Читать книгу Естествознатель. Тайны Троссард-Холла - Виолетта Орлова - Страница 4

В школе решительно ничего не поменялось с того дня, когда Артур так неожиданно сюда попал. И как земли Троссард-Холла отличались от других, уже известных Артуру, земель! Казалось, тут даже время шло по-другому – тише и размеренней, нежели в городах покрупнее. Невзирая на то, что жителями здешних мест были в основном студенты, которые во все времена отличаются живым буйным нравом и присущей для молодых суетностью, в долине, где располагалась школа, всегда было как-то слишком спокойно и умиротворенно, словно какие-то неведомые человеческому глазу дремотные чары властвовали в этих краях.

Спал таинственный лес, заботливо защищающий территорию Троссард-Холла от чужаков. Спала бурая промерзлая земля. Спал ветер, который только и сделал в начале смрадня, что рассыпал снежок по земле и повесил его на ветви дубов. И всякая живая тварь прозябала в тех местах тихо, без никому ненужной торопливости: и лесные звери, и прекрасные птицы, изредка пролетавшие над вензелем «ТХ».

Живя здесь, нельзя было даже вообразить, что есть на свете такие беспокойные и суетливые края, как Беру. Троссард-Холл был настолько оторван от всего остального мира, что тут поневоле создавалось ощущение покоя и единения с природой.

Хотя, надо отметить, сейчас в школе все-таки было довольно шумно, поскольку все студенты возвращались с каникул и, волнуясь перед учебой и вместе с тем радуясь встрече со старыми друзьями, трещали и галдели наперебой, напоминая стайку беззаботных соек. У каждого был с собой приземистый квадратный чемоданчик – солидный багаж, но, увы, отнюдь не знаний, а множества одежд, заботливо сложенных родителями. Ребята узнавали в толпе знакомые лица и невероятно радовались этим встречам. Наверное, в глубине души они догадывались о том, что лучшего времени так беспечно веселиться и наслаждаться жизнью с друзьями, как в эти бесшабашные школьные деньки, уже не будет во взрослой жизни, обычно полной тревог и забот.

Среди гостей Троссард-Холла были и те, кто впервые попал сюда; те, кто еще не вкусил в полной мере веселой студенческой жизни. Словно неприкаянные, они бродили по улицам, с любопытством таращась на животных, которые невозмутимо прохаживались по территории школы. Ребята, конечно же, с нетерпением ждали первого учебного занятия, но не стоит удивляться этому нехарактерному для школьников желанию.

Дело в том, что сегодня вечером проводился вступительный урок для первокурсников – своеобразное представление для вновь прибывших, где организаторами выступали преподаватели. Для этого торжественного мероприятия отводился главный церемониальный зал Троссард-Холла, а также обширная площадка близ озера под открытым небом. Учителя с особой тщательностью продумывали первый урок, как некую театральную постановку, в которой участвовали сами первокурсники. По результатам комиссия преподавателей во главе с Дейрой распределяли учеников на разные факультеты. Конечно же, на уроке проверялись разные качества учеников, кто-то больше проявлял себя в полетах – тогда место ему было со Всадниками. Кто-то обладал сострадательным сердцем, что необычайно располагает к умению врачевать. Другие же показывали свое бесстрашие и любовь к открытиям и путешествиям – тогда, безусловно, их ждали на факультете Морских львов. Ну а неисправимые изобретатели, любители переделывать мир вокруг себя, умные, сильные и стойкие находили себе место среди Энергетиков.

Таким образом, факультетов, куда могли попасть школьники, было четыре: Всадники, Лекари, Морские львы и Энергетики – по шестнадцать человек в каждом.

Впрочем, почти все ребята, если бы им самим предложили выбрать специализацию, не задумываясь, пошли учиться на Всадников. Один только предмет – полеты – выглядел настолько привлекательным в глазах юных романтиков, что они не могли даже думать ни о чем другом. Слово «всадник» в обиходе студентов стало нарицательным и означало следующее – молодец, храбрец. Если новенький хочет добиться расположения старшего, то он будет обращаться к нему не иначе, как «всадник». И напротив, если пожелает кто кого оскорбить, то непременно скажет «двуногий» – ругательство, подразумевавшее человека, недостойного летать. Так ребята общались, и в их кругу действительно было важно считаться именно «всадником», а не «двуногим» и не «гадом ползучим», что было еще хуже.

Возможно, этот немаловажный фактор повлиял на то, что в группе «летунов» все невероятно задавались. И неудивительно. Их учили летать на единорогах, общаться с ними, учиться у них мудрости (причем этой мудрости у единорогов было гораздо больше, чем у людей, как это и ни прискорбно осознавать представителям человеческой расы) и постигать так называемую «кадоросаму»: это неизвестное словечко Артуру довелось услышать от Тина в первые дни своего пребывания в Троссард-Холле. Что оно означало, он так и не разобрался, но про себя решил, что вряд ли это понятие можно объять умом, скорее его надо прочувствовать. Добавим еще, что студенты-всадники к концу третьего курса становились выносливыми и сильными, так как полеты требовали хорошей физической подготовки.

Единороги в школе мало чем отличались друг от друга по внешнему виду; они были одинаково белыми, с похожими хохолками на голове и умными проницательными глазами, как правило, серого цвета. Артуру было интересно, почему здесь нет баклажановых единорогов, или, на худой конец, каких-нибудь розовых. Однако никто не мог ему вразумительно ответить, ссылаясь на то, что издревле единороги были белого цвета; отсюда и легенды об их чистоте и благородстве. А единорога, на котором прилетел Артур, так никто и не смог рассмотреть внимательно, – ведь битва происходила достаточно высоко в воздухе, и сложно было разглядеть окрас животного.

Артуру, конечно же, тоже хотелось попасть к всадникам. Ведь он мечтал научиться летать, чтобы отыскать Баклажанчика, навестить Левруду, а также найти своих родителей. Другие три группы показались ему менее интересными.

Лекари, или же врачеватели (а на языке студентов попросту «цветики») – группа, куда мечтала попасть любая девчонка, и страшился мальчишка. Ученики занимались изучением природного мира, делая упор в первую очередь на растения и их лечебные свойства. Студентов учили различать строение каждой травинки, понимать и чувствовать ее, и более того, разговаривать с ней! Кстати говоря, последнее казалось новичкам совсем уж абсурдным действом. Учащиеся составляли разные косметические и лекарственные средства, причем девочки с большим интересом приготавливали отвары от подростковых угрей.

Возможно, многим эта специализация представлялась наименее престижной – ну кому будет польза от общения с растениями? Разве что только тем, у кого совсем нет друзей и кому не с кем поговорить. Однако именно выпускники-лекари пользовались большим спросом в Беру. Доктора нужны всем, а тем более те, которые самостоятельно могут изготавливать медицинские препараты. Так что из лекарей получались вполне зажиточные граждане древесного города, возводящие гнездимы на самых высоких ветках, где жизнь считалась комфортной и безоблачной. Поэтому если ремесло всадника являлось самым интересным и даже романтичным в некотором роде, то выбор в пользу врачевателей – это, пожалуй, весьма практичное решение, если человек желал осесть на дереве, состариться в достатке и никогда ни в чем не нуждаться.

Третья группа называлась «энергетики». Ребят обучали физике, математике и химии. Именно они становились лучшими изобретателями и придумывали всевозможные механизмы, принцип действия которых представлялся незнающему человеку просто невероятным.

Название последней группы звучало довольно-таки необычно – «морские львы». При этом мало кто из беруанцев мог похвастаться тем, что хоть раз в жизни видел подобных животных, которых можно было встретить разве что на побережье Осанаканского моря вблизи Гераклиона. Тем не менее Дейра, весьма начитанная особа, нашла описания этих диковинных созданий в одной из древних рукописей, принадлежавшей известному путешественнику. Таинственные животные настолько поразили впечатлительную директрису, что она, не задумываясь, назвала в их честь одну из специализаций. Студентов Морских львов учили познавать водную стихию, а вода, как известно, наименее изученная человеком субстанция. Помимо прочего, их готовили к тому, чтобы они становились путешественниками и исследователями, однако эти специальности, увы, никогда не пользовались особой популярностью в Беру. Впрочем, на дереве имелась одна значительная организация под названием Беруанское географическое сообщество. Туда входили наиболее просвещенные граждане Беру, которые изучали разные науки, а в основном же занимались определением границ Королевства и описанием территорий, входивших в его состав. Для этих нужд в их среде формировались группы смельчаков, состоящие из ученых-картографов, которые частенько уходили с дерева с одной очень важной миссией – им нужно было очертить границы Королевства и включить в него как можно больше земель, подробно описывая каждую из них. Поэтому путешественники скитались вдали от дома довольно продолжительное время (как правило, всю свою жизнь), но некоторые счастливчики все же возвращались, и их любопытнейшие очерки хранились в библиотеке географического сообщества.

Дейра Миноуг страстно интересовалась путешествиями и знала все очерки наизусть. У нее был доступ к картам Королевства, и поговаривали даже, что она пешком доходила от Беру до школы. Впрочем, про нее много чего говорили, как и про всех экстравагантных и богатых людей, которым, видно, доставляет удовольствие слушать о самих себе различные сплетни.

Морские львы были по своей сути исследователями. Они изучали мир, и их призванием были путешествия. К сожалению, в будущем им суждено было влачить довольно бедственное существование. Впрочем, многие выпускники-львы оставались в Троссард-Холле и ничуть не жаловались, получая вполне достойное вознаграждение за свою работу. А некоторые, самые отважные, решались уйти в отдаленные города Королевства, в частности, Гераклион, где они садились на ближайший корабль и отправлялись изучать морские просторы. Об этих людях редко говорили, так как почти никто не возвращался обратно, и никто не ведал, что с ними сталось.

Все эти различия между группами были, в общем-то, задумкой Дейры, чтобы студентам было интереснее заниматься. На самом деле всех учили еще и другим предметам, вполне практичным, которые могли бы пригодиться в повседневной жизни на дереве.

Так или иначе, большинство студентов все же хотело в будущем обосноваться именно там. Учеба в Троссард-Холле длилась всего три года. Несмотря на такой непродолжительный срок, ученики выпускались мастерами своего дела – работниками, которые очень высоко ценились в древесной столице. Так как беруанцы являлись настоящими гурманами и чревоугодниками, то в почете у них были профессии, связанные с кулинарией.

В Троссард-Холле учили искусству приготовления пищи не только девушек, но и юношей, поскольку любой уважающий себя беруанец должен уметь приготовить на завтрак запеченного короеда с творогом и яблоками, на обед – похлебку из голубиной грудки, на полдник – тройной кофе из беруанских семян и, наконец, на ужин – нежнейшее вареное филе из пятнистой неясыти, приправленное салатом и сушеными короедами. Помимо занятий по кулинарии существовали и другие: приготовление «винотеля»7, плотничество, зодчество, философия и прочее, и прочее. Троссард-Холл, казалось, объединял все существующие знания людей и вместе с тем дополнял их необычными навыками, позволяющими жить в гармонии с окружающим миром.

У групп была своя символика и свои атрибуты. Символом Всадников, разумеется, являлся единорог. Ребят можно было отличить от остальных студентов по их костюмам – бордовым бриджам для верховой езды, белым рубашкам и крепким сапогам с небольшими каблуками, за счет которых они выглядели выше, чем являлись на самом деле. Помимо этого, юноши носили запонки в виде маленьких единорогов, а девушки прокалывали уши и вставляли в них серьги с символикой группы.

Врачевателям выдавали броши, украшенные сушеными травками, которые они прикалывали на свои коричневые сюртучки со множеством карманов – для того, чтобы было удобно носить с собой повсюду образцы разных растений и коренья. С одной стороны удобно, но с другой… Зачастую цветики «лакомились» удобрениями для растений, которые нечаянно высыпались в тарелки из их кармашков во время обедов в столовой. Символом Лекарей была замечательная кактусия краснолистная, одного листика которой было достаточно, чтобы снять угревые воспаления.

У Морских львов на шеях красовались бирюзовые галстуки с несколькими жемчужинами, аккуратно пришитыми по краям. Чтобы одежда подходила названию группы, им придумали костюмы из непромокаемой ткани, которую, к слову, изобрели врачеватели, найдя для этого подходящее растение. Вымоченная в его соке ткань становилась не только более прочной, но и непромокаемой. Так что львы могли купаться в озерах прямо в одежде, чего, конечно же, они не делали. Во-первых, и купаться-то было негде (плавать в озере на территории школы без специального оборудования запрещалось), а во-вторых, в пиджаках и брюках далеко не уплывешь – неудобно.

Ну а энергетики вовсю хвалились своими блестящими кольцами-магнитами, которые они использовали не только в эстетических целях, но также и для ловли железных побрякушек и разных мелочей, забытых всякими растяпами в аудиториях. Эти кольца считались символами группы и изображались на одежде учащихся. Энергетики носили облегающие комбинезоны черного цвета с ярко-оранжевыми молниями, расположенными на груди и по бокам рукавов и штанин. Такая одежда как нельзя кстати подходила для занятий спортом.

Когда Артур с Тином пришли к началу проведения первого урока и последующего распределения, в церемониальном зале Троссард-Холла уже собралось довольно много студентов старших курсов, одежда которых изобиловала отличительными знаками факультетов. У Артура даже зарябило в глазах при входе в зал. Преподаватели стояли чуть поодаль и с некоторой загадочной торжественностью наблюдали за своими будущими студентами. Всем видом они показывали, что приготовили для ребят нечто удивительное и интересное. Даже Тин, который совсем не хотел учиться, в нетерпении вытягивал вперед длинную шею, пытаясь догадаться, в чем же именно будет состоять испытание для первокурсников. Ученики постепенно заполняли зал с колоннами и скульптурами зверей, которые освещались красноватыми лучами заходящего солнца через большое отверстие в куполе.

Стремительно темнело. Только сейчас Артур заметил, что в конце зала есть что-то наподобие театральной сцены, откуда просматривался каждый уголок помещения. Мощные колонны не мешали обзору, так же, как и статуи диковинных зверей. Артуру даже почудилось, что их как будто стало меньше, чем в день, когда он впервые оказался в Троссард-Холле.

Артур обратил внимание на тучных ребят с медалями отличия на сюртуках, которые жались ближе к сцене. Они напоминали жирные ливерные колбаски, туго стянутые воротничками.

– Что это с ними? – поинтересовался Артур у Тина.

– А-а-а… – неопределенно мотнул головой Тин. – Мы называем их «батончиками».

– Да нет, почему они все такие толстые?

– Так ведь здесь фабрика есть… я забыл тебе рассказать, – ответил Тин. – На территории Троссард-Холла имеется своя продуктовая фабрика, где, помимо всего прочего, производят вкуснейший шоколад. Говорят, внутри все стены из белого шоколада, а двери из горького черного – чтобы ненароком не скушать. Только вот беда – шоколадки и конфетки не так-то просто достать. Их не дают ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин. Сладости можно только купить, но не за деньги, а за хорошие оценки. А это, как понимаешь, не так-то просто. Зато у студентов есть стимул учиться. Батончики, наверное, каждый день отсиживаются на фабрике…

– Да уж, – хмыкнул Артур, глядя на упитанных мальчиков и девочек. – Самое главное – правильная мотивация. Сходим туда потом?

– Конечно, – весело улыбнулся Тин и замолчал: начиналось что-то очень важное.

В зале воцарилась тишина, затем неожиданно громко прокричала кукушка. Три раза. А потом на театральную сцену медленно вышла Дейра, в то время как присутствующие в зале зачарованно следили за ее плавными движениями, явно рассчитанными на произведение эффекта на публику.

– Драгоценные! – начала женщина своим высоким властным голосом. – Сегодняшний день важен тем, что мы принимаем в свою большую дружную семью новых членов. Мы должны помочь им понять, какая специализация подходит каждому из них наилучшим образом. В процессе обучения вы сможете ответить на следующие вопросы: чем я помогу людям своим призванием, как я послужу им, как распоряжусь своими умениями? Достоин ли я своего призвания и бережно ли я к нему отнесусь? Буду ли я легкомысленно использовать обретенные знания только для своей личной выгоды? Итак, пусть ответы на эти вопросы откроются вам, дорогие первокурсники, в процессе обучения. Нам же, учителям, остается только пожелать – учитесь, познавайте себя и мир, уважайте выбор других, и пусть любовь к ближнему станет постоянным ориентиром в вашей жизни! – Дейра на секунду замолчала.

– Ты чего-нибудь понял? – хмыкнул Тин, глазея на сцену. – Слишком уж мудрено.

Артур пожал плечами. Отчего-то он стал проникаться симпатией к этой женщине, хотя пока не мог объяснить, что именно изменилось. Когда он увидел ее в первый раз, она показалась ему неискренней, холодной и манерной. Однако сейчас, глядя на ее одухотворенное лицо, на горящие глаза, ему вдруг показалось, что она настоящая. Строгая, волевая и справедливая. Она действительно радела за школу и за своих учеников.

– Попрошу остаться только первокурсников. Сейчас начнется вводный урок! – продолжила Дейра, откашлявшись.

В мгновение ока в зале стало меньше народу. Первокурсники инстинктивно сбились в кучку, волнуясь, как перед экзаменом.

– Что сейчас будет! – мечтательно провозгласил Тин, в нетерпении теребя свой светлый чуб. Он, конечно же, волновался, как и все, но старался не подавать виду.

Неожиданно свечи в зале погасли. Сквозь купол было видно, как мгла безжалостно поглощает черно-красное солнце, в помещении стало темно. Послышались чьи-то приглушенные шаги.

– Уже началось? – взволнованно спросил кто-то. – Добром это не кончится…

И точно, словно подтвердив этот вердикт, раздался протяжный крик. – Пожа-а-ар! Свеча упала!

В этот самый момент сцена загорелась, и пламя быстро охватило ее целиком.

– Что происходит? – испуганно завопил Тиннарий. – Это ведь так и запланировано?

– Я понятия не имею, – ответил Артур, ощутив, как его неприятно обожгло дыхание огня. Было ощущение, будто весь зал пропитан маслом, потому что огонь распространялся очень быстро. Вот жар уже подступает к первокурсникам, которые испуганно жмутся друг к другу, не зная, что предпринять.

Однако шок быстро прошел, и ребята стремглав побежали к выходу, толкаясь и не давая друг другу пройти.

– Нет! – воскликнул кто-то. – Дверь не открывается! Замок заело!

– Где же преподаватели? Где Дейра?

– Она вышла из зала сразу после того, как произнесла речь! – сказала низкорослая девочка, в волнении наматывающая волосы на кулак.

Раздался жалобный плач. Одна девочка так напугалась, что не смогла сдержать слез. Между тем черный дым заволакивал помещение, не успевая уходить сквозь купол. Едкая гарь, попадая в легкие, мешала дышать.

Кто-то продолжал колотить в дверь, крича: «На помощь! Мы здесь! Пожар!» – но все было тщетно. Возможно, снаружи преподаватели пытались открыть дверь, но, видимо, по каким-то причинам им это не удавалось.

– За сценой должен быть выход. Ведь именно туда ушла Дейра. Мы тоже должны пробраться туда! – сказал Артур Тину.

– Ты свихнулся? Там ведь огонь! – простонал Тин, в ужасе глядя на своего приятеля.

– Сейчас, как мне кажется, это единственная возможность спастись. Мы должны пробежать через огонь! – упрямо заявил Артур. Ему отчего-то казалось, что именно так они смогут выбраться.

– Ты иди, а я постою тут, подожду… Преподаватели должны, в конце концов, открыть дверь!

– Пока будут открывать, мы тут сгорим! – проорал Артур и, бесцеремонно схватив Тина за рукав, потащил к сцене.

– Закрой лицо рукавом! – посоветовал он. Тин послушно закрыл лицо, не противясь своему другу, в котором он признал неоспоримого лидера. Сам же мальчик уже решительно перестал что-либо соображать; бедняга чувствовал себя короедом, которого подносят к раскаленной сковороде.

Ребята побежали в самый огонь, но – о чудо! Чем ближе они подходили к сцене, тем меньше исходило жара от пламени. Будто оно было всего лишь иллюзией, некой бутафорией.

– Это первое испытание! – крикнул Артур, но Тин уже и так все понял. Они, держась за руки, подбежали к выходу со сцены – маленькому черному отверстию с тяжелой дверью со старинными петлями. Вдруг Артур остановился.

– Ты чего? – недоуменно спросил Тин.

– Ты иди, а я вернусь за остальными.

– Зачем, ведь тут каждый сам за себя! Иначе как они нас распределят по группам?

– Но мы-то вместе. Иди, а я вернусь, – с этими словами Артур кинулся обратно, про себя отмечая, что каждый шаг назад приближает его к обжигающему огню. Становилось нестерпимо жарко. Около большой двери толпилась кучка испуганных первокурсников. Они с несчастными лицами смотрели перед собой, от страха совсем потеряв способность трезво мыслить. Один высокий юноша со смелым волевым лицом согнал всех ребят ближе к двери, а сам, как бы закрывая их собой, приблизился к огню. – Не бойтесь! – звонко крикнул он. – Дейра что-нибудь придумает. Вон, слышно уже, как ломают дверь.

И действительно входная дверь коварно заскрипела и затрещала, словно возмущаясь.

– Послушайте! – громко сказал Артур, подойдя к группе обезумевших от страха подростков. – Это одно из испытаний. Мы должны пойти на огонь, там за сценой есть выход. Не бойтесь, чем ближе подходишь к пламени, тем меньше оно жжет.

Ребята испуганно воззрились на него, словно увидели перед собой бесплотного духа, который неожиданно явился из огня и пытается навлечь на них погибель.

– Пойдемте быстрее! – опять сказал Артур, уже начиная сердиться. Дым стремительно распространялся по помещению, и становилось все труднее дышать.

– Да, ты прав, я с тобой! – воскликнула одна невзрачная девушка, пол-лица которой закрывали огромные черепаховые очки. Артур благодарно улыбнулся ей и посмотрел на остальных, которые в нерешительности переминались около двери.

Неожиданно мальчик, который закрывал всех от огня, подошел к Артуру и заносчиво посмотрел на него. – Откуда мы должны знать, что ты не врешь? Может, ты все придумал, и хочешь таким образом избавиться от конкурентов?

– Что за чушь! – возмутился Тиннарий, который тоже пошел за Артуром, не желая бросать друга одного. – Зачем ему это надо? Я тоже проходил через огонь, это действительно единственный выход!

Вмешательство Тина резко переменило настроение ребят, и они, уже вполне успокоившись, пошли за Артуром. Только задиристый юноша так и остался стоять рядом со «спасительной» дверью. Он уже понимал, что весь этот пожар – сплошная иллюзия, и Артур с Тином правы. Однако уязвленная гордость мешала ему признать свое поражение, и он оставался стоять на месте, словно упрямый молодой бычок, неестественно выпрямив широкую спину.

– Тод, упрямец, пошли с нами! – крикнула ему одна девочка.

– Иди, Эвридика. Я подожду, пока откроют дверь, – упрямо возразил мальчик, поджав губы. Девочка хмыкнула и устремилась за остальными, впрочем, с некоторым беспокойством оглядываясь. Пусть даже это было одно из испытаний, которое проходило под полным контролем преподавателей, огонь все-таки жег по-настоящему. И она видела, что Тод, ее брат, кусает губы от боли, видимо, тоже ощущая на себе жар пламени. «Вот же упрямец!» – подумала она про себя.

Наконец первокурсники благополучно покинули зал и оказались в маленькой тесной комнатушке, своего рода гримерной. Здесь было совершенно темно.

– До добра это не доведет, – раздался все тот же пессимистичный голос, который сейчас почему-то прозвучал особенно жутко.

– Чепуха! – громко возразил Артур. – Мы не должны бояться. Надо просто найти выход.

Ребята, будто слепые котята, начали толкаться в темноте, пытаясь обнаружить что-либо наподобие двери.

– Я нашел!

– И я нашла!

– Нет же, я нашла!

Все эти выкрики раздались одновременно, из чего можно было сделать вывод, что дверей несколько.

Вдруг к ним в комнатушку ввалился еще один – это был Тод. Мальчик выглядел жалко. На руках его красовались ожоги, лицо покраснело, длинные волосы в некоторых местах обуглились. Мальчик в изнеможении упал на пол, и от его одежды взлетел сноп искр, на некоторое время осветив темное помещение.

– Ему плохо! – в панике крикнула Эвридика, припав к пострадавшему. Тод был ее братом, и она очень переживала за него.

– Все нормально, малышка, – поморщился парень, пытаясь улыбнуться, но ему это с трудом удавалось.

– Преподаватели спятили, раз дают нам такие испытания! – в сердцах вымолвил Тиннарий. Ему тоже было жалко Тода.

В этот момент в комнате зажглась свеча, как будто по волшебству, и ребята смогли наконец рассмотреть помещение, где они оказались. В целом, оно действительно походило на обычную гримерную. Где-то висели костюмы и одежда преподавателей, повсюду валялись книги. Пол помещения был выложен из каменных плит, которые неплотно соединялись друг с другом, образуя неровные трещины. Сквозь эти трещины торчали странные зеленые лопухи на мясистой волосатой ножке.

– Фу, это еще что? – с брезгливым выражением лица произнесла одна девочка. Другие пожимали плечами, не понимая, как можно было так криво выложить пол.

– О, единорог! Я знаю, что это! – крикнул курносый парнишка.

– Ну и что же, умник?

– Это для нас! Лекарство! – с этими словами он не без труда стал срывать лопухи, из сломанных стеблей которых вытекала синяя пахучая жидкость. Некоторые девочки стали ему помогать, уже смекнув, что к чему. Собрав значительное количество лопухов, они подошли к Тоду, и начали обмазывать его синей смесью. На удивление всех присутствующих, ожоги с едва слышным шипением стали проходить. Брату Эвридики заметно полегчало.

– Спасибо, – с признательностью сказал он. – Если кому и следует идти на факультет лекарей, то это точно вам.

Ребята покраснели от похвалы. Многие из них действительно хотели бы попасть в группу лекарей – ведь это одна из самых необходимых профессий в Беру.

Теперь, когда все помазали свои ожоги спасительным средством, общее настроение значительно улучшилось. Кто-то уже начал отпускать шуточки, Тод же вовсю воображал и паясничал, будто бы и вправду это он вывел всех из горящего зала. Но никто не обращал на зазнайку внимания, надо было осмотреться и попытаться предугадать следующий ход преподавателей.

Наконец, все взгляды устремились на три дубовых двери с красивыми резными ручками.

– Смотрите, тут что-то написано!

И правда, на каждой двери были начертаны таинственные знаки.

– Ой, там чудовища нарисованы!

– Это не чудовища! – возмутилась девочка в черепаховых очках. – Это всего лишь символы наших факультетов. Всадники, Энергетики и Морские львы.

– А почему нет лекарей? – с негодованием пропищал мальчик, который помог Тоду. Очень уж ему хотелось быть лекарем, без всяких полетов, путешествий и прочих сомнительных мероприятий.

– Вон и выход для лекарей, только уж что-то он совсем невелик.

И действительно дверь с символом какого-то растения была настолько мала, что напоминала скорее лаз для кошек, нежели нормальный проход.

– Наверное, сейчас преподаватели дают нам шанс выбрать самим группу, в которой мы хотим учиться.

– Как бы не так! Смотрите, тут написано, что каждый из нас должен пройти все двери! А очередность следующая – энергетики, всадники, морские львы и лекари, – воскликнул Тод, указывая на яркую табличку, висевшую на стене таким образом, что свет от свечи как раз позволял увидеть надпись.

– О нет! Лекари последние! – угрюмо проговорил Даниел Фук, щуплый на вид мальчишка, которому не терпелось поскорее закончить эту утомительную процедуру по распределению. Его родители мечтали, чтобы их сын стал лекарем и работал впоследствии в Беру, с чем безынициативный Даниел в принципе не спорил, так как ему было совершенно все равно.

Ребята, нерешительно потоптавшись на месте, один за другим стали робко подходить к двери с многообещающим рисунком – молнией. Правда, никто особенно не торопился заходить первым, памятуя незабываемое начало испытания. Тод, презрительно хмыкнув, пошел раньше всех. Однако за этой дверью далеко не каждого ожидало интересное и увлекательное действо.

Дело в том, что первой и самой главной задачей энергетиков являлось изобретательство. И именно на эту сферу были направлены все задания в небольшой комнатке за дверью. Нужно было придумать и суметь смастерить из относительно небольшого количества разных деталей какие-нибудь полезные вещицы. Некоторые из ребят объединялись в группки, и совместными усилиями у них получалось действительно нечто занятное. Иные же стояли и смотрели, как другие собирают что-то из абсолютно бесполезных, по их мнению, предметов. Некоторые девочки откровенно скучали, так как это занятие явно выходило из круга их интересов.

Готовые вещицы ребята оставляли на столе, подписывая на бумажках свои имена. Затем они выходили из комнаты, чтобы продолжить испытание. У Артура с Тином получилось что-то совершенно непутевое, и они, дружно решив, что полученный предмет можно использовать одновременно в качестве чесалки для спины и оружия, поспешили покинуть комнату изобретателей.

– Теперь всадники! – оживленно проговорил Тиннарий, предвкушая увлекательную забаву. Действительно, за дверью всадников оказалось куда более интересно – там не было комнат, лишь длинный коридор, который благополучно вывел ребят из замка. Первокурсники оказались перед огромным озером, ленивые воды которого были абсолютно неподвижны. На небо выползла луна, освещавшая прекрасных животных на берегу. Это были единороги, но ребятам показалось, будто перед ними неземные существа с посеребренной гривой. Животные осматривали учеников своими умными глазами, изучая их, будто преподаватели на экзамене.

Даниел Фук, заприметив единорогов, решительно развернулся на носках и поспешил обратно в замок. – Лекарю вовсе не обязательно летать подобно воронам, если только он не работает в скорой помощи, – прошептал он тихо. Даниел же не хотел работать в скорой помощи. Он уже решил про себя, что непременно станет фармацевтом. Изготавливать пилюли не так опасно для здоровья, как перемещаться с ветки на ветку по первому зову заболевших беруанцев.

Впрочем, мальчик явно поспешил уйти с испытания, так как летать на единорогах без подготовки никого не заставляли. Красивые животные просто подходили к каждому испытуемому и подолгу смотрели ему в глаза. Некоторые ребята не выдерживали и отходили. Другие же стояли вполне уверенно, в ответ глядя в бездонные, черные как безлунная ночь, глаза таинственных существ, мудрых и всезнающих.

Один из единорогов подошел к Артуру. Мальчик взглянул в его глаза и вспомнил своего друга, которого, возможно, потерял навсегда, и ему стало грустно. Единорог же приблизился к нему и лизнул его щеку. Он словно приглашал его стать всадником. Однако, спустя секунду, мудрый зверь будто бы все понял и тактично отошел в сторону. «Не быть мне всадником…» – промелькнуло в голове Артура.

В зал ребята возвращались погрустневшие. Встреча с единорогами была совсем не такой, как многим представлялось. Кому-то хотелось полетов в первый же день, другим – просто посидеть на спинах этих сильных грациозных животных. Ребята ждали чего угодно, но не этого экзамена, на котором проверялись отнюдь не знания, но нечто другое, неуловимое. Будто бы их вывернули наизнанку и посмотрели, какие они внутри. После этого многие уже не хотели становиться всадниками.

– Мне кажется, они увидели, что я сегодня ел на завтрак… – поделился Тин своими странными впечатлениями с Артуром.

– Я полагаю, они способны читать мысли и понимать желания нашего сердца, – предположил Артур.

– Жуть. А я подумал как раз, что у того единорога, который меня осматривал, слишком тощий зад. Поэтому-то он так недовольно фыркнул.

Ребята ухмыльнулись и пошли к следующей двери – с изображением морских львов. Там их встретил коридор со странным узором на стенах.

– Надеюсь, тут без подвохов? – взволнованно проговорил Тин. – Никаких пожаров, обвалов потолка, землетрясений, чудищ, летающих насекомых, жутких подземных тварей, живых мертвецов…

– Тин, – перебил его Артур. – Мы в школе.

– Да, я заметил, – с иронией парировал его друг. – Действительно, в школе. Поэтому я несколько минут ранее почувствовал себя хорошо прожаренной сардинкой! Кстати, если говорить о еде… – Тиннарий мог бы много чего рассказать о еде, так как всегда относился к ней с особым трепетом, но тут коридор закончился, и ребята зашли в комнату, напоминавшую библиотеку.

– Смотри, ящик! – Артур указал на грубо сколоченный предмет на полу, доверху набитый какими-то вещами. – А там свиток!

Тин схватил свиток и развернул.

– «Какой предмет необходим в путешествии? Не ошибитесь! Один ученик может взять только один предмет! Подпись: Дейра и преподаватели», – прочитал Тин и фыркнул: – Как будто одной Дейры было бы мало. Забавно.

– Что тут за предметы? – деловито осведомился Артур, потянувшись к ящику.

– Да хлам какой-то! – проговорил Тин, в удивлении глядя на вещи. – Старые носки. Надеюсь, они не ношеные.

– Перо, чернила, свитки, – Артур переворачивал предметы, разглядывая их. – Котомка, алюминиевая миска, сухари… О, компас! Я возьму себе компас, – сказал мальчик.

– А ты умеешь им пользоваться? – съехидничал Тин.

– У Левруды был похожий. Она любила собирать всякие вещицы.

– Ладно, я возьму сухари. Конечно, я мог бы взять носок и положить в него сухари, но думаю, не стоит так делать, так как неизвестно был ли его обладатель достаточно чистоплотным.

– Ты уверен, что берешь еду? Тут есть карта, например. Может, она важнее сухарей, тем более что после испытательного урока нас должны покормить? – сыронизировал Артур.

– Должны или не должны – это уже не наше дело. Наше дело – позаботиться о провианте, – поучительно изрек Тин, сунув в карман своего сюртучка огромный сухарь.

Мальчики постояли в комнате, оглядываясь. Тут было очень много книг, и все они касались путешествий. Артур в восторге взял одну с полки и с благоговением открыл. На первой странице, пожелтевшей от времени, была нарисована подробная карта неизвестного города, а внизу подпись: «Гераклион, юдоль чудовищ».

– Какие еще чудовища? – вслух спросил Артур.

– Это же портовый город, он находится на берегу моря. Всем известно, что раз в год с северной стороны приплывают разные страшные существа – огромные рыбы, гигантские осьминоги, рептилии… Все они плывут на юг. Зачем – никто не знает, но выходить в миграционный период в море равносильно самоубийству, – ответил подошедший к ним Даниел Фук. Удивительно, но этот странный паренек интересовался книгами о путешествиях, хотя сам даже не мог вообразить, чтобы уехать куда-либо дальше своего гнездима. Поездка в Троссард-Холл и то была для него сплошным испытанием. Он боялся всего на свете – сквозняков, болезней, мора, насекомых, змей, и этот список был бесконечен. Однако это не мешало ему страстно увлекаться чтением книг.

– Что ты понимаешь! – тут же послышался задиристый голос Тода. – Такой замухрышка, как ты, вряд ли когда вообще выходил куда-нибудь дальше своей ветки.

Даниел принял постную мину и уныло проговорил:

– Да, ты прав. Но я, по крайней мере, путешествую умозрительно, что вряд ли будет доступным для тебя.

Тод нахмурил брови.

– Это еще почему?

– Ну ведь для этого нужен ум, – медленно, словно душевнобольному, объяснил Даниел, и все прыснули со смеху.

Артур тоже улыбнулся и с сожалением поставил книгу на полку. Любознательный мальчик мог бы не выходить отсюда целыми днями, читая бесценные записки тех, кто отважился изменить свою жизнь и жизнь других.

– Зачем вообще эта комната? – Многие откровенно заскучали. Читать любят не все, равно как и путешествовать. Поэтому некоторые заходили в помещение и, взяв необходимый предмет, тут же выходили из него, позевывая.

Кто-то уже успел пройти испытание лекарей и ожидал результатов распределения. Артур с Тином долго не задерживались в комнате врачевателей. Там нужно было ответить на некоторые теоретические вопросы вроде «Что вы будете делать, если вас укусил короед?»

– Я его задавлю голыми руками! А потом съем. Кстати, короеды очень вкусны в брусничном соусе… – мечтательно проговорил Тин, а Артур, который предпочитал более классическую пищу, поморщился. К сожалению, испытание в комнате лекарей стало совсем неинтересным для ребят.

Когда все вновь собрались в зале, тут уже горели свечи, а на сцене стояла Дейра, державшая в руке свиток с результатами распределения. Все то время, что ребята проходили испытания, преподаватели украдкой наблюдали за ними через специальные узкие отверстия в стенах комнат, и отмечали успехи своих будущих подопечных.

Из-за колонн со скучающим видом выглядывали старшекурсники. Удивительно, но нигде не было видно ни малейших следов пожара.

– Невероятно! – воскликнул Тин, оглядываясь.

Дейра горячо пожала каждому руку и витиевато извинилась за первое испытание. Казалось, она действительно сожалеет, что причинила всем столько неудобств, однако хитрые глаза ее поблескивали из-под яркой оправы очков. Словно бы директрису забавляли недовольные лица первокурсников.

– Почему для лекарей была такая маленькая дверца? – звонко спросила у Дейры девочка в черепаховых очках.

Дейра смерила ее строгим взглядом, а потом без улыбки ответила:

– Аллегория. Маленькая дверь символизирует испытания, которые предстоят будущим лекарям.

– Да разве у них есть испытания? Вот летать на единороге… – вставил Тод, но Дейра с ним решительно не согласилась.

– Лекари отвечают за чужие жизни, а не только за свои. Поверьте, нет ничего сложнее. Они должны быть настоящими храбрецами.

Затем директриса достала огромный свиток и, откашлявшись, официальным тоном стала называть имена ребят и группы.

– Итак, драгоценные! В группу лекарей зачисляются: Дарина Тирс, Маргарита Вий, Дива Лор, Как Флетчер, Гок Виллер….

Мальчики уже совсем перестали стесняться своего желания быть лекарями, ведь Дейра назвала их храбрецами, а это многого стоит. Поэтому они надувались от гордости подобно воробьям, когда директриса произносила их имена.

– Всадники!.. Морские львы!..

Не прошло и нескольких минут, как все оказались распределены по группам. Артур с Тином попали в группу Морских львов, чему оба, несомненно, обрадовались. Это, конечно, были не Всадники, но, с другой стороны, тоже очень увлекательная специализация. Артур радовался, что ему не придется привыкать к другому единорогу, а также тому, что они с Тином оказались вместе. Тин же, в свою очередь, был счастлив, что не попал к лекарям, и ему не придется копаться в земле, выискивая различные коренья. Кстати, Тод и, как ни странно, Даниел Фук тоже оказались с ними в одной группе.

Когда распределение закончилось, Дейра повела ребят в парадную залу, где уже были накрыты столы.

В огромном помещении, обвешанном гирляндами и плакатами вроде «Береги природу», помещалось более двухсот человек. Все присутствующие располагались прямо на полу, застланном красивыми пушистыми коврами. Здесь не было стульев, все сидели, примостившись, кто как хотел, – и даже разрешалось лежать, лишь бы перед преподавателем в носу не ковырять и в потолок не плевать. Вообще, надо отметить, что Дейра не любила правила и всячески поощряла любое нестандартное поведение учителей. Например, не было ничего зазорного для достопочтенного педагога в том, чтобы во время занятия усесться на преподавательский стол вместо стула, или же просто на пол. Таким образом, по мнению Дейры, в школе должна была сложиться дружеская, почти семейная атмосфера. В чем-то директриса действительно была права.

Праздничный зал освещался светильниками на красивых ажурных подставках, отчего на потолке плясали тысячи оживленных огоньков. У стен стояли столы с вкуснейшими яствами – здесь были запеченные короеды, маринованные в медовом соусе, каша из листожуев с кедровыми орешками, всевозможные беруанские десерты и, конечно же, шоколад. Ученики с жадным нетерпением посматривали в сторону еды, однако их ждало еще одно объявление.

– Драгоценные, позвольте минутку внимания! – серьезно проговорила Дейра, откашлявшись. – Профессор Каучук, встаньте, пожалуйста.

Невысокого роста мужчина с грустными большими глазами поднялся со своего места и с любопытством посмотрел на своих учеников. Он был симпатичен, этот профессор, и в то же время смотрелся как-то нелепо в холле, обтянутом коврами и увешанном светильниками. На мужчине сверкала великолепная белая рубашка с накрахмаленными манжетами, немного вьющиеся волосы спадали на плечи, и он часто грациозным движением изящной руки аристократа отбрасывал их назад. Профессор напомнил Артуру какого-то художника или поэта, короче говоря, того, кого особенно не любили в его родном городе. Перед тем, как Дейра начала его представлять, он достал из футляра крохотные очки и надел их на нос – наверное, чтобы лучше разглядеть своих будущих слушателей.

– Преподаватель, мастер по плаванию с морскими существами, профессор в области энергии и обладатель пяти премий по философии единорогов теперь будет вести у вас еще один предмет! – торжественно объявила директор.

– Вот досада, – прошептал Тин на ухо Артуру, – еще один предмет на наши головы!

Весь зал зааплодировал, и даже те, кто еще был незнаком с этим замечательным преподавателем.

– Основы простейшего перемещения и междупутья! – воскликнула директор, и все присутствующие восхищенно ахнули.

Поясним, что под перемещением подразумевается, конечно же, физическое перемещение в пространстве при помощи энергетических полей. Умение это пришло из старых книг, найденных в библиотеке Троссард-Холла. До сего момента в школе был запрещен этот предмет, поскольку он, по мнению Королевского Совета, представлял огромную опасность для студентов – переместившись куда-либо, неопытный ученик может уже не вернуться назад, так как ему просто не хватит на это сил, либо он растеряется и вообще заблудится неизвестно где. Вдобавок ко всему власти недоумевали, зачем натуралистам (так они презрительно называли выпускников школы) нужна эта подозрительная способность.

– Вы, кажется, животных защищаете?! – поговаривал перстень короля, самый знатный человек Беру после правителя. А Дейра Миноуг настаивала на своем:

– Вот если бы вы обладали этой техникой, то уже давно переместились с места заместителя короля до… – она ехидно замолкала, предоставляя своему собеседнику простор для дальнейших размышлений. Однако ее насмешки точно доходили до сознания бедного советника.

Как бы то ни было, предмет добавили в учебное расписание. И теперь все восхищенно хлопали, поскольку он должен был стать по-настоящему полезным и интересным. Профессор изящно поклонился, словно артист, давно привыкший к таким выступлениям, и сел на свое место, то есть на пол – на красочный пушистый ковер. Холл притих – мероприятие подходило к своей кульминации, а именно к торжественному ужину. Наконец Дейра объявила:

– Дорогие студенты, приглашаю вас разделить с нами эту замечательную праздничную трапезу!

Госпожа директор еще заканчивала говорить, а ребята уже с жадностью накинулись на еду, однако их стремительный порыв был ненадолго прерван появлением небольшой группки молодых людей. Они явно не изъявили желания присутствовать на начале церемонии, возможно, оттого, что считали ее скучной и затянутой. Однако сам торжественный ужин был слишком хорош, чтобы его пропустить. То были Всадники-старшекурсники, большинство из которых уже работали на престижных правительственных ветках в Беру.

По залу прокатился завистливый вздох. Юноши были все как на подбор – красивые и стройные, с длинными лебедиными шеями и мускулистыми торсами; с надменно-гордым выражением лица они грациозно сели поближе к огню. В центре среди них удобно примостился самый видный всадник с изящными чертами лица и белокурыми вьющимися волосами. Он понимал, что на него обращены все взоры, но, несмотря на это, держался естественно, словно не замечал ничего вокруг собственной персоны. Как потом стало известно Артуру, этого молодца звали Чак Милый, он был тренером команды Всадников и сам часто играл на поле со своими учениками в едингбол. Старшекурсники совсем не понравились Артуру; ему показалось, что они уж больно задаются, высоко к небу задрав свои тонкие, изящные носы.

Артур с Тином сели поближе к ребятам из своей группы, чтобы познакомиться. Впрочем, со многими они уже и так успели поговорить во время вступительного испытания. Некоторые девочки с интересом поглядывали на Артура с Тиннарием – ведь это именно они вывели всех из горящего пекла. Тину такое внимание было по душе, однако мальчик был настолько голоден, что предпочел сперва подкрепиться.

Праздничные угощения были потрясающими; традиционные блюда из насекомых, которые водились в Беру, были приготовлены с таким изяществом и мастерством, что даже самый известный кулинарный критик не придрался бы к столь изысканному вкусу. Никогда в жизни Артур не получал такого удовольствия от еды.

– Извини, ты не мог бы мне налить суп из гусениц? – застенчиво попросила его девочка, сидящая по левую руку от него, и протянула Артуру свою тарелку. Девочка была прехорошенькой – стройной, с нежным лицом и лукавыми серыми глазами. Впрочем, описать эту юную особу подобным образом было бы просто непозволительно, не добавив к вышеперечисленному, что серые глаза ее сияли добротой, тонкое лицо говорило о мягкости натуры, маленькие аккуратные ушки намекали на уязвимость, щеки, красневшие время от времени, выдавали робость и стеснительность, тонкий рисунок губ довольно явно обозначал, что девушка больше склонна предпочитать технические науки, нежели гуманитарные, а также мог сказать внимательному наблюдателю о некой эгоистичности, иногда присущей молодым красивым девушкам, которая никогда не ставится им в вину именно вследствие их красоты, и, наконец, полукруглые брови – не изогнутые и изломанные, какие бывают у стервозных кокеток, а именно ровные и плавные, что говорило опять-таки о добродушии и мягкости характера.

– Э-э… Да. Сейчас! – заторопился Артур и густо покраснел, ибо девушка ему очень понравилась. Он взял тарелку и налил в нее зеленоватый суп из большой кастрюли, стоявшей посередине стола как раз неподалеку. Но только он хотел вернуть тарелку своей хорошенькой соседке, как внезапно их взгляды встретились, и Артур, на мгновение забыв про все на свете, опустил руки, и к моменту, когда он спохватился, половина содержимого тарелки уже пролилась прямо на юбку так понравившейся ему девочки.

– Ай! – вскрикнула она и сердито посмотрела на него из-под красивых бровок.

– Я… Ой, прости, пожалуйста. Я сейчас вытру, – неуклюже извинился Артур и стал оттирать ее юбку, размазывая жидкую кашицу еще больше. Вокруг раздались ехидные смешки.

– Не надо, я сама, – гордо произнесла красавица и величаво удалилась из-за стола.

– Ну ты даешь, – хихикнул Тин. – Такая девчонка, а ты так опростоволосился!

Артур не ответил, он лишь в грустном удивлении созерцал их огромный нарядный холл, который, будучи переполненным жующими людьми, отчего-то стал выглядеть пустым и невзрачным. Неужели дело было в той девушке?

Ужин кончился довольно быстро, и студенты начали расходиться по спальным домикам, которые назывались красиво, на иноземный манер – шале. На каждую специализацию приходилось по три домика, чтобы не мешать первокурсников и старшекурсников. По традиционно сложившемуся негласному правилу, мальчики спали на первом этаже, а девчонкам отводился второй этаж.

Шале были ладными: аккуратные, присыпанные сверху каменной крошкой, точно сладкий пирожок пудрой, с красной кровлей и маленькими, почти игрушечными трубами на крышах – во всем виднелась невероятная педантичность архитектора, который продумывал здесь каждый камень и каждую дощечку.

Зайдя внутрь своего домика, Морские львы в восхищении замерли. Пусть внутри было не так просторно, как в шале у львов-старшекурсников, но зато уютом юные ученики уж точно были обеспечены, в этом сомневаться не приходилось. Впрочем, что еще нужно было начинающим студентам, кроме хорошей компании, яркого камина в гостиной, а также веселого и звучного клависона, любимого инструмента каждого мальчишки? А когда ярко горит огонь и потрескивают поленца, в то время как на улице стоит ненастье, и красивые девушки застенчиво улыбаются в ответ на очередную глупую шутку кого-нибудь из мальчишек – что может быть лучше?

Сегодня ребята сидели у камина долго – каждый рассказывал, откуда он и как попал сюда. На бревенчатом столе стоял эль – конечно же, безалкогольный. Артур тоже вкратце поведал одногруппникам, что с ним произошло, впрочем, не вдаваясь особенно в подробности. Он чувствовал себя неловко от того, что все с неподдельным восхищением смотрят ему в рот и ждут его героических рассказов о полетах на единорогах и битвах в воздухе.

Девушку, которая так понравилась Артуру, звали Диана. Она мало рассказывала о себе, только обмолвилась, что пришла она из далекого города Кагилу, который находился под землей. Артуру был неведом этот край, как, впрочем, и все остальные, которые упоминались сегодня. Перед ним открывался мир, который выходил далеко за рамки его родного Клипса – городка-одиночки.

Интересным и смешным показался Артуру парень с умными темными глазами и каштановыми кудрявыми волосами, которые в беспорядке гнездились у него на голове. Он назвался Треверсом, сыном Лагауны, древнего и многоуважаемого, по его словам, рода. Ему нравилось рассказывать о себе; он в красках описывал свой поход из Беру в Троссард-Холл, который он якобы преодолел самостоятельно через лес. Он много шутил и балагурил, однако было видно, что все эти выдумки и желание приукрасить мир вокруг исходят из его сердца и являются следствием живой и неуемной фантазии, которая так свойственна многим подросткам. Ему все время не везло – еда валилась из рук, неуклюжее толстое тельце постоянно задевало кого-нибудь во время ходьбы, а слова его вылетали изо рта раньше, чем он успевал их осмыслить. Треверс казался добряком, романтиком и вечным искателем приключений, на которого, в общем-то, всегда можно было положиться.

Даниел Фук был небольшого роста и выглядел весьма невзрачно. На такого вряд ли кто-то специально обратил бы внимание. Этому хиленькому мальцу скорее бы подошла группа лекарей, нежели морских львов. Говорил он тихим и тонким голоском, во время разговора смешно жестикулировал тоненькими ручками, словно отмахиваясь от своих собеседников. Лицо его все время выражало живейшую скуку; он периодически зевал, изящно прикрывая рот маленькой ладошкой.

Даниел не понравился всем безоговорочно; возможно, из-за своей необщительности или из-за неприятной физиономии – узкого лисьего личика и маленьких, как черные жучки, глазок, которые неприятно осматривали каждого, кто пытался заговорить с их обладателем. Мальчик все время намекал на своих родителей и их высокий статус, а когда упоминал родственников, то его указательный палец устремлялся вверх, дабы показать всю значительность их положения.

Эвридика и Тод – да, именно два этих имени друг с другом. Брат с сестрой, похожие друг на друга неимоверно, представляли собой чудесный тандем. Девушка была высокой с необычайно длинными кудрявыми волосами, которые она, по обыкновению, носила распущенными. Юноша также был обладателем прекрасных каштановых кудрей; однако, его прическа была все же покороче. Тод во всем поддерживал сестру, и более того, всегда отвечал за девушку, когда ту о чем-либо спрашивали. Такая покровительственность чувствовалась во всем – в каждом жесте, в каждом взгляде выразительных глаз. Наверное, если бы волосы Тода были длиннее, то и его можно было бы принять за девушку – так красиво и по-девичьи изящно выглядело его лицо с тонкими вздернутыми бровями и маленькими пухлыми губками. Однако фигура и поведение юноши, несомненно, указывали на его мужское начало; он нес ответственность за двоих – за себя и за сестру, что соответствующим образом сказывалось на его поведении. Так или иначе, несмотря на некоторую женственность, присущую его внешности, он понравился многим девочкам.

Особа в темных черепаховых очках тоже попала к Морским львам. Триумфия Лестер была облачена в безразмерный балахон, делающий ее похожей на привидение. Лицо девушки носило неприятный, болезненно-зеленоватый оттенок, как бывает у людей, страдающих несварением желудка. Волосы, темно-коричневые, были стянуты в тугую косу, которая огибала ее голову по кругу наподобие короны, лишенной блеска драгоценных камней. Тонкие изломанные губки, вечно с укором поджатые, словно постоянно скорбели о том, сколько в мире невежественности и легкомыслия по отношению к наукам. Помимо невзрачной и даже неприятной внешности, она жутко зазнавалась и постоянно задирала маленький носик так, что очки вдавливались ей в переносицу. Триумфия казалась очень умной. Как ни странно, они сразу сошлись с Дианой. Их поселили в разных комнатах, но впоследствии подружки попросились в одну.

Девочки, как и мальчики, располагались в комнатах по двое. Комнатки были крошечные, в них помещались только две кровати и между ними – небольшая тумбочка из соснового дерева.

Сейчас все ребята собрались в общей гостиной; они весело переговаривались перед горящим камином и представляли свою новую жизнь в школе. Для многих поступление в Троссард-Холл было лишь обычной учебой, началом карьерного пути, первым шагом к тому, чтобы удачно обосноваться в древесной столице. Для других же оно означало невероятное приключение, которое могло изменить всю их жизнь. Артур тогда даже не мог представить, каким окажется это приключение, и куда оно приведет его. Но сейчас юноша радовался тому, что обрел друзей и необычный, даже немного волшебный для него, клипсянина, дом. А раньше он и не видел свою жизнь иначе, чем в избушке на краю леса вдвоем с Леврудой.

– Артур, а что ты будешь делать после? – неожиданный вопрос вывел юношу из своих мечтаний. Спрашивал Тод. В его голосе звучало неподдельное любопытство, но глаза горели как-то насмешливо и даже хитровато.

– После чего?

– Ну, после учебы здесь. Вернешься к себе домой, или же в Беру? В столице-то уж, наверное, поприятнее будет.

– Да, да. Расскажи! – пристала к нему Милли Троуд, неопрятная высокая девица с непричесанной головой. Она уже заранее выбрала для себя мальчиков, которые должны были войти в список кандидатов на ее руку и сердце, и Артур с Тодом значились в нем первыми.

– Будем жить с ним в Беру, по соседству, – важно проговорил Тин, с доброй улыбкой посматривая на своего друга. Тин сказал это в шутку, хотя втайне лелеял мысль, что так все и будет.

– Да, но в Беру надо хорошо устроиться. Аккурат в аккурат налог платить… К нам бедняки из-за леса не приходят. Голодранцы обычно покидают дерево, а не наоборот, – нагло возразил Тод, так же насмешливо глядя на юношу. Проницательный мальчик догадывался, что за Артуром не стояло никакого знатного титула и что он, в своей более чем скромной одежде, мог быть сыном лишь какого-нибудь бедного рабочего. В спальном домике Морских львов воцарилась напряженная тишина, не предвещавшая ничего хорошего.

– Именно голодранцы зачастую добиваются многого, в отличие от богатеньких избалованных сынков, которые привыкли, что все им достается просто так, – холодным голосом отчеканил Артур. Неужели Тод напрашивается на взбучку? Это очень плохо, ибо юноша отнюдь не желал начинать свою учебу в этом удивительном месте с драк, тем более с ребятами своего факультета. Однако, к его удивлению, Тод широко улыбнулся и добродушно заявил:

– Да ладно тебе, расслабься. У меня скверный характер, моя сестрица могла бы об этом больше рассказать. Цепляюсь ко всем без причины, – здесь благообразный юноша немного слукавил, ибо у него все же имелись некоторые основания задирать Артура.

Во-первых, Тода раздражала сама мысль о том, что его собственные родители должны уплачивать немалую сумму за учебу в элитной школе, а этот молодчик, свалившийся им на головы, словно перезрелое яблоко, как ни в чем не бывало будет учиться тут же, при этом не расставаясь со своими деньгами.

Было еще кое-что. По своему характеру Тод был лидером и не терпел соперничества, предпочитая командовать всеми вокруг себя. В лице же Артура заносчивый юноша увидел именно такого соперника – человека с, несомненно, сильным характером; это ощущалось по тому, как мальчик говорил и держал себя в компании. Именно Артур на вводном уроке проявил смелость и смекалку, в то время как сам Тод повел себя чрезвычайно глупо. Он понимал, что среди остальных парней в их группе ему нет равных по силе и привлекательности, однако сейчас он уже не был в этом уверен.

Мнительный мальчик мог поклясться, что благообразный клипсянин заинтересовал если не всех, то, по крайней мере, большинство девушек с их факультета. И дело было не только в его внешности; загадочное прошлое, о котором никто не имел ни малейшего понятия, самостоятельный полет на единороге, наконец, участие в немыслимой воздушной битве – все это добавляло привлекательности его сопернику. Если бы не Артур, взявшийся невесть откуда, Тод наверняка находился сейчас в центре внимания, и все взгляды были бы прикованы к нему одному. Поэтому брат Эвридики сперва довольно ревниво поглядывал на соперника. Однако спустя какое-то время Тод увидел, что Артур вовсе не зазнается, и вообще ведет себя более, чем скромно. Раздражение, охватившее Тода, ушло, и юноша перестал ко всем цепляться. Он взял в свои руки клависон и начал наигрывать какой-то грустный мелодичный мотив.

Где-то в полночь в деревянную дверь львов громко постучали. Музыка прервалась, и клависон, всхлипнув, выжидающе смолк.

– Это к добру не приведет… – в полнейшей тишине мрачно заметил Даниел, а Тод в ответ на эти слова насмешливо ухмыльнулся. – Иди-ка открой дверь, Дан. Если станет страшно – зови нас.

Даниел Фук, уже облаченный в свою ночную пижаму, сверху донизу забрызганную безалкогольным элем, нехотя побрел открывать дверь. Мальчик, будучи пессимистом по натуре, был уверен, что все, что ни происходит, непременно должно заканчиваться плохо. Например, его поступление в Троссард-Холл казалось для него величайшей неудачей, равно как и непредвиденный ночной стук в дверь. Каждая мелочь могла его расстроить и выбить из колеи – такой уж был у мальчика характер.

– Кто там? – сварливо спросил он, не торопясь открывать, но ответом ему было молчание.

– Что за невоспитанность? – пробурчал Даниел, все же распахнув дверь. Но к его великому удивлению, за ней никого не оказалось. Милли Троуд невпопад захихикала, а Тод ленивой походкой подошел к двери и, легонько толкнув в сторону своего низкорослого одногруппника, вышел на крыльцо, покрытое снегом.

– Чьи это глупые шуто… – он не успел договорить, поскольку ему на голову вылилось целое ведро какой-то странной жидкости, а он от неожиданности вскрикнул и попятился назад, к своим друзьям у камина. От его насмешливого поведения не осталось и следа, а сам мальчик представлял сейчас жалкое зрелище: его прекрасные каштановые локоны спутались и как пакли повисли по плечам, лицо позеленело – может, и не от холода, а от той воды, которую на него вылили целый ушат.

Раздались веселые смешки и улюлюканья, а затем ко львам пожаловали нежданные гости – двое молодых людей, одетых как на карнавал – в маски и странные костюмы. Похоже, это были старшекурсники, однако потешные костюмы делали их моложе.

– Ну что, классную прическу мы ему сделали, да, Дориус? – сказал один другому, и они опять расхохотались, удивив смущенных первокурсников неимоверно.

– Ты уж прости, парень, что мы тебя искупали… Традиция у нас такая. Все новички должны пройти испытание. Кстати, мы ваши коллеги, только со второго курса. Я – Помпилиус, а это Дориус. – При этих словах Тод досадливо нахмурился, ну а вот Даниел Фук был, напротив, невероятно счастлив, что избежал ночной экзекуции. Он смотрел себе под ноги, старательно пряча на хитром лице довольную ухмылочку. Помпилиус, не дожидаясь приглашения, хотел было примоститься рядом с ребятами у огня, да только вот поскользнулся и с громким стуком плюхнулся прямо на пол. Теперь уже смеялись все, в том числе и многострадальный Тод, и мирная обстановка в спальном домике была восстановлена.

Ребята еще долго сидели все вместе: второкурсники делились опытом со своими преемниками, рассказывая про строгих преподавателей, чьи занятия пропускать нежелательно, и о профессорах-добряках, предметы которых можно прогуливать без зазрения совести. Они также немного поведали об игре в едингбол и о торжественном мероприятии в конце первого полугодия – Празднике рисовых фонарей8. Словом, намечались некоторые грандиозные события, в которых всем без исключения хотелось поучаствовать.

Веселье продолжалось до тех пор, пока морда единорога-охранника не заглянула в полуоткрытое окно, что означало только одно: всем пора спать – и младшим, и старшим. Единороги вообще очень ревностно относились к дисциплине и не допускали даже мысли о том, что кто-то до глубокой ночи будет гулять и балагурить. Правда, строгих стражей порядка было очень легко задобрить – достаточно только протянуть им большую спелую морковку, как они начинали чавкать и забывали обо всем на свете. Так что охранники из них были никудышные.

Впрочем, непрошенные гости едва ли могли пробраться на территорию школы, и тому было несколько причин. Во-первых, лощина, где находился Троссард-Холл, была со всех сторон окружена лесным лабиринтом, таким дремучим и непроходимым, что даже знающие люди не рисковали туда заходить. Старые долговязые ели создавали непроходимый заслон, сравнимый разве что с неприступной крепостной стеной, куда не мог пробраться враг. Во-вторых, удачное расположение скрывало этот живописный уголок от глаз тех, кто имел возможность созерцать его с высоты птичьего полета. Вид на город открывался только под определенным углом; в противном случае попытка разглядеть что-либо внизу заканчивалась неудачей. Такой обман зрения казался студентам необъяснимым; впрочем, как и многие другие природные феномены этой местности, например, теплая оюньская погода круглый год. Вместе с тем, все это добавляло Троссард-Холлу некой таинственности и загадочности; некоторые люди хотели сюда попасть только ради того, чтобы воочию увидеть все эти необычные вещи. Никому не приходило в голову, что в лощине может быть небезопасно; сама природа, казалось, говорила о том, что это место находится под ее особым присмотром. И сейчас, когда вся школа погрузилась в сон, среди ребят не встретилось ни одного, который со страхом прислушивался бы к ночным шорохам и звукам.