Читать книгу Скриптер. Колодец Дракона - Вильям Топчиев - Страница 6

Пожарный выход вывел наверх, во внутренний дворик, со всех сторон зажатый плоскостями кирпичных стен. Кружились снежинки, и в неровном свете прожекторов, казалось, падало небо.

Дворик был уже пуст. Лишь девушка со стразами напирала сзади.

– Сюда. Пожалуйста, сюда.

Еще одна дверь, в соседнее здание.

– Сэр, позвольте предложить вам пиджак.

Внутри швейцар, чуть склонившись, держал блейзер на весу.

Грег задрал голову.

Высоко под потолком прихожей висели флаги с буквой «Н». Пестрел барельеф, и с бордовых стен, окантованных дубовой вязью, вниз смотрели полустертые временем лица. В противоположном конце прихожей виднелся основной вход со стеклянной дверью. Напротив – массивная дубовая лестница с флагами с вездесущей буквой «Н». Ни Артема, ни Олли нигде не было видно.

– Прошу.

Пиджак пах нафталином и немного болтался в плечах.

– Сэр.

Дворецкий приоткрыл створку двери, и раздался приглушенный гул голосов и позвякивание посуды.

Грег шагнул внутрь и застыл, ослепленный сотнями огней.

– Дорогие друзья, на правах гостей, предлагаю поблагодарить Манхэттенский клуб Гарвардского университета, уже в пятьдесят третий раз подряд столь любезно соглашающийся терпеть в своих стенах нашу разнузданную вечеринку.

Зал рассмеялся.

Сталактиты люстр сверкали, множась в бесчисленных окнах. Вторым этажом балюстрада из красного дерева ограждала балкон; зал, словно корни невиданного дерева, пронизывали колонны. Столы с тарталетками и фруктами на серебристых подносах подковой огибали помещение и вокруг, в широких проходах, среди черного моря смокингов снисходительно фланировали официанты. Островки оголенных плеч. То тут, то там во свете камер вспыхивали бриллианты. В ближнем углу, у стола с каскадом фужеров, собралась небольшая очередь, позвякивали бокалы.

– Кхм-кхм, – покашлял микрофон.

В самом центре, в лучах прожекторов над залом и целой батареей телевизионных камер, жадно ловивших каждое слово, высилась кафедра, укрытая красным бархатом.

Аромат «Шанель Циник» был здесь, одна молекула на миллиард. Грег пробежался глазами, нашел Яну в дальнем углу. Прислонившись к колонне, кончиками пальцев поглаживая край бокала, она осматривала зал. Увидев Грега, едва заметно склонила голову в ответ.

– Для Нобелевской премии этот год не прошел зря, – продолжил ведущий, когда зал, наконец, притих. – Звездный, по-настоящему звездный состав. Открытия крупного калибра, какое ни возьми. Есть из чего выбрать. У нас здесь и прорыв в понимании генетики рака, и теория хаоса сложных систем. Про открытие интерференции гравитационных волн я вообще молчу – я сам до сих пор под впечатлением, должен вам сказать. Грандиозно. Грандиозно!

Зал сдержанно похлопал.

– Так вот, – продолжил ведущий, – так вот, обо всех них мы сегодня еще, без сомнения, услышим. Но первым я хочу предоставить слово человеку, который стал по-настоящему открытием, триумфом этого года. Прорывом воистину вселенского масштаба. Сверхновой мира экономики. Его революционная теория цифровой нео-монетарной политики дает всем нам шанс на построение по-настоящему справедливого общества будущего. Открытие, которое дает всему, не побоюсь этого слова, человечеству шанс на выживание.

Ведущий окинул взглядом зал. Где-то в углу приглушенно хлопнула пробка.

– Итак, позвольте представить… Выпускник Гарварда, профессор Чикагского университета. Ведущий экономический консультант Белого дома. Лучшие умы планеты ищут возможности с ним встретиться. Сам президент, поговаривают, вынужден заранее записываться к нему на прием…

Зал рассмеялся.

– И вот наконец-то – долгожданный шаг. Нобелевская премия по экономике… На передовой экономической науки. Дамы и господа, позвольте вам представить…

Ведущий осмотрел зал.

– Артем Тор.

Раздались аплодисменты. Кто-то пронзительно свистнул.

Дождавшись, пока луч софита найдет его, Артем вышел из-за колонны и начал пробирался сквозь столы, пожимая руки и улыбаясь. Забрался на сцену, обнялся с ведущим, перебросившись с ним парой слов.

– Друзья, – произнес он, когда зал притих. Усиленный стократно, его мягкий голос растекся по залу, целиком заполняя его собой, – это был непростой путь.

Он пошарил взглядом по залу. Найдя Грега, стоящего у двери, он приподнял бокал.

– Чертовски приятно видеть столько знакомых лиц. Столько людей, помогавших мне все это время. Еще более приятно осознавать, что это время было потрачено не впустую. Ведь теперь, благодаря Нобелевской премии, мы вплотную приблизились к решению одной из главных задач – архи-задачи всего человечества.

Он пристально посмотрел в камеру «Си-эн-би-си», сделал сосредоточенное лицо.

– Мы живем в непростое время. Наше общество, вся наша планета раздираема противоречиями и конфликтами… Богатые богатеют, бедные беднеют… Несправедливость всюду, куда ни кинь взгляд… – Артем вздохнул, окинул взглядом столы. – Инфляция снова показала свой гнусный оскал. Прямо сейчас она размывает пенсионные накопления. Простые люди, они честно сберегали всю свою жизнь, отказывая себе в насущном. И что делает с этим инфляция? Они сжигает все подчистую. Все плоды их трудов… Чем они провинились? Инфляцию необходимо остановить. Чудовище должно быть укрощено. Ради всех нас. Во имя справедливости.

Артем дождался, пока стихнут аплодисменты.

– И нашим ответом инфляции должна стать ультра-новая цифровая монетарная политика…

Минут пять Артем говорил, вцепившись в трибуну, переводя взгляд с одной камеры на другую, пока официанты разносили напитки.

– Новая цифровая валюта… Эффективное распределение капитала… Пора отказаться от пережитков каменного монетарного века…

– Гладко говорит.

Грег покосился – стайка журналистов в потертых пиджаках окружила соседний столик, ловко жонглируя тарталетками с лангустом и красной икрой.

– Да, только бы еще хоть что-то понятно было, – возразил парень с бейджем «Си-эн-би-си» на шее.

– Профессионал, что скажешь, – проговорил, пожав плечами, его коллега в жилетке «Си-эн-эн», дожевывая канапе с беконом. Вилкой он пытался поддеть профитроль.

Парень с бейджем вздохнул.

– И тогда звериное лицо инфляции больше никогда не покажет себя, – басил Артем с трибуны. – В этом наша цель. Наше великое предназначение как ученых.

Стекла зазвенели от оваций.

– Г-господин Тор, – парень с бейджем взял микрофон, когда поток аплодисментов иссяк. – Энди Крем, телеканал «Си-эн-би-си». У меня вопрос к вам как к экономисту… Как к главному специалисту по цифровым валютам. Вопрос, который волнует сегодня, пожалуй, всех. Скажите, пожалуйста, что вы думаете о Зое? Удастся ли ей расшифровать биткоин?

Артем снисходительно улыбнулся.

– Друзья, биткоин расшифровать можно, это не секрет. Вот только ответьте мне на простой вопрос. Зачем? Чтобы расшифровать один биткоин, сколько Зое понадобится электроэнергии? Вот так-то. В разы больше, чем стоимость самого биткоина. Скажите, какой в этом смысл?

– Нет смысла, – согласился парень с бейджем. – Если Зоя платит за энергию. Но это ведь мы, владельцы зараженных телефонов, мы платим за нее.

– Скажите, – устало вздохнул Артем, – зачем кипятить океан, чтобы сварить одно яйцо? Создатели биткоина продумали этот вариант, уверяю вас. Биткоин достаточно хорошо зашифрован и защищен. Не стоит волноваться.

– Господин Тор, скажите, пожалуйста, – другой журналист перехватил микрофон. – Есть мнение – просто мнение, – что Зою создало правительство, чтобы расшифровать биткоин и убрать конкурента, так сказать. Что вы думаете на этот счет?

– Послушайте… как вас?

– Джон Келли, «Фокс Ньюс».

– Ну так вот, Джонни, не стоит распространять непонятно чьи мнения. Чтобы не утомлять наших достопочтенных коллег излишними деталями, скажу лишь, что я лично всю сумму своей Нобелевской премии – а это, между нами говоря, немаленькая сумма, – перевел в биткоин. Надеюсь, ваших зрителей это успокоит. Послушайте, уже создан штаб по борьбе с Зоей – проводятся все необходимые меры по ее блокировке и удалению. Все под контролем, уверяю вас. Не стоит беспокоиться.

– Великолепно, великолепно, – ведущий перехватил микрофон. – Поблагодарим мистера Тора за столь впечатляющую речь. На передовой экономической науки, да… Но экономика – это не единственная область, где у нас за последний год произошел прорыв. За Нобелевскую премию по медицине, как всегда, развернулась нешуточная борьба…

Спустившись со сцены с бокалом шампанского в руке, Артем пробирался сквозь зал, освещая зал фарфоровой улыбкой.

Наконец, ему удалось отбиться от последней кучки почитателей.

– Ну? Как тебе? – спросил он, подойдя к Грегу.

– Ну…

– Недурно, да?

Снова грянули аплодисменты, и Артем кивнул в сторону лестницы.

– Пойдем. Найдем местечко поспокойнее.

Артем поднялся следом за ним. Со второго этажа зал казался еще просторнее – море смокингов, причесок и лоснящихся лысин.

– А ты совсем не изменился, – сказал Артем, поставив пустой бокал на балюстраду. – Все также злишься по поводу и без.

– Я и не думал злиться.

– Злишься, я же вижу. Ну сколько можно, мы же уже не дети…

Грег набрал воздуха.

– Посмотрите-ка, кто у нас здесь.

Оба обернулись.

Яна шла с другого конца балкона, стараясь не наступить на полы платья, с бокалом в руке. В лучах софитов ее жемчужное ожерелье сверкало созвездием.

– Значит, передовая линия экономической науки теперь проходит здесь?

– Моя дорогая Яна, – улыбнулся Артем, – а я уже боялся, что ты позабыла о нас…

– Как я могу пропустить этот… Как там его… – Она пощелкала пальцами. – Триумф экономической мысли, вот.

Остановившись в паре шагов, она бросила взгляд на свитер, выглядывающий у Грега из-под пиджака.

– Ян, позволь представить, это Грег. Грег Ра… – Артем запнулся. – Кстати, по удивительному совпадению, тоже микробиолог.

– О, как я рада, что хоть вы не экономист. В наши дни кого ни поскреби, окажется экономистом. Знаете, когда придет время, первым делом нам нужно будет избавиться вот от этих. – Она кивнула на Артема.

– Яна очень консервативна, – в ответ ухмыльнулся он. – Например, она не считает экономику наукой.

– Наука, – фыркнула она. – Да у вас нет ни одного эксперимента, который можно воспроизвести. Лжеученые, гадающие на кофейной гуще – вот вы кто, все как один. Прав был Планк.

– Грубо, Яна, грубо. Мы, ученые, должны помогать друг другу.

– Ученые? Вы? Да вас тут даже быть не должно. Какое вы вообще имеете отношение к Нобелевской премии? Нет никакой Нобелевской премии по экономике, понимаешь? Не-ту! Шахер-махер, двое с боку. Не знаю, кого вы тогда, в 68-м, купили и сколько заплатили, но если бы Нобель узнал, что кучка шарлатанов нацепит его имя на премию за фальшивую науку, он бы в гробу перевернулся. Шобла, одним словом.

– Все вирусологи такие невоспитанные?

– Смейся, смейся. – Она раздраженно махнула рукой, и бокал соскользнул с балюстрады, сорвавшись вниз, звонко разлетевшись на осколки и удивленные возгласы. – Только и умеете, что дурить балласт. Ничего, недолго вам осталась.

Яна глянула вниз, где уже бегали со щетками официанты.

– Все, счастливо оставаться. – Она бросила взгляд на Грега. – Если что, вы знаете, где меня найти.

Развернувшись, она молча стала спускаться по ступенькам.

– Тебя тоже было приятно увидеть, Ян, – вдогонку бросил ей Артем. – Лжеученые, – усмехнулся он. – Что бы она сказала, если бы узнала, что все их открытия пришли оттуда. Ученые хреновы. Самый балластный балласт.

– Это действительно так? – спросил Грег, когда последние молекулы Циник улетучились.

– Что, про балласт? Ну конечно! Да кто бы вообще говорил! Ученые! – Артем фыркнул. – Да назови мне хоть одно значимое открытие, которое они сделали за последние триста лет! Что-нибудь существенное, а не изобретение какого-нибудь очередного тостера. Вот, видишь? Ничего они сами не сделали. Ни-че-го! Менделеев, Тесла, Павлов, Да Винчи… Да что Да Винчи, сам Ньютон. Все оттуда. – Он показал пальцем вниз. – Все видели сон.

– Нет, я про премию.

– А, ты про это…

На секунду он отвлекся на официанта с подносом Мартини.

– Мой бедный друг, ну когда ты, наконец, поймешь простую истину?

– Значит, так? – Грег отмахнулся от официанта. – Премия – фальшивка? Обман?

Артем отпил и зажмурился.

– И где вас таких принципиальных делают? Ну хорошо… Раз уж ты у нас микробиолог, будем говорить по-микробиологически. Смотри, представь, что ты маленькая бактерия. Допустим, бифидобактерия. Ты же ничего не имеешь против бифидобактерий? Я так, на всякий случай спрашиваю. Ну вот и хорошо. Так вот, живешь ты, скажем, в кишечнике какого-нибудь организма, помогая его пищеварению, тихо и спокойно, вырабатывая ферменты, ну или чего они там вырабатывают. Тебе видней. Представил? Ну вот… А теперь скажи, ты зло или добро?

Он выловил оливку.

– Во-о-т. По глазам вижу, что добро. Ты помогаешь этому организму. Ясное дело, ты добро. Ну а кто же еще, да? – Артем рыгнул. – Извини. А теперь представь, что становится вдруг известно, что этот организм, которому ты верой и правдой содействуешь всю свою жизнь, он, скажем… Ну вот, допустим, он цепной червь. Гад какой-то. Паразит. Живет в третьем организме и паразитирует на нем. То есть выясняется, что ты, оказывается, бактерия, помогающая паразиту. Добро, помогающее злу. Ну и кто ты теперь? Плюс на минус дает нам что? А теперь еще раз напряги фантазию. Последний раз, Грег, честное слово. Так вот, представь, что этот третий организм, на котором паразитирует твой любимый цепной червь, тот самый, которому ты так верно помогаешь, переваривая ему пищу, так вот представь, что он, ну, скажем… – Он защелкал пальцами. – Ну, скажем, он Гитлер… Во, точно! Гитлер! То есть теперь ты бактерия, помогающая цепному червю, который паразитирует в Гитлере. И кто ты теперь? А? Во-о-т. Видишь? Нет зла. Понимаешь? Нет! Добра нет. Вообще ничего нет. Есть лишь одна правда. Настоящая. Безотносительная. Абсолютная правда. Как число «пи»… Ну чего ты так смотришь на меня?

Артем улыбнулся.

– Да, это деньги. Все, что приносит деньги, – правда. Абсолютная правда, которой неважно, с какой стороны ты на нее смотришь. Деньги – это квинтэссенция пользы, которую ты приносишь обществу. Так Вселенная дает тебе понять, что ты делаешь что-то нужное. Что-то важное для нее. Деньги. Все остальное – ложь… О, «шабли»! – Артем щелкнул пальцами и помахал официанту, появившемуся на другом конце балкона.

– Торгаши… Снова один обман…

– М-м-м… – Артем дождался подноса, отхлебнул. – Рекомендую, Грег! У них здесь достойный винный подвальчик, я должен признать. В чем-чем, а в винах Гарвард знает толк… Ну Грег, ну чего ты раскис? Пойми ты наконец… Правды нет. Антиправды нет. Деньги – единственный эталон Вселенной. Посмотри, кого этот мир ценит больше – их или нас? Взять твоего дружбана Олли. Вон он, у дальнего стола, что-то там перетирает с физиками. Может, рассуждает о судьбах Вселенной, а может, твой скрипт пытается продать, а? – Артем подмигнул. – Кстати, между нами, так себе скриптик. Не стоит он девятнадцати кило… Ну так вот, весь остаток своей довольно однообразной жизни Олли так и проведет в поиске грантов. В свободное время подторговывая теми жалкими крохами, что колодец бросает ему как собаке кость. Жалко. Жалко смотреть, как пропадает талант… Бедняга… А теперь посмотри на нас… – Артем поправил бабочку. – Нам достаточно просто сказать, что если напечатать очередной триллион долларов, то это решит все проблемы. И ведь они все верят. Нет, правду тебе говорю – все верят. От нас требуется только одно: как-нибудь мудрено это назвать. Чтобы ничего не было понятно. Скажем, «количественное смягчение». Со времен старика Ло никто из этих большеголовых, – он кивнул в сторону зала, – а про остальных уж вообще молчу, так вообще никто ничего даже не заподозрил. А даже если кто и заподозрил, типа твоего кретина Планка, то что из этого? Кто посмеет слово поперек сказать? Решиться пойти против нобелевских лауреатов? Дураков нет. Все свою задницу берегут.

– Так вот зачем… Печатать деньги? Сварганили фальшивую Нобелевку по экономике, чтобы тупо печатать деньги? Торгаши.

Артем расплылся в улыбке.

– Правда только одна. Надо лишь…

Зазвенел будильник, и Артем замер. Громкий, настойчивый звонок.

– Однако, – сказал он, когда Грег извлек телефон, перемотанный синей изолентой. – Знаешь, из всех скриптеров, с которыми я когда-либо сталкивался, ты – самый технологически дремучий. Прямо ранний палеолит какой-то. Это не «нокия», случайно?

Понедельник, 16:20.

– Артем, послушай. – Грег отключил будильник и убрал телефон в карман. – Олли сказал мне…

– Ах, Грег, Грег, – Артем перебил его, похлопав его по плечу. – Знаю, все знаю… Ни слова больше.

Он взял с подноса салфетку и, достав ручку, что-то нацарапал.

– Вот. – Протянул он салфетку. «100W, 106» корявые цифры плясали по диагонали. – Олли рассказал о твоей неувязке. Приходи сегодня. Решим вопросик.