Читать книгу Ты же девочка! Форрест, поплачь обо мне - Виолетта Лосева - Страница 2

Покажите мне человека, который любит, когда ему делают замечания. Да таких просто нет! И, тем не менее, некоторые продолжают делать замечания направо и налево, точно зная, что собеседнику это неприятно слышать.

Когда я говорю «некоторые», я имею в виду свою бабушку…

Но лучше все-таки начать с начала.

В это, конечно, трудно поверить, но…

Богатые люди в наших краях любят вспоминать о том, как они были бедными.

Я сказала «в наших краях»?

Думаю, это можно сказать и о других местах. Когда мэр нашего городка начинает выступать на местном телевидении или радио, особенно, когда ему задают вопросы о том, как он добился таких высот, мне хочется зажать уши. Иногда его рассказы напоминают фантастику, а я не люблю этот жанр.

И как он только выжил после такого трудного детства и бедности?

Хотя…

Если отбросить рассказы о том, как он делил со своими братьями последнюю корочку хлеба, то мэр нашего городишки – вполне достойный человек. Я думаю, его любили бы даже если бы он поменьше рассказывал о своем трудном детстве.

Самая большая достопримечательность нашего города – это базар. По субботам и воскресеньям весь центр (пафосно говоря) превращается в настоящий фестиваль коммерции и продукции собственного производства, приправленных местным колоритом. Окрестные улицы заставлены легковыми машинами и фургонами, и, если долго ходить по рядам, то обязательно купишь что-нибудь хорошее по очень выгодной цене, и обязательно встретишь кого-то из знакомых.

Первое происходит в случае, если у тебя есть с собой деньги, а второе – от денег не зависит и случается, как правило, в самый неподходящий момент.

А может и в подходящий, не знаю.

Например, я так и не начала курить именно потому, что в тот момент, когда я твердо решила купить пачку сигарет и, наконец, понять, от чего тут можно балдеть, я попалась на глаза своей учительнице, которая выбирала груши как раз возле ларька с сигаретами.

До этого я пробовала курить пару раз, но никакого кайфа не испытывала. Приходилось делать вид, что мне нравится, хотя было довольно противно. Я подозреваю, что другим девочкам это тоже было, что называется, не в радость, но они притворялись, что получают удовольствие от сигареты, и мне ничего не оставалось делать, кроме как присоединиться к такому «приятному» времяпровождению.

Увы, я не бунтарь и не революционер по своей сути.

А кто же ты? Так я себя спрашиваю иногда.

Бабушка говорит, что это вопрос всех хороших девочек в шестнадцать лет. Она, видно, не знает, что в наше время в наших краях назвать кого-то хорошей девочкой значит оскорбить.

Ну, может не оскорбить, но задеть точно.

В наше время в наших краях…

Все стали такими порочными и грешными, что просто не знаешь куда бежать. Послушать моих одноклассниц, так у них день начинается и заканчивается пороком, развратом и сексом со всеми подряд. Есть в классе, конечно, несколько отличниц, то есть мокрых куриц, которые сидят за учебниками с утра до вечера и не ходят на дискотеки.

Я – белая ворона и держусь в сторонке.

Ходят слухи, что сейчас быть белой вороной даже модно. Важно, в чем эта твоя беловоронность выражается. Ничего себе загнула, правда?

Я обожаю придумывать новые слова. Это мое хобби, и появилось оно после того, как я прочитала несколько статей о том, что в других языках есть слова, которые выражают понятия, которые у нас есть, но для них нет отдельного слова.

Коряво, конечно, сказала, но попробую объяснить.

Все из нас когда-то гуляли в лесу. И видели, как сквозь деревья пробиваются лучи солнца. И все знают, как это красиво. Так вот: в Японии для этого есть специальное слово – комореби (Komorebi) – лучи солнца, пробивающиеся сквозь деревья. Японцы вообще смотрят на мир другими глазами и любят придумывать маленькие слова к тому, что у нас нужно описывать десятью предложениями.

У меня с лесом отношения особые. Ах, форрест-форрест. Ты – тоже лес.

Но об этом я расскажу позже. Вернемся к истории на базаре.

Когда я твердо решила, наконец, разобраться с курением, а, точнее, понять нравится мне это или нет, и почему все делают вид, что им нравится, я пошла за пачкой сигарет, чтобы тихо-спокойно (не прячась от мамы) покурить в парке, не вздрагивая от каждого шороха.

Я решительно подошла к ларьку, убедилась, что продавщица – не какая-нибудь мамина знакомая (что случается довольно часто в наших краях), и, сделав безразличное взрослое лицо, стала в очередь за двумя парнями. В этот момент мой взгляд упал на соседний прилавок с грушами и петрушкой, возле которого упорно топталась Ираида Николаевна (в быту – Иуда Николаевна) и обнюхивала груши. Она была очень увлечена процессом, но повернуть голову могла в любой момент. Мне ничего не оставалось делать, как отойти немного в сторону, чтобы она (не дай Бог) не подумала, что я стаю в очереди к ларьку с сигаретами, и громко с ней поздороваться.

– Милочка, здравствуй моя девочка, – зашелестела Иуда Николаевна, – ты тут маме помогаешь? За покупками пришла?

Нужно сказать, что меня зовут Меланья. Я пишу свое имя как Мелания. А что, Наталиям можно, а мне нельзя? Много лет я стеснялась своего имени, но потом узнала, что жену Дональда Трампа тоже зовут Мелания, кроме того – Мелани – звучит довольно современно и необычно для наших краев, но… привычка дает себя знать. Для многих учителей и знакомых я так и осталась Милочкой, как просила себя называть раньше.

В некоторых случаях «Милочка» звучит как «душенька», но я с некоторых пор поняла, что людей очень трудно в чем-то переубедить. Особенно, если некоторое время назад ты пытался их убедить в обратном. Есть ли в каком-нибудь языке слово, которое выражает то, что я только что описала? Если нет, то нужно придумать. Это ведь встречается гораздо чаще, чем нам кажется.

Одним словом, пришлось махнуть рукой и оставаться Милочкой. Разумеется, новым знакомым я представляюсь Меланией, и они от этого балдеют. Вот только новых знакомых у меня не так уж и много.

– Да нет, я тут так, случайно, хотела воды купить, – независимо сказала я.

– А я твою бабушку видела только что вон там, – Иуда Николаевна, махнула рукой в сторону парка, который граничил с базаром, и в котором я собиралась курить.

– О, пойду найду ее, – ответила я, отходя на безопасное расстояние от ларька, Иуды и ее груш, – хорошего вам базарувания.

– Спасибо, Милочка! – Иуда Николаевна вернулась к грушам, а я побрела к парку, где могла быть бабушка, о которой меня, сама не ведая, предупредила учительница.

Кстати, «базарувати» – это тоже слово, которого нет в других языках, только в украинском. Нет, я, конечно, не берусь говорить о всех языках мира, но те, о которых я что-то слышала, кажется, не включают в себя этого слова. А слово очень милое и емкое – «базарувати» – не просто ходить по базару, а ходить по базару и делать покупки с выгодой, которую ты не найдешь в других местах. Я бы сказала именно так…

Я нашла бабушку на лавочке, возле которой стояли две сумки. Видно было, что она присела передохнуть перед тем, как тащить их домой, но, как говорится, присела с чистой совестью – не просто гуляет, как какая-нибудь бездельница, а закупив все, что нужно для дома, просто сделала маленькую паузу в пути.

Странные эти пожилые люди. Вот почему моя бабушка не может просто посидеть в парке? Ей постоянно будет казаться, что это признак тунеядства. Кстати, хорошее слово – нужно посмотреть, связано ли оно как-нибудь с тунцом и едой?

А вот когда в руках две неподъемные сумки – это нормально. Никто не упрекнет в том, что ты присела в парке на лавочку, правда?

Бабушка играет значительную роль в нашей жизни. Хотя, наверное, если ее спросить, то она начнет отнекиваться и говорить, что мы творим что хотим, и она бессильна что-то исправить.

Я думаю, маме кажется, что бабушка, как раз, слишком пытается что-то исправить. Я стараюсь соблюдать нейтралитет, потому что люблю обеих.

Бабушка говорит, что мама уже достаточно накосячила в жизни, поэтому ей пора взяться за ум. Взяться за ум – это значит подумать о детях, то есть о нас. Мне не кажется, что мама о нас не думает, даже наоборот – пусть бы думала поменьше и занималась собой. Нам и бабушкиных нравоучений хватает.

Наша бабушка лингвист, филолог и вообще очень образованная дама. Любовь к словам и словечкам у меня, скорее всего, от бабушки. При этом она именно так и говорит – ваша мама накосячила.

Мамины «косяки», очевидно – это мы с Леркой. Лерке 10, и у нас разные папы. С одной стороны, в наше время в наших краях в этом нет ничего зазорного. Тоже словечко (!), правда? Можно сказать стыдного, но будет совсем не то!

С другой стороны, у мамы в активе два бывших мужа, два развода и мы с Леркой. И это – в 36 лет! Интонация фразы про 36 лет – бабушкина. Лично мне не кажется, что 36 – это не так уж мало, чтобы успеть сделать все, что успела сделать мама. У бабушки другое мнение, но она имеет право иметь свое мнение. Ох уж этот глагол «иметь»! Можно иметь мнение, а можно иметь право – и то, и другое – это обладание чем-то.

Хотя… Иметь и обладать – это разные вещи. Я так понимаю, что иметь – это просто иметь, а обладать – это иметь и уметь воспользоваться. Хотя тут я могу и ошибаться. Нужно проверить, правильно ли я думаю.

Свои мысли и догадки я проверяю, естественно в интернете. Если я задаю какой-нибудь вопрос своей бабушке, то она (если не знает ответ) направляет меня в библиотеку. Смешная и милая. Даже не представляет, сколько тысяч библиотек можно найти в сети.

С другой стороны, то, что найдешь в библиотеке вызывает доверие. А сведения из интернета требуют еще нескольких проверок. И никогда не знаешь точно, так ли это, как написано в интернете, или очередной фейк, выдумка, шутка или чье-то субъективное мнение.

Увы…

Разумеется, я все равно не хожу в библиотеку, а бабушка все еще пытается воспитывать нас и маму по старинке. Сеять, так сказать, разумное, доброе и вечное.

Мы сопротивляемся как можем, хотя и очень любим ее.

– Зачем ты говоришь Мелании, что она красивая? – спрашивала бабушка маму после того, как я полчаса примеряла джинсы, а мама мной любовалась и делала комплименты. «С такой попой как у тебя, можно носить. И даже нужно!» – говорила мама. Видимо, на ее попе эти джинсы смотрелись бы хуже, но она не завидовала (как сделали бы все девочки нашего класса), а искренне радовалась за меня.

– Она и правда красивая, – отвечала мама. Разговор происходил в другой комнате, но дверь была приоткрыта, поэтому мне даже не приходилось подслушивать. – А что, лучше так, как я? Всю жизнь страшная, уродка, учись лучше, никто замуж не возьмет?

Когда мама говорит мне о том, что я красивая, я верю. Хотя и понимаю, что многое в жизни мама делает, что называется, «вопреки». Не вопреки чему-то, а просто вопреки. Бабушка воспитывала ее аскетически, душила в ней всю женственность и сексуальность (мамина фраза в одном из споров, который я опять случайно услышала), поэтому мы с Леркой часто слышим о том, что мы – очень красивые.

Но, впрочем, это и в самом деле так. Особенно я.

– Ничего, – парировала бабушка, – несмотря на все мои слова, ты все успела – и замуж повыходить, и поразводиться, и этот…

«Этот» – это Андрей, который сейчас живет с нами. Наверное, если спросить его, то он ответит, что он живет с мамой, но, на самом деле, совершенно очевидно, что он живет с нами – с мамой, со мной и с Леркой.

– У твоих девочек перед глазами нет модели семьи, – выговаривает бабушка маме. Обычно мы с Леркой – «наши девочки». Бабушка считает, что она несет ответственность за нас троих, включая маму. Точнее, «наши девочки» – это когда мы делаем что-то хорошее, и нас нужно похвалить. Если мы делаем что-то не то (по мнению бабушки), или речь идет о маминой ответственности, мы сразу же становимся «твоими девочками». Нам, если честно, все равно – мы и мамины, и бабушкины, а точнее, свои собственные.

Но в случае с «моделью семьи», бабушка, наверное, права.

Мне было три года, когда мои родители разошлись. О папаше по имени Костик, расскажу потом. Когда мне было пять, мама вышла замуж за Женю, и родилась Лерка. Через несколько лет Женя тоже вылетел из маминой орбиты, потом у мамы было несколько мелких увлечений, и вот теперь у нас в доме поселился Андрей, который младше мамы на 10 лет, но, как говорит бабушка, это еще цветочки по сравнению с другими его недостатками.

Короче, Санта-Барбара еще та.

Таким образом, у меня есть папа Костик (где-то), мамин муж Женя (теперь уже бывший) и мамин друг Андрей. У Лерки примерно то же самое, только Костик с Женей меняются местами. Хотя… Костика она, практически, не знает.

В общем, если говорить о модели семьи, то модель у нас весьма комплексная. Люблю слово «весьма» – и «очень», и «довольно» одновременно.

Как называется чувство, когда все понимаешь и именно от этого тебе неловко?