятся к тому же времени: «Baldrian und Bibernell (Bimellen), hält die Pestilenz zur Stell’ (Валерьяна и бедренец положат чуме конец) или «Esst Kranebeer bzw. Kranawitt (Wacholderbeeren) und Bibernell, so sterbt`s net so schnell’ (Тот, кто клюкву (или ягоду можжевельника) с бедренцом жует, тот подольше не умрет).

Жене одного поденщика лесная дева помогла благоприятно перенести родовые схватки, посоветовав принять красивый синий цветок вероники – Nimmerweh, дословно – «Неболейка», Veronica L. прим. пер.). По народным поверьям, дева мхов (моосфрау) также рассказывает путешественникам о силе кореньев и трав, учит, как применять их во благо и для лечения разных болезней. Моосфрау из Модервитца (Тюрингия) также говорит о том, какие лечебные травы выбрать, чтобы вылечить овец.

Эти примеры показывают, что моховой народец и хольцфройляйн выступают в качестве защитников от болезней. То есть они обладают и защитной функцией.

Как мы позже увидим, эта черта – как и вера в исходящее от домовых духов благословение и удачу – восходит к коренному представлению о том, что они являются духами роста. Рост и вегетация здесь подразумеваются в том же смысле, в котором они влияют на жизнь поля.

Вера в хольцфройляйн, в силу указанных выше положений, также может быть рассмотрена в той плоскости, что этих духов также называют бедными душами (arme Seelen, т.е. души, не прошедшие Чистилище, находящиеся не в Аду и не в Раю – прим. пер.).

С этим свойством связан обычай, согласно которому для хольцфройляйн проводят такой ритуал: со стола собирают крошки хлеба и бросают их в печь; также в печь могут бросать оставшиеся куски теста, которые сняли с краев посуды, или выпавшие из горшка куски опары.

Первый обычай распространен в северной и в южной Германии. Это ритуал принесения жертвы «бедным душам».

Злейший враг лесных дев и «бедных душ» – это духи Дикой Охоты, которых в Верхнем Пфальце также называют Хольцхетцер (Holzhetzer). О них говорят, что во время бури или непогоды они летают над вершинами деревьев. Преториус (Prätorius) еще 200 лет назад записал, что в предместьях Заальфельда рассказывают о том, что невидимый Дикий Охотник охотится вместе со своими псами за лесным народцем. Звук его горна и лай его псов слышен издалека, и стоит крестьянину проявить излишнее любопытство и прислушаться к зову этого Охотника, то на следующее утро он найдет подвешенные части тела зеленой лесной девы (моосфрау) в стойле у своей лошади.

Так же и великан бури Вазольт (Sturmriese Vásolt) в «Песне об Эке» убивает лесную деву в лесу. В Силезии одетых в мох лесных дев – трясовиц (Rüttelweiber) убивают Ночные Охотники (Nachtjäger).

В районах Галле властвует Дикий Охотник: у него нет головы, он мчит на лошади сивой масти по воздуху и травит лесных дев, лоюнгферн (Lohjungfern) охотничьими собаками. В Фогтланде (Voigtland), Орлагане, Франконии и Верхнем Пфальце добычей Дикого Охотника становятся не только хольцфройляйн, но и их спутники мужского пола.

Иногда вместе с добычей Охотника с неба падает то половина тельца его жертвы, то ее нога в зеленом башмачке.

Мелкий лесной народец только тогда живет в покое, когда может спастись на особенном пеньке. Его особым способом заговаривает дровосек. Заговор читают во время рубки дерева, и «прежде чем верхушка дерева коснется земли» или пока слышен шум падающего дерева, острым топором делают три зарубки крест-накрест в том месте, где был вставлен первый валочный клин, сделана насечка для валки ствола или остался треугольный след».

Поэтому дровосеки стараются оставлять крестообразные зарубки на каждом стволе. Еще в первой половине XIX века в лесах можно было увидеть много таких следов; Бернер (Börner), в частности, упоминает в этой связи леса в устье Заале (приток Эльбы – прим. пер.), преимущественно у Хунгерс- или Хунненбурга; Шванталер (Schwanthaler) описал подобные обычаи в хвойных лесах близ Бамберга.

Однако всякий раз это действо должны выполнять два лесоруба, так как один просто не успеет так быстро справиться с этой задачей. Каждый отмеченный таким образом пенек может спасти одну лесную деву. Она садится на него, и Дикий Охотник ей уже не страшен; по другим поверьям, лесных дев (хольцфройляйн) защищают кресты-отметины на пеньках, по другим свидетельствам, они сохраняют свое жилище внутри деревьев, если по соседству оставить крестовидные зарубки.

Чтобы еще надежнее защитить лесных дев, в полдень на все сельскохозяйственные приспособления (бороны и плуги) также наносят такие кресты.

Также рассказывают, что лесная дева появляется на поле под конец сбора урожая. Она бродит по оставленным льняным полям и ищет укрытия от Дикого Охотника в специально оставленных снопах льна.

Лесной народец вообще и лесные девы в частности служат дровосекам верой и правдой, выводя заблудившихся людей из ночного леса, помогая им не плутать и иногда показывая, где лежат сброшенные рога оленя или косули.

Мы считаем, что нанесение крестов на пеньки имеет не только практический толк, а именно, леснику так сообщают о том, что дерево повалено по его указанию или с его разрешения. Это действие нужно было так быстро (пока падает дерево), чтобы душа дерева не покинула этот мир, а буквально осталась запечатанной в его корнях и пне, для чего и наносят эту магическую насечку. Также такая насечка должна была предотвращать проникновение иных энергий в обнаженный ствол дерева.

Приведем еще один пример в связи с упомянутыми выше сообщениями: обжитое духом Томтегуббе (Tomtegubbe, «старичок с обжитого места», норв. – прим. пер.) дерево запрещено вырубать под корень, иначе его обитатель погибнет, особенно, если дерево выкорчевать; при известных условиях этот демон также может продолжать жить и в пне.

Приведенные примеры помогают нам понять, почему лесной народец может продолжать жить в отмеченном крест-накрест насечками пне.

Дикая охота (wilde Jagd) – это персонификация бури, которая вырывает деревья с корнем. Поэтому эстонский лесной эльф пугается бури и прячется в самых глубоких корнях деревьев, буря и непогода опасна для духов деревьев и заставляет их спрятаться внутри ствола того или иного растения.

К тому же дерево, которое не сломала буря, всегда может получить сокрушительный удар от штормового великана или великана ненастья, а обрубленному пеньку гнева великана уже бояться не приходится.

Мы описали общий круг представлений о том, что лесной народец и духи мхов могут спасаться от преследования Дикого Охотника, забираясь на особый пенек. Мы также рассмотрели то, как сформировалась идея отождествления лесной девы (хольцфрау) с демоном злаков. Мы узнали, как духи леса и поля ищут спасения от преследования, и то, что защитные функции могут на себя брать и инструменты, которые используют для работы в пол. При этом идея о спасении полевого духа под последней несжатой полоской или снопом льна еще раз подтверждает, что гении растений во время бури возвращаются в свое первичное обиталище – в само растение. Образно это похоже на то, как улитка прячется в свой домик.

Однако нам нужно исследовать еще одно свойство лесного народца. Обратимся к такому сообщению:

У лесной девы сломалась тачка. Мимо проходил человек, которого она попросила помочь ей и починить ее тачку. Пока он занимался починкой, она настырно совала в его карманы щепки, которые лежали под деревьями. По неосмотрительности он выронил их из карманов, но несколько щепок все-таки осталось. Он просто не обратил на них внимания. А на следующий день они превратились в настоящие золотые талеры.

Форма этого сказания вплоть до деталей повторяет истории о Фрау Годе (Frau Gauden (Góde)), Холле (Holla) и Перхте (Perchta), у которых по сюжету ломается повозка (коляска или плуг), вылетает оглобля, или они сами одаривают повстречавшегося путника щепками. Эти падающие сверху щепки позже превращаются в чистое червонное золото.

Годе, Холла и Перхта путешествуют внутри смерча.

Но пока лесной народец, как это показывает приведенная выше история, становится добычей Дикого Охотника, сами мифические лесные девы могут выступать в качестве повелительниц такой Дикой охоты. Они также могут преследовать других призраков, призрачную дичь, и если кто-то их заметит, то они могут сбросить ему с небес человеческую стопу или бедро человека.

Как нам кажется, образ летящих в буре существ вполне можно истолковать в духе версии, предложенной В. Шварцем (W.Schwartz): он считает, что золотые щепки – это осколки разбитой повозки. Дело в том, что в немецком языке грохот грома и грохот катящейся повозки (оба Rollen – «раскаты», прим. пер.) были объяснены у Титмара Мерзебургского в его описании непогоды. Он пишет: «der Alte da oben im Himmel wieder einmal fährt und mit der Axt an die Kader schlägt» (Старик проезжает сверху по небесам и бьет молотом тех, кто там обитает).

В примере этой хроники мы видим великолепную картину представлений об осадках.

В ревущем и гремящем потоке дождя в щепки разлетается колесница Дикой Охотницы, а желто-золотые молнии – это падающие на созерцателя осколки ее повозки.

Независимо от того, верно ли данное толкование, совпадение приведенных свидетельств с сюжетом о поломке тачки лесной девы может быть либо обусловлено ошибочным переносом изначально чужого мифа, либо мы должны согласиться с тем, что и лесных дев народное сознание рисовало летящими по воздуху среди бури.

При этом не имеет значения, являются ли они добычей в такой охоте или сами будут охотницами, если на самом деле летящие с небес осколки – это метафора определенных явлений штормовой погоды.

Как мы уже видели выше, духи, проживающие внутри дерева, в народном представлении прятались в древесный ствол при буре. Однако существуют еще приметы, которые показывают, что лесные девы совершают свои поездки по ветру и не зависят только от конкретного дерева.

В Вестфалии, увидев ураган, говорят: «…da fliegen die Buschjungfern («…там буш-юнгферн летают»).

Жители Варнсдорфа в северной Богемии твердо верят в то, что лесные девы существуют; они проявляются в образе очень старых женщин со снежно-белыми паклей свисающими с головы волосами. Их ноги поросли мхом, они опираются на узловатый посох и дарят тем, кто их встретит, желтые листья, которые потом превращаются в золото.

Вот сообщение о народной примете: когда по весне или осенью с гор поднимается туман, когда над лесом стоит дымка, говорят, что это «кухарит лесная дева» (’das Buschweibchen kocht’). Полоски облаков или тумана – это дым от печи десной девы.

Когда в апреле наступает пора града, то говорят, что «лесная дева переходит через горный хребет».